Глава 8
– Как ты справлялась за пределами колледжа? - спросила Флора, сразу приступая к работе.
– Хорошо, - ответила я, солгав ей. – Была адаптация после пробуждения, но я заново учусь своей жизни.
– Она теперь невероятно глупа, - пожаловалась Виктория. – Ты можешь что-нибудь с этим сделать?
Она рассмеялась, жестокий звук, чтобы смягчить свое заявление, но это не сильно смягчило удар. В каждом слове было слишком много враждебности, чтобы скрыть отвращение, которое она испытывала ко мне.
Мне было все равно. Я была слишком счастлива видеть Флору, быть рядом с кем-то, кто что-то значил. Кто-то, кого я отчетливо помнила.
– О, какое-то время она будет чувствовать себя затуманенной, - сказала Флора и посветила фонариком в один глаз, затем в другой. – Это сочетание лекарств и травмы черепа. Ничего не поделаешь.
– Я чувствую себя не в своей тарелке, - ответила я. – Даже дома ничто не казалось настоящим.
– Как у тебя здесь дела? - спросила она, проводя пальцем по воздуху перед моим лицом, пока я провожала ее взглядом.
– То же самое. Ничто не кажется реальным, - сказала я, и мой взгляд метнулся к Виктории, прежде чем я смогла совладать с собой. Я снова посмотрела на Флору и добавил: – Я уверена, все дело в коме.
– Уверена, что это так, но я хочу провести с тобой более детальный осмотр, - сказала Флора. Затем она посмотрела на Викторию и добавила: – Вы получите дополнительные процедуры за свое терпение.
Виктория улыбнулась на это и, удовлетворенно покачиваясь, устроилась в кресле. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, когда Флора вытащила куполообразное устройство и надела его на голову и лицо Виктории. Это также было очень похоже на то, что можно найти в старомодном салоне красоты — фен.
– Что это за процедуры? - спросила я, наблюдая, как Флора нажала несколько кнопок на клавиатуре, прежде чем машина начала тихо вибрировать. Виктория, казалось, отдалилась, не замечая нашего присутствия.
– Они предназначены для стимуляции неврологических функций, - сказала она, в последний раз осмотрев шлем. – Они помогут в обучении, а также будут противостоять старению. Они воздействуют на ваш мозг и поверхность вашей кожи. Это поможет тебе стать той женщиной, которой тебе суждено быть.
– Той, которая подчиняется своему мужу и выпрашивает у него объедки с его стола?
Я нахмурилась и скривила лицо от отвращения.
– Я не хочу становиться такой женщиной. Я бы никогда не хотела стать такой безмозглой.
– Не безмозглая, а важная и неотъемлемая часть нашего общества, - сказала она таким тоном, каким разговаривают с истеричным ребенком. – Но ты об этом не беспокойся. Сегодня у нас есть другие дела.
Я последовала за ней в другую комнату и села за стол напротив нее. Я нервно покусывала кончики больших пальцев, думая обо всех способах, которыми я могла бы отказаться от этих так называемых процедур.
Они больше походили на лоботомию, чем на что-либо другое. Нечто вроде того, что должно было расплавить мой мозг и превратить меня в женщину, которую считали идеальной в мире, где правили ужасные мужчины.
Когда Флора приблизилась ко мне, мягко подталкивая к другому креслу, к которому было прикреплено еще больше гаджетов и электроники, я запаниковала. Мне была невыносима мысль о том, что мой мозг высосут досуха, а на его месте застрянет роботизированное существо. Я не была готова отказаться от своей индивидуальности, даже если я точно не знала, кто я.
Я отступила от Флоры, несмотря на то, что доверяла ей. Я не думала, что она хотела заполучить меня, но мне казалось, что вся система была разработана так, чтобы работать против меня. И я ничего не могла с собой поделать. Я была прирожденным бойцом, всегда несогласным с правилами, применяемыми к моей жизни, и ожидаемыми от меня обязанностями.
– Я не могу это сделать, - сказала я и покачала головой. – Я не могу это сделать
Я повторила это еще пару раз, пока мое дыхание не участилось до такой степени, что я задыхалась неглубокими глотками, а голова не закружилась.
– Успокойся, - сказала она и протянула руки, чтобы коснуться моих плеч. – Все будет хорошо. Нам просто нужно выяснить, что произошло при сканировании.
– Что ты имеешь в виду? - спросила я, снова задыхаясь, тяжело дыша, как собака.
– Ты не должна была так отключаться, - ответила она. – Мы разработали протоколы против подобных реакций. Нам нужно выяснить, что там происходит.
Она постучала себя по виску и улыбнулась. Мне хотелось улыбнуться в ответ, влюбиться в ее добрые глаза и знакомые каштановые кудри с легкой проседью на висках. Но я не могла.
– Мне нужно идти, - выпалила я, повернулась и бросилась к двери. Я открыла ее и направилась по коридору, сначала быстрым шагом, но быстро перешла на бег.
– Уиллоу! Вернись! - крикнула Флора, и когда я добралась до двери, ведущей обратно в приемную, завыл сигнал тревоги.
Я с силой толкнула дверь и оказался лицом к лицу с ненавистным доктором Норрисом. Он приходил ко мне только тогда, когда ему нужно было подтолкнуть меня к ответу. Ему было все равно, что я скажу, только то, как я отреагирую.
Так что я бы, блядь, отреагировала и показала ему, кто я, раз и навсегда.
Я положила руки ему на грудь и толкнула.
Он отступил назад, споткнулся и воскликнул:
– Мисс Авалон! Прошу!
Я не слушала. Я выбежала через парадные двери во двор. Мне нужен был покой. Мне нужно было уединение. Мне нужно было спрятаться, пока я не смогу успокоить вихрь безумного страха, закручивающийся вокруг моей головы и сверлящий внутренности.
Я направилась прямо к изгороди, куда Харлоу потащила меня ранее. Я практически нырнула сквозь ветви и плюхнулась на скамейку, сгорбившись, обхватив голову руками, и крепко зажмурила глаза, стараясь унять внутренний ужас.
Я чувствовала внутренний, физический рывок в животе, как будто меня тянуло куда-то еще. И если бы я держала глаза закрытыми достаточно долго, то провалилась бы во тьму за веками. Падая вниз сквозь пространство и бесконечно бесконтрольно вращаясь в чернильно-черной ночи.
– Ты в порядке?
Я замерла, неуверенная, исходил ли голос, который я услышала, изнутри меня или извне.
– Уиллоу, верно? Что-то не так?
Я медленно высвободилась из тугого комка, в котором держала себя, села прямо и посмотрела через маленькую поляну на скамейку на другой стороне.
Люк Ланкастер сидел там с книгой на коленях и рюкзаком рядом с собой.
– О, привет, - сказала я и сделала дрожащий вдох, когда ко мне вернулось самообладание.
– Ну, и?
– Что? - спросила я.
– Что-то не так?
Я не знала, что ему ответить. Люк ненавидел меня за то, что я сделала с его сестрой, или за то, что я была ответственна за ее исчезновение. Я не могла сказать наверняка. Все, что я знала, это то, что его глаза наполнялись отвращением, когда он видел меня, независимо от того, где это было в кампусе.
– Нет, ничего такого...
Я хотела сказать, что все в порядке, но у меня сильно сжалось горло, и слова застряли на кончике языка.
В итоге с моих губ сорвалось:
– Ничего... ну, все не так.
И затем я начала плакать. На этот раз по-настоящему, без панического дыхания, когда я выдавливаю слезы сквозь веки, что-то вроде плача. Я имею в виду тот ужасный крик, когда я стонала и содрогалась, теряя контроль над собой и своими эмоциями.
– Все так хреново, - простонала я и снова свернулась калачиком, втянув плечи, так что я почувствовала себя птицей, пытающейся спрятаться в густой траве. – Я больше не знаю, что вообще это все значит.
– Это место испорчено, а не ты, - сказал Люк. – С Академией что-то глубоко не так, и, возможно, ты наконец-то это замечаешь.
Я шмыгнула носом и кивнула головой в знак согласия. Очевидно, мне потребовались, чтобы моя голова была почти разбита, прежде чем я обратила на это внимание.
Я попыталась ответить ему, но не смогла. Слезы застревали у меня во рту, и я не могла произнести ни слова без того, чтобы они не превратились в рыдания.
– Эй, все в порядке, - сказал Люк, и я услышала, как он встал и подошел ко мне. Он сел на скамейку рядом со мной и провел рукой по моей спине. Я чувствовала в нем силу и тепло. Он был высоким парнем, и его руки были огромными, успокаивающими, предлагающими якорь, который немедленно втянул меня обратно в мое тело и привязал к земле.
– С тобой все будет в порядке, - сказал он и продолжал гладить меня по спине, пока мои слезы не начали высыхать, и я поверила в то, что он говорил. – Это странное ощущение, потому что ты ушибла голову. Не волнуйся. Ты очень скоро вернешься к обычной стервозной Уиллоу.
Он усмехнулся, и я рассмеялась, но в то же время втайне ненавидела это. Мне было противно, что я была тем человеком, который заставил такого парня, как Люк, презирать ее.
Тот Люк, которого, как мне казалось, я знала, был добрым и забавным, щедрым и...
Образ меня под его телом, когда он скользит своей толстой длиной в мое истекающее влагой тепло, заполнил мой разум. Это возникло совершенно непрошенно, всего лишь обрывок наполовину сформировавшегося воспоминания, но нечто прочное и как бы реальное.
– А мы когда-нибудь занимались этим? - спросила я и отодвинулась достаточно, чтобы повернуться и многозначительно посмотреть ему в глаза.
– Занимались чем? - ответил он, приподняв одну бровь.
Он был великолепен, и я не думала, что он еще осознавал это. Когда-нибудь с возрастом он осознает. В конце концов, он станет одним из тех уверенных в себе пожилых мужчин, от которых женщины падали в обморок, а их трусики таяли, куда бы он ни пошел. Хотя пока нет.
Что касается меня, то я уже чувствовала это. И я знала, что чувствовала его раньше.
– Ну знаешь, мы когда-нибудь занимались...?
И он уловил суть. Он практически задохнулся от смеха и сказал:
– О боже, нет!
Я отпрянула от этого и отстранилась.
– Мне просто было любопытно, - ответила я. – Никакого умысла.
Я была несчастна из-за отказа, особенно учитывая, что я практически могла ощутить вкус его губ и ощутить его внутри себя, потому что образ был таким отчетливым.
– О черт. Нет, - ответил он и снова погладил меня по спине. – Я не это имел в виду. Как будто с тобой что-то не так. Ты сногсшибательна, Уиллоу Авалон. Наверняка ты это знаешь. Я имею в виду, из-за того, насколько далеки были наши социальные круги. У нас с тобой не было бы ни малейшего шанса когда-либо... заняться этим.
– Это очень плохо, - сказала я прежде, чем поняла, что говорю. Его голова откинулась назад, и он уставился своими великолепными темно-синими глазами в мои, и в этом свете они всего на мгновение вспыхнули темно-фиолетовым.
– Не говори так, - сказал он, и его голос охрип от невысказанного желания. – Не говори так, черт возьми, не после того, как я чуть не потерял...
Его голос оборвался, и мне показалось, что я повис в воздухе, как жук, наколотый на булавку. Его губы были слегка приоткрыты, и свет отражался от светлой щетины вдоль его скошенного подбородка. Он был просто ошеломляющим, и чем дольше мы смотрели друг на друга, тем более странным это казалось.
Я просто знала, что прикасалась к нему раньше, я чувствовала, как тяжесть его тела давит на меня, и я чувствовала, как его длинные, толстые пальцы обхватили мое горло, когда он погружался в меня.
Но я не смогла этого доказать. Я не могла знать то, чего никогда не случалось, не так ли?
Я уже собиралась прийти к выводу, что это был просто очень яркий сон или даже дикая фантазия, когда он сглотнул и издал сдавленный звук желания. Это было рычание, которое зародилось в его груди и прогрохотало у меня в ушах, когда он замедлил выдох.
Его рука поднялась, и я застыла на месте, когда он положил ее мне на затылок, под густую гриву волос. Он притянул меня к себе, и я подумала, что сойду с ума, если он поцелует меня, но он этого не сделал.
Он прижался своим лбом к моему, закрыл глаза и сказал:
– Мы не можем сделать это снова. Я пытаюсь быть сильным и держаться от тебя подальше. На этот раз тебя убьют из-за этого. Я не могу потерять тебя. Потеряв Марианну, я не могу потерять и тебя.
– Мы делали это? - спросила я, тщательно подбирая слова. Мне казалось, что если я заговорю слишком быстро, он бросится к изгороди, как великолепный олень в центре леса, прыгающий при звуке трескающейся ветки. – Я чувствую, что сделала с тобой так много.
– Мы делали только это, целовались и прикасались, но не до конца, - выдохнул он, и в этот момент истина пронзила мое сердце, пробудив какую-то часть моего мозга, которая была мертва. В моем сознании вспыхнул яркий, полноцветный образ того, как мы целуемся в этих самых зарослях, пока Виктория ждет меня в наших комнатах.
– Мы делали, - сказала я и ахнула от удивления. – Мы сделали это. Наконец-то у меня прояснилась память.
Он не ответил. Его пальцы запутались в моих волосах, а рука обхватила весь мой затылок. Впервые за долгое время я почувствовала себя как дома. Я чувствовала себя успокоенной, и мне казалось, что все вокруг меня выстроилось в ряд.
А потом он приподнял мою голову, отстранился, посмотрел на меня сверху вниз, и, наконец, Люк Ланкастер поцеловал меня.
Это было именно то, чего я хотела. Знакомое, ожидаемое, но ожидаемое по тому, как вспышка молнии сверкнула в потемневшем небе. Это вызвало желание в каждом нерве моего тела и отправило меня в бесконечность возможностей.
Люк не был для меня незнакомцем. Я любила его. Я чувствовала это своим сердцем и тем, как он обнимал меня, когда его рот впился в мой. Сначала мы были нежны, как будто испуганные повторным открытием тел друг друга. Но через несколько мгновений мы стали еще горячее и настойчивее.
Я поймала себя на том, что цепляюсь за него, прижимаю к себе так крепко, словно держусь за свою собственную личность. С каждым движением его языка по моему, с каждым горячим дыханием, которым мы обменивались, с каждым шепотом или комком, застрявшим у нас в горле, я чувствовала себя ближе к пониманию того, кем я была на самом деле.
Мои воспоминания, все они, промелькнули просто вне досягаемости. Я крепче зажмурила глаза и почувствовала ширину его груди, такой широкой и мощной, зная, я уже проходила это раньше.
И я почти поймала себя на этом. Почти ухватилась за эти воспоминания.
Но как только я почувствовала, что мой разум открылся, рассеивая тьму яркими, пронзительными лучами моей жизни, он захлопнулся.
– Черт, только не снова! - Харлоу зашипела позади нас. – Вы двое никогда не научитесь. На этот раз из-за тебя ее точно убьют, гребаный идиот!
И с этими словами все отлетело от меня, а Люк отпрянул назад, как будто обжегся.
Снова отвращение отразилось на его лице, и я осталась одна в темноте внутри своей головы.