Глава 2
– Это волнующий день для тебя, дорогая, - сказала мама, когда мы ехали по длинной извилистой дороге к Академии. По крайней мере, я была взволнована. Мне не терпелось убраться подальше от них двоих и всей их неправильности.
Каждое утро я просыпалась в красивой, роскошной спальне, наполненной дорогими вещами. Каждое утро мне приходилось заново вспоминать, кто я.
Это было изнурительно, и врачи думали, что я, возможно, никогда больше не стану здоровой. Эта мысль привела меня в ужас. Я не знала, чего больше боялась - потерять свою тайную бунтарскую сторону или превратиться в скучную девушку-робота, которой, казалось, была.
Что было хуже - потерять то, что у меня когда-то было, или обрести то, чем я когда-то была?
– Очень волнующий, - ответила я и сложила руки на коленях. На мне были белые шелковые перчатки, которые были невероятно мягкими. Мама настояла на них, а у меня не было сил спорить.
Я думала, они чертовски глупы. Конечно, я считала, что большинство вещей, которых они ожидали от меня, были чертовски глупыми, но, очевидно, я была из тех девушек, которые не возражали.
Возможно, авария перевернула мой мозг и разрушила идеальную девушку, которой я когда-то была. Мать и папа были бы так разочарованы, если бы узнали о непокорности, которая глубоко укоренилась в моем сердце.
– Ты снова увидишь Александра, - сказал отец. – Я знаю, что он много раз хотел навестить тебя после аварии, но мы не могли позволить ему волновать тебя. Я очень надеюсь, что ты понимаешь.
Я не знала, кто такой Александр. Они говорили о нем несколько раз за последнюю неделю, пока я была дома, но в тот единственный раз, когда я спросила о нем, они оба были крайне обеспокоены моей потерей памяти. После этого каждый раз, когда я совершала в чем-то большую ошибку, я слышала, как они шепотом переговаривались по своим телефонам с доктором Норрисом.
И последнее, чего я хотела — это снова увидеть Норриса. Я не выдерживала его властные требования, то, как он давил на меня и смотрел на меня так, словно я была куском мяса, предназначенным для его употребления.
Одной из худших вещей в моей жизни была ложь, чтобы скрыть пробелы в моей голове, необходимость скрывать все это от моих родителей. Они были суровыми людьми и возлагали большие надежды. Дочь с протекающим краном вместо мозга не вписывалась в их идеально выстроенный мир.
– Я понимаю, - тихо ответила я.
– Конечно, она понимает, - сказала мама, и ее улыбка обнажила зубы. – Она знает, что мы думаем только о том, что для нее лучше.
Я сидела на заднем сиденье внедорожника отца, выполненного на заказ от Bentley. Сиденья были обтянуты дорогой черной кожей, и я утонула в них. Они баюкали мое тело почти любовно, лаская меня, притягивая к себе. Я закрыла глаза, и передо мной вспыхнула тьма, и тяжесть одолела меня, гравитационное притяжение потянуло меня вниз.
– Уиллоу, ты меня слышала?
Голос матери прорезал темноту, и мои веки резко открылись.
– Извините. Я думала о встрече с Александром, - ответила я.
– Что я пропустила?
– Я спросила, собираешься ли ты начать свои уроки игры на скрипке на этой неделе или подождёшь до следующей недели? - Мама повторила свои слова.
Я не играла на скрипке. Я знала, как драться. Но как, черт возьми, мне сказать ей об этом?
– На следующей неделе, - сказала я и посмотрела в окно на проплывающий мимо пейзаж. Мы выехали из города по меньшей мере час назад, и чем дальше мы ехали, тем более отдаленной становилась сельская местность. – Мы почти на месте?
Мама кивнула, снова улыбнулась и продолжала смотреть на меня своим тревожным взглядом. Изучая меня, словно ищет трещину в моей броне. Скол в краске. Какой-то изъян, оставшийся после аварии.
Я не могла позволить ей увидеть это. Я не могла дать ей понять, что не имею ни малейшего гребаного представления о том, что происходит и кто я. Или почему я все время ожидала увидеть в зеркале короткие розовые волосы и почувствовать под своей плотью сильное, атлетическое тело.
Вскоре равнинная деревенская местность превратилась в извилистую горную дорогу, обсаженную с обеих сторон высокими соснами. Дорога становилась все более отдаленной и поднималась в более крутые горные леса, пока я больше не могла оглядываться назад и видеть равнины.
Примерно через час я, наконец, увидела красивую деревянную вывеску с надписью "Академия Кримсон, десять миль" и поняла, что мы почти на месте. Родители оставят меня здесь, и я наконец-то смогу потратить время на то, чтобы понять, кто я.
Территория академии стала явной, когда я увидела высокий кирпичный забор, прорезающий лес. Широкие черные металлические ворота с угрожающими шипами на каждой вершине и большой красной буквой "С" по обе стороны, обвитые вьющимися металлическими лозами и листьями.
Атмосфера зменилось в тот момент, когда мы пересекли его, и дикая местность уступила место ухоженным живым изгородям, кустарникам и широким ухоженным лужайкам.
За последним поворотом показался сам колледж. Место, где я начинала свой второй курс обучения и которое я уже называла домом до несчастного случая.
Я подавила вздох, когда увидела его в первый раз. Или как в первый раз. Это было прекрасно. Главное здание было высоким, с башенками, увенчанными остроконечными черными крышами. Остальные здания были построены из белого кирпича и выглядели историческими, придавая всему зданию вид готического собора с элементами средневекового замка.
– Вот мы и на месте, - объявил отец, когда мы подъехали к главному зданию. Он остановился и припарковался, а когда мы вышли, бросил свои ключи ожидавшему нас консьержу. – Багаж отправляется в седьмую комнату, в верхнем люксе башни Грача, - сказал он мужчине.
Мужчина кивнул, приподнял свою черную коническую шляпу и забрался в нашу машину. Он уехал, а я с благоговением смотрела на великолепное здание передо мной.
– Почему бы нам не устроить тебя? - предположила мать. – Мы можем узнать, находится ли Виктория снова на твоем этаже. Тебе пойдет на пользу постоянство.
Я не знала, кого она имела в виду под Викторией, поэтому просто согласилась и оставила все как есть.
Мы молча шли к общежитию, и я позволила им вести меня. Мы пересекли территорию кампуса, окруженную высокими, внушительными зданиями, и я услышала вокруг себя взволнованные голоса людей.
Друзья встречаются после летней разлуки, новые ученики знакомятся со своими совершенно новыми соседями по комнате, а школьный персонал дружелюбно беседует с теми немногими родителями, которые потрудились лично отвезти своих детей.
Я не узнавала ни одного из них, даже когда они поздоровались со мной, и я помахала им рукой, избегая любых реальных разговоров, которые могли бы выдать мое незнание. Я не могла проговориться об этом в присутствии своих родителей.
– Похоже, перед башней Грача собралась целая толпа, - сказала мама, когда мы поднимались по извилистой мощеной дорожке к красивому зданию с единственной высокой башеней с левой стороны.
– Они все ждут нашу Уиллоу? - спросил отец, и чем ближе мы подходили, тем более вероятным это казалось.
Всего было пять девушек, все в одинаковых коротких юбках в клетку и белых блузках с вышитым на груди гербом академии. Каждая из них была блондинкой, и у всех у них были короткие волосы, за исключением одной высокой, великолепной девушки посередине.
Она была похожа на кого-то, кого я знала. Не лично, но у меня сложилось отчетливое впечатление, что она была знаменита. Видела ли я ее в кино? Наполовину сформировавшийся момент узнавания пробился за пределы моих мыслей, подразнил меня и исчез. Я не смогла его уловить. Я не могла точно определить, кто она.
– Уилл-о! - она выкрикнула мое имя и прыгнула, прежде чем подбежать ко мне. –О боже, я умирала от желания увидеть тебя!
Она обхватила меня руками и притянула к себе в кружащиеся объятия, пока мы вместе кружили перед другими тихими девушками.
– А вот и она, Виктория. Как мило с твоей стороны поприветствовать нас, - сказала мама. – Будете ли вы жить на одном этаже в этом году?
И это все, что было. Должно быть, я ошибочно восприняла ползучее ощущение, что она была знаменита тем, что я была знакома с ней как с моей подругой и соседкой по комнате. Я была разочарована, но не знала почему.
– Да, будем, - сказала Виктория, отпуская меня. Она резко обернулась, прежде чем я успела что-либо сказать, и указала на девушку, держащую в руках старомодный фотоаппарат. – Ты засняла? Хорошо, распечатай и как можно скорее размести на моей социальной стене в Грач-холле. Я хочу, чтобы все знали, что я первой поприветствовала Уиллоу после несчастного случая.
Девушка глубокомысленно кивнула и, прижимая фотоаппарат к груди, поспешила выполнять указания Виктории.
– Теперь вы можете оставить ее со мной, - сказала Виктория моим родителям. – Мы прекрасно о ней позаботимся, не так ли?
– Не забудь принимать таблетки, - сказала мама, схватив меня за плечи и пристально глядя мне в глаза. – Они предотвратят отек мозга. Если ты забудешь, у тебя могут начаться головные боли. Или, что еще хуже, ты можешь довести себя до инсульта. Ты понимаешь?
Я утвердительно кивнула.
– Доктор запрограммировал сигнал в твоей комнате, чтобы напоминать тебе, а бутылочка с таблетками находится в твоей сумочке. Остальные в твоих сумках, новые будут доставляться в твою комнату каждый месяц. Если тебе понадобится что-нибудь еще, главная исследовательская клиника находится в кампусе.
– Я прослежу, чтобы она принимала всё необходимое, - заверила их Виктория. – Я бы не хотела, чтобы она потеряла сознание и умерла на моих глазах.
Она взяла меня под руку и одарила моих родителей солнечной улыбкой. Они кивнули, крепко обняли меня и ушли.
Я внезапно оказалась наедине с девушками, которые знали меня, но я понятия не имела, кто они. Я погладила сумочку от Vuitton, висевшую у меня на груди, словно успокаивая себя.
– Ты должна рассказать мне все, - возмутительно заявила Виктория и прислонилась ко мне, когда мы вошли в Грач-холл, здание нашего общежития. Я заметила гигантский коллаж из фотографий на одной стене, и на всех них, казалось, доминировала она. Социальная стена, как я предположила. Она использовала ее, чтобы визуально выразить свою популярность.
Она обняла меня крепче и продолжила идти.
– Я хочу знать, что ты делала на той дороге и почему ты была за рулем машины Александра.
– Не знаю, слышала ли ты что-нибудь о моей коме, но на самом деле я мало что помню, - сказала я и быстро заморгала, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь о девушке рядом со мной. Я покачала головой и добавила: – Я ничего не понимаю.
– Послушай, я никому не скажу, - сказала Виктория, когда мы пересекали просторное фойе, увешанное фотографиями светловолосых девушек, смотрящих на нас сверху вниз в равной степени с презрением и превосходством. – Тебе не обязательно продолжать притворяться передо мной.
– Это не притворство, серьезно, - сказала я.
Она, казалось, не слышала меня и продолжала говорить, пока мы подходили к лифту. Она нажала на кнопку, единственная дверь скользнула в сторону, и она сказала оставшимся девочкам:
– Извините, здесь место только для нас.
Мы вошли, и она нажала кнопку верхнего этажа, седьмого. Как только он начал двигаться, она глубоко вздохнула и сказала: – Клянусь, Низшие продолжают присылать к нам все более глупых девушек.
– Низшие? - спросила я.
– Ты знаешь, откуда мы берем большинство девочек для всего этого колледжа, - сказала Виктория с плохо скрываемым раздражением.
– Серьезно, Уиллоу, если я узнаю, что ты лжешь о том, что ничего не помнишь, я буду чертовски зла.
Лифт остановился, и дверь открылась. Мы вошли в красивый коридор, заполненный фотографиями в рамках еще более красивых девушек, все выпускницы. У всех них были безупречные прически и макияж. Они были одеты в классически красивую одежду, несмотря на очевидный факт, что на протяжении десятилетий они принадлежали к разным эпохам.
Коридор был коротким, и я поняла, что мы находимся на вершине башни. Из окна, выходящего во внутренний двор, открывался вид на то место, где я только что проходила со своими родителями.
Любопытно, что все это пространство пересекала высокая кирпичная стена. Я приняла это за здание, когда была внизу.
– Почему это здесь? - спросила я, указывая на стену, глядя на студентов, слоняющихся внизу, и желая, чтобы у меня была их беззаботная жизнь.
– Теперь ты действительно чертовски глупа, да? - огрызнулась Виктория и драматично вздохнула. – Предстоит тяжелый год. Это стена. Она отделяет мальчиков от девочек и удерживает нас от того, чего мы не должны делать.
У меня промелькнуло, как я целую кого-то, его рука у меня под юбкой, и ощущение, будто я падаю сквозь звезды, взрывающиеся изнутри.
– Мне жаль, - сказала я. – Хотела бы я, чтобы этого не случилось. Жаль, что я не могу вспомнить все.
– Что ж, это хороший способ рассказать тебе о твоем сюрпризе, - сказала она, хлопая в ладоши, как взволнованный ребенок. – Я не могу дождаться, когда ты увидишь, что это.
– Что это? - спросила я, стесняясь своего волнения, потому что она на самом деле напугала меня. Я чувствовала, что ей хотелось бы как-нибудь подшутить надо мной, разыграть эпическую шутку, чтобы заморочить мне голову.
– Увидишь, глупышка, - сказала она и схватила меня за руку. – Раз уж ты теперь такая глупая, то эта дверь - твоя комната, а другая - моя.
Она указала налево на мою, направо на свою.
– Твой сюрприз ждет тебя, - сказала она. - Я бы осталась поблизости и понаблюдала за твоей реакцией, но у меня куча дел. Тяжело быть главой приемной комиссии в этом году, но кто-то должен это сделать. Кроме того, для меня большая честь быть выбранной на такую важную роль на втором курсе.
– Да, определенно, - сказала я, ничего не понимая из того, что она говорила.
Мы расстались, и она вложила ключ в мою руку, когда я направилась к своей двери.
Я колебалась, стоя перед ней, не желая открывать её и узнавать, какую ужасную вещь она приготовила. Как будто незнание могло помешать розыгрышу Виктории воплотиться в жизнь.
Но я не могла вечно оставаться в коридоре. Виктория наблюдала за мной со своего конца, ее глаза сияли от предвкушения.
– Давай, - сказала она. – Он ждет.
А потом дверь распахнулась, и там стоял совершенно незнакомый человек, глядя на меня сверху вниз.
В тот момент, когда я его увидела, он мне сразу не понравился. Я ему не доверяла. Все в нем было неправильным. Каждая клеточка моего тела говорила мне, что он опасен, и мне потребовалась вся моя воля, чтобы не развернуться и не убежать.
– Вот и она, - сказал парень и притянул меня в свои объятия, поцеловав в макушку. – Моя прекрасная невеста, мой милый воробушек.
И тогда я поняла, что встретилась с Александром. Парень, за которого мне было суждено выйти замуж.