26. Николас Картер
Просыпаюсь от звонка. С закрытыми глазами ищу телефон. Как только до него дотянулся, сбрасываю. Смотрю на время: половина двенадцатого.
Мы около восьми часов утра только добрались домой. Хелен выспалась в машине, насколько я знаю, она пошла в институт, а я, естественно, сплю, точнее, спал бы, если бы какой-нибудь мудак не звонил.
Засовываю телефон под подушку и закрываю глаза. Не успеваю уснуть, как снова звонок. Я вытаскиваю телефон, на этот раз посмотрев, кто звонит.
– Алекс, какого чёрта ты меня будишь? – ворчу я и сбрасываю с себя простынь.
– Ник, ты же знаешь, что моя сестра общается с младшей Лоранс?
– Ну, – кратко отвечаю я, придумывая, как буду его убивать за то, что разбудил меня без причины.
– Короче, она рассказала мне... Что... В общем, Ник, тебе лучше приехать, – слышу в его голосе какое-то волнение.
Мне это не нравится.
– Я не буду спрашивать, что случилось, предполагаю ты не скажешь, но, если я приеду, и это твоя очередная шутка, я убью тебя, – пригрозив, я кладу трубку и одеваюсь.
***
Подъезжаю к институту, оставляю машину на парковке и направляюсь в здание.
У меня не очень-то хорошее настроение, единственное, что меня сейчас радует, это то, что я увижу монашку. Но я чувствую, что-то случилось. Алекс был встревожен.
Захожу в помещение, друг меня ожидает на лавке. Я подхожу к нему и готов уже высказать, но он тут же поднимается и ведёт меня в буфет. Я молча следую за ним.
Когда мы попадаем внутрь, моё внимание сразу привлекает Хелен. Она сидит за столом с сестрой, что-то с ней не так. Она без настроения, скорее всего, расстроена. Её шикарные длинные волосы распущены, хотя она никогда их не распускает, тем более в институте. Она в тех же джинсах, но её кофта вызывает у меня вопросы: длинные рукава и воротник. Сегодня очень жарко, а она одета будто первое декабря.
– Ник, – Хелен выскакивает со стула, как только подхожу к столику. Что-то мне подсказывает, что она не рада меня видеть.
– Привет, родная, – я нежно убираю прядь с её лица за ухо, чтобы открыть больший вид на её лицо. Она тут же убирает мою руку и спускает волосы обратно.
– Что это? – я убираю руки Хелен и снова убираю волосы с лица.
Я ужаснулся.
У неё разбита бровь, на щеке большой красный отёк со следами слегка выступившей крови.
Я убираю волосы со второй половины лица, а там, в области виска, темно-фиолетового оттенка синяк.
Я хватаю Хелен за руку и вывожу из буфета. Я тут же затаскиваю её в ближайший женский туалет, где в данный момент мои одногруппницы красят губы.
– Картер, ты офигел? – восклицает одна из них.
– Свалили отсюда, быстро! – гневно говорю я, и они неохотно продвигаются к выходу.
– Лучше бы ты на пары так ходил, как по женским туалетам шарахаешься, – бросает одна из них, и они уходят.
Я тут же уделяю всё внимание Хелен. Я вижу, что она напугана, но сейчас она боится явно не меня.
– Кто это сделал? – грубо спрашиваю я.
– Никто, Я... Я просто упала, – пытается соврать она, но я ведь не дурак.
– Хелен, чтобы получить такие ушибы, тебе, как минимум, раз пять, нужно было упасть, – я вновь поднимаю её волосы и рассматриваю лицо. – Это отчим, да? – как только я заговорил про отчима, она сразу изменилась в лице.
– Нет, нет, я правда упала! – кричит она.
– Кофту подними! – приказываю я и жду от неё действий.
– Нет, Ник, не надо, – и так понятно было, что она откажется, поэтому я беру всё в свои руки.
Я подхожу ближе, она начинает отступать, пока в конечном итоге не упирается в стену. Я аккуратно поддеваю край кофты и начинаю её приподнимать. Монашка дёргается, но я не останавливаюсь. Достигнув основания лифчика, дальше не продолжаю. Мне достаточно того, что я оголил её живот и увидел множество синяков. Я развернул её к себе спиной, и там была та же картина. Её спина похожа на звёздное небо: эти маленькие, вперемешку с большими, синяки создавали на её спине созвездие.
Я опускаю её кофту вниз и разворачиваю к себе. Она неожиданно обхватывает мою шею и крепко обнимает.
– Мама ему всё рассказала, – всхлипывая, проговорила Хелен.
– Сукин сын! – я отстраняюсь от монашки и направляюсь к выходу.
– Ник, ты куда? – кричит она, выбегая за мной следом.
– Я скоро вернусь, на пары иди, – отвечаю, не оглядываясь, и выхожу из института.
Меня переполняет злость. Хоть бы глупостей не натворить. Точнее, я их и так натворю, но лишь бы не с летальным исходом.
Сажусь в машину и еду к дому Лоранс. Я снова мчусь на бешеной скорости, Хелен это не одобрила бы, как и то, что я планирую сделать.
По дороге набираю номер Алекса.
– Дело есть, – говорю я, как только он поднимает трубку. – Проследи, пожалуйста, за Хелен и её сестрой. Если они надумают ехать домой, не пускай, мне нужно время.
– Как я, по-твоему, это сделаю?
– Меня не волнует! Придумай! – вскрикиваю я и бросаю трубку.
Подъезжаю к нужному дому, оставляю машину и направляюсь в подъезд. Стоит сдерживать эмоции, чтобы не выбить дверь с ноги. Я поднимаюсь на этаж и звоню в звонок, не отпуская его.
Через несколько секунд дверь распахнулась. Передо мной, я так понимаю, мама Хелен, чему я не очень рад. Ведь я сейчас слишком зол и могу не содержатся даже по отношению к ней.
– Мужа своего позовите! – пытаюсь спокойно говорить я, но что-то у меня не получается.
– Как ты смеешь сюда являться? – ворчит она, стоя на пороге.
– Я говорю, мужа позовите! – игнорирую её вопрос и продолжаю настаивать.
– Октавия, кто там? – раздаётся голос из одной из комнат.
– Ошиблись дверью, – отвечает она и возвращается ко мне. – Пошёл вон! – женщина закрывает дверь, и я подставляю руку.
Я распахиваю дверь и без приглашения прохожу в квартиру. Заглянув в кухню и в одну из комнат, пересекаю коридор и оказываюсь в зале, где этот ублюдок смотрит телевизор.
Он поднимается с дивана, и я, не сказав ни слова, бью ему в челюсть. Он падает обратно на диван.
– Что же ты творишь, гадёныш? – кричит мать и пытается меня оттащить.
– Потеряйся! – вырывается у меня, когда я её отталкиваю.
Я хватаю отчима за воротник футболки и поднимаю снова на ноги, только для того, чтобы нанести повторный удар. На этот раз он падает на пол, пытается прийти в себя и вытирает кровь, которая льётся из носа.
Я присаживаюсь возле него на корточки и наблюдаю за этим зрелищем.
– Что, мудила, не нравится? А дочке нравилось, когда ты её бил? Не слышу! – он молчит, а гнев внутри меня набирает новые обороты.
Я снова бью его по лицу с кулака, на этот раз разбил ему губу, и я не планирую на этом останавливаться.
– Какая же ты гнида. Что вообще в тебе святого, прислужник церкви?
– Пошёл к чёрту, сучёныш! – еле проговаривает он, сплёвывая кровь.
– Ох, как нехорошо богохульствовать, – я поднимаюсь на ноги и бью ему в живот. – Это тебе за синяки на лице Хелен, – после чего наношу ещё один удар. – А это за звёздное небо на спине, мразь.
– Я сейчас вызову полицию! – вопит его жена, и я поворачиваюсь к ней.
Замахиваюсь на неё, но в последнюю секунду прихожу в себя. От страха она роняет телефон на пол. Она, конечно, стерва, но я не подниму руку на женщину. Тем более на мать Хелен. Она меня не простит.
– Вызывай, только я откуплюсь, а твоего ухажёра засажу за домашнее насилие, – я подхожу ближе, и она отходит назад, пока не упирается в стол. – Слушай меня сюда: скажи спасибо, что я ему не переломал рёбра, у меня было это в планах. И ещё: Хелена сегодня ночует у меня. Если я узнаю, что вы поднимаете руку на кого-то из младших, я лишу вас родительских прав. Это ясно?
– Убирайся вон! – кричит она и подбегает к мужу.
Я разворачиваюсь и ухожу. Возвращаюсь в машину и еду обратно в институт.