глава 11. ничего
Утро никогда не бывает добрым, особенно если оно начинается с поездки в отдел полиции. На часах пол десятого, а мы сидим тут уже около часа. Показания я дала не сразу, но всё-таки рассказала всё в малейших подробностях, о которых по-прежнему не знал Глеб, поэтому его глаза расширялись с каждым моим словом. Когда мы наконец покинули кабинет следователя, тот аккуратно обнял меня, поддерживающе поглаживая по голове. Отстранившись, сажусь на один из железных стульев, ведь нам сказали подождать. Викторов сперва раздраженно разговаривает с кем-то по телефону, но после сбрасывает трубку и садится рядом, вновь улыбаясь. Не проходит и пяти минут, как я хватаюсь за запястье кудрявого, не осознавая, как сильно его сжимаю.
— Глеб... — шепчу я, не отрывая взгляд от фигур в коридоре. Викторов аккуратно разжимает мои пальцы, а после потирает руку. — Бля, прости...
Он кивает и наконец переводит взгляд туда, куда пару секунд назад смотрела я. Глаза кудрявого расширяются, явно не ожидая увидеть его.
— Перфилов, сволочь блять, — едко процедив сквозь зубы, тот встаёт и тянет меня за собой. Когда Юра и полицейский, ведущий его, приближаются, Глеб подходит к ним, нахально ухмыляясь. — Ну привет, Юрчик.
— И вам не хворать, — фыркает он, встретившись со мной взглядами. После, видимо, смелеет и подмигивает мне. — Милая, ты же помнишь, что у меня день рождения скоро? Я буду ждать твоего поздравления... — в конце его голос переходит на шёпот, схожий с шипением змеи. А он, по правде говоря, таковой и является. Знает, что пока он в отделе, ему ничего не сделают. На лице у Глеба начинают ходить жевалки, ведь парень явно сдерживается. — Глебас, ты лучше скажи, как тебе моя Кира? В жизни не поверю, что вы ещё не спали.
И Викторов всё же превзошёл все мои ожидания – зарядил ему с кулака в нос, не обращая внимания на то, где он сейчас находится. Я вновь хватаю его за запястье и стараюсь развернуть на себя, но Глеб сам отходит назад на шаг, с презрением оглядывая Юру, у которого течёт струйка крови из носа.
— Не бью беззащитных, к сожалению. И тебе рановато для деменции, или как там. Кира не твоя, не забывай об этом больше, — улыбается он, а Перфилов хмурится.
— Юра, — спокойным тоном говорю я и тот поворачивается, одновременно заинтересованно и вопросительно глядя на меня. А я, неожиданно даже для себя, бью ему сильную пощечину наотмашь, да так, что его голова дёргается и поворачивается в другую сторону.
— Ты стала слишком храброй, когда у тебя появился Глеб. Милая, ты же не думаешь, что я до тебя из тюрьмы не доберусь?
Ответить не успеваю, ведь Перфилова попросту уводят.
— Кира?.. — тихо произносит моё имя Глеб и я разворачиваюсь к нему с глазами, полными слёз. Тот вздыхает и молча заключает меня в объятия. Запах его парфюма и табака помогает мне расслабиться и я успокаиваюсь за считанные минуты. — Он больше тебя не потревожит.
— Я знаю, спасибо тебе, — я улыбаюсь. В голову постепенно приходит осознание того, что это и вправду конец. Конец моего кошмара длинной в почти три года.
Спустя двадцать минут нас вновь вызывают в кабинет следователя, объявляют о дате суда и прочих мелочах дела. Отдел я покидаю, на удивление, крайне счастливая. Мне действительно больше ничего не угрожает. Ни-че-го.
Дома оказываемся лишь к полудню. Я по-быстрому готовлю обед и Глеб, поев, уезжает на студию, а я иду в комнату. Берусь за альбом и карандаши, которые вчера всё же купил Викторов. Сижу на кровати, глядя в окно. Подоконник – не самое удобное место для рисования, но сейчас это не имеет значения. Сначала никакие идеи в голову не идут, но после рука сама начинает вырисовывать портрет кудрявого. За два-три часа в сидячем положении спина изрядно затекла, но рисунок вышел поистине красивым.
Откладываю всё на комод и выхожу на кухню, оттуда на балкон. Закусываю губу, глядя на пачку сигарет и зажигалку, но после не выдерживаю и закуриваю. После первой затяжки начинаю кашлять, ведь последний раз сигарету в зубах я держала недели две назад, в день нашей с Глебом встречи. Стою на балконе довольно долго, не осознавая того, что уже замёрзла. Приходится отогреваться горячим чаем.
Стрелка на часах медленно подходит к отметке в одиннадцать вечера, а Викторов всё ещё на студии. Принимаю душ и ложусь спать, размышляя о событиях сегодняшнего дня. Уже сквозь сон слышу хлопок входной двери, а после шаги к моей комнате.
— Кир, спишь уже? — тихо спрашивает Глеб и, не получив ответа, вздыхает. — Спокойной ночи...
Бормочу что-то в подушку, а кудрявый прикрывает дверь и уходит. Наверное, на кухню, но больше я ничего не слышу, ведь окончательно проваливаюсь в сон.