Глава XVIII
«…В которой новый год
окончательно вступает в права…»
Я проснулся и не сразу ощутил, что нахожусь не у себя дома. Когда же это осознание пришло, и в голове немного всплыли вчерашние праздничные события, я сразу, прямо как Стёпа Лиходеев из известного романа, попытался определить, в брюках ли я развалился посреди кровати и, равно как и он, не определил…
Приоткрыв глаза, я осмотрелся. Спросонья мне показалось, будто окошко стало немного шире, увеличившись примерно до размеров стены, у которой стоял телевизор, а за ним было… море и песок. Мне даже почудилось, что лёгкий ветерок чуть колыхал зеленоватые ветви пальмы. «Ну ничего себе… море… значит, даже такие желания исполняются?» Поднявшись с дивана, я зашагал по направлению к огромному проходу в стене, но вместо ожидаемого песка под ногами я почувствовал холодный линолеум, а заместо лёгкого бриза ощутил гладкую твердь бетонной стены, которая повалила меня на пол. «Твою-то мать…» – пробурчал я, потирая ушибленный лоб.
Тут из-за двери выбежала Ленка.
–Чува-ак… ты живой?..
–Д-да… Вот так номер, ах-хах…
–Доброе утро, – чмокнула она меня.
–Доброе… ох, ёшкин кот… – я заметил, что штаны предательски остались на кровати, спешно подошёл и натянул их, потом вдруг где-то глубоко и больно кольнула игла подозрения, – слушай, Лен… я вчера так… отрубился, не помню ни черта, голова кругом… и это… х-хотел спросить…
–Ч-что?.. – она насторожилась.
–Н-н… ничего же… не было?.. – я почувствовал, как лицо налилось цветом.
Ленка какое-то время соображала, видно, ожидая от меня какого-то продолжения, но потом выдохнула с облегчением:
–Ф-фух, ты про это… да нет, что ты, что ты, господи боже…
Я выдохнул вместе с ней:
–Фух… ладно, извини…
–Да ладно… Ой, сейчас, подгорит же!.. – она побежала на кухню.
Скоро она вынесла блюдце аппетитно пышущих сырников. Ленка достала подушку и положила на меня и составила на неё тарелку, я уселся к стенке поудобнее.
–А куда ж все делись? – спросил я.
–Уш-ли, – сказала Ленка и положила мне в рот сырник, – пораньше домой собрались…
–А, понял, понял… Блин, спасибо, вкуснотища!.. Кстати, который там час, мама не звонила?
–Так… половина двенадцатого… Ой! Скоро ведь должны прийти…
Вдруг наш покой резко потревожил дребезжащий дверной звонок.
–…родители! Ч-чёрт, а…– Ленка соскочила с кровати, сначала стремглав рванула в коридор, потом заметалась по комнате.
–Да что случится-то? Прибьют меня что ли за то, что без штанов? – недоумённо спросил я, составляя подушку с сырниками в сторону.
–Да́, блин! – шёпотом выпалила она. – Во-первых, они вообще не в курсе того, что мы тут отвисали, во-вторых, ты ещё моего отца не знаешь, он такое… закатить может… не отделаемся, мы с мамой по крайней мере точно…
После этих слов я как-то запереживал вместе с подругой и стал искать выход из положения. Звонок всё трезвонил, сбивая нам обоим ход мысли. Неожиданно я сообразил:
–Лен, балкон! Давай, тащи куртку…
–Сдурел?
–Да тут же невысоко! Давай, давай…
Я быстро напялил свой пуховик, отворил балконную дверь и распахнул окно. Глянув вниз, смерил взглядом расстояние до крыши ларька. «Так, шагну, повисну и спрыгну. Должно пройти…»
–Паш, Паш, Паш! – подбежала ко мне Ленка, когда я уже собирался сигать вниз, – вот, – она сунула мне в руки тяжёлый чехол с гитарой, – вот, – из её рук я принял ртом сырник и вмиг проглотил, – и вот…
На прощанье мы поцеловались, я шагнул через окно, повис на руках и спрыгнул на крышу цветочного магазина. С неё я оглянулся посмотреть, не осталась ли подруга на месте. Ленка всё ещё стояла там, весело глядя на меня вниз…
Я послал ей воздушный поцелуй, она поймала его, приложила ладони к губам и радостно забежала обратно в квартиру.
Одухотворённый, я лихо сиганул с заснеженной крыши на бетонную площадку, приземлившись на одно колено, как какой-то супермен, умудрившись ничего себе не повредить. Из окна мне грозила кулаком тучная продавщица в раскосых очках.
–Ишь ты, паразит! – послышалось из-за стекла витрины.
–И вас с наступившим! – махнул я в ответ строгой женщине, соскользнул со ступенек и быстро зашагал к переходу, полной грудью вдыхая морозный воздух нового года…
* * *
Дома все постепенно просыпались. Мама с бабушкой, как обычно, валялись в моей комнате и обсуждали всякие учительские вопросы.
Мы немного посидели вместе, я похвастался всем Ленкиным дорогим подарком и тем, как теперь зазвучала моя игра, потом мы перекусили вчерашними салатами и бутербродами, после чего родственники постепенно стали собираться домой. Тонтту всё вертелся среди толпящихся в коридоре гостей и радостно повиливал хвостом.
–Ну, спасибо за приём, хорошенько в гостях посидели, поедем в нашу конуру! – шутливо сказал дядя Игорь.
–Спасибо, Свет, очень хорошо всё было, правда, – поддержала его тётя Алла, они с мамой обнялись.
–Давай, внук, расти большой, маму слушайся обязательно, будь молодцом! Учись хорошо, красавец! – наставляла мне бабушка, пока мы с ней обнимались.
–Ну, и ты пока, мохнатый! Спасибо, что хоть руку не оттяпал, – со смешком сказал дядя Игорь, почесал Тонтту по чёрно-белой макушке, тот по-доброму загавкал ему в ответ.
Смотря на то, как неуклюже и забавно собираются в дальний путь мои родственники, я вдруг почему-то поймал себя на мысли о том, что семья у меня действительно большая. Может, конечно, вздорная и беспокойная, но зато, случись со мной чего, все её члены были бы единственными, на кого я мог положиться из всего моего окружения. «Кто ближе мне будет из них?.. Друзья ли, Ленка, Серый, Аймо, Юрка, Инга… Или мамина родня?.. Бог его знает… Только нет среди них отца… Нету… и, наверное, не будет…» – печально заключил я про себя, рассматривая застывшие подтёки воды на коридорном зеркале, чётко ловившем моё отражение.
Когда мы распрощались со всеми, мама неожиданно спросила, не смотрел ли я под ёлку на предмет новых подарков, я задал её аналогичный вопрос, и мы вместе зашли в большую комнату. Мама, первой открыв подарок, знатно ему удивилась (но больше, конечно, обрадовалась), и расцеловала меня. Тому, что подарила мне она, я был не менее удивлён:
–Ну ничего себе, мам! Это ж «Шарп» настоящий! С антенной…
–Да, и с этой, как её… макросъёмкой, вот! Взамен твоего старого, тут звонок такой, что ого-го! – улыбнулась она. – Будешь мне всегда отвечать!
–Блин, спасибо тебе…
–Да, ещё не всё, это не главное…
Мама открыла тёмный деревянный секретер, достала оттуда небольшую истлевшую от времени шкатулку и протянула мне.
–Вот, сынок, смотри… Вещь эта очень и очень памятная, – мама растворила шкатулку, на дневном свете блеснул серебром резной маленький образок, – это Святой Пантелеймон. Его ещё твой прапрадед с собой на войну носил, и его отец тоже, кажется… Видишь, как сохранилась…
–Да… Как новый… – зачарованно смотрел я на нашу реликвию.
–Ты уже взрослый совсем у меня, да и случится может всякое… Так что… пусть теперь у тебя хранится, оберегает тебя от плохого. С такими вещами, Паш, всегда спокойнее, сам почувствуешь…
Я взял у неё коробочку. В момент, когда я всматривался в божественный лик, у меня внутри будто что-то вмиг перевернулось, как будто взвёлся какой-то невидимый затвор и дослал до своего места нужного калибра патрон, направив его точно в цель. Тут же я молча кинулся к маме в объятия.
–Ну, что ты, что ты, зай… Всё же хорошо… – приговаривала она, поглаживая меня.
–Мам… спасибо тебе, я так тебя люблю… – проговорил я полушёпотом, чувствуя, как влага подступает к глазам.
–И я тебя, мой дорогой, и я тебя…
Нет, в тот момент я не переживал. Именно тогда волнение моё отступило, и появилась полная уверенность в собственных силах. Я вдруг почувствовал за своими плечами такую крепость, такой добротный, надёжный тыл, с которым, будь я полководцем, смог бы взять любую крепость, любой город в одиночку. Я ощутил такой прилив сил, что был готов с ним идти на смертный бой, не боясь никого и ничего, потому что понимал – мои друзья и моя семья встанут за меня горой, равно как и я встану за них, если беда нагрянет в наш дом. И мы вместе будем готовы защитить его. «Что бы ни случилось… что бы ни случилось…»