Глава XV
«...В которой начинается
настоящее новогоднее веселье...»
На следующий день нас снова отпустили с уроков чуть раньше обычного (наверное, в честь грядущих празднований). Вновь проводив Ленку до дома, я тут же помчался к себе, чтобы как следует подготовиться к завтрашнему знаменательному дню.
Переодевшись во всё домашнее, я достал из своего накопителя Цоевский альбом «Ночь» и загрузил его в магнитофон, он слегка завис, но потом первая песня звонко заиграла из колонок. Соскочив со стола, я распахнул свой шкаф и стал оттуда вытаскивать все мои самые хорошие вещи, в которых не стыдно и удобно было бы завтра пойти на танцы. Под руку чуть не попал мой спортивный костюм, из благородно-синего ставший забрызганным в бордовую крапинку. «Чёрт, я и забыл про него... надо будет простирнуть, чего теперь...» - подумал я и положил его поближе, чтобы не забыть замочить.
Я побросал на диван всё самое свежее и красивое, что у меня было: выходной светло-бирюзовый пуловер с давно не ношенными голубыми джинсами, рубашка в мелкую ёлочку, которую мы с мамой удачно выцепили на рынке перед учебным годом, пару хороших футболок и лёгкие сорочки. «Так, в чём бы пойти? Джинсы мне не маловаты ли?..» - я скинул шорты и примерил на себя слегка помятые штаны. Они были в самый раз, да и в целом, другого варианта относительно верхней одежды у меня не было, поэтому я подошёл к зеркалу в коридоре и стал прикидывать, какие футболки лучше подойдут. «Эта цветастая слишком, эта серая... эта стиранная... так, а вот чёрная, наверное, в самый раз. Так, что ли, пойти? Или сверху свитер накинуть? Да не, упариться можно... тогда рубашку? Как-то... Не знаю... Надо бы посоветоваться...»
-Ма-ам, - я высунулся в большую комнату из-за двери.
-Чего такое?
-Пойдём, мне тут твой модный совет нужен, - кивнул я головой, мама отложила проверку тетрадей, и мы вместе пошли ко мне.
Когда мы с мамой решили вопрос с одёжкой и отпаренный утюгом наряд висел на шкафу, я вытряхнул из мешка со сменной обувью свои кеды и стал приводить в праздничный вид. Стирать их было уже поздно, поэтому, забросив обувку в ванную, я достал влажные салфетки из шкафчика, намотал их на щётку для туфель, как следует намылил и начал оттирать от некогда белой подошвы чёрные и серые следы потёртостей. На одну сторону уходило много времени, приходилось по нескольку раз купать в мыле мой агрегат, но я не сдавался и продолжал тереть. В конце концов, минут через двадцать мне удалось отчистить один ботинок, после чего я сразу же принялся за другой. Вскоре, когда обе подошвы сияли снежной белизной, я вытащил из обоих кед шнурки и принялся за стирку. С этим дело обстояло попроще: через четверть часа два белых плетёных червячка сушились на кухне, лёжа на горячей батарее рядом с поднятыми на дыбы башмаками.
После того, как все приготовления, касавшиеся моего внешнего вида на дискотеке, были закончены, я стал размышлять о том, что бы такого приготовить ребятам на Новый год. Я залез в тумбочку под столом, достал оттуда небольшой сундучок и пересчитал свои накопления: всего в копилке лежало семьсот рублей. В целом, этого было достаточно для небольших подарков пацанам с Ингой и Ленке на её свитер. Слава богу, с маминым подарком всё давно уже было решено: ещё до предпраздничного роста цен я успел купить ей дорогой флакон духов от «La Cost», так что денег, полученных на прошлый День Рождения и на Рождество от всех немногочисленных родственников, у меня теперь хватало ещё и на друзей.
Я засел за стол, открыл свой блокнот и стал записывать грядущие расходы. «Так, ну Зиле понятно, по музыкальной части, какой-то диск подберу... Юрке что? У него вроде бы, дрель сломалась... Ну, ещё одна ручная ему не нужна, подберу какую-нибудь модную», - я начиркал в листочке имена друзей и их будущие подарки, - «Айму... на месте решу, он тоже по музыке у нас... Инге надо бы книжку хорошую подобрать, она в этом деле избирательная. Придётся всё в торговом центре брать, да... А вот Ленке...» - каких-то специализированных магазинов для художников в нашем крае не было, однако я знал одно место, где имел шансы отыскать что-то подходящее помимо свитера, за коим я отправился чуть позже...
***
После прогулки с Тонтту я уложил Ленкин предновогодний презент в блестящий праздничный пакетик, хорошенько промыл голову и даже засушил маминым феном за уши отросшие волосы, чтобы те завтра не растрепались, плотно поужинал и лёг спать. Рядом с собой я уже по традиции положил дисковый плеер и включил диск «Наутилусов».
***
С утра в школе было довольно шумно. Практически все дети пришли в свободной форме, одевшись в яркие футболки, рубашки и олимпийки. Парни щеголяли в своих цветастых спортивных костюмах и новогодних свитерах, девчонки, завившие волосы во всякие интересные и необычные причёски, красовались в нарядных платьях и юбках разных фасонов и форм. Даже многие учителя в угоду сегодняшнему празднеству решили сменить серые и тёмно-синие деловые костюмы на праздничные блузы, пиджаки и галстуки.
Переодевшись и сменив измазанные в дорожной соли и грязи берцы на начищенные мною истёртые по бокам кеды, я закинул портфель на плечо и зашагал вверх по лестнице. Входы на каждый этаж были по-новогоднему украшены блестящими лентами и ёлочной глянцевой мишурой всех цветов радуги. Некоторые надписи над дверьми, в обыкновенное время представлявшие из себя золотисто-зелёные таблички с номерами этажей, теперь были обрамлены разными ёлочными игрушками, вроде шариков, колокольчиков и всяких причудливых зверушек.
Я потянул дверь на себя и вошёл на пятый этаж. С другого конца коридора, оттуда, где был кабинет музыки, слышалась неспешная, ритмичная игра на пианино, под которую, как мне казалось, пели не один, и даже не два голоса, а практически целый хор ребят. Музыка была так близко, что вначале мне даже почудилось, будто играют прямо в холле, на старом инструменте Татьяны Михайловны, но когда я завернул за угол, то убедился в том, что там никого нет - только потрёпанная временем чёрная лакированная крышка была открыта, демонстрируя стройный ряд лимонно-кремовых клавиш. Быть может, сама мелодия раздавалась откуда-то из актового зала, так как там тоже стояло концертное фортепиано, и кто-то мог репетировать свой номер с утра пораньше. Эхо звонких детских голосов доносило знакомые слова песни, которую они разбивали на слоги под такт музыке:
Бе-лы-е сне-жин-ки
Кру-жа-тся с у-тра,
Вы-ро-сли су-гро-бы
По-сре-ди дво-ра...
На душе вдруг стало как-то особенно приятно и тепло, знакомый мотив отзывался где-то внутри и всё больше пробуждал новогоднее настроение, каждой нотой бодрил чувство грядущего торжества, частью которого в скором времени должны стать мы с друзьями. Всё-таки, у нашего школьного праздника всегда была какая-то своя аура, ни с чем не сравнимая, по-своему родная и даже в чём-то домашняя.
Я зашёл в кабинет английского, где уже к тому времени отвисала большая часть класса. Инга, Ленка с Танькой и пацаны сидели на задних партах первого ряда у самого окна, совсем рядом с «камчаткой». Мы все поздоровались, я обнял Ленку и присел рядом с ней, поставив портфель и свой подарок под стол.
-Ну, девчонки, колитесь, чего приготовили, мы вот, все в сборе, - с нетерпением начал Белый.
-Ой, ты гляди, готовый какой, - улыбнулась Танька, - ладно, давайте...
Ленка залезла под парту, они с Ингой достали оттуда перевязанную праздничную коробочку.
-Ну, открывайте, - в предвкушении нашей реакции сказала Инга.
Зиля вытащил свой стилет и уже было собирался разрезать туго завязанный узел, но я его остановил:
-Ну, ты, разрубить-то всегда успеешь! Девочки всё готовили, для нас собирали, завязывали... Надо ж аккуратно...
-Ладно, фигачь, эстет, блин... - он с досады защёлкнул ножик обратно и сунул за пояс.
Я развязал крепкий узелок синей атласной ленты и открыл крышку. Под ней красовались хорошо выстроченные с краёв ярко-малиновые ленты, аккуратные, толщиной примерно в два дюйма. На лицевой части каждой был вышит тёмно-синий щит, в котором против часовой стрелки перекрещивались четыре шпаги, выделанные золотистыми нитками.
-Ну нифига ж себе... Это ж вы как...
-Инга сама вышивала, - похвалила подругу Ленка, - я там только щвы обрабатывала!
-Да что я, я так, отделку выстрочила, - засмущалась рукодельница, - но Ириной Евгеньевной, кстати, внешний вид уже одобрен! Так что всё по уставу, как говорится!
-Не, ну это круто... Спасибо вам, девчонки, просто высший класс, - сказал я, примеряя наш новый знак отличия.
-Да уж, мы теперь вам не дежурные! - Белый гордо поднял руку с яркой повязкой на плече.
-Между прочим, - наигранно-деловито начала Инга, - в вашей эмблеме заложен тайный смысл! Ну вот, - продолжила она нормальным тоном, - синий щит означает как бы спокойствие, вроде как, школа под вашей защитой, шпаги золотистые, то есть безупречность, не знаю, нерушимость силы... Соединяются все вместе, против часовой, - Инга провела по моему рукаву, чтобы показать всем, - но друг за другом идут, выходит, что всегда будете «один за всех, и все за одного»! Во как!
-Ну вы даёте... - покачал головой в удивлении Белый.
-Да, геральдика настоящая, - согласился Аймо, - научный подход у вас!
-Ну так, мы старались! - Инга ненавязчиво, по-дружески опёрлась об меня, я потихоньку отстранился, чтобы Ленка не заподозрила чего-то неладного.
-Эх... ну, а мы вам пока таких предпраздничных сюрпризов не приготовили, - вздохнул Юрка.
-Да ладно, ничего страшного, - махнула рукой Ленка, - ещё додарите! А это ведь и не подарки, для дела, чтоб всё по уму! - она поправила на мне ленту, подтянув с тыльной стороны за красные верёвочки, я аккуратно, как бы невзначай взял её за нежную ладошку.
-Э, Серый, ты куда? - спросил его Аймо.
-Да я попить, - буркнул он от дверей.
-О, я с тобой...
Когда парни скрылись за лестничными дверьми, я позвал Ленку за угол.
-Чего такое?
-Да пойдём просто, только глаза закрой...
-О, всё так серьёзно, - с улыбкой ответила она и, прикрыв веки, зашагала за мной.
Мы подошли к пианино, где нас не видел никто из класса. Я достал из-за спины свой подарочный пакет.
-Всё, открывай...
-Ох, нифига себе... - Ленка с удивлением рассматривала мои презенты, - блин... Паш, это ж деньжищи какие... Сколько ты на это угрохал?
-Да не важно, забей, - сказал я таким тоном, как будто у меня в кармане каждый день водились миллионы, на которые я легко мог себе позволить такие покупки.
-Эхх... Спасибо тебе...
Я приобнял её, нежный ромашковый аромат Ленкиных волос снова закружил голову.
-И сколько, всё-таки?
-Так, и думать забудь о деньгах! Считай, что... это от зайчика тебе подарок, а Дед Мороз просто ещё один принесёт!
-А-хах, ладно, ладно...
Когда мы зашли в класс, на столе у Анны Эдуардовны уже лежали кассеты с какими-то фильмами, Белый помогал ей с настройкой проектора.
-Вот так... всё, просто кнопочку здесь нажмёте, потом в папку захо́дите, потом «плей» нажимаете и всё заработает!
-Ох, Юр, так много всего... Ладно, если что, тебя позову!
-Да, конечно!
Мы с Ленкой уселись на свои места. Танька снова стала обсуждать с ней новые серии «Зачарованных», Аймо делился с Зилей каким-то музлом по ик-порту, раскачиваясь на стуле и почти касаясь пожелтевшей деревянной спинкой стены.
-Ну чё, всё там? - спросил Серый, подняв телефон с парты, чтобы поглядеть.
-Ты чё, положи! - Аймо выхватил у него мобильник, - фух, чуть не слетело... Ща всё будет, уже почти...
Тут в кабинет вдруг забежала Ирина Евгеньевна.
-Ребята, здравствуйте, всем доброго утра! Как настроение?
-Здорово!
-Да, всё хорошо! - заголосили в классе.
-Так, очень рада... Сегодня день у нас сокращённый, напоминаю: на седьмом уроке чаепитие, потом все идём на концерт в актовый зал, дальше в пять часов дискотека... Ой, нарядные вы все какие!
Тем временем, пока классная оглашала нам распорядок дня, Катька Каражанова с подружками достали из-под учительского стола заранее заготовленный подарок и, подойдя к Ирине Евгеньевне, тихонько пронесли его за спинами. Все ребята поняли, что сейчас будет происходить, и поэтому поднялись со своих мест и подошли поближе.
-Ирина Евгеньевна, - начала староста, - от всего класса хотим поздравить вас с наступающим Новым годом! Пусть все ваши мечты сбываются, планы исполняются, а ученики пусть радуют результатами! - с этими словами Катька вручила ей красивую корзинку с цветами и какими-то мелкими подарочками в коробках (видно, очень даже не дешёвыми).
Ребята в классе захлопали, Ирина Евгеньевна в радостном порыве обняла Катьку, Полину и всех, кто стоял рядом с ней.
-Спасибо, дети мои, спасибо! Ох, приятно как!.. Вы мои золотые... Удачно вам отдохнуть сегодня!
-Спасибо!
-Спасибо, Ирин Евгенна!
-Вам тоже удачи!
Поблагодарив всех ещё раз, учительница обхватила свои подарки покрепче и подсела к нам поближе.
-Ребята, привет ещё раз! Слушайте, сегодня будьте очень внимательны... Всё-таки дискотека, мероприятие большое, шумно, всё такое, мало ли что может произойти...
-Да, конечно!
-Ежели что, всех приструним!
-Смотрите, мы вам снизу будем помогать, если что. Никого ниже четвёртого этажа не выпускать, и снизу, соответственно, не впускать. Кто уйдёт ниже, того уже на празднике не ждём, хорошо?
-А нам-то можно ходить будет? - спросил Серый.
-Да, само собой! Главное, следите, чтобы в туалеты не пронесли... Ну, сами знаете, что.
-Не волнуйтесь, Ирина Евгеньевна, всё пройдёт добре! Кто сунется, того сразу к вам сошлём, за это не бойтесь, - сказал я убедительно.
-Ладно, молодцы, удачи вам... Теперь вас отличить точно можно будет, - с улыбкой указала классная на наши новые повязки с шевронами.
-Это верно, ни с кем не спутают, - поддакнул Зиля.
-Ну давайте, не подведите! - с долей шутки пригрозила нам Ирина Евгеньевна и со своей папкой и корзиной подарков направилась к двери, - А, Паш, забыла сказать тебе, - она снова подошла ко мне, - тебя Татьяна Григорьевна хотела видеть, что-то по поводу вашей самостоятельной, в общем, важное... Не забудь! - строго сказала она и застучала лёгкими лакированными туфлями куда-то вглубь коридора.
Я поднялся с места, минуя лестничные пролёты и этажи, заспешил к кабинету математики. Обогнув колонны зимнего сада с цветами, вокруг которых толпились школьники, я добежал до двери с номером «307». Когда я отворил её, то увидел, что сам класс был пока что пуст, только Татьяна Григорьевна сидела за бежевым учительским столом и перебирала какие-то бумажки, попутно делая в них размашистые пометки рубиново-алой гранёной ручкой. Она отвлеклась от своей работы, подняла светловолосую седеющую голову и приметила меня взглядом:
-О, Паш, заходи...
В нерешительности я подошёл к первой парте крайнего ряда у окна, отодвинув скрипящий стул, присел за стол.
-Хотели видеть?
-Да, реши-ка мне... вот это, - она протянула мне половину листка А4, в который пауком вцепились знаки чёрного длинного уравнения.
«Чёрт, сложновато... Стоп. А не из последнего номера ли это? Два неизвестных, потом в квадрате...» - тут я заметил, что задачка, которую дала мне Татьяна Григорьевна, по структуре почти полностью совпадала с примером из контрольной, только числа теперь слегка отличались. Немного поразмыслив, как надо действовать, я попросил у учительницы карандаш, расписал сверху примерный способ решения, чирканул кое-что сбоку и стал искать корни. Пришлось разложить уравнение на несколько частей, каждую из которых я решал по отдельности, но дело шло, и это было главное. Прикинув правильность полученных значений, я быстро перепроверил всё ещё раз и вручил готовые ответы Татьяне Григорьевне. Та внимательно изучила мою работу, вглядывалась в написанное, поправляя чёрные очки с небольшими диоптриями, в которых тонкими полосками отражался бледный свет длинных ламп.
-Так... Вот теперь всё правильно, - сказала она, улыбаясь серо-голубыми глазами, отчего будто бы слегка полнело её суховатое валдайское лицо.
-А... Значит, накосячил тогда?
-Ну конечно! Поспешил, небось, снова? - спросила учительница, укладывая мою бумажку к остальным и доставая толстую синюю тетрадь.
-Да наверное...
-Повнимательней просто в следующий раз будь! А то как обычно, всё сложное решил, а на простом запоролся! - она открыла классный журнал, ручкой выискала мою фамилию и, твёрдо поставив стержень на нужной клеточке, вывела на ней пузатую пятёрку.
-Выходит... - замялся я, не веря своему счастью.
-Да, пять поставлю, в полугодии выйдет, - ещё раз по-доброму улыбнулась она, - молодец!
-Ой, Татьяна Григорьевна, вот спасибо вам огромное! Вот уж действительно подарок так подарок! - всплеснул я руками.
-Ну, с наступающим!
-Да, вас тоже! Хороших праздников вам! - крикнул я уже в дверях, от нахлынувшей радости чуть не врезавшись в потёртый рубцеватый косяк.
«Подумать только, «пять» по матеше! Вот это я даю, конечно», - держась за голову, чтобы не потерять её от восторга, шагал я по лестнице к кабинету английского.
В класс я зашёл, как ни в чём ни бывало. Спокойно дойдя до своего места, я, довольно улыбаясь, водрузил себя за парту.
-Чё такой загадочный? - спросил Серёга, проверяя процент загрузки песни на своей «Нокии».
-Чего поставила? - Инга отложила очередную книжку и опёрлась о парту.
-Что, как вышло? - Ленка с вожделением глянула на меня своими нежно-бирюзовыми глазами.
Я наклонился поближе к ребятам, загадочно закатил глаза и сказал шёпотом:
-Пятёрка у меня, господа товарищи...
-Да ты чё! - удивился Белый.
-Ну молодцом, хорош! - Аймо пожал мне руку, другие последовали его примеру.
Ленка с радостью бросилась меня обнимать, я прижал к себе её голову, вдохнул нежный луговой аромат.
Со звонком ребята не перестали шушукаться, только начали разговаривать чуть потише, так как не все классы в праздничный день имели право не учиться, и некоторые дети всё ещё вынуждены были сидеть на уроках, а мы вынуждены были им не мешать. Анна Эдуардовна попыталась заглушить нестройный гул смешавшихся пацанских басов и девчачьих звенящих голосов:
-Так, dear students, pay attention, please! The movie show is going to start!*
-Чё? - туповато спросил Курок, ребята в классе хохотнули.
-Не «чё», а «what», Курчакин! Сейчас будем фильм запускать, так что не галдите особо! Минуту... так, пульт, значит, сюда наводим... Юр, что-то не запускается, - окликнула учительница Белого, тот, попытавшись незаметно убрать руку с Танькиной талии, поднялся с места.
-Да погодите, вы же ж жмёте не туда! Щас всё решим...
Юрка вышел к доске, потыкал что-то на маленьком сером пульте, проверил проектор ещё раз и нажал какую-то кнопку, после чего на прогревающейся доске заиграла знакомая мелодия из фильма «Один дома». Анна Эдуардовна попросила Белого вырубить свет, тот метнулся к выключателям, надавил все три сразу и потушил яркие лампы. Класс сразу же погрузился в полутьму, только синеватый свет пробуждающегося дня тихо выползал из-под опущенных лент персиковых жалюзи.
Мы с Ленкой придвинулись поближе к столу и друг другу. Я расслабился, откинулся на спинку. Наши руки соприкоснулись под крышкой парты, я почувствовал, как нежные Ленкины пальцы обхватили мою ладонь, голова плавно опустилась на плечо. На душе я наконец ощутил спокойствие: со всеми учебными делами полностью покончено, мы с друзьями сидим вместе полным составом, красивая девчонка, которая мне нравится, держит меня за руку, отчего внутри всё восторгается и переполняется счастьем, а большего, кажется, и не надо... «День должен быть хорошим», - твёрдо подумал я, мы с Ленкой покрепче прижались друг к другу и оба почти что синхронно вздохнули с чувством полного удовлетворения.
***
Все оставшиеся неурочные часы мы просидели, смотря разные фильмы, как это было на английском и истории, проходя праздничные викторины, как это было на географии, и играя в карты, как это было на превалирующей части предметов.
Под конец шестого урока мы все направились в наш четыреста первый кабинет, чтобы начинать составлять столы для грядущего чаепития. Интересным, кстати, было то, что ни на одном из наших «чаепитий» за всё время учёбы ни разу не пился, собственно, чай, который легко заменяли покупные соки, толстые бутылки с «Фантой», «Кока-колой» и обычная вода. На стол по особо праздничным дням родители обыкновенно готовили еду сами, принося толстые пакеты с бутербродами, салатами, кексами и даже иногда домашними пирогами в наш класс, водружая их на задние парты по нескольку штук в ряд. Труд это был, правда, очень большой, поэтому мы всегда первым тостом благодарили именно наших мам и пап за такой шикарный стол, хоть им и не выпадала возможность принимать участие в таком школьном застолье.
Ребята быстро поснимали с крючков рюкзаки и побросали их кучей в конец класса. Парни засучили рукава и стали собирать стулья, выставляя их здоровыми ребристыми алыми башнями вдоль доски.
-Тёмыч, опускай!
-Давай тащи, столбом-то не стой!
-Ещё партеечка, принимай...
-Мишка, хрена ли халтуришь, работай давай, морда!
-А это чей мешок? Не твой? Забыли, что ли, ну и фиг с ним...
В параллель мы уже составляли парты буквой «П», чтобы весь класс точно уместился. Форму из столов мы собрали быстро и сразу же стали перетаскивать стулья, выставляя так, чтобы можно было свободно пройти вокруг класса в случае чего. Девчонки тем временем полезли в шкафчики, доставая оттуда скатерти, стаканчики и салфетки. Парни, которые закончили свою работу, стали им помогать, разворачивая пакеты и составляя на столы ароматные пироги.
-Ух, нажрёмся сегодня...
-Паш, подруби-ка печку, - бросил Белый.
-Да, щас, - я раскрыл дверь шкафа и достал оттуда вставленный в удлинитель провод.
Всего в школе у нас было три микроволновки: две законных, на первом этаже - в столовой и в кабинете девчачьих трудов, и одна незаконно стоящая - наша. Её существование мы держали в секрете вот уже четыре года, с того момента, как перешли в пятый класс из младшей школы, ведь если бы о ней узнали посторонние, то Валентине Фёдоровне и Ирине Евгеньевне, которые приобрели эту машину для собственных и наших нужд, пришлось бы несладко. В ней мы часто разогревали еду на переменах, рядом с ней же иногда и ели. К слову сказать, кулинарить в ней мы тоже умудрялись: при определённой сноровке можно было выставить правильную мощность и приготовить шикарные горячие бутеры. Около микроволновки стояла пачка пакетированного чая, которая пополнялась нами в случае его нехватки. Пили мы его не особо часто, как я уже говорил, поэтому чаще всего коробка была забита хорошо про запас на случай внезапного чайного голодания.
Я открыл микроволновку, подключил её к одинокой розетке с зеленоватой подписью «220» и стал по очереди составлять в неё высокие, охлаждённые зимним оконным воздухом, пироги, которые заботливо выпекла для нас бабушка Димки Половцева. Пряный запах печёного в помидорах и сыре мяса вперемешку с ароматом подогревавшегося слоёного рыхлого теста начинал разноситься по классу, через ноздри будоража наши изголодавшиеся по сытной еде желудки и заставляя их урчать.
-Так, этот сырный я целиком зарублю, - решительно сказал Белый.
-Э, в очередь, слышь! - оговорил его Зиля.
-Да щас все поедим, их вон, сколько, - остудил я пыл друзей, хотя сам прямо сейчас, пока доставал пышущую жаром сырную лепешку, готов был тут же завернуть её в трубку и целиком зажевать в одного.
Федька залез за жалюзи и достал оттуда магнитофон. Открыв нижнюю дверцу пристенного шкафа, он пошарил в ящике со сваленными кассетами, которые ребята приносили сюда из дома, и выцепил сборник «Аварии». Поднеся к свету полупрозрачную коробочку и убедившись, что перематывать плёнку не надо, Федька вставил её в открытый блестящий клыкастый приёмник и захлопнул его.
-Ребят, - крикнул он, подбирая гладкую кишку шнура, - стол освободите, ща музон подрубим, чтоб веселее... Э, мужики, поди сюда!
Мы метнулись помочь, сдвинули здоровую стопку наших дневников и всё ненужное в сторону так, чтобы магнитофон влез. Цепляя жёсткими чёрными, почти азиатскими волосами крышку стола, Федька пролез вниз и воткнул вилку в удлинитель. Его длинный палец сдвинул тумблер влево, стукнул по кнопке «старт». Из колонок зашипело, потом из шума вырвались первые ноты «Неба», знакомые голоса за-на-накали вступление.
-О-о, кайф!
-Зашибись...
-«Махнём со мно-ой на не-бо...»
-«Оставь нараспашку окно...» - подпевали девчонки, ритмично качая головами и попутно расставляя разогретые пироги по местам.
Ребята стали постепенно занимать места. Мы с друзьями уселись в ряд около окна на правой стороне стола, так было удобнее всего выйти в случае чего. Я и Ленка сидели у самого края, рядом со мной придвинулся к столу Зиля, за ним были Аймо и Инга, Белый с Танькой уселись напротив.
-Чё, когда там Ирина Евгеньевна придёт? Уж перемена закончилась почти, - спросил Серый, открывая пакет сока.
-Да что нам, ждать её теперь, что ли? - риторически вопросила Инга. - Давай наливай лучше, раз открыл, - она подставила пластиковый стаканчик под руку Зиле.
-И мне тогда тоже плесни, - оживился я, - Лен, ты как?
-Ага, давай, - она отдала мне свой стакан, и теперь Серёге пришлось разливать нам всем поровну янтарно-жёлтого апельсинового сока.
Вдруг гомон прекратился: дверь в кабинет отворилась, в класс зашла Ирина Евгеньевна, держа подмышкой блестящую стопку белых картонок, отдающих с обратной стороны золотистым цветом. «О, отличников, небось, будет хвалить», - скользнула мысль.
-Ребята, привет! Я потише сделаю?.. - негромко спросила она.
-Демьян, выключи пойди, слышишь, тебя попросили! - с наигранной властной манерой сказал Федька Дёмке Ильясову, тот, сутулясь, поднялся со стула, подскочил к магнитофону и остановил песню.
-Спасибо, Дём... Ну что ж, ребята, вот и подошло к концу наше с вами первое полугодие. Очень вы все хорошо потрудились, смотрела на оценки ваши, прям радовалась, - искренне улыбнулась она, - есть, конечно, товарищи, которые заленились, не сделали, что я просила, - полувсерьёз насупила она брови и оглядела некоторых из класса, кто-то из них хихикнул, - но в остальном меня порадовали. Хотелось нескольких ребят отметить, которые отличились по своим оценкам... в хорошем смысле, конечно! - снова улыбнулась Ирина Евгеньевна и потянулась за немногочисленными дневниками, лежавшими рядом с общей стопкой, мы захлопали, готовясь приветствовать наших отличников, число которых практически не менялось вот уже долгие восемь лет, - Итак, дипломом за призёрство в олимпиаде школьного этапа по математике и похвальной грамотой за отличные успехи в учёбе награждается... Каражанова Екатерина Алексеевна!
Катька, натянуто улыбаясь, встала с места и походкой кривоногого жеребёнка, пытавшегося изо всех сил держать хлипкую осанку на ещё не оформившихся до конца мышцах, зацокала к учительнице, помахивала волосами, сплетёнными в высокий хвост.
-Спасибо, - сказала она, приобнимая тонкими предплечьями, покрытыми редкими породистыми волосками, нашу классную.
-Так... дипломом за призёрство в олимпиаде по русскому языку, за победу в олимпиаде школьного этапа по математике, за призёрство в олимпиаде «Лингвистёнок» по английскому языку, а также похвальной грамотой за отличные успехи в учёбе награждается... Иванова Дарья Андреевна!
Дашка поднялась со стула, мелкими шагами подошла к Ирине Евгеньевне, тихонько забрала свои отнюдь не скромные награды, в знак благодарности покивала, заулыбалась, орошённая градом аплодисментов, и, как ни в чём ни бывало, вернулась обратно за стол.
-Дипломом за призёрство в олимпиаде «Лингвистёнок» по английскому языку, за победу в олимпиаде школьного этапа по ОБЖ и похвальной грамотой за отличные успехи в учёбе награждается... Еланова Татьяна Александровна!
Танька радостно вскочила с места, Белый громче всех захлопал и заулюлюкал. Она легко дошагала до учительницы, поблагодарила её за награды, коротко сверкнула в класс тёмно-карими огнями глаз и подлетела обратно к Юрке.
-И ещё... Дипломом за призёрство в школьном этапе по обществознанию... и похвальной грамотой за отличные успехи в учёбе награждается... Щерба Павел Артёмович!
Парни с девчонками закричали и захлопали мне, я, пребывая в несказанном удивлении от моих невесть откуда взявшихся больших успехов, встал со стула и, до сих пор не веря, что мне каким-то чудом первый раз за всю жизнь удалось выбиться в число наших отличников, подошёл к классной. Я развернулся к ребятам. Одноклассники всё ещё приветствовали меня радостными аплодисментами.
-Ирина Евгеньевна... Спасибо вам огромное... - от удивления сдавленно промямлил я.
-Молодец, Паш! Большущий молодец, герой ты! - она, расчувствовавшись, крепко обняла меня одной рукой, прижав к себе.
-Спасибо... спасибо вам... - я взял свой диплом, грамоту и дневник, ещё раз учтиво покивал и прошёл к своему месту.
Ленка сразу же кинулась меня обнимать, парни пожимали мне руку:
-Ну, мужик!
-Хорош, Пахан, хорош!
-Ну даёшь!
Я раскрыл свой дневник на последней странице. Стройная колонка оценок за первое полугодие тянулась вниз к нижним графам. Наверное, сомневаясь в действительности моего достижения, я бегал взглядом вдоль этого столбца. «Нет, все пятёрки... по всем предметам. Просто охренеть можно... Вот так сошлись звёзды», - размышлял я, в раздумье покачивая головой.
-Вот так, ребят, - сказала Ирина Евгеньевна, - все наши отличники. Их у нас не очень много, это правда, однако всё же хорошо, что они у нас есть. Быть может, в скором времени их число пополнится новыми людьми! В этом году у нас есть и хорошисты с довольно неплохими отметками...
Ирина Евгеньевна проводила торжественное вручение ещё минут десять. Когда довольная своими двумя тройками Шадрина Юля уселась на место, проводимая вяленькими хлопками, Ирина Евгеньевна взяла себе стаканчик и плеснула туда рапсово-жёлтого яблочного сока.
-Ну что ж, может, кто-то хочет что-нибудь сказать? - спросила она.
-Давайте тогда, - Белый неуклюже встал со своего стула, но быстро выпрямился, - по традиции, первым тостом родителям скажем «спасибо» за такой шикарный стол! За родителей! - он поднял вверх свой стаканчик, после пригубил и отпил чуть больше половины, другие ребята за ним последовали, Ирина Евгеньевна тоже отпила немного сока.
-Хорошо ты сказал, Юр... Я вот тоже хотела вам кое-что рассказать. Точнее показать...
Она поставила свой стаканчик и вышла к доске. Взяв в руки одуванчиковый мел, учительница развернулась к нам:
-Знаете, дети... в этом году у нас было много сложностей. Много трудного и тяжёлого мы пережили, разные проблемы вставали на нашем пути. Однако вы все сейчас сидите передо мной, радостные и довольные, так что можно сказать, что на нынешней момент трудности ваши преодолены - сегодня вы целый вечер будете отдыхать и, я думаю, что это очень даже заслуженно! Но всегда помните: что бы ни случилось, в какие бы вы передряги не попали и кто бы вас туда ни завёл, - Ирина Евгеньевна написала на доске цифру «один», - важно оставаться людьми. Людьми мы с вами рождаемся, всю жизнь учимся, растём, получаем знания, - рядом с единичкой она приписала ещё и нолик, - накапливаем опыт, - ещё один нолик, - саморазвиваемся, стараемся понять этот сложный мир... Достигаем успеха, становимся сильными, богатыми, образованными, уверена, что в жизни каждого всё это обязательно придёт, - на доске уже вырисовывалось девятизначное число, - только никогда не забывайте о том, что без вашей человечности, - Ирина Евгеньевна стёрла ладонью единицу, после чего перед нами остались одни сплошные нолики, - всё другое свою ценность утрачивает... Всегда про это помните!..
Ребята задумчиво смотрели на доску. Вероятно, многим тогда слова классного руководителя запали глубоко в память. Кто-то молчаливо качал головой, наверное, осознавая важность момента, некоторые молча сидели и смотрели в одну точку, по-детски подперев головы кулаком.
-Давайте за это теперь поднимем, - сказал я, - за человеческое...
Одноклассники согласились со мной, мы все залпом допили наши напитки.
-Удачи вам, дети мои... Я вас люблю! - чувственно сказала Ирина Евгеньевна, глядя на нас большими чёрными зрачками, горящими в широких разрезах карих глаз.
-И мы вас!
-Мы вас тоже любим! - заголосили все.
-Отдыхайте! - сказала классная, вновь включила магнитофон и тихонько присела за учительский стол.
Ребята вновь зашумели, болтая друг с другом про всякую всячину и обсуждая разные новости.
***
Чаепитие шло ещё часа полтора. Под конец, когда желудки были уже набиты до отказа, а тарелки и пакеты сока опустели, ребята стали постепенно убирать за собой со столов.
-Мальчики, вынесете мусор потом, как домой пойдёте! - пытаясь под приказной тон, пролепетала Катька, на которую почти никто не обратил внимания, только несколько парней согласно пробубнило себе под нос.
Вскоре мы составили парты в три ряда и вернули класс в привычное состояние. Уже приближалось время концерта, поэтому ребята со всех школьных кабинетов, закончив свои празднества и учебные дела, выходя через мангровые с гофрированными стёклами двери на перламутро-ежевичные лестничные клетки, стекаясь редкими волнами по ребристым гранитным ступеням к актовому залу.
При входе нас приветствовала фоном играющая задорная новогодняя музыка. Наш класс очень компактно уселся на первых четырёх рядах. Мы с ребятами двинулись ближе к окну и угнездились на приятных поролоновых сидушках, обтянутых грубой перламутрово-бордовой тканью. Сцену к концерту подготовили добротно: тёмно-рубиновые бархатные шторы были украшены разных форм снежинками и шариками, кружевное полотно под карнизом тоже умудрились нарядить в пушистые дождики. Занавес, почти такого же цвета, как и шторы, только с тёмно-золотистыми, слегка позеленевшими от времени богатыми узорами, сохранившийся ещё с советского периода существования нашей школы, с одной стороны держал на булавках цифру «20», а с другой «04», обозначая тем самым грядущее наступление Нового года.
-Ну чё, когда уже начнут-то? Всё ходят себе, - проворчал Зиля, поправляя ворот своей красно-синей олимпийки.
-Народу-то прибавляется ещё... Вон их сколько, даже учителя ещё причаливают, - высказал свои наблюдения Белый.
Людей, то и дело мелькавших в дверном проёме заднего входа, становилось всё меньше и меньше. Минут через десять, когда все были в сборе и расселись по местам, фоновая музыка быстро сменилась на громкое фанфарное сопровождение. Цифры на занавесе разъехались в разные стороны, открывая взору ребят-комдатов, стоявших на сцене в ряд.
-Дорогие гости, - торжественно начала Танька, - мы рады приветствовать вас на нашем Новогоднем празднике!
-Вот уже совсем скоро, - продолжил Федька, громко чеканя каждое слово и единственный из ведущих читая без подсказок с листа, - мы все соберёмся у своих столов, по телевизору прозвучит речь президента, после которой спешащая стрелка часов, отмеряющая наше время на этой Земле, - Федька совсем разошёлся в своём красноречивом вступлении, Аня Бабенко ткнула его сзади, чтобы тот тормознул, - кхм... перемахнёт за полночь и обозначит наступление Нового, две тысяче четвёртого года от Рождества Христова! - он с улыбкой выдохнул и передал микрофон Варьке с Дашей.
Говорили девчонки по отдельности очень тихо, поэтому вместе в два голоса зачитали стихотворение:
Новый год стучится в двери,
Праздник радостный грядёт,
В час волшебный, в час заветный,
Чудо пусть произойдёт!
Танька перехватила у них микрофон и продолжила:
Во времена те, былые и древние,
Под Новый год приключилась история,
Необычайная и интересная,
О которой мы теперь и поведаем...
Яркий свет, освещающий выступающих на сцене, плавно потух. Разноцветные лучи прожекторов замерцали блестящими кружочками по всему залу. Ребята, которые помогали с реквизитом, спешно выносили нужные вещи из-за кулис, пока звучал таинственный, сказочный музыкальный проигрыш.
Тусклый, слегка зеленоватый огонёк осветил декорации, иллюстрирующие что-то вроде заснеженного болота со всякими корягами. Машка Фёдорова, видимо, в образе кикиморы, дрожала у собранной из картона печки-буржуйки, которую Диана, талантливая не только к музыке, но и к рисованию, сестра Ашота, достаточно натурально выкрасила в травянисто-ржавый цвет, огонь внутри, имитируемый красным светодиодом, делал самоделку походящей на настоящую. Закинув внутрь полое бумажное полено, Машка погрела у неё руки и снова поёжилась:
-Брр, ну и холодина...
Из-за угла вышла Катька Каражанова, которой угольные волосы припудрили мукой в белый цвет и повязали бандану в горошек, сделав похожей на бабу ягу. Она положила на пол декоративный хворост:
-Да уж, студёный Новый год будет... Фух, дай-ка мне болотцем горячим погреться...
Машка сняла с печки алюминиевую кружку и дала её бабе Яге.
-Эх, и опять нас подарками обделит старый... Ну вот что мы ему такого сделали? Подумаешь, санки случайно подожгли... Трижды...
По залу живой волной прокатился хохот.
-Вот именно, у всех тяжёлые дни бывают! А когда мы пошутить над ним решили?
-Ага! Ну упало и упало ведро со льдом на голову, что теперь, нас из-за этого праздника лишать? Произвол!
-Да! Согласна! Знаешь, что? - Яга бросила кружку на пол и гулко топнула ногой. - Хватит это терпеть! Чего у всех есть праздник, а у нас нет? Чем мы хуже?
-Ничем! - оживилась кикимора и вскочила с места, тряхнув туго заплетёнными косичками.
-Есть у меня, подруга, один план...
Злодейки заговорщицки склонились.
-Мороз Иваныч у себя дома держит такой шар волшебный, в котором хранит... знаешь, что?
-Что?
-Чудо новогоднее! В сочельник всегда свой сундук открывает, достаёт шарик оттуда, ставит на окошко, ставни растворяет, верхушку стеклянную снимает c него, и волшебство из него выходит, дух праздничный вылетает наружу! До всех добирается, всех счастьем одаривает, кроме нас с тобой!
-И чего делать будем?
-А мы к нему прокрадёмся тайком, сундук тот схватим, в котором шар чудесный хранится, и будет нам новогоднее волшебство!
-Ох ты, хорошо придумала! Согласна, согласна!
Две колдуньи убежали под таинственные мотивы, сцена потемнела, яркие разноцветные огоньки вновь заметались по стенам, мельком освещая очертания человеческих лиц, украшенных штор и блестящего лаком паркета.
***
Ребята из комитета дат вместе с семиклассниками потрудились на славу: постановка вышла весёлой, по-хорошему примитивной и оттого легко воспринимающейся зрителями всех возрастов.
Когда баба Яга с кикиморой таки смогли выкрасть волшебный шар, школьники стали замечать, будто бы в городе начало пропадать новогоднее настроение. Тогда к ним сам явился Дед Мороз, который, похоже, стар оказался для таких закидонов и привлёк к спасению праздника молодёжь. Дети, само собой, без сопровождения взрослых, направились в дремучий зимний лес, где их чуть не завалил загадками сам Леший, но, к счастью, ребята из зала хорошо над этим посмеялись.
-Хорошо, хорошо, - басовито приговаривал ряженый под лесного хозяина Колька Данилевич, поглаживая накладную бороду, - вот вам ещё одна загадка: дети три комка скатали, закрепили их слегка, красную морковку взяли, сделали...
-Трудовика! - крикнул кто-то с задних рядов, зрители, поблёскивая узкими щелями глаз в темноте, захохотали.
-Не-ет, - протянул Колька, - его, ребята, из другого делают, на спиртовой основе... Ну-ка, кого сделали?..
По залу снова пронёсся ребячий смех, который поддержали и некоторые учителя. Наверное, простому школьнику за такую выходку устроили бы серьёзный нагоняй, но Колька Данилевич был не таким, как все. Ещё в младших классах ему поставили нешуточный диагноз - вялотекущая шизофрения. В виде припадков это, конечно, проявлялось редко, но показателем плохого психического здоровья были его внезапные высказывания, что на уроках, что на переменах, которые, к слову, довольно часто были очень комичными (хотя, сам Коля, этого, скорее всего, не понимал до конца). Парнем он был вполне дружелюбным, талантливым в музыке (с ходу мог подобрать на гитаре любую песню), хорошо шёл на контакт, хотя его мимика и жестикуляция тоже выглядели не вполне здоровыми, что отталкивало тех людей, которые не очень хорошо знали Кольку. Всё же, его лучше было не злить: однажды своему обидчику Колян чуть не проломил голову стулом, благо, их вовремя разняла Анна Эдуардовна. Так что обитатели нашей школы, в том числе и люди из преподавательского состава, предпочитали сохранять с ним дружеские, или хотя бы нейтральные отношения.
-Снеговика! - заголосила малышня с первых рядов.
-Правильно, детишки! Молодцы! - окая, густым деланным басом выдал Леший.
В конце концов, сказка должна была закончиться хорошо: дети отняли шар у злодеек, Дед Мороз, как самый добрый на свете дедушка, их, разумеется, простил, и подарил каждой по одному желанию.
Эти двое ничего лучше не придумали, как провести пару-тройку детских конкурсов (по-настоящему, они, думаю, могли бы загадать себе вечный праздник или вроде того, но школьная постановка не терпит отступления от жанра).
Какое-то время задания были забавными: сначала ребята с завязанными глазами пытались раздавить воздушные шарики ногами, потом дети выбежали на конкурс «скомкай газету», где нужно было быстрее всех смять бумажку одной рукой. Самое веселье началось, когда по сценарию у девчонок пошли «мужские конкурсы».
-Та-ак-с, - потёрла руки баба Яга, - а теперь пусть парни силой померяются! Для следующего конкурса мне нужно пять мальчиков и пять девочек...
На сцену выбежало несколько девчонок и парней из старшей школы. С левой стороны недоставало одной участницы, и Ленка, оправив волосы, решилась выйти к остальным. Пацаны и девчата встали по разным концам, друг напротив друга.
-А теперь мальчикам такое задание: перенести свою пару на другую сторону!
Среди остальных девчонок Ленка издали показалась мне самой низкой, наверное, поэтому колченогий, хиловатый в бицепсах Ромка Потапов выбрал именно её. Он поднял Ленку на руки, та легко обхватила его сзади. Чуть накренясь вперёд, этот дистрофик нёс её вдоль сцены. «Вот же сука, - молотом шибануло в голову, - решил мне за лыжи отомстить, падла...» Внутри всё просто бурлило и разрывалось. Хотелось прямо сейчас руками раздвинуть всех сидящих, прорваться напрямик к сцене и вдарить Потапову со всей дури сначала в морду, а потом промеж ног, чтоб такие имбецилы, как он, больше не размножались. Но, к великому сожалению, сделать этого я не мог... Зрители аплодировали ребятам. Лиц моих пацанов я не мог тогда ясно разглядеть, но ощущал, что они все сидели, плотной нитью сжав губы и, равно как и я, тихо ненавидели и Ленку, и этого кривого упырягу.
-Молодцы, ребята, молодцы! - захлопала по руке с микрофоном Машка. - Девочки, можете садиться, мальчики тоже, кто хочет... Для следующего задания мне нужно шестеро парней, чтобы разбились на две команды по трое!
Потапов остался на сцене, тупо глядя пустыми глазами-точками на дальнюю стену. «Щас я тебе покажу, собака...» - я, Зиля с Аймом и ещё несколько ребят встали с мест и вскочили по ступенькам наверх. Заранее встав напротив Ромки с пацанами в команде, я скинул с себя рубашку и швырнул под колонну позади меня.
-Теперь посмотрим, какая команда больше раз отожмётся! Делайте по максимуму, считайте, сколько сделали! После крайнего отжимания будем складываться и подводить итоги! Упор лёжа, - скомандовала Катька, мы вшестером упали вперёд на вытянутые руки, - внимание... пошли!
-Давайте, мужики... - буркнул я.
-Погнали... - напряжённым шёпотом ответил Серый
Парни резко стартовали. Мы слегка задевали друг друга локтями, поэтому пришлось немного отодвинуться в процессе соревнования. «Пятнадцать... шестнадцать... семнадцать» - отсчитывал я, тяжело дыша, то отдаляясь, то приближаясь самым носом к блестящему полу. Скоро мои товарищи начали выдыхаться, я тоже слегка подустал, но сдаваться не собирался. Соперники всё ещё отжимались, и я старался перебить их результат в одного. Спустя ещё пять подходов они стали замедляться, а потом и совсем выбились из сил и поднялись с пола. Я всё ещё жал: «Двадцать восемь, двадцать девять... тридцать...» Сделав ещё пять жимов, чтобы уж точно обогнать соседнюю команду, я решил закончить эффектно: отжавшись по разу на каждой руке, настолько глубоко, насколько позволяла оставшаяся в руках сила, я посильнее оттолкнулся и сделал хлопок за спиной. Пацаны помогли мне подняться, зал громко зааплодировал нам, Белый звучно засвистел с места.
-Браво! Молодцы, ребята! Ну-ка, сколько получилось? - спросила у нас Машка.
-Двадцать пять, - сказал Аймо.
-Тридцать, - выдохнул Зиля.
-Тридцать... семь... или восемь... да, тридцать восемь! - туго сообразил я оттого, что кровь сильно прилила к голове и гулко стучала в висках.
-Ого-го-о... девяносто три! Хорошо, хорошо... А у вас?
-Двадцать одно... - выдавил Потапов.
-Двадцать.
-Двадцать семь...
-Та-ак... шестьдесят восемь! Ну что ж, эта команда выиграла с большим отрывом! - Катька показала в нашу сторону, зрители снова заулюлюкали и шумно захлопали, - поздравляем ребят!
Перед тем, как уйти со сцены, я окончательно пришёл в себя, твёрдым шагом подошёл к Ромке, который собирался спускаться, наскочил на него, звучно припугнул, топнув навстречу, отчего тот, струхнув, вжался в стенку.
-Сунешься к ней ещё раз - урою! - грозно сказал я и сильно вдарил рядом с его яйцевидной башкой так, что почти все в зале от неожиданности ахнули, Ромка часто заморгал мелкими хорьковыми глазами.
Сойдя вниз, я зашагал к выходу, даже мельком не глянув в сторону Ленки...
***
Я сидел на ступеньках, ведущих на чердак нашей школы, который был ограждён от простых школьников стальной крашенной дверью, запертой на замок. Раскрасневшиеся костяшки правой руки ещё болели - видно, слишком сильно я шибанул по стенке, - но сгибать её я всё же мог. «Значит, не сломал... ну хоть что-то», - грустно подумал я...
На душе было погано. Сколько бы я не пытался догадываться о мотивах, которые сподвигли Ленку на этот дурацкий поступок, до меня всё никак не доходило, зачем, всё-таки, она это сделала. «Почему? Для чего? Поиспытывать меня решила? Чувства проверить? Вот и проверила... Больно это... Ещё и от неё... Гадство гадское...»
Выдохнув, я прислонился мокрым от пота затылком к железяке позади меня. «Холодная... хорошо... Стоит себе тут и стоит, никого не трогает... Пропускает, кто может открыть, а кто не может, тот и не нужен... И правильно...»
Тут дверь на лестницу приоткрылась. Дети уже начинали расходиться, чтобы готовиться к дискотеке (видимо, концерт подошёл к концу). Из-за угла выглянула Ленка, с извиняющимся взглядом смотря на меня и держа в руках мою клетчатую рубашку.
-Паш...
-Спасибо, - бросил я угрюмо и взял у неё измятую хабешку.
-Ты чего убежал от нас?..
-Воздухом подышать...
-Я же серьёзно... Это из-за меня?.. - она подсела поближе.
-Я тоже. Лен, зачем ты туда пошла? Ну вот нахрена?
-Так... просто... весело было, все ж смеялись, играли...
-Весело тебе было? Весело? А мне как?! Да я там этого ушлёпка чуть ли не пополам разорвать был готов при всех! Во! - вскочил я и ткнул ей в лицо своим вспухшим кулаком. - А тебе всё весело... Для меня это знаешь... как... твою мать...
Я отвернулся к пожарному ящику, от напряга громко дыша через нос, заложил руки за голову. Ленка, очевидно, осознавая свою вину передо мной, но и не желая полностью оставаться в проигрышной позиции, выдохнула и тихонько подошла ко мне.
-Паш... Слушай, это всё... просто... не важно, что я там натворила, ну... подумаешь, дебильный конкурс какой-то, вот и всё... Это же ведь... не изменит... - она запнулась.
-Чего?..
-Ну...
Зеленоватые Ленкины глаза потупились в угол, притухший свет лампы как будто вновь лёгкими бликами вернул им прежний светло-бирюзовый цвет, рыжеватые локоны немного прикрыли её лицо. Тёплое, нежное чувство любовной привязанности, туго сдерживаемое моей злобой, плотной струёй рвануло к груди от самого сердца. Я крепко обнял подругу, прижал её голову к себе:
-Эх, маленькая моя... Ты бы знала... Знала бы, как я... тебя люблю...
-Знаю... и я тебя...
Мы чуть отстранились друг от друга. Я, не мигая, смотрел на неё, слегка поглаживал нежный овал лица, укладывая за ухо Ленкины волнистые пряди. Её тонкая ладонь незаметно обхватила мою голову сзади, веки опустились на голубые с зеленцой глаза, смотревшие куда-то вниз. Я слегка развернул голову в бок, чтобы ей было удобнее...
-Пахан! - дверь на лестницу резко распахнулась, от удара о стену стекло слегка задрожало, - хрена ли обжимаешься тут, погнали толчки проверять, небось, щас нахлынут любители нефильтрованного, - грубо окликнул меня Зиля, и они с пацанами, нацепившими свои алые повязки, засеменили вниз по лестнице.
-Гад ты, Серый! - со злобой крикнул я ему вдогонку, он противно загоготал, ощетинив кривой жёлто-серый клык.
-Ладно, ты иди, я пока тут, - Ленка опустила руку и высвободилась из мои объятий, за слабой улыбкой скрывая небольшое разочарование.
-Лен, слушай, я быстро, туда и обратно! Мигом! - я чмокнул её в лоб и побежал вслед за пацанами.
***
Мы разбили все этажи школы между собой: я проверял четвёртый, Зиля третий, Аймо второй, на всякий случай, хоть там и учились одни малолетки. У нас также была поддержка в лице Инги, которая, хоть и не состояла в комитете, вызвалась помогать, шустря в женских туалетах каждого этажа на предмет алкогольной заначки.
Опустив крышку последнего бака, я направился к месту встречи, у лестничной клетки близ основного входа в актовый зал. Сверху пока доносился только шум детских голосов, до уха долетали звуки электрогитары - видимо, группа Дианы настраивала инструменты перед игрой.
-Так, фух... вроде всё... - Инга, запахнув за собой дверь, через две ступеньки скоро поднялась ко мне по лестнице.
-Молодец какая! Спасибо тебе! Я вот тоже... Ждём пацанов теперь...
-Вы это, если что, говорите, я помочь могу, побегать там, посмотреть за кем-то.
-Ну, будем иметь ввиду! - утвердительно сказал я.
Парни втроём взбежали к нам наверх.
-Ну чё, ребзя, не нашли ничего? - спросил Серый.
-Не, пусто, - ответил я.
-Не, - отмахнулся Айм.
-Пока нифига, - развёл руками Юрка.
-Ладно, хлопцы, слушайте, - начал я, - сегодня дежурить будем по очереди все. Дискотека будет часа два-полтора идти, так что все отдохнуть успеем: ты, Зиль, с Аймом, можешь шастать между этажами до шести часов, проверять будете толканы и чужих на этажах высматривать, а мы с Белым после шести, потом вы на дискач подскочите... Согласны? Если нет, можем махнуться...
-Нормас, - согласился Серый, - я особо не танцую, так что и погулять могу.
-Да и я тоже, всё равно наше музло под конец включат, - сказал Аймо.
-Ну и супер тогда, - заключил я.
-Паш, это... Я могу чем-то помочь? - спросила Инга.
-Если хочешь, то последи за залом, чтобы там ничего не случилось. Хотя, сегодня там спокойно, все свои, но на всякий случай можно перестраховаться.
-Ок, поняла, - кивнула она.
-Тогда пойдёмте все по местам, а то сейчас начнётся... Удачи вам, мужики! - крикнул я Айму с Зилей, спускавшимся вниз.
-Вам тоже там! - громко сказал Аймо.
-Ну, - подумал я вслух, открывая перед нами дверь, - сегодня, чую, повеселимся...
-Ха-хах, да, надеюсь, - согласилась со мной Инга.
-Да уж, - задумчиво произнёс Юрка.
Мы зашли в актовый зал. Ребята уже успели расставить все стулья вдоль стены, взгромоздив их друг на друга. Гитаристы уже подключили всю электронику. Патлатый и рослый Мишка Гаршинин, один из членов нашей школьной рок-группы «All star», в косухе и тёмно-синей бандане, вертел в руках микрофон. Играть он ни на чём не умел, поэтому, что логично, встал на место вокалиста.
Диана настроила свою гитару и для разогрева вдарила соло на паре квинтовых аккордов, зал нестройными криками и хлопками встретил первые ноты. Мы с Белым вошли на сцену со стороны кулис:
-Диан, привет, мы вас прервём ненадолго, объявление сделаем только... - сказал я.
-Да, щас... Миш, микрофон дай!
Я взял у неё увесистый жезл, по привычке постучал и проверил звук.
-Ребята, всем добрый вечер, - громко начал я, зрители обратили на меня внимание, - не пугайтесь, просто небольшое предостережение! Мы все с вами хотим сегодня хорошо повеселиться, классно отдохнуть, так что давайте мы будем соблюдать правила: во время праздника ниже четвёртого этажа не спускайтесь! А то отправитесь домой насовсем, на дискач больше не по-па-дёте!
-Отстой! - крикнул кто-то в толпе.
-Согласен, брат, но куда деваться, - ответил я, зал со смехом поддержал меня, - такие порядки... Курить и вообще воздух портить сегодня тоже нельзя, имейте ввиду. Но самое главное, вы уже все знаете - алкоголь табу! После праздника - хоть обхлещитесь, а на дискотеке нельзя! Прятать тоже не вариант, всё равно найдём, будут разборки, и вечер закончится для всех нас очень не-хо-ро-шо... Будьте просто осторожны, вот и всё! Удачи нам сегодня погулять!
-Даёшь музон! - крикнул в микрофон из-за плеча Белый, все заголосили вместе с ним.
Мы вернули Диане её имущество и спустились вниз к остальным. Белый и я уселись на дальнюю лавку. На сцену из-за штор в высоких ботинках, чёрных панковских шароварах вышла красноволосая Анька Солдатова. Щёлкнув пальцами, она стребовала у Гаршинина микрофон, резко вогнала его в стойку:
-Вы готовы?! - громко сказала она, весь зал заревел. - Я не слышу!! - клич ребят усилился ещё больше. - Поехали!..
Заиграли какая-то знакомая мелодия, переложенная на дисторшн, барабанщик ритмично застучал в такт. Анька обхватила обеими руками стойку, одним движением стянула с алых волос резинку и мотнула головой влево, позолоченное кольцо серёжки сверкнуло на свете прожекторов. После небольшого вступления Анька резко развернулась к зрителям и глубоким, мощным голосом запела:
С любовью встретиться
Проблема тру-дная,
Пла-не-та вертится
Круглая, кру-глая-а...
Я увидел, как Ленка со своими подружками крутится в толпе ребят. «Ну уж хренушки», - твёрдо подумал я.
-Лена-то где, потерял? - наклонившись к мне, громко спросил Белый.
-Да вон, пляшет, - ответил я.
-А-а, а чего ты тут?
-Да больно надо! Захочет - прибежит!
-О-о! Верно, туда её! - поддержал меня Юрка.
Ярко-красный свет со сцены, мешаясь с прожекторами, переливался то жёлтым, то зелёным, то каким-то фиолетовым. Анька после двух разогревочных куплетов вмиг набрала в грудь воздуха и завела глубоким голосом:
Звени-ит январская вью-у-га,
И ливни хлещут упруго,
И звёзды мчатся по кругу,
И шумят города-а...
Под ритм Ленка качала головой, развевая густые волосы сзади тёмно-рыжей листвой, переливавшиейся на свете алыми оттенками. Казалось, что пёстрые краски разноцветных огней, плясавшие по затемнённым стенам и серебристым шторам, как в призме отражались от Ленкиных прядей и делались ещё более яркими, пышными. «Пусть себе гуляет... Потом как-нибудь», - подумал я, поймав себя на том, что снова засмотрелся на неё. Вдруг, будто бы услышав мои мысли, Ленка вполоборота развернулась в мою сторону и коротко поманила меня к себе, потом отвлеклась на Тосю, которая что-то пробубнила ей на ухо.
Стало ещё громче, то ли от усилившейся музыки, то ли оттого, что ребята в зале так сильно визжали. Ленка с подружками погрузилась между двумя кучками зрителей, они протиснулись ближе к сцене, так что я начинал терять её из виду. Народу в зале как будто вмиг стало больше: обзор мне начинали загораживать уже сзади, школьники как будто на глазах начинали множиться и расти в своей численности. Шум всё увеличивался, на момент я отчего-то испугался, что за этими тусовщиками я сегодня совсем потеряю свою подругу. Собравшись, я поднялся с места и постепенно стал пробиваться сквозь плотные ряды. «Чёрт, и чего я вылез... А если свалит куда? Нет, ну где же она...»
Я наконец добрался до левого края сцены. Бегая глазами среди всех остальных, я никак не мог заприметить среди них Ленку. Музыка из здоровых колонок била в самое ухо, но отходить назад было уже поздно. «Господи, ну, где ты есть... Как так-то...» - под конец песни я совсем отчаялся найти её. В толпе мелькало множество голов, кривой волной обступивших музыкантов и уходящих в самую даль зала.
Диана выскочила к микрофону и рубанула на гитаре мощное, громкое соло, вырывавшееся будто бы со всей сцены вместе с огнями прожекторов. Все заверещали от восторга. Я подумал, что сейчас нахлынет ещё одна волна школьников, но этого не случилось. Напротив, ряды стали постепенно рассеиваться по залу, с последней лихо взятой, закрученной тремоло нотой дети снова в восторге закричали и схлынули от сцены подальше. Теперь пространство для поиска было уже немного расчищено. Я стал мотать головой по сторонам, как вдруг меня кто-то незаметно обхватил слева за плечо. Я развернулся, не найдя там никого, повернулся обратно. На меня сверкнули знакомые огоньки светло-зеленоватых глаз.
-Что ж ты не шёл? - с хитрой улыбкой спросила Ленка, откинув головой в сторону рыжеватый локон, прикрывший половину лица.
-Да я... думал, потерял тебя, а ты здесь... - промямлил я сквозь шум толпы.
-Ну вот, за то нашёл теперь...
Ленка тихонько обхватила меня сзади, легко чмокнула в щёку.
-Ну что, зажжём? - крикнул в микрофон со сцены Мишка Гаршинин, зал снова залился шумным гомоном.
Тяжёлая гитара Кольки заиграла вступление «Лесника», зрители закричали ещё громче, Мишка Гаршинин вновь взял микрофон. Ленка подвела меня поближе к сцене, я, как-то незаметно для себя, обхватил её сзади за плечи. Вступление разыгралось, прошёл первый куплет, и на припеве мы вместе с ней и с остальными стали подпевать так, что желтоватые стены, казалось, сейчас раскачаются от наших голосов и рухнут по разные стороны, а крыша слетит, оставив нас тусоваться и гулять всю ночь под открытым небом:
Будь как дома, путник,
Я ни в чём не откажу!
Я ни в чём не откажу!
Я ни в чём не откажу!
Множество историй
Коль желаешь, расскажу!
Коль желаешь, расскажу!
Коль желаешь, расскажу!..
***
После громкого выступления Дианы с друзьями они ушли со сцены, сорвав море аплодисментов. Теперь за музыку отвечал Арсенька Бугович по кличке «Буг»: усевшись на место диджея, он пододвинул к себе микшер, проверил все нужные проводки и поставил первый диск. Из колонок заиграли любимые Юркины «Pet Shop Boys».
Дискотека шла полным ходом. Ребята водили хороводы, носились змейкой под звенящие песни, держась друг за друга. Мы с Ленкой почти всё время танцевали вместе, Белый с Танькой отжигали где-то в толпе. Тогда я, пожалуй, по-настоящему стал чувствовать, как в ритмичных движениях всё то напряжение, накопившееся в предпраздничные дни, будто смывается с меня потоком музыкальных волн, стряхивается с рук, как прилипшая, засохшая грязь, от которой хочется начисто отмыться перед грядущим Новым годом.
-А теперь, - раздался в микрофоне громкий голос Буга, - по многочисленным просьбам со стороны 10 «В», Руслан приглашается на середину залы...
Из толпы ребят вышел высокий, коренастый черноволосый Руслан, одноклассники, дружно хлопая, задавали ритм. Из колонок зазвучал бойкий мотив кавказской лезгинки. Танцор, выйдя в круг ребят, стал задорно отплясывать, ловко перебирая ногами.
-Асса, асса! - кричали зрители, он раскидывал руками в разные стороны.
Мы с друзьями подошли поближе, хлопали в такт его скорым движениям.
-Слышь, Юр, - крикнул я, - подержи...
Тряхнув головой, я отдал свою рубашку другу, собрался, выдохнул, слегка размял руки, похлопывая в такт, подстроился под ритм и выскочил вместе с Русланом на танец. Нам стали аплодировать ещё громче, что помогало сориентироваться в движениях. Я был немного ниже его, но быстрые коленца и ход по кругу помогли мне выпрямиться, поравняться с его стриженной чёрной головой и отплясывать синхронно. Мы, как два гордых орла, храбрившихся друг перед другом и высоко задиравших носы, ритмично оттанцовывали, вертелись в центре зала, воображая себя, наверное, бравыми джигитами или казаками.
Я зачастил, стал перебирать ногами в два раза чаще, чем Руслан, тот даже присел на одно колено и стал мне прихлопывать. Докончив свою партию, я резко притопнул, ритмично пристукнул по ногам и рукам и выпрямился во весь рост. Ребята захлопали нам, мы с Русланом стукнулись грудью, похлопали друг друга по спинам:
-Мужчина, мужчина! - заговорил он.
-Хорош, молодцом! - я постучал в ответ.
-Настоящий горец! - сверкнул Руслан узкими щелями монгольских глаз.
-Ты горец, брат, - пожал я ему руку, слегка улыбаясь, - а мы тут, на равнине...
Буг переключил другую пластинку, ребята постепенно растеклись по всему залу. Я поднёс поближе свои часы, нажал квадратную кнопку и подсветил экран: было без пяти минут шесть.
***
Как мы и договаривались, я и Белый сменили Аймо с Зилей на патруле после шести часов. Они остались с Ингой в актовом зале слушать своё музло и следить за внутренним порядком, а мы вдвоём пошли бродить между этажами.
-Вот это ты дал там, конечно, - сказал Белый, шагая рядом и теребя закатанный рукав своей вышиванки.
-Ты про чё?
-Да как вы с Русом отжигали!
-А, это да...
-Ты, что ль, на танцы раньше ходил? Так двигался...
-Да упаси бог, что ты!
-Да ну! Вот так номер... Где ж ты так научился?
-Фиг его знает, само как-то... Это ведь ещё бокс помогает, наверное, там ведь координация очень важна. Видимо, оттуда и перешло.
-Интересно... Может, и мне заняться, - мечтательно сказал Белый, подцепив на ходу красный уголок советского знамени на стене.
-Да само собой, спорт вообще полезная тема. Ещё накачаешься, будешь Таньку свою охмурять, - хохотнул я.
-Да ну тя! - бросил Юрка.
Вдруг я уловил доносившиеся со стороны лестницы грубые голоса.
-Юр, погоди... Слышь?
-Да... снизу, кажись, идут... точно не учителя...
Мы с ним затаились у входа на четвёртый этаж в простенках по обоим сторонам от дверей. Звук шагов стал громче, топот всё больше приближался к нам. Судя по всему, их там было больше трёх человек. Я напрягся, туго сжал кулак правой руки.
Дверь слегка приоткрылась, из щели сначала показалась большегубая курносая морда, мелкие глаза быстро оглядели часть коридора, после чего высунулась вся коротко стриженная голова, широкое продолжение которой было одето в чёрный костюм «Адидас».
-Э, Малой, как там? - крикнул туполобый верзила, двинувший в сторону курносого.
-Да, ща, - раздалось из глубин туалета.
-Давай быром, тут кенты ждут...
В туалете послышалось копошение. Через пару секунд оттуда вышел длинноногий парень в просторном сером свитере. В руках у него было по две тёмно-зелёных бутылки какого-то ядовитого пойла.
-Во, как забивались, - сказал он верзиле.
-Хорош, хорош...
Мы с Белым вышли из-за своих укрытий.
-Чё, парни, погулять решили? - громко сказал я им в спину, все четверо обернулись.
-А тебе чё? Тикай отсюда! - небрежно кивнул в мою сторону бугай.
-Чё зыришь, мотайте, пока рога не поотшибали! - выпалил его стриженный кореш.
На момент я даже немного перепугался. Эти сволочи были побольше, чем те, с которыми мне пришлось тогда махаться на поле. Самый крупный был почти на голову выше меня. Левая коленка начала подёргиваться. Можно было бояться. Можно было нервничать. Но слабым казаться перед ними нельзя никогда. Я выдохнул, твёрдо шагнул навстречу, Белый последовал за мной.
-Бутыли отдайте. Тогда уйдём, - сказал я, стараясь унять лёгкую дрожь в голосе.
-Чё? - скривился один из них и подвалил ко мне.
-Через плечо.
Почему-то именно тогда, когда я смотрел на этих четырёх уродов, ныкающих бутыли в том месте, где люди обыкновенно испражняются, я вспомнил слова Ирины Евгеньевны о человечности. Где она была в них? В каких закоулках их гнилых душ? Они, конечно, думали, что крутые, дерзкие, могут обойти все правила, пронести какие-то осьмушки в вонючий толкан и там же нажраться. Но на деле все эти сволочи были просто на просто отребьем, отбитым по-чёрному на всю голову. Они не видели себя, не понимали, для чего всё это делают, что из этого может выйти в будущем. Им казалось это «чётким», «пацанским», «ровным». Но всех их ждала одна участь - тупая, пустая, прожжённая сигаретными бычками жизнь, которая кончится либо заточкой под ребром от сокамерника, либо мучительной смертью от палёной водки. Нет. Это не люди. И к ним человеческого отношения не будет никогда. По крайней мере, у меня.
-Слышь, Мить, может, отдать? - спросил Малой у него из-за спины. - А то ведь пришьёт потом, как Саню...
-Ты чё? Чё он нам сделает? Припаса*-то у него с собой нет сейчас...
-Так и вы, небось, без пукалки, - сказал я.
Они переглянулись друг с другом. Вдруг из соседней двери выскочили Аймо с Зилей.
-Вот они! Твою-то... Как чуял, наткнёмся... - прошипел Аймо.
Митька, туполобый быкан, двинулся к выходу. Я преградил ему путь. Он схватил меня за грудки и откинул к мусорке.
-Ты чё, сука, - я налетел на него, на подскоке смачно вдарив с левой.
Он отшатнулся в сторону и подскочил ко мне, но Зиля с рыком кинулся на него, врезал по его плоской роже крест накрест, сначала правой, потом резко левой, причём так быстро, что даже умудрился содрать ему костяшками кожу. Бычара повалился и подпёр собой дверь лаборантской. На нас бросились его пацаны. Айм увернулся, зарядил одному под дых, сзади на него скаканул другой, но он ушатал его с локтя и добил с разворота. Мы с Белым отбивались от двух других. Одного я прибил с ноги, вдарил в голову, Юрка крепко шибанул его дверью, и тот повалился. Тут же на Белого налетел другой в жёлтом костюме, я треснул ему по носу, он вмазал мне несколько раз, я заблокировался, ударил ещё, добил от груди в живот дважды и ещё раз двинул с правой.
В конце пустующего четвёртого этажа мы лупили этих отморозков. Удары, резкие выдохи и стоны эхом проносились по застеклённым витринам военного музея, с которых на нас сквозь года смотрели суровые лица фронтовиков на потускневших от времени фотографиях.
Здоровяки уже валялись на полу. Зиля от души бил ногами одного гадину:
-Получи! Падла вонючая... - он харкнул рядом с ним.
-Ладно, хватит с них, потащили вниз.
Пинками подняв этих орков, мы взяли их бутылки с бадягой (одна из которых, кстати, сверху была обёрнута золотинкой) и погнали вниз с лестницы. Трое уродцев семенили и гнулись под нашими оплеухами, одного Зиля шлёпнул так, что тот чуть не покатился по ступенькам.
-Серый, в рот те, в душу! Хорош, угробишь ещё... - тормознул я его.
-Так ему и надо... - пробурчал Серый, мелко плюнув бледным шариком слюны им под ноги.
Дошагав до канцелярии, мы торжественно передали хулиганов Ирине Евгеньевне и директору.
-Вот, Ирин Евгенна, поймали с поличным, - я отдал ей бутылки.
-Ой, мальчишки... Молодцы... Это что же, вы их так? - спросила она.
-Зачем же бить было? - поинтересовался Константин Александрович.
-Да они первые полезли... А бегать мы не привыкли...
-Ага, как же, первые, ты вон... - начал один из них.
-Молчи, падла, - стукнул его Зиля в бочину.
-Тихо, тихо... - успокоила их Ирина Евгеньевна.
-Ладно, сейчас разбираться будем, кто, что и откуда... - директор махнул головой в сторону своего кабинета.
Мы отпустили негодяев, они проследовали за Константином Александровичем. За ними захлопнулась тяжёлая дверь с желтоватой табличкой.
-Идите, ребята, свободны пока что, - сказала классная нам.
Мы откланялись, выпроводили этих недопырков на выход, пожелали учителям хорошего вечера и направились обратно к актовому залу.
-Вы как, парни? - спросил я у ребят.
-Да норм, губу разбили, суки, - Белый стёр пальцем красную полоску, - ну а ты, Зиль?
-Фух, да зашибись так размяться... Нормально, нормально, - сказал он, хотя на нём, казалось, было гораздо больше царапин и ссадин, чем на нас с пацанами.
Мы внезапно остановились посреди лестничной клетки. Переглядываясь, рассматривая синяки друг друга, каждый, наверное, думал о чём-то общем, едином и крепком, что веяло сейчас между нами в сыровато-свежем воздухе школьных коридоров.
-Ну чё, парни? - начал я.
Зиля слегка покивал головой в ответ на мои слова.
-Один за всех, - выставил он вперёд свою руку с разбитыми костяшками.
-И все за одного!
Мы обхватили наши руки друг за другом, образовав ни то крест, ни то подобие ручного трона. Но зато сильное. Надёжное. Связанное в одно и нерушимое...
***
Из актового зала уже доносился какой-то медлячок. Значит, дискач постепенно подходил к концу. На лестнице при входе нас встречали девчонки, Ленка выбежала мне навстречу.
-Паш! Кто ж тебя так, ну... - запричитала она, - не больно?
-Да всё хорошо, Лен... Всё супер, - я взял её за ладошки, приложил их к губам.
Она бросилась мне на шею, я обхватил её лёгкий стан, нежно поглаживал по спине, начиная от головы и заканчивая у самых лопаток.
Я обнял её за талию:
-Пойдём, сюрприз есть...
Мы зашли в зал и подошли к Арсеньке.
-Буг, - сказал я громко, хотя музыка позволяла услышать и нормальный тон речи, - по-братски, поставь сейчас вот эту, - я достал из кучи дисков свою коробку и сунул ему, - в честь нашей скромной победы добра над нескромными злодеями!
Он приподнялся, гланул на меня, приспустив свои тёмные диджеевские очки:
-Ого, это кто тебя так?
-Давай ставь, - с улыбкой похлопал я его по плечу.
Я повёл подругу в центр зала. Аккуратно обхватил её стройное тело правой рукой, в левую взял Ленкину мягкую ладонь. Музыка внезапно прервалась, из колонок потекли первые протяжные ноты моей песни, зазвучал саксофон.
Ленка положила голову мне на плечо. Дурманящий запах её волос снова вскружил голову, я в неге закрыл глаза. Мы плавно двигались в полупустом зале. Мне тогда, в сущности, было всё равно на тех, кто смотрел на нас со стороны, всё равно было и на то, что там про нас подумают и что будут говорить. Нам вдвоём было очень хорошо. Душа была на седьмом небе от счастья, от возвышенности чувств хотелось рисовать картины, сочинять стихи и писать романсы. Тогда я ощущал, что именно ради этого момента, когда под голос Марвина Берри мы с Ленкой сможем вот так, обнявшись и наслаждаясь друг другом, танцевать медленный танец на школьном празднике, стоило прожить все эти волнительные и изматывающие дни. Пожалуй, именно в таких случаях люди говорят: «любовь побеждает всё»...
***
Бархатное тёмно-лазуритовое небо мягким одеялом накрыло наш спальный район. Высокие уличные фонари, как частые корабельные маяки, освещали путь странствующим по вечернему городу пешеходам.
Настенная лампочка, незастеклённая, вместо этого покрытая редкой проволокой, растекалась светом по бледно-зелёной кирпичной стене. Мы с Ленкой обнялись уже раза два, но никто почему-то не решался расходиться. Я посмотрел на подругу, в тот же момент, когда она решила сделать то же самое, наши взгляды встретились и оттолкнулись друг от друга, пробежав по стенке и упав на мощёный пол.
-Мог бы меня поцеловать сегодня... - тихо сказала она.
-Я?.. Ну... так...
-Чего?..
Мы стояли, прислонившись лбами друг к другу. Прохладный поток воздуха от Ленкиного носа слегка щекотал щёку. Я ещё раз отвёл глаза вниз, снова посмотрел на Ленку, слегка отстранился и коснулся её нежных губ.
Всё внутри расцвело, густой волной поднялось на самый верх, зацепив самые нежные, девственные струны души, неслышные звуки которых отразились мажорными нотами в самом сердце. Тепло растеклось по груди, плавной горячей струйкой опустилось вниз. Я приобнял подругу, мы чмокнулись ещё пару раз, но на последний вышло как-то смазано. Вернувшись в прежнее положение, мы, оба удовлетворённые собой, тихо выдохнули.
-Тогда... до встречи...
-Да... мы ведь...
-Первого числа...
-Да...
Мы коротко глянули друг на друга, слегка улыбнулись, обнялись ещё раз напоследок и окончательно распрощались.
Выйдя из подъезда, я глянул наверх. Сквозь тусклый луч светильника пролетела снежинка, приземлилась мне на самый нос. Потом так же пролетела и вторая, усевшись мне на съехавшую набекрень ушанку.
Пройдя по узкой дорожке до перехода, я развернулся и глянул в сторону Ленкиного окна. На кухне у них горел свет. В прихожей залаяла Аврора, через несколько секунд тёплый огонёк зажёгся и в Ленкиной комнате. На душе вновь стало тепло и приятно. «Добралась. Это хорошо... Первого числа, после полуночи... Скорее бы...» - поразмыслил я и после того, как загорелся зелёный человечек, смело шагнул на широкую зебру.
_______________________________________
*-Дорогие ученики, прошу внимания! Сейчас начнётся киносеанс! (анг.)
*Припас - кастет на бандитском сленге.