Мушкетёры XXI

«...В которой красивый свитер
почил смертью храбрых...»

Зайдя на четвёртый этаж, я бросил ранец у кабинета общаги, поздоровался с некоторыми ребятами, схватил свою тетрадку по английскому с новым сочинением и побежал наверх.
Я пришёл не особо рано, поэтому Анна Эдуардовна должна была прийти уже совсем скоро. Добравшись до кабинета, я, разумеется, обнаружил его закрытым, поэтому в ожидании прислонился к пианино, стоявшему в тупике у стены. Коридор был практически пустой, только какие-то дети разговаривали у кабинета физики в самом конце.
От скуки я открыл крышку и понажимал по клавишам. Нестройные звуки послышались из короба, отскочили от желтоватых штукатуренных стен и растворились где-то у потолка рекреации. Помнится, раньше это пианино стояло в соседнем пятьсот четвёртом кабинете, где раньше уроки музыки вела Татьяна Михайловна, пожилая учительница. К сожалению, четыре года назад её не стало, умерла от обострённой пневмонии, после этого инструмент, на котором она играла долгие годы, перенесли сюда, в коридор. Теперь каждый проходящий мимо ученик, коротая время на перемене, как и я, имел возможность поперебирать потёртые клавиши, или же, если владел музыкальными знаниями, мог поиграть что-то для души. Само пианино, хоть и стояло здесь достаточно долго, очень хорошо держало строй, даже несмотря на то, что разные сорванцы, бывало, открывали короб и дёргали за струны, намотанные на стальные колки. Удачно было то, что кабинет английского располагался напротив, и Анна Эдуардовна часто гоняла отсюда разных хулиганов. В скором времени я услышал знакомый перезвон её ключей, учительница толкнула двери на лестницу и вошла на этаж.
-Здравствуйте!
-Ой, Паш, привет, ты уже здесь... Сейчас, открою, - она провернула ключи с брелочком в виде гранёного сердца и открыла нам кабинет.
-Я вам тут принёс, как и обещал.
-О, я так и поняла, давай, сейчас подготовлюсь и проверю.
Она открыла пару окошек на проветривание, разложила свои вещи на учительском столе. Я отдал ей свою толстую тетрадку с глянцевой «Феррари» на обложке и присел напротив.
-Ну, давай, - Анна Эдуардовна раскрыла последнюю заполненную страницу, взяла ручку и стала внимательно читать моё сочинение, - так, вот тут есть кое-что, - пометила она галочкой какую-то ошибку, я немного запереживал за судьбу своей работы, - ну, а в остальном... Теперь то, что нужно!
-Правда? Пятёрку поставите?
-Ну само собой, а как же, - сказала она утверждающе.
-Ух ты... Анна Эдуардовна, спасибо вам, прям новогодний подарок! - воскликнул я.
-Да что ты, сам молодец!
-Ну, постарался просто вчера, засел, да и написал всё... Правда, спасибо вам ещё раз, хорошего дня вам, - сказал я, выходя из кабинета.
-Тебе спасибо, Павел! Удачи! - крикнула она мне вслед, я, преисполненный радостью и довольный тем, что вчерашние усилия не пропали понапрасну, направился вниз.
Наверное, когда я после нашего с мамой празднества сел за домашку, поставленный мною новый альбом «КиШа» хорошо простимулировал меня к работе. К слову сказать, до вчерашнего дня я думал, что уроки под музыку делать совсем не умею, так как посторонние звуки меня всегда отвлекали от основных задач, однако на деле всё оказалось совсем по-другому. Может, всему виной была смена обстановки во время празднования Дня Рождения мамы, или просто мой настрой, точно не знаю. Вероятно, такое благотворное влияние на меня оказало именно музыкальное творчество Миши Горшенёва.
Когда я пришёл к кабинету истории и общаги, то увидел, что наших ребят около него прибавилось. Все они ходили с какими-то кипами листков и что-то зубрили, кто в группе, а кто в одиночестве.
-Здоро́во, парни!
-Доро́в!
-Здоро́во, общагу выучил? - спросил Белый.
-Ёмаё, точно, - я шлёпнул себя по лбу, - там же эта здоровая папка, да?
-Да, да... Бл, как эту хрень запомнить, чёрт её дери... - Зиля, бубня себе под нос определения, перевернул страницу.
-Ладно, я так-то учил, щас всё повторю, и нормально, - сказал я, вытащил из недр портфеля забытый там листок с зачётом по обществознанию.
Буквально весь класс повторял многостраничную писанину, которую задала нам Алевтина Викторовна. Больше всех волновался Ашот, который ходил со своими бумажками из угла в угол и тараторил всякие термины. С заучиванием у него шло туго, поэтому он, бывало, готовился к зачёту чуть ли не за два дня до начала, чтобы без запинок и волнений всё точно рассказать учительнице. Правда, у него не всегда это выходило.
-Айм! Аймо, - позвал его Ашот, - слущ, проверь у меня, по-братски!
-Блин... Ладно, ты меня тоже погоняй, - согласился он и перевернул листы в самое начало.
На самом деле, тема была не особо сложная, плюс ко всему, мы часто прогоняли некоторые определения во время уроков и разных тестов, но сам по себе зачёт был довольно большим из-за многоступенчатости материала про «человека и общество».
«Антропогенез - процесс становления физического тела... антропосоциогенез - становление социальной сущности... человек - био-социо-духовное существо, высшая степень развития организмов на Земле... господи, зачем...» - прогонял я про себя основные понятия. «Биологические отличия: прямохождение, развитый артикуляционный аппарат, отсутствие волосяного покрова... ну да, все ж лысые бегаем... развитая кисть, способная к мелкой моторике... ну тут понятно, про что».
Я было думал, что моя зубрёжка в одиночестве продлится до самого начала урока, как вдруг коричнево-малиновые двери отворились, Ленка, заправляя волнистые локоны за ухо, поздоровалась со всеми, пробежала взглядом по ребятам и нашла меня.
-Привет!
-О, Привет! - она порхнула в мою сторону, мы крепко обнялись.
-Ты как, выучила? - спросил я.
-Да зубрила вчера эту байду, дай бог, половину запомнила... Жесть короче, шизанулась она, что ли, столько давать нам...
-Слушай, может, погоняем друг друга, как все делают? И повторили бы вместе всё, - предложил я.
-О, давай, давай...
Мы взялись готовиться с самого начала. Выходило так, что всякие определения и столбики мы не зазубривали, потому что помогали друг другу вспомнить самое главное через разные ассоциации и примеры, оттого вся суть крепко откладывалась в памяти, и, когда мы проходились по какому-то блоку ещё раз, всё почти что отскакивало от зубов. Удивительно было то, что так дотошно весь материал я никогда не учил, только повторял всякую мелочёвку для внеплановых тестов, но теперь, когда мы с Ленкой вместе взялись прогонять такой огромный объём информации за один раз, я не ощущал какого-то изнуряющего умственного напряжения, наоборот, мозгу было приятно находить нужные нейронные связи в своей системе, связывать их воедино и закреплять нужное в памяти на продолжительное время.
-Так, а мышление это что?
-М-м, - задумалась она, приложив утончённый палец левой руки к губам, - а, процесс активного отражения мира...
-Ну, как у фотоаппарата...
-А, объективного мира, - улыбнулась она, радуясь тому, что вспомнила, - в понятиях, суждениях и теориях! Во!
-Точно, молодец! И характеристики там какие?
-Ага, так, характеры: социальный, личностный, опосредованный, и связь с языком!
-О, супер!
-Так, а теперь ты мне назови... потребности наши.
-А, хо-ро-шо, - растянул я слово, собираясь с мыслями и стараясь не накосячить, - ну, понятно, сначала базовые, то есть естественные и в безопасности, потом вторичные...
-Там как ДПС, - подсказала она мне.
-О, точно, духовные, престижные, социальные, ну и... всё, вроде как.
-Ага, супер, молодец! - похвалила меня Ленка.
-Ну всё, должно отложиться, - подытожил я.
-Да... эх, главное, сдать, главное сдать...
-Ладно тебе, прорвёмся, всё шикарно...
Вот прозвенел звонок, с которым мы на подкошенных волнением коленках зашли в класс. Алевтина Викторовна прошла за нами, захлопнула дверь и, смерив нас ехидным высокомерным взглядом, зацокала на учительское место.
Многие ученики нашей школы её не столько уважали, сколько побаивались. Возможно, всё дело было в её отношении к детям, которых она заставляла делать именно то, что нужно ей, несмотря на всякие личные проблемы школьников. Разумеется, ребят сильно раздражало то, что ни про один несданный зачёт она никогда не забывала и легко могла оставить тебя после уроков до позднего вечера сдавать или пересдавать какую-то теоретическую мерзость вроде таблиц по экономике и статей из конституции. Хотелось как-то выразить протест против такого произвола, однако часто страх за оценку пересиливал, и мы, бывало, сильно морочились с заучиванием общаги. Все эти бесконечные сдачи проводились Алевтиной Викторовной, скорее всего, для того, чтобы заложить в нас хорошую базу по предмету, и, признаться, они действительно работали, потому как во время опросов на уроках мы быстро вспоминали разные определения. Так что, можно сказать точно - учителем Алевтина Викторовна была сильным. Но со своим специфичным подходом.
-Доброго дня, присаживайтесь, - сказала она, положив на стол какой-то мешочек, - разбейтесь на пары, кто с кем, потом по одному подходите. Придумала вам лотерею, - улыбнулась она, обнажив ряд крепких зубов, и почему-то лицом стала напоминать мартышку.
Все в классе забубнили, кто-то стал пересаживаться на другие места. Мы с Ленкой удачно уселись за первую парту у стенки, поэтому сразу оказались в паре. Аймо так и остался помогать Ашоту с зачётом, поэтому они тоже решили пойти вместе и не рассаживаться.
-Ну, кто смелый? - спросила учительница, я решительно поднялся с места и шагнул навстречу авантюре.
В мешочке, как я и думал, были напиханы бумажки с номерами от одного до двадцати восьми, по количеству человек в нашем классе. Я отвёл взгляд к потолку, перебрал рукой несколько номерков и, надеясь на то, что число будет хотя бы больше семёрки, вытащил один листочек. На нём красовался первый номер.
-О-о, повезло, повезло, - почти издевательски протянула Алевтина Викторовна, - давайте, парочка, передо мной садитесь!
Некоторые ребята в классе тоже за-ой-ой-ойкали, отвечая на подкол преподши, наши друзья просто молча удивились и, наверное, мысленно пожелали нам удачи.
Ленка несмелым шагом подошла ко мне, я отодвинул стул и пропустил её, после чего уселся сам.
-Так, биологические отличия, социальные отличия, - указала Алевтина Викторовна сначала на Ленку, потом на меня, даже не называя наших с ней имён.
-А давайте я сначала, - предложил я.
-Давай, - глухо сказала она и уставилась на меня непрерывным тёмно-синим взглядом.
Про социальные отличия человека я помнил слабо, но выкрутиться удалось - на ходу придумал пару тезисов про осознанную деятельность и создание культуры. Я всё боялся, что моя отсебятина не проканает, но Алевтина Викторовна её приняла и поставила на своём листе, где обычно отмечала верные ответы сдающих, жирный плюс в мою колонку. Ленка рассказала всё без запинки, так что очередь снова перешла ко мне.
-Потребности человека, - ткнула учительница ручкой в мою сторону.
-Так, потребности... - в памяти внезапно всплыла аналогия с ДПС, которую Ленка придумала до урока, - первичные: биологические и в безопасности, вторичные: духовные, престижные и социальные!
-Принято, - сухо сказала она и ещё раз чирканула на своей бумажке, - Лен, виды знаний давай.
-А... полностью? - спросила она, Алевтина Викторовна кивнула, - так... чувственное познание, там ощущение, восприятие и представление, и рациональное... рациональное...
Я видел, что Ленка затормозила, и от этого начала сильно волноваться, так что ничего путного не вспоминалось, поэтому решил помочь.
-ПСУ, понятие, суждение... - тихо подсказал я, прикрывшись ладонью, учительница строго осекла меня взглядом, но Ленка успела воспользоваться моей помощью.
-Так, Щерба, минус балл! - то ли серьёзно, то ли для того, чтоб меня осечь, сказала она, натянув матовую кожу вокруг маленького рта в подобии улыбки.
-Эх... ладно, готов пожертвовать! - отшутился я.
-Давай мне виды деятельности за это! - сказала Алевтина Викторовна, приготовившись слушать.
Она меня действительно немного подловила, но выкрутиться снова удалось. Учительница ещё позадавала нам пару-тройку вопросов, после чего отпустила:
-Сегодня порадовали, пять, пять с минусом, - показала она на Ленку и меня, мы с облегчением уселись на место.
-Вот так свезло, балл-то не сняла, - подумал я вслух.
-Да уж... фух... ну всё, клубнично... - в радостном спокойствии выдохнула подруга, опустила голову на сложенные руки, поудобнее устроилась в своём чёрном свитере, её волосы растрепались по плечам светло-каштановыми волнами.
Она слегка прикорнула, поёжилась, рыжеватая прядь спала ей на лоб, прикрыв половину лица. Я уложил подбородок на кисти рук, слегка развернулся в её сторону. Глаза у Ленки были закрыты, нежные веки бледноватой кожи слегка подрагивали. «Красавица... в самом деле, красотка...» - подумал я, к груди снова подступило нежное тепло. Вдруг я отважился на то, о чём неделю назад, казалось, и подумать не мог - я легонько погладил Ленку по голове, она чуть дрогнула, но было видно, что ей приятно. Волосы у неё были действительно очень мягкие, даже пушистые. Снова сложив руки, я почуял оставшийся в воздухе приятный аромат полевых цветов.

***

-Всё, слава те, госпаде, - выдохнул Белый, когда мы все выходили из кабинета.
-Наконец-то, теперь до следующей четверти.
За нами из класса выбежал радостный Ашот, за ним плёлся Аймо. Эти двое сдали чуть ли не самыми последними, потому что их постоянно отправляли на доучивание.
-В рот эту общагу! Четвёрка, яхай, балят! - крикнул Ашот, немного отойдя от кабинета.
-Слышь, мог бы и получше, мы весь урок эту срань дрючили! - больше устало, чем раздражённо, сказал ему Аймо, и мы все вместе зашагали навстречу новой работе.
-Так, теперь русский... - пробубнил Зиля.
-Ёмаё... что за день сегодня, контрошами прессуют, - сказал Белый.
-Скорее, репрессуют, - пошутил Аймо, мы гоготнули.
Мы бросили свои вещи в кабинете русского и расселись по местам. В класс зашла Ирина Евгеньевна с привычной красной папкой.
-Ребята, здравствуйте! Так, все вы знаете уже, наверное - в пятницу будет дискотека, так что приносите свои диски в актовый зал, к месту диджея, у колонок. Ну, знаете где...
-Да, хорошо!
-Да, конечно, конечно, - все радостно закивали, стали друг с другом обсуждать, какую музыку понесут на Новый год.
Валентина Фёдоровна заметила, что акцент внимания среди учеников сместился на другую тему, и, когда Ирина Евгеньевна вышла из класса, напомнила всем о том, что нужно повторять правила для диктанта.
Вскоре прозвенел звонок, с учительского стола мы разобрали заранее заготовленные малиновые тетради для контрольных работ.
-Всё, лишнее убираем в портфель, на столе только ручка и карандаш... Пишем число, сегодня двадцать четвёртое... декабря... Диктант, - стала декламировать Валентина Фёдоровна.
Мы все внимали каждому слову, выводили крючковатые загогулины букв, скользя по бумаге быстрым почерком. Не знаю, как у других, но у меня почему-то с первого класса выработалась привычка стараться успеть дописать до точки, прежде чем учитель начнёт читать предложение второй раз. Наверное, всегда стремился зачем-то написать быстрее остальных.
-Кругом ни души... Кругом ни души. Лишь иногда в поле зрения оказывались брошенные шалашики с провалившимися боками или оставленные рыбаками землянки, темневшие своими квадратными дырами в крутом берегу осенней реки.... Лишь иногда...в поле зрения... - чётко и медленно диктовала учительница, ребята в классе не отрывали взглядов от своих тетрадей.
Я записал длиннющее предложение и решил его перепроверить заранее. «"Провалившемися" или "продавившемися"? Хмм...» - тут я задумался, но вдруг услышал это предложение от Валентины Фёдоровны ещё раз:
-...оказывались брошенные шалашики с провалившимися боками... - прочитала учительница, чтобы мы успели всё записать
«Чёрт, точно... и ведь не "провалившемися", там же через "и"! Дубина... Так, чем бы исправить?» Пока я вспоминал о том, что у меня в портфеле мог заваляться старый стержень замазки, Валентина Фёдоровна уже начала читать следующее предложение. В спешке записав его и ещё одно небольшое, в чём мне помогла моя привычка, я снова залез в портфель и, пока все в классе проверяли диктанты, я снова залез в портфель и откопал там корректор. Он был сделан из довольно хрупкой металлической трубки (похожими белыми линерами ещё рисуют художники), поэтому, видимо, из-за надавиившей на него массы учебников, погнулся прямо по центру. Я аккуратно взял его, взболтнул и стал поправлять ошибки в слове. На исправлении второй помарки он почему-то отказался писать, тогда я решил снова хорошенько его встряхнуть. Покрепче обхватив его и надавив на стержень, я, похоже, не учёл того, что давление внутри после взбалтываний выросло, к тому же, поломка находилась прямо под моим большим пальцем. Железная ручка переломилась пополам, изнутри фонтаном рванула белая жидкость, заливая мою парту (благо, сидел я один) и Ленкин свитер. Никто бы не обратил на это внимание, если бы Валентина Фёдоровна не остановила на мне удивлённый взгляд. Тут же ребята в классе обернулись в мою сторону, Ленка тоже развернулась назад. Кровь хлынула к лицу, сделав меня похожим на зрелый помидор, от стыда хотелось провалиться на месте сквозь землю, прямо там, минуя все этажи, подвал, преисподнюю и бомбоубежище нашего района...
-Ух, ёмаё...
-У-у, жесть, фонтаном...
-Н-да, вона, скоко пролилось... - по классу прокатилась волна удивлённых возгласов.
-Л-лен... Блин, прости, пожалуйста, я не нарочно... Тут взорвалась эта... хрень эта лопнула... - начал я извиняться, мой дрожащий от страха и стыда голос оборвал перезвон, обозначивший конец урока.

***

Всю перемену Танька с Ленкой провели в девчачьем туалете, пытаясь отмыть её некогда шикарный чёрный свитер. Похожим занимался и я с пацанами, стараясь отчистить свой пуловер, только слышал я от пацанов не столько слова утешения, сколько разные подколы.
-Бл, Пахан, ну ты и дал в стране угля... - почесал затылок Белый.
-Ты где ей там ковырялся-то? - язвительно спросил Аймо.
-Недотерпел, видать, решил прям там, - ехидно бросил Зиля, все засмеялись.
-Да ну вас, черти, тоже мне! Всё, походу, на выброс, - с досады я швырнул намыленный и уже весь мокрый, залитый белым корректором пуловер в мусорку под раковиной, глаза стали влажными от подступивших слёз, но при парнях я удержался - блин, жопа...
-Ладно, не парься, отстирать можно, только замочить придётся, думаю, - рассудил Аймо.
-Да что я-то, и так ясно, что отхвачу дома... За Ленку стыдно, такой придурок, ёптить... Чё делать теперь...
Я вышел из туалета, увидел в другом конце коридора Ленку, стоящую в одной футболке, позади неё была Танька, водрузившая на себя забрызганный свитер. Мы подошли друг к другу. На Ленкином лице была какая-то печальная, но в то же время больше понимающая и сочувствующая улыбка, блестящие глаза её тоже были подёрнуты смеющимися морщинками.
-Лен, ёмаё, прости меня, я такой дурак, правда, такую вещь испортил, - я бросился её обнимать, попутно приговаривая все те извинительные слова, которые сейчас лились из меня рекой.
-Да ладно тебе, ладно, всё хорошо... Ничего страшного, - успокаивала она меня.
-Слушай, такой ужас, блин... Правда, я не хотел.
-Да всё клубнично, ну свитер и свитер, чего теперь...
-Ты... скажи, какой размер-то хоть у тебя? Сороковой? Сорок второй? Тань, дай-ка, гляну...
-Так, чувак, успокойся, не надо мне покупать ничего, - уже серьёзно осекла она меня, - ну случилось и случилось, не думай...
-Где хоть покупала-то, - спросил я, - что за марка? «Zara» какая-нибудь?
-Да если бы, «Южнорынок эдишн» ... Слушай, правда, не надо, ваще забей...
-Да просто... Ладно, обожди, - я заглянул за ворот свитера в Танькиных руках, на бумажке была мелко написана цифра «44», - всё, главное, запомнить...

***

Вскоре учебный день подошёл к концу. Мы с ребятами спустились вниз, переодеваясь, попутно обсуждали предстоящие праздники.
-Ля, наконец-то, послезавтра дискач уже...
-Да, только там надо глаз да глаз за всякими муднями, - поразмыслил я, запихивая кулаком в портфель свой мочёный свитер.
-Ничё, нас ведь четверо, можем посменно дежурить, чтобы и отдохнуть успел каждый, всё же праздник, - сказал Аймо, мы с ним согласились.
Зиля, Аймо и Инга уже оделись, мы с Белым уселись на банкетки.
-Ну чё, пойдём, - позвал нас Зиля, - чего расселись-то?
-Да не, мы тут девчонок подождём, - сказал Юрка, - а вы что, валите уже?
-Ну, я пойду уже, Айма дедушка ждёт, - ответила Инга.
-Ладно, каблуки, бывайте! - с усмешкой сказал Зиля, и они с ребятами вышли за дверь.
-Слы, сам каблук! - бросил ему вдогонку Белый.
Девчонки задерживались у Ольги Павловны, поэтому ждать их нам пришлось довольно долго. Мы с Юркой уже вспотели и скинули с себя куртки.
-Чё, как там, с Танюхой, мутите? - зацепил я друга.
-Ничё мы не мутим, скажешь тоже, подружка она и есть подружка. Это вы вон с Ленкой не расстаётесь...
-Да и вы с Танюхой тоже, хвостиком за ней всюду тащишься...
-Ага, как же, это она, скорее, за мной волочится!
-Ой, конечно-конечно! Услышала б она тебя сейчас...
Тут из-за угла вышли девчонки, что-то обсуждая друг с другом, зашли в раздевалку, быстро переоделись, и мы все вместе пошли на улицу. Белый с Танькой ушли до остановки, а я пошёл провожать Ленку до курсов.
-Ты как, без свитера не мёрзнешь? - спросил я.
-Да не, не, я ж застегнулась.
-Ну это хорошо... слушай, ты... извини меня ещё раз, такая дурость случилась...
-Та всё клубнично, забей... Подумаешь, главное, мы целы, а вещи на то и вещи...
-Да я понимаю, просто он красивый был, так тебе шёл... - сказал я, когда мы уже подошли к дверям, ведущим в полуподвальное помещение.
-Ну, главное, одёжка есть, голой не останусь! - пошутила она.
-Э-это да, - согласился я, хотя сам втайне всегда мечтал хоть раз вдоволь полюбоваться красотой её стройного, гибкого тела, которую часто скрывали Ленкины просторные рубашки и свитера.
-Ладно, я побегу, наверное... - она посмотрела в сторону входа.
-Да, давай, удачи тебе... надо это, обсудить со всеми нашу задумку на тридцать первое!
-А, конечно! Только вместе скажем, - ответила она, я выпустил её из объятий.
Ленка стянула шапку, мотнула головой, расправляя тёмно-рыжие волны прядей, и зашагала вниз по лестнице.