Пять встречь 🐺🦊 (Stray kids)
Первая встреча была случайной и холодной. В коридоре корпорации «Небесный дракон» Ян Чонин, младший сын председателя, шел, уткнувшись в планшет, и буквально врезался в Бан Чана. Файлы полетели на пол. Бан Чан, старший аналитик, известный своим спокойствием и невозмутимостью, даже не нахмурился. Он молча подобрал бумаги, его взгляд скользнул по лицу юноши без тени подобострастия. «Смотрите под ноги», — произнес он ровным голосом и ушел. Чонин остался стоять, чувствуя странное жжение на щеках. Его не смутили. Впервые.
Вторая встреча была деловой. Чонин-старший поставил сына курировать новый проект, ведущим по которому был Бан Чан. На совещании Ян Чонин пытался давить авторитетом, возражать, критиковать. Бан Чан парировал каждое замечание безупречной логикой и цифрами. Он не спорил, он просто был прав. И в его глазах Чонин читал не вызов, а... снисхождение? Это бесило его еще больше.
Третья встреча была в баре. Чонин застал Бан Чана за бокалом виски после тяжелого дня. Тот был немного расслаблен, и в его улыбке появилась опасная мягкость. Они говорили о работе, а потом о чем-то еще. Чонин понял, что за маской идеального сотрудника скрывается острейший ум и воля, сравнимая с его собственной. Он пил и чувствовал, как контроль ускользает, но не хотел его возвращать.
Четвертая встреча была на крыше небоскреба. Чонин, измученный давлением отца, искал уединения. Бан Чан был уже там. Они не говорили ни слова, курили, глядя на огни города. И в тишине родилось что-то необратимое. Чонин чувствовал это кожей. Бан Чан был его якорем и штормом одновременно.
Пятая встреча была в пустом кабинете Чонина поздно вечером. Спор о деталях контракта достиг точки кипения. Чонин, доведенный до предела, кричал, стуча кулаком по столу. Бан Чан внезапно замолчал, подошел вплотную. Его глаза были темными безднами. — Вы закончили? — его голос был тихим, но в нем слышался стальной лязг. — Ты не командуешь мной! — выдохнул Чонин, но его голос дрогнул. — Нет? — Бан Чан приподнял бровь. — А кто же?
И тогда он сделал это. Рука на затылке, властное движение. Их губы сошлись в поцелуе. Это был не просто поцелуй. Это было сражение, капитуляция и триумф. Страстный, яростный, с вкусом крови и запрета. Чонин пытался сопротивляться, бороться за верх, но Бан Чан сломал его сопротивление одним лишь прикосновением. Когда они разъединились, дыхание сбилось. Бан Чан мягко отстранился, положив палец на его запястье. — Остановимся, пока не поздно, — сказал он, и в его глазах читалась не только страсть, но и ответственность. Он вышел, оставив Чонина одного с бешено стучащим сердцем и осознанием, что все правила только что были нарушены.
Следующий день тянулся мучительно долго. Они виделись на совещании, их взгляды встречались и мгновенно отскакивали друг от друга, как раскаленные угли. Напряжение витало в воздухе густым туманом.
Ночь застала их одних в загородном доме Чонина, застрявших из-за внезапного шторма. Одна большая кровать в гостевой комнате. Молчание стало невыносимым.
Первым нарушил его Бан Чан. Он подошел к массивным окнам и наглухо задернул тяжелые шторы, отрезав их от всего мира. — На всякий случай, — произнес он, и его голос прозвучал как приговор.
Чонин понимал. Никто не должен был видеть или знать. Но когда Бан Чан повернулся к нему, в его глазах уже не было осторожности. Был только голод.
Он не стал ничего говорить. Он просто пошел на Чонина, заставив того отступать, пока тот не почувствовал под коленями край кровати. Первый поцелуй был жаден, второй — беспощаден.
— Не надо... — попытался протестовать Чонин, когда Бан Чан снял с него пиджак, но в его голосе уже не было силы. Это была последняя попытка сохранить лицо.
— Надо, — тихо, но властно прошептал Бан Чан ему в губы. — Сегодня ты не командуешь. Расслабься.
И что-то в тоне, в уверенных руках, скользящих по его телу, заставило Чонина сдаться. Напряжение ушло, сменившись томной истомой. Он позволил себя раздеть, положить на спину. Он закрыл глаза, погружаясь в ощущения.
Бан Чан был методичен и нежен. Его пальцы, смазанные лубрикантом, нашли путь внутрь, осторожно подготавливая, растягивая. Его губы и язык в это время выводили Чонина из себя, заставляя стонать и извиваться. Он дразнил его, то ускоряя, то замедляя темп, доводя до грани и отступая.
— Бан Чан... пожалуйста... — застонал Чонин, уже не помня себя, его тело было охвачено огнем.
Услышав свое имя, сорвавшееся с губ того, кто всегда должен был командовать, Бан Чан перестал мучить его. Он надел презерватив, одним плавным, но неумолимым движением вошел в него, заполнив собой все его существо. Чонин вскрикнул от боли и наслаждения, впиваясь пальцами в его спину.
И начался танец. Шесть часов страсти, влажности кожи, сдавленных стонов и тихих слов. Бан Чан владел им абсолютно, находя каждую чувствительную точку, доводя до исступления и вновь возвращая к медленному, глубокому ритму. Чонин отдался полностью, впервые в жизни позволив кому-то другому быть главным. Это было освобождение.
Под утро они уснули в спутанных простынях, истощенные и молчаливые.
Следующие четыре встречи были странными. В офисе они были начальником и подчиненным. Холодными, собранными, деловыми. Но когда двери закрывались, в воздухе витала память о той ночи. Они не говорили о ней. Не касались друг друга. Но взгляды были красноречивее любых слов.
Чонин казался другим. Более сосредоточенным, но и более отстраненным. В его глазах появилась тень, которую Бан Чан не мог прочитать.
Их четвертая встреча после той ночи была последней. Короткий разговор о отчете в кабинете Чонина. Он был немного бледен. — Все готово к сделке с «Корпорацией Кракен»? — спросил Бан Чан. — Да, я все проверил лично, — ответил Чонин, глядя в окно. — Завтра все будет кончено.
На прощание их пальцы едва соприкоснулись, передавая папку. Искра пробежала между ними. Бан Чан задержал взгляд на нем, пытаясь понять, что происходит. Но Чонин уже отвернулся к монитору.
На следующее утро он не вышел на работу. Его телефон не отвечал. Домой не смогли дозвониться.
Бан Чан, скованный ледяным предчувствием, поехал в его пентхаус. Дверь была заперта. Охранники, вызванные отцом Чонина, вскрыли ее.
Квартира была идеально чиста. Ни пылинки. На столе в гостиной лежал один единственный предмет — подписанный со всеми формальностями контракт о поглощении «Корпорации Кракен», дело, которым так усердно занимался Чонин.
Но самого Ян Чонина не было. Исчезли все его личные вещи, одежда, телефон, документы. Счеты в банках были закрыты за неделю до этого. Камеры наблюдения в холле и на паркинге за день до его исчезновения «случайно» вышли из строя.
Он исчез. Бесследно. Как будто его никогда и не существовало.
Бан Чан стоял посреди пустой, сияющей чистотой гостиной и смотрел на идеально заправленную кровать в соседней комнате. Он понимал. Тот поцелуй, та ночь... Это не было началом. Это было финальным аккордом. Тщательно спланированным прощанием. Ян Чонин использовал его, использовал их страсть как последний, самый яркий всплеск чувств перед тем, как стереть себя из этого мира. Он не был тем, кем казался. И его исчезновение было не побегом, а завершением миссии.
Бан Чан повернулся и вышел, тихо притворив за собой дверь в пустоту. Контракт в его руке был единственным доказательством, что все это было наяву.
Конец этой зарисовки.
С вами, как всегда, ваш секретный автор А... 😉