23:51
К вечеру студия опустела. Гомон стих, последние родители забрали своих гордых чад. Я осталась одна посреди зала, где еще утром звенел смех и эхом отдавалась музыка. Пустота давила. Все та же ноющая боль от холода Краула, усугубленная его молчанием, висела в воздухе. Сообщение в новостном канале о ДТП свербило в мозгу. Могло ли это быть совпадением? Или это объясняло его странное поведение вчера? И почему Ларез так уверенно говорил о его "исчезновении", так жестко осуждая?
Я чувствовала, что мне нужно развеяться. Заглушить мысли, заглушить эту тревогу. Ни Стелла, ни девочки, ни даже Ларез, каким бы поддерживающим он ни был, не могли помочь мне с этим. Мне нужно было отвлечься, забыться. И, возможно, узнать правду.
Вместо того чтобы ехать домой, я просто вышла из студии и пошла куда глаза глядят. Вечерняя Москва обволакивала прохладой и мириадами огней. Я бесцельно бродила по улицам, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Ноги сами несли меня куда-то, ведомые подсознательным желанием найти ответы. Или хотя бы подтверждение.
И вот я оказалась в районе, где располагалось несколько крупных медицинских центров. Огни скорой помощи мелькали вдалеке, напоминая о новости. Сердце заколотилось быстрее. Я вспомнила название больницы из новостной ленты – крупная, известная. Мои ноги, словно по своей воле, свернули к ней.
Фасад здания был освещен мягким светом, через огромные окна приемного отделения виднелись снующие люди. Я остановилась на противоположной стороне улицы, в тени деревьев, пытаясь разглядеть что-нибудь. Мозг лихорадочно работал. Если он здесь, если это действительно был он... тогда его вчерашнее поведение имело совершенно другой смысл. Не холодность, а шок. А может, даже боль.
Я колебалась. Стоит ли заходить? Что я скажу? "Извините, я тут просто проверяю, не лежит ли у вас мой знакомый, с которым у меня вчера было непонятное свидание, а позавчера – безумная ночь, а поза-позавчера он подарил мне цветы?" Смешно и глупо. Но любопытство, смешанное с беспокойством, было невыносимым.
В этот момент боковая дверь больницы распахнулась, и из нее вышел высокий мужчина. Я мгновенно напряглась. Он был одет в темную одежду, надвинул кепку на глаза, но фигура... Я прищурилась. Его походка, его осанка... это был Ларез.
Мой мир в одно мгновение перевернулся с ног на голову. Ларез. Здесь. В больнице. И он выходит из нее, выглядит так, будто пытается остаться незамеченным. Парадокс? Нет. Опасность.
Я спряталась еще глубже в тень, сердце колотилось как сумасшедшее. Что он здесь делает? Он ведь только что был в студии, такой поддерживающий, такой понимающий. Он говорил, что Краул "исчез", что он "трус, который боится ответственности". Но если Краул здесь, в больнице, после ДТП, то Ларез знал это! И намеренно лгал мне. Зачем?
Ларез быстрым шагом направился к своей машине, припаркованной чуть дальше по улице. Он сел за руль, завел двигатель и, резко развернувшись, уехал.
Я вышла из тени, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Вся усталость мгновенно исчезла, уступив место леденящему ужасу и праведному гневу. Значит, Ларез знал. Он знал о ДТП. Знал, что Краул в больнице. И тем не менее, он вчера так ехидно говорил о его "исчезновении", сегодня так убедительно расписывал его как "труса", который "боится ответственности". Он манипулировал мной. Он играл на моих чувствах, на моей растерянности, чтобы оттолкнуть меня от Краула и, возможно, привязать к себе.
Вся его поддержка, его понимающие взгляды, его предложения "выслушать" – все это теперь казалось лишь частью тщательно спланированной игры. Его слова о "настоящем мужчине" звучали как издевательство.
Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить дрожащие руки. Что делать? Зайти в больницу? Узнать правду о Крауле? Сказать Ларезу, что я все знаю?
В этот момент из той же боковой двери, из которой вышел Ларез, вышла невысокая женщина в медицинской форме. Она нервно озиралась по сторонам, а затем достала телефон и быстро что-то набрала. Я невольно прислушалась.
— Да, да, все прошло успешно, — говорила она в трубку, понизив голос. — Он скоро будет в норме. Ну, это... он не захотел, чтобы это стало достоянием общественности. Тем более его конкуренты и так спят и видят, как его убрать с дороги. Да. А насчет той девушки... да, Ларез все уладил. Она, кажется, ничего не подозревает. Он так убедительно ей все "объяснил"...
Голос женщины затих, когда она отошла за угол здания. Мороз пробежал по моей коже. Конкуренты? "Он" не захотел, чтобы стало достоянием общественности? Ларез "все уладил"? Это не было просто ДТП. Это было что-то большее. И Ларез был в этом замешан.
Моя голова кружилась. Краул – не просто таксист, а известный музыкант-продюсер, у которого есть конкуренты, желающие его "убрать с дороги"? И Ларез, который всегда казался таким честным и прямолинейным, оказался расчетливым манипулятором, который не только лгал мне, но и, возможно, причастен к сокрытию этой информации?
Все то, что я чувствовала к Ларезу за последние дни – доверие, благодарность, симпатию – рассыпалось в прах. Он использовал мою уязвимость. Он играл на моих чувствах к Краулу, чтобы создать ложное впечатление о нем и приблизить меня к себе. Это было отвратительно.
Я стояла посреди улицы, сжимала кулаки, чувствуя, как внутри разгорается яростное пламя. Моя наивность, моя доверчивость... Как я могла быть такой слепой? Ларез, мой новый "друг", оказался тем еще змеем.
Теперь я знала, что Краул не "исчез" по трусости. Он был в беде. А Ларез сделал все, чтобы я этого не узнала. И это меняло абсолютно все.
Я развернулась и пошла прочь от больницы, но уже не бесцельно. В голове созревал план. Мне нужно было во всем разобраться. Мне нужно было найти Краула. И мне нужно было понять, почему Ларез это сделал.
Мой мир, только что казавшийся таким простым и счастливым после победы, внезапно превратился в сложную, опасную головоломку.