12
Наверно, не стоит мне и говорить о том, что после того папиного откровения меня из дому больше так и не выпустили. Ни в школу не отпустили, в которую я честно рвалась с диким криком «Знания!». Ни даже домой навестить бедную брошенную маму, которой, впрочем, отзвониться всё же позволили. С тем расчётом, разумеется, чтобы придумать очередную умную историю про подругу, сильно заболевшую и длинные-предлинные гости с временным поселением. Ну, собственно, и всё.
Мои отношения с Егором, можно сказать, тоже ни капельки не поменялись, так как всю длинную неделю, пока у нас в гостях сидел его отец, мы под взглядом его умных серых глаз старательно строили из себя пару любовную.
Даже поцеловались пару раз, правда, без страсти, так, баловались. А ближе к вечерку мой принц одевался так красиво, в общем как на парад, и бодрым шагом шёл к своей Лауре, а я бедная, не ревновать старалась. Не расстраиваться особенно.
Но всё равно ночами тихо в подушку плакала, представляя, что наблюдать сиё зрелище мне придётся до самой своей смерти освободительной.
И жизнь моя была ещё той жестянкой, в общем-то. Хотя фотки маленького карапуза-Егора, которые привёз в своём чёрном чемодане Великий Царь, порадовали вполне искренне.
А через неделю и на наш дом всё же снизошло озарение, когда Егора отец занервничал слегка, заскучал, да и свалил от нас, помахав на прощанье своей шершавой ладошкой, да дав на прощание молодым второе свадебное благословение, так сказать, контрольное.
Оставляя нас с Принцем практически сиротами, если не считать слуг-шкафов да пары исполнительных горничных. Вследствие образовавшейся паузы я решила высказать ему все накопившиеся претензии и, так сказать, разобраться в повисших в воздухе отношениях. Зачем и направилась впервые в жизни в его пока отдельную от моей комнату.
— Егор, ты тут ещё? — робко спросила я, приоткрывая дверь и тихо боясь, что он там переодевается ни с того ни с сего.
Или вообще голый лежит на кровати и в приставку дуется. Или из «Плейбоя» понравившиеся картиночки выстригает ножницами, да в любимую порно-коллекцию складывает. В общем, чтобы хоть как-то остановить поток не в меру буйной фантазии, я встряхнула патлами и, так и не дождавшись приглашения, открыла дверь на полную.
Открыла и обалдела от увиденного, так как любимый Егор лежал на кровати в позе звёздочки, одетый полностью, и просто читал газету подвернувшуюся. Но я всё равно, почему-то, смутилась. Наверное, от того, что до сего дня не была в истинно мужской комнате. Которая на поверку представляла из себя четыре стены, кровать с тумбочкой, телик и красивый меч, над подушкой нависающий и словно метящий отрубить голову.
— Егор, нам поговорить надо, — произнесла я, стараясь казаться твёрдой-предвёрдою.
Даже руки на груди сложив для солидности. Ибо разговор действительно очень важный предвиделся: обо мне, о нём и Лауре. Всё же не фигня какая-то, а три судьбы в одночасье решаются.
— О чём же? — со свойственной ему меланхоличностью поднял на меня глаза Егор. — Кажется, мы уже всё решили здесь.
Отчего мне вдруг так холодно разом сделалось, словно зимой кто повеял. И закричать на парня уж очень-то захотелось. Так как люблю я его, идиота разгильдяистого. Даже отец сказал это, если уж он сам заметить не удосужился. А ему, кажись, и всё равно совсем. Отчего уж очень-то сильно плакать хочется.
— Об уговоре нашем, — напомнила, делая вид, что поджимаю губы обиженно, а на самом деле потому, что слишком дрожали они. — Я помогаю устроить ужин для твоего отца, не нравлюсь ему, а после получаю деньги и сваливаю.
— Так ты же отцу понравилась, — так просто напомнил он.
Отчего я с силой сжала кулаки, тоже стараясь изо всех сил остаться равнодушной. Интересно, с Лаурой своей он так же холоден? А на глаза эти чёртовы предательские слёзы начинают наворачиваться. Мало мне, что ли, в жизни проблем было? Да ещё любовь эта дурацкая, безответная. А ведь всё так хорошо должно было кончиться — не понравлюсь я отцу и уйду отсюда, пересчитывая денежки. Уйду и забуду, точно сон, эту мечту свою несбыточную.
Так нет же, теперь мне с этой мечтой надобно рядом жить, да вечно чужому счастью завидовать. А я стою сейчас и думаю лишь о том, будет ли у нас с Егором хоть что-либо, кроме пары фальшивых поцелуйчиков. Хотя, если будет ребёнок, то пару брачных ночей всё равно провести вместе понадобится.
— Ну, понравилась, и что? — я поставила руки на бока, отчаянно пытаясь притвориться стервою. — Не хочу я тут жить, не хочу третьим колесом быть. Тебе было это уже сказано!
Я сделала глаза злющие, надеясь, что Егору быстро надоест дамочка такая скандальная. И он отпустит меня к себе жизнь свою строить, настоящую, а не как в этом доме — изломанную. Даст другого человека полюбить. А то от этого равнодушия уже голова слишком уж сильно кружится.
— Ну что тебе снова не так-то, — Егор даже газету отложил, вздохнул тяжко. — Я тебе сколько про богатую жизнь талдычу — ты всё в штыки. Сколько тебе раз говорил — не волноваться. Я тебе даже купил в честь помолвки подарочек — посмотри в среднем ящике.
От слов о помолвке меня как-то странно передёрнуло. И хорошо как-то разом сделалось, и уж больно слишком. Всё же было бы лучше, если бы Егор врал мне, навешал бы лапши на уши с три короба, чтоб не узнала я никогда про эту Лауру. Ну, а потом, после свадьбы, считала бы, что он враль и бабник мерзкий, раз шлюх всяких трахает. Да перевоспитать постоянно пыталась. А любовь ведь не перевоспитывается.
Но любопытство всё же взяло верх — полезла я в этот ящичек, даже на руки дрожащие не особо оглядываясь. Вытащила на свет бархатную коробочку, да обомлела вся. Ожерелье. Красивое такое, в свете ламп переливается — аж руки потянулись взять. Да только не смогла я, и как было, обратно положила. Ибо не продаются дуры за побрякушки, ну никак.
— Не возьму, — отрапортовала я, убирая ожерелье обратно в тумбочку. — Не нужно мне этого — домой хочу к матери. Жизнь наладить хочу, а ты мне мешаешь всё.
На что Егор снова вздохнул так тяжко и, сев для столь важной речи, выдал желаемое:
— Ладно, если хочешь всё обговорить — обговорим. Только не вдвоём — эти мелочи всех троих касаются. Свожу я тебя вечером завтра в кафе — так и побеседуем все втроём, вместе с Лаурой.
На что я сглотнула, попутно раздумывая, лучше или хуже себе в конечном итоге сделала. И направилась в свою комнату готовиться к завтрашнему вечеру.