BLACK TERMINAL

Тэхён, медленно перемешивая чай в чашке, наблюдал за охраной, снующей по территории. Все они даже не обращали на него внимания. То ли это Чонгук запретил им даже поднимать взгляд на него, то ли он просто не вызывал никакого интереса. Персонал здесь явно привык сновать тенями и не привлекать к себе внимания. Даже омега, которого он встретил ночью, оставил поднос без единого слова и исчез — словно его тут и не было.

Слова Хосока всё ещё звенели в голове. Не больно. Раздражающе. Как скрип ножа по стеклу.

Он чувствовал, что начинает теряться в своих играх с Чонгуком. Разум не успевал всё переварить, просчитать, понять, как действовать дальше. Альфа оказался не таким, как он ожидал. Откуда в нём столько нежности, заботы, интереса?

Тэхён знал, что скрывается за всем этим. Знал, каким может быть Чонгук, что он способен сделать, если ситуация выходит из-под контроля. Но каждый день он замечал за альфой несвойственные ему вещи.

И это раздражало. Глубокая боль внизу живота не помогала сосредоточиться.

Он был уставшим. Эти недели оказались тяжелее, чем он предполагал.

Но слова Хосока... Они отрезвили.

— Неужели в тебе осталась возможность чувствовать что-то кроме ненависти и жажды мести? — он услышал голос Хосока, почти дойдя до двери, ведущей наружу.

Хотелось услышать ответ. Понять, что действительно нужно Чонгуку. Но фраза, оставшаяся без ответа, лишь заставила его ускорить шаг.

Он знал, зачем здесь. Не позволить семье Чон больше навредить кому-либо из своих близких. План, как сложная программа, снова выстраивался в голове.

Задачи. Цели. Всё будто анимацией появлялось в сознании, отмечаясь галочками выполненных пунктов.

Он не ошибся — Хосок не имел представления, кто перед ним. И это давало уверенность: они всё ещё на несколько шагов впереди.

Тэхён погрузился в свои мысли так глубоко, что не сразу заметил, как подошёл Чонгук.

Но запах альфы невозможно было не почувствовать. Он обернулся. Чонгук стоял рядом, смотрел ему прямо в глаза.

Волнение. Злость. Будто боялся, что Тэхён оттолкнёт его или устроит истерику.

Чонгук осторожно, словно проверяя реакцию, сел рядом, взял его ладонь и переплёл их пальцы.

— У тебя такой вид, будто я умер, и ты увидел призрака.

— Извини за то, что мой брат не умеет вести себя с людьми, — альфа говорил искренне. — И извини за то, что он сказал о твоей семье. Обещаю, такого больше не повторится.

Тэхён хмыкнул, но не вырвал руки.

— Всё в порядке.

На самом деле — нет.

— Меня волнует только одно: понял ли он, что не стоит приближаться к моему брату.

Чонгук замер. В тёмных карих глазах вновь то самое отвращение, и презрение. Он уже видел это. В их первую встречу. Но так и не понял, что именно вызывает такую реакцию у омеги. Альфа оглядел стол — тот так и не притронулся к еде.

— Ты ничего не ел.

Тэхён отмахнулся.

— Не хочу.

Чонгук нахмурился.

— Тебе нужны силы, — произнёс он, подтянув тарелку ближе.

Раздражённо взяв несколько кусочков нарезанных фруктов, Тэхён закинул их в рот. Этот момент напомнил ему, как Чимин тоже заставляет его есть. Но забота омеги никогда не вызывала раздражения — это было чем-то, чем они делились друг с другом без повода.

Тогда почему Чонгук так волнуется о его состоянии?

Чонгук просто смотрел. Облокотившись на руку, подперев голову, он слегка улыбался.

Омега, положив в рот несколько крупных кусков и теперь с трудом пережёвывая, всем видом показывал, что подчинение — не его любимое занятие. Складка между бровей и хмурый взгляд не делали его хуже — наоборот, заставляли всматриваться в каждую черту, впитывать любые новые эмоции, которых за последнее время стало намного больше.

Тэхён скосил на него взгляд.

— Почему ты так смотришь?

— Любуюсь.

Тэхён замер с фруктом во рту.

— Ты прекрасно выглядишь. Разве нельзя просто смотреть?

— Ну, смотри.

Тэхён не принял это всерьёз, закинул кусочек яблока в рот и продолжил молча жевать. Он запрещал себе что-либо чувствовать от этих слов. Потянулся к чашке, собираясь сделать глоток, но не успел.

Чонгук обхватил его за талию и припал губами к шее. Тэхён вздрогнул. С чашки сорвался звонкий звук — он едва успел поставить её на стол.

Горячие, сухие губы обжигали каждый сантиметр кожи. Ладонь Чонгука скользнула по талии, поглаживая её.

— В следующий раз это будет незаметно, — голос был низким. — Не позволю другим задерживать на тебе взгляд из-за этого.

Альфа размашисто провёл языком по оставленному следу от своих пальцев, закончив на месте, где всё ещё алым виднелся укус, оставляя влажную дорожку.

Тэхён, кажется, даже не дышал. Тело предательски реагировало на любое действие альфы. Смазка собиралась между ягодиц, пачкая штаны.

Собравшись с мыслями, Тэхён положил руку на бедро Чонгука — слишком близко к паху. Он почувствовал, как мышцы под ладонью напряглись.

Но прежде чем Чонгук успел что-то сделать, Тэхён резко выскользнул из-за стола.

Оказавшись у него за спиной, он склонился, задержавшись в паре сантиметров от лица альфы, и спокойным, почти ласковым голосом тихо сказал:

— Следующий раз нужно ещё заслужить, господин Чон.

И, развернувшись на пятках, быстро зашагал к дому. Он чувствовал испепеляющий взгляд альфы. Но даже у двери не удержался — обернулся.

— Чимин приедет через пару часов.

Голос был лёгким, как будто ничего не произошло.

— Ещё не решил, вернусь ли с ним домой. Но думаю, ты и так будешь занят сегодня?

И он скрылся в доме.

Чонгук молча смотрел ему вслед. Всё внутри было раздражающе неясным.

«Вернётся домой?» Он думает, что я просто отпущу его в таком состоянии?

Чонгук понимал: прошло слишком мало времени. Омега ещё не принял его намерения. Не понял отношения Чонгука к нему. Он не будет давить, но это не значит, что он забудет.

Чонгук поднялся из-за стола и направился в дом. В голове раздражённо звучало:

«Заслужить следующий раз?»

Он усмехнулся.

«Запрещаешь себе чувствовать что-то ко мне... Интересно, что заставляет тебя это делать?»

Тэхён поднялся в спальню, ощущая, как с каждой минутой напряжение в теле нарастает.

«Боже, хотя бы блокаторы всё ещё действуют», — промелькнуло в голове.

Что было бы с ним, если бы он оказался здесь во время течки без заранее принятых препаратов, даже не хотелось представлять.

Он знал, что выглядел ужасно: бледное лицо, уставшие глаза, смазка, противно липнущая к коже. Чимин сразу всё заметит, и лучше попытаться сделать хоть что-то.

Тэхён вздохнул и зашёл в ванную, открывая воду в душе. Горячие струи били по плечам, по затёкшим мышцам, принося долгожданное облегчение. Он закрыл глаза, позволяя воде смывать остатки чужого тепла с его кожи.

Хосок. Чонгук. Всё это смешалось в голове, и разум снова пытался выстроить чёткую линию действий, но на этот раз цифры и схемы расплывались перед глазами.

Он услышал, как открылась дверь в спальню, и сразу понял, кто вошёл. Запах альфы наполнил пространство, а сквозь шум воды прозвучало:

— Виён.

Голос был спокойным, но твёрдым.

Тэхён не ответил сразу, продолжая водить пальцами по запотевшему стеклу душевой кабины. Кажется, он даже начал привыкать к этому имени, не используя своё настоящее — любое другое теперь не казалось таким неправильным.

— Мне нужно решить срочный вопрос по работе, — продолжил Чонгук. — Это займёт пару часов. Но я не хочу оставлять тебя одного.

Тэхён прикрыл глаза. Он чувствовал, как волна возбуждения снова накатывает на него, смешиваясь с приглушённой болью. И всё же... Он вспомнил разговор с Хосоком, слова, от которых будто остались порезы на сердце. Сейчас он не мог позволить себе быть рядом с Чонгуком — слишком много эмоций.

— Я хочу дождаться Чимина, — ответил он наконец. — Ты не обязан быть со мной круглосуточно.

В голосе прозвучала отстранённость, но внутри всё противилось этим словам.

Чонгук долго молчал, прежде чем тихо выдохнул:

— Если тебе станет хуже, ты ведь не будешь молчать?

Тэхён заставил себя кивнуть, зная, что тот не увидит этого.

— Не буду.

Он услышал шаги, и запах альфы стал слабее. Чонгук ушёл.

Тэхён закончил принимать душ, вытерся, накинул полотенце на плечи и вышел в спальню. Первое, что бросилось в глаза, — лежащий на кровати пакет. Он хотел проигнорировать его, но тот слишком явно был оставлен для него.

Раскрыв пакет, он обнаружил внутри одежду: несколько футболок, удобные штаны, носки, бельё — всё его размера.

«Когда он успел?»

Он скинул полотенце, оделся в чистое и, найдя телефон, понял, что у него ещё есть время до приезда Чимина. Понимая, что от сидения в четырёх стенах, концентрируясь на боли и мыслях, лучше не станет, он решил осмотреть дом.

Он покинул спальню, неспешно направившись исследовать особняк. Он оказался куда больше, чем казался на первый взгляд. Просторные залы, длинные коридоры.

Он обнаружил спортзал с профессиональным оборудованием, затем бильярдную с массивным столом и приглушённым светом. Дальше — крытый бассейн, спрятанный за стеклянной стеной. Некоторые комнаты и части дома казались будто застыли во времени: если там, где находились спальня Чонгука и гостиная, всё было выполнено в современном стиле, то в других, где почти ничего не было, а несколько дверей оказались закрыты, сохранялся старый интерьер — будто дом ремонтировали не полностью.

По массивным деревянным дверям Тэхён понял, что это кабинет Чонгука. Еле слышные звуки голосов доносились из комнаты. Он уже хотел приблизиться, попытался разобрать разговор, но резко развернулся и зашагал в другую сторону. Его запах был слишком ярким — выдавать своё присутствие и объяснять, почему он тут, не хотелось.

Его мини-экскурсия прервалась неожиданно. Дойдя почти до конца коридора, он уже собирался развернуться, но взгляд зацепился за маленькую фотографию на стене. Не вписывающуюся в интерьер. Единственную в доме.

Тэхён хорошо запомнил: в этом доме не было фотографий или чего-то, что говорило бы о том, что здесь живёт или жила семья.

Он замер. На снимке были два человека. Его отец и Чон Хун. Молодые, смеющиеся, стоящие в обнимку, как близкие друзья. На фоне виднелось озеро и очертания небольшого домика.

Тэхён знал это место.

Отец возил их туда с Чимином после смерти их папы. Там они рыбачили, разводили костёр, смеялись — несмотря на боль утраты. Там отец рассказывал, как познакомился с их папой. Как в этом самом месте началась их любовь.

Глаза защипало.

Обрывки воспоминаний нахлынули: тёплые руки, мягкий голос, папа, готовящий бананово-шоколадный торт на каждый день рождения. Сильные объятия, защищающие от любого страха.

Тэхён сглотнул, вглядываясь в лицо Чон Хуна.

— Почему?.. Почему бизнес оказался важнее дружбы? Почему ты убил его? Почему человеческая жизнь для тебя ничего не значила, даже если это был близкий человек? Почему ты забрал его у нас?.. — шептал, будто в бреду, Тэхён, стеклянным взглядом смотря на фото.

— Господин Виён.

Он вздрогнул. Обернулся.

Перед ним стоял один из слуг, склонив голову.

— Ваш брат приехал. Он ожидает снаружи.

Тэхён провёл рукой по лицу, стирая подступившие слёзы.

— Хорошо.

Он медленно моргнул, не отводя взгляда от снимка. В груди нарастало странное, почти болезненное чувство.

— Кто на этой фотографии? — спросил он, даже не сразу осознавая, что задал этот вопрос вслух.

Слуга на мгновение замешкался, но затем ответил:

— Простите, господин, но я работаю здесь не так давно... Однако...

Тэхён повернул голову, ловя его взгляд.

— Однако? Я не видел других фото в доме.

Омега чуть заметно сглотнул и кивнул в сторону двери рядом с Тэхёном.

— Эта комната принадлежала покойному господину Чон Хуну. В доме действительно нет других снимков, только этот. Но, кроме господина Чонгука, сюда никто не заходит.

Тэхён посмотрел на массивную дверь. Комната Чон Хуна.

Внезапно в голове вспыхнули новые вопросы. Почему Чонгук хранил этот снимок, но не повесил его где-то в общей части дома? Почему больше нигде не было фотографий? Почему только здесь? Использует как напоминание для своей мести?

Он резко моргнул, глотая подступивший к горлу ком.

— Понял. Спасибо.

Слуга кивнул и, больше ничего не говоря, быстро скрылся в сторону лестницы.

Тэхён снова посмотрел на фото.

Такие ли они разные?

Смотря на одно и то же фото, Тэхён и Чонгук испытывали ненависть, но направленную на разных людей. Для одного оно было напоминанием о предательстве и смерти, для другого — о потере и боли. Их ярость сплеталась, как два края одной петли, затягиваясь всё туже с каждым днём.

Тэхён медленно спускался по лестнице, чувствуя, как мысли о фотографии всё ещё гудят в голове. Он не успел до конца осмыслить увиденное, но одно знал точно — это всё заходит слишком далеко. В груди будто поселился тяжёлый комок, и он не мог ни проглотить его, ни избавиться.

Внизу он сразу увидел Чимина. Тот стоял у стены, рассматривая что-то, но даже на расстоянии Тэхён заметил, как брат нервничает: губы плотно сжаты, плечи напряжены, пальцы то и дело перебирают подол куртки. Стоило Чимину его заметить, как он замер, нахмурившись.

Тэхён знал, что выглядит он сейчас не лучше, чем обычно. Более того — хуже. В глазах Чимина мелькнула боль, когда он разглядел следы на его шее. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Тэхён его прервал:

— Пожалуйста, не паникуй, всё хорошо. Нам нужно зайти в дом.

Чимин растерянно моргнул, но ничего не сказал. Тэхён подошёл ближе, взял его ладонь в свою и крепко сжал. Братский жест, почти отчаянный. И Чимин позволил увести себя внутрь, даже не пытаясь осыпать вопросами.

Когда дверь в спальню закрылась за ними, Чимин глубоко вдохнул.

— Тэ-Тэ... — он сразу почувствовал запах. Его брат пах альфой. Чонгуком.

В его голосе не было осуждения, только тревога и забота. Он осторожно сел на кровать, потянув брата за собой. Тэхён не сопротивлялся, привычно устроившись у него на коленях. Как в детстве, как во всех сложных моментах, когда только рядом с друг другом они могли позволить себе сбросить маску.

Чимин перебирал его волосы, почти ласково. Тихо, приглушённо, чтобы никто не услышал, Тэхён начал говорить. О близости с Чонгуком. О том, что произошло в саду. О встрече с Хосоком и обо всём, что за этим последовало. Он говорил размеренно, но Чимин замечал, как его дыхание то и дело сбивается, как интонация меняется, когда он произносит имя Чонгука.

Тэхён продолжал говорить, пока не дошёл до фотографии. И тогда Чимин увидел, как по его лицу катятся слёзы.

Он прижался к брату, ища защиты.

Чимин, кажется, забыл, как дышать, наблюдая, как, содрогаясь в его объятиях, Тэхён пытался выдавить из себя всё, что разъедало его изнутри.

— Это была ошибка, — выдохнул он наконец.

Чимин ничего не сказал, но погладил его по спине, давая знать, что слушает.

— Наш план бы сработал и без этого. Да, возможно, не так идеально, но шанс был. А сейчас он стал ещё больше... Но почему каждый день рядом с ним... — Тэхён судорожно вздохнул. — Почему каждое касание будто режет изнутри?

— Если бы Чонгук знал, кто я на самом деле... Что бы он сделал? Убил бы нас прямо здесь? Или заставил страдать, выжимая каждую каплю правды?

Чимин чувствовал его боль и не знал, чем помочь. Но когда Тэхён затих, он тихо заговорил:

— Хосок не подпустит меня близко. Я уехал вчера, потому что услышал, что я для него — способ развлечься. Нет смысла сближаться с ним. Конечно, есть ещё возможность... но я не знаю, как далеко смогу зайти... Мне больно, Тэ-Тэ. Больно видеть, как ты заставляешь себя делать всё это.

Замолчав на мгновение, собираясь с мыслями, Чимин еле слышно сказал:

— Давай уедем. Исчезнем. У нас всё получится. Один раз ведь уже получилось... Мы сможем закончить всё без этого.

Тэхён чуть повернул голову, вслушиваясь. Он видел в глазах брата сожаление и страх. Он знал: Чимин не осуждает, доверяет как никто другой.

— Мне жаль, — продолжил Чимин. — Я хотел быть полезным. Хотел разделить всё это с тобой. Сделать так, чтобы это закончилось как можно скорее...

Он вновь на секунду замолчал, прежде чем добавить:

— Я привёз флешку.

Тэхён резко замер.

— Пока ещё не зашло слишком далеко... — Чимин выдохнул. — Тебе нужно решить, готов ли ты её использовать.

Тэхён закрыл глаза. Его мысли путались, боль от течки пульсировала в теле, выматывая до предела. Всё это слишком. Слишком тяжело.

Он не заметил, как сон начал подкрадываться, и не успел понять, когда его дыхание выровнялось, а пальцы, сжимавшие край одежды Чимина, расслабились.

Чимин осторожно взглянул на него и понял, что он уснул.

— Господи, Тэхён... — шёпотом выдохнул он, перебирая его волосы.

***

В кабинете Чонгука царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихими щелчками клавиатуры. Юнги сосредоточенно работал за компьютером Чонгука, перенося важные файлы с серверов компании. Они не могли позволить, чтобы враг снова подобрался так близко.

— Файлы уходят на внутренний сервер, — тихо произнёс Юнги, не отрывая глаз от монитора. — Доступ ограничен. Любая попытка взлома будет мгновенно заблокирована.

Рядом, откинувшись в кресле, сидел Хосок. Он лениво барабанил пальцами по подлокотнику, наблюдая за процессом.

— В системе всё стабильно, — продолжил Юнги. — Никаких новых попыток взлома. Всё чисто.

Чонгук, сидящий напротив, кивнул, но сделал это с задержкой. Он выглядел нервным.

Юнги, не отрываясь от экрана, внимательно посмотрел на него. Альфа был напряжён, отвечал рассеянно, взгляд постоянно метался к двери. Но главное — запах.

Юнги уловил его сразу, как только вошёл в дом, но теперь он бил по обонянию ещё сильнее. Течный омега — и этот запах буквально впитался в Чонгука.

Юнги медленно перевёл взгляд на Хосока, но тот, казалось, и так всё понимал. Лишь усмехнулся про себя, склонив голову к плечу.

— Продолжайте работать в полном составе, — наконец проронил Чонгук. — Не дать никому и ничему снова зайти так далеко.

Юнги кивнул.

Он знал, что именно сейчас переносит. Это были файлы о нелегальных платежах, проходящих через то самое приложение NOVA. Их приложение. Их система.

Об этом знали только они четверо — Чонгук, Юнги, Хосок и Намджун, который сидел в углу кабинета, спокойно просматривая документы.

Он зло усмехнулся, бросив взгляд на монитор, где мигали файлы с транзакциями.

— Это дерьмо должно закончиться.

— Хочешь разорвать договорённость? — спросил Хосок.

— Хочу найти этого ублюдка Сокджина, вернуть программу и оставить эту парламентскую крысу ни с чем.

В кабинете повисла пауза.

***

Спустя несколько недель после того, как Чонгук принял управление компанией в свои руки, на пороге его кабинета появился человек, которого он хотел бы никогда не знать.

Ли Мин-Хо — он же министр финансов, один из тех, кто заключал сделку на создание программы TREA. Растянувшись в широкой улыбке, он прошёл внутрь кабинета и сел за стол напротив Чонгука.

— Рад, что всё-таки смог встретиться с тобой.

— Без приглашения, — сухо уточнил Чонгук.

— Ну, ты же теперь глава, плотный график. Приглашения я бы не дождался. Настоящая семейная идиллия, правда? Отец, сын, наследие. Красиво получилось.

Чонгук ощутил, как кожаная обивка кресла начала трещать от того, с какой силой он сжимал подлокотники, стараясь не сорваться и не стереть с этого лица наглую улыбку.

— Переходите к сути. Я не люблю театра.

Альфа наконец выдохнул, скрещивая руки на груди.

— Птички на проводах щебечут, что не вся информация о программе, а может, и она сама — были уничтожены.

— Какие птички?

— Говорят, TREA всё ещё существует. Где-то.

Он сделал ударение на последней фразе, медленно водя пальцами по краю стола.

— Понимаешь, это... нехорошо. Вдруг, скажем, какие-то неосторожные файлы попадут куда не надо. И нас, тьфу-тьфу, — не в том свете покажут, — последнюю фразу он произнёс с тенью усмешки, будто говорил не про государственные преступления, а про пикантное фото, случайно слитое в сеть.

Чонгук молча смотрел на него несколько секунд. Затем заговорил тихо, но чётко.

— Программа уничтожена. Не знаю, кто вам там поёт после работы, но можете проверить сами. Её нет ни в моей системе, ни в системе компании. Тогда что вы от меня хотите?

Чиновник чуть склонил голову, прищурившись.

— Просто будь на связи, если вдруг... узнаешь что-то. Семья — это ведь ответственность, ты же понимаешь?

Он встал и вышел, оставив в кабинете тяжёлый, вязкий воздух.

***

Год до запуска приложения NOVA.

— Я что-то не понимаю, Чонгук.

— Спрашивай.

— Всё летит вверх. Все графики, инвесторы, партнёры — у нас наконец в руках всё. А ты заключаешь сделки с людьми, которые будут отмывать деньги через наше приложение.

Чонгук откинулся назад, взгляд устремился в потолок.

— Они дали нам рынок в Штатах, Хосок. Ты знаешь, сколько бы это заняло по правилам?

— Знаю. Годы. Но это был бы наш путь.

— Наш путь, — передразнил Чонгук. — У нас нет пути. У нас есть шанс. Или мы берём его, или тонем.

— Это не отец говорит сейчас?

Чонгук резко опустил глаза.

— Он делал это, чтобы выжить. Я — чтобы выиграть.

— И ты думаешь, что это одно и то же?

— Я думаю, — сжав кулак, Чонгук встал и начал ходить по кабинету, — что если мы покажем слабость, они сожрут нас.

— А если мы сожжём всё, пытаясь быть «сильными»? Ты вообще думал, что будет, если узнают, что TREA всё ещё где-то существует? Что мы продолжаем её искать?

— Именно поэтому мы должны её вернуть, Хосок. Пока она где-то там — мы не игроки. Мы фигуры.

— А если использовать её против них? Найдём этого идиота, вернём программу и будем играть по своим правилам, вывернем всё это их дерьмо наружу.

— Шантажировать правительство? — зло рассмеялся Чонгук. — Ты живёшь в фильме, Хосок. Тут никто не идёт на сделку. Тут просто исчезают.

Хосок встал.

— Ты слеп.

— А ты — наивен.

***

Сидя в тишине кабинета, Чонгук устало опёрся лбом о ладонь. След в Париже оказался таким же пустым, как и десятки до него — ложный маршрут, выставленный специально, чтобы сбить с толку. Ни одной зацепки, ни сигнала, ни тени. Сокджин словно растворился.

Всё, что оставалось — тянуть за обрывки нитей в надежде, что одна из них наконец приведёт к началу клубка.

И в этот момент Чонгук почувствовал, как в воздухе усилился запах ментола.

Тело мгновенно напряглось. Омега был здесь.

Чонгук ждал, что тот войдёт. Что снова скажет что-то колкое, бросит на него взгляд с вызовом, отвернётся или усмехнётся.

Но запах постепенно начал стихать. Он не пришёл.

Чонгук сжал челюсти, крепче стискивая подлокотники кресла. Хотелось встать и выйти из кабинета. Найти его. Прижать к себе, вдохнуть этот аромат, зарыться пальцами в его волосы.

Он едва понимал, что с ним происходит, но одно осознавал слишком чётко — рядом с ним, в нём просыпается что-то давно забытое. То, что он хранил в себе до того, как жизнь превратилась в вечную погоню и желание вернуть себе контроль.

Эти чувства захлестнули его слишком быстро, слишком сильно. И от этого становилось только страшнее.

Чонгук не знал, как, но хотел быть с ним. Хотел защищать, держать рядом, не отпускать.

С первой их встречи что-то задело его. Он думал, что это пройдёт. Что это — лишь временное увлечение.

Но с каждым днём оно лишь крепло.

Хосок был прав. Чонгук давно перестал думать о чём-либо, кроме компании. Бизнес, власть, статус — вот что имело значение. Всё остальное было ненужным.

Так он думал. До тех пор, пока не встретил его.