Искушение

*****

Я не знаю, правильно ли поступаю сейчас, оформляя поддельные документы. Здравый смысл и разум звонко кричат «Остановись! Он пытался тебя убить! Минхо преступник!», а сердце тихо шепчет «Ты ведь не простишь себя, если не поможешь ему...».

Верно, не прощу. И его я не прощу.
Уже не разбираюсь, кто прав, а кто виноват. Не разбираюсь, что правильно, а что неправильно. Просто делаю так, как чувствую.

Из груди словно вырвали сердце. Вырвали, растоптали и уничтожили. Я люблю его. Люблю, черт возьми. И ненавижу за все.

После пары быстрых стуков в дверь открываю её, встречая на пороге недовольного Чонина.

— Ты ведь знаешь, что я завязал с этим, — бурчит он, доставая из внутреннего кармана свободной кожаной куртки паспорт. — Ну и мрак же у тебя тут, жуть!

Благодарно обнимаю его, откладывая кое-чей «спасительный билет» на полку.

— Спасибо, в долгу не останусь, — пытаюсь улыбнуться, кивая головой, приглашая зайти.

— Первый и последний раз для тебя. Что вообще за срочность? Ты ведь всегда пугала меня, что за мои дела с подделыванием документов арестуешь? — хмыкает он, садясь за кухонный стол, когда я ставлю закипать электрический чайник.

— Забей, — я лишь измученно отмахиваюсь, приподняв уголки губ в кривой улыбке. — Пришлось пойти против собственных принципов.

Чонин махает головой, откидываясь на спинку стула и зачесывая светлые волосы назад.

— Я видел новости о том, что случилось, — его голос приобретает странную серьезность.

Парень недоверчиво смотрит на меня.

— Если ты собралась помогать этому уроду, — тут же замолкает, видя, как я опускаю голову, закрыв глаза. — Дженни.

— Чонин, давай не будем об этом, прошу, — бормочу я, вздрагивая от резкого щелчка чайника.

Пока я заливаю кофе из пакетика кипятком, чувствую, как сердце начинает биться быстрее, а в голову вновь лезут ужасные мысли.

— Ты представляешь, что с тобой сделают, если узнают?

— Более чем, — ставлю чашку на стол перед ним, садясь напротив. — Всё. Закрыли тему.

Парню остается лишь смиренно опустить голову и переключиться на что-нибудь другое.

Разговоры с ним всегда успокаивали меня, и этот раз не исключение. Мы впервые за долгое врем беззаботно общаемся, вспоминая суровые школьные дни и вечные проблемы с директором и завучами, из которых мне постоянно приходилось вытаскивать Чонина и Мэй.

Да, в своё время я исправно соблюдала образ хорошей девочки, но, перейдя в старшую школу и столкнувшись с этими двумя, пришлось его слегка сменить. В прочем, я не жалею.

— И после всех отчаянных попыток свести нас бедная Мэй не выдержала и сама начала с тобой встречаться, — хмыкнула я, вспоминая ситуацию шестилетней давности.

— Ага, — Чонин откусывает кусочек шоколадного печенья, улыбаясь набитыми щеками. — Она постоянно устраивала нам свидания, и я в тебя даже почти влюбился!

— Да так «почти влюбился», что украл мой первый поцелуй, — откинувшись на спинку своего стула, иронично показываю ему большой палец, на что он звонко смеётся.
Впервые за последнее время стены этой квартиры слышат что-то кроме криков и истошных вздохов.

— И за это ты ударила меня так сильно, что меня пришлось вести в медпункт.

Тут я не сдерживаюсь и позволяю слабой улыбке появится на моем лице.

— Заслужил, — хмыкаю я, окончательно расслабившись. — Классное время было. Как бы я хотела вернуться в те годы.

Парень соглашается со мной, нехотя смотря на наручные часы.

— Ладненько, мне пора, — вздыхает он, не спеша вставая из-за стола, и я вместе с ним.

Идя сквозь давящий полумрак моей квартиры, вижу, как сверкает надежда в его взгляде.

— Дженни, ты уверена? Хорошо подумала? — он заботливо берет меня за руку, перед тем как уйти. — Погубишь ведь себя..

«Нет. Совсем не уверена» — устало хнычет мой внутренний голос, а я лишь киваю.

— Да, — приподнимаю уголки губ, стараясь говорить спокойно. — Всё будет в порядке. Только не говори Мэй. Ты умеешь держать язык за зубами, а вот она — не совсем.

Чонин поджимает губы, обнимая меня напоследок.

— Будь осторожна.

Когда он уходит, я устало опираюсь спиной о входную дверь, скатываясь по ней вниз. По щеке бежит слеза. Вторая. Третья. Руки вновь начинают трястись. В порыве истерики бью кулаком по полу рядом с собой снова и снова.

Что я должна делать теперь? Как должна себя вести? Смысл вообще жить дальше?

Пусть по итогу меня и не убили физически, но морально — просто уничтожили. Я не вижу выхода из всей тьмы, что сейчас окутала меня. Больше нет надежд ни на что, нет решения проблем, нет смысла ни в чем.

Всё это похоже на пытку. Ужасную пытку. Только я не понимаю, за что меня пытают.

Почему жизнь так жестока? Почему так играет со мной? За что, чёрт возьми, она меня наказывает? Я не смогла спасти единственного дорого человека и потеряла его, жила в состоянии безысходности и отчаяния два года, затем ещё два года в немом страхе и ужасе. Влюбилась, поверила в счастливое будущее и снова получила удар — в самое сердце. И он был точно на поражение.

Тыльно стороной дрожащей ладони вытираю слёзы с красных щек, в вторая рука тянется к карману брюк.

— Дженни? Милая, я звонила тебе столько раз, но ты не отвечала! Как ты? Всё хорошо? — из трубки доносится обеспокоенный, но такой родной голос, и я болезненно жмурюсь.

— Мам.. можно, я приеду?

****

Оказывается, мама перестала пить ещё полгода назад. Записалась к психотерапевту, развелась с моим отцом и начала новую жизнь. А я оборвала с ней все контакты и забыла о её существовании.

Снова облажалась.

— Прости, что не приезжала и игнорировала, — что есть силы обнимаю её, сдерживая слезы. — Я такая эгоистка.

— Всё в порядке, Ни-ни, ты чего? — мама как всегда мягко улыбается, гладя меня по спине, но улыбка её не такая, как раньше — слабая. А глаза — потухшие, но в них я всё ещё вижу тепло. То тепло, от которого я отказалась семь лет назад.

Ни-ни.. Мама называет меня так столько, сколько я себя помню.

Наш потрепанный диван все также мягок и уютен, как раньше. Уже старенький Рон — наш рыжий кот — устраивается на моих коленях, пока мама побежала ставить чайник.
Устало улыбнувшись, провожу рукой по жестковатой шерстке, и Рон начинает довольно мурлыкать.

Оглядываюсь, и моя душа на время находит покой. Кроме обоев и новых горшков с комнатными цветами в гостиной ничего не поменялось — на полочках по прежнему стоят всякие статуэтки, рамки с нашими семейными фотографиями, на которых мы все счастливы, различные шкатулочки с украшениями и свечи.

Посмотрев левее, мои глаза округлились — на стене, ближе к кухне, всё ещё висят мои первые рисунки.

Сердце больно кольнуло.

— Рассказывай, как у тебя дела? — мама тепло улыбнулась, ставя на небольшой журнальный столик передо мной две чашки горячего чая. — Принести сладкого? Есть шоколадное печенье, зефир, конфеты и..

— Мам, — я беру её за руку, кивая в немой просьбе, чтобы она села рядом. — Ничего не нужно, спасибо. Давай просто посидим. Я соскучилась по тебе.

Легкая растерянность на её лице быстро сменяется очередной улыбкой, греющей больную душу. Мама садится рядом со мной, и я тут же снова её обнимаю. Рон недовольно мяукает, ведь ему приходится слезть с моих колен. Он обиженно запрыгивает на спинку дивана, а я тихо всхлипываю.

— Ни-ни, что у тебя случилось? — мама обнимает меня в ответ, гладя по волосам. — Доченька..

— Я обязательно все расскажу, — кусаю
пересохшие губы, стараясь успокоится. — Но не сейчас. Не переживай. Просто устала на работе.

Посидев в объятиях друг друга около двадцати минут, мы наконец отстраняемся, и я нахожу в себе силы улыбнуться.

— Ты точно в порядке? — поджимает губы мама, и я уверенно киваю.

— Да, мам, всё хорошо. Правда.

Мама улыбается, рассматривая меня.

— Какая ты взрослая и красивая, Дженни, — с восхищением шепчет она, и в её глазах я вижу слёзы, которые она быстро смахивает. — Я так горжусь тобой, доченька.

— Ма, перестань, — не хочу показывать, как болезненно приятно мне слышать эти слова. — Расскажи лучше, как ты?

Мы разговорились по душам, и впервые за последнее время моя улыбка не сходила с лица несколько часов. Рон деловито вернулся на мои колени, мама монотонно рассказывала про отца и развод, переодически вздыхая с сожалением, а я держала её за руку и пообещала себе больше никогда не отрекаться от самого родного человека в своей жизни, как поступила семь лет назад.
Даже солнце пробилось сквозь густые осенние тучи, и этот воскресный вечер приобрел новые краски — я почувствовала настоящий покой и спокойствие.

— Ой, кажется, телефон звонит.. — мама оглянулась в сторону кухни, где лежал её телефон. — Я сейчас вернусь, ладно?

Киваю, выпуская её из-под объятий под теплым пледом. Она бежит на кухню, а я вновь заставляю бедного Рона подняться. Тогда он презрительно фыркает и уходит вслед за мамой, вероятно, чтобы потребовать еды, а я поджимаю губы, посмеиваясь с его гордой походки. Немного подумав, встаю и иду в сторону лестницы, поднимаясь по скрипящим ступенькам.

Стены этого дома пропитаны родным запахом. Медленно прохожу мимо кладовой, спальни родителей, ванны. Моя комната в самом конце, словно потайной ход в другой мир. На двери висит бумажка с надписью «Госпожа Кан отдыхает, не беспокоить». Улыбаюсь, видя, каким неаккуратным детским почерком написаны эти слова, в вокруг них нарисованы разные сердечки и цветочки.

Аккуратно поворачиваю ручку двери, и на глазах появляются жгучие слёзы. Мой мир. Мой детский мир. Мир, где никогда не было слез и грусти. Где никогда не было потерь, предательств. Никогда не было боли.

Сажусь на постель с кучей мягких игрушек и декоративных подушек у изголовья. На стенах вокруг различные постеры сначала с персонажами из мультфильмов, затем с изображением музыкальных групп, а после и с разными актерами. Разбавляют их множество гирлянд и фонариков, большое зеркало в углу и стеллаж с книгами рядом.
На ватных ногах подхожу к нему, издалека чувствуя запах любимых книг, и прохожусь ноготками по корешкам, даже зачем то задержав дыхание.

Вновь оборачиваюсь, окидывая комнату взглядом. Около окна письменный стол, за которым я частенько плакала над домашним заданием, рядом комод и шкаф. Воспоминания так бьют в голову, что мне становится нехорошо.

Подхожу к окну, быстро открывая его и полной грудью вдыхая свежий воздух, который здесь, за городом, казался намного чище.
Хватаюсь руками за подоконник, опуская голову и поморщившись от очередных
приступов боли в сердце.

— Ни-ни, тебе плохо? — в дверном проеме тут же появляется мама, которая спешно подходит ко мне, кладя руку на плечо.

— Н-нет, все.. все в порядке, — я выдавливаю хоть какую-то более менее внушающую улыбку, кое-как выпрямляясь. — Просто здесь было душно, я решила проветрить.

Мама недоверчиво качает головой, беря меня за руку.

— Пойдем вниз. Посмотрим «Мистер Кью»? — улыбается она, а я загораюсь.

— Мы ведь смотрели его раз сто в детстве! — радостно, даже как-то по-детски спешу за мамой, и снова зову Рона к себе. — Эй, старик, идем обратно. На этот раз надолго.

*****

На дворе около полуночи. Мама давно уснула рядом со мной, а я не имею права спать этой ночью. Уже утром состоится суд, а это значит, что у меня есть последний шанс помочь Минхо.

Аккуратно встав, я делаю звук на телевизоре тише и на носочках иду на кухню в поисках какого-нибудь листика и ручки. Чтобы мама не волновалась, я быстренько пишу что-то о том, что у меня появились неотложные дела на работе, и я немедленно должна ехать, но утром обязательно позвоню.

— Если меня не поймают, — тихо вздыхаю я, кладя записку на видное место.

Поцеловав вечно недовольного Рона, одеваюсь и выхожу, стараясь как можно тише закрыть входную дверь на свой ключ.

Сев в машину, делаю глубокий вдох и выдох, вновь смотря на свой родной дом. Бесконечно надеюсь, что этот визит был не прощальным. Но если что-то пойдет не так...

Встряхиваю головой. Мысли в сторону. Все будет хорошо.

Завожу мотор и разворачиваюсь, отъезжая от дома и в скором времени выезжая на трассу. Из колонок играют спокойные треки, которые хоть как-то меня успокаивают. Я не знаю что будет завтра. Не знаю, чем обернётся мне то, что я собираюсь сделать. Но мне уже плевать. Хуже моей нынешней ситуации только ад.

Выдыхаю, когда перед глазами всплывает картинка из прошлого.

~

— Где гарантии на то, что ты не окажешься очередным моральным уродом? — я медленно подхожу ближе, запуская руку в карман классических брюк.

Губы жжет — мне хочется продолжения, но не могу позволить себе действовать так легкомысленно. Сначала нужно убедиться в том, что я не буду жалеть обо всём этом позже.

— Гарантий нет — я самый настоящий моральный урод, — отвечает он своим томным, бархатным голосом. — Но не для тебя, Дженни. Поверь.

— Поверить? — склоняю голову набок, толкая язык за щеку. — Сколько я потом заплачу за то, что поверила тебе?

Минхо разглядывает меня темным взглядом, цепляя пальцем подбородок.

— Всё за мой счёт, — шепчет он, снова склоняясь к моим губам. — Любимая.

~

По сути, так и произошло. Он заплатил за всё. Заплатил бы, если бы не моя чертова слабость характера.

Поджимаю губы, въезжая в Сеул. Последние минуты моего спокойствия прерывается неожиданным телефонным звонком.

— Время видел?

— Ты не сделаешь этого, — серьезный голос из трубки заставляет меня выпасть из реальности, и машину на долю секунды бросает в сторону.

— О чем ты?

— Не строй из себя дурочку, Дженнифер, — парень явно раздражен и зол. И мне это совсем не нравится. — Ты не посмеешь вытаскивать его паршивую задницу и устраивать побег.

— Откуда ты..

Замираю в ступоре, не в силах выдавить и слова.
Ян, мать его, Чонин.

— Дженни, не смей.

— Хёнджин, послушай, — я тяжело вздыхаю, стараясь следить за дорогой. — Прошу, не лезь в это. Я никогда и ничего у тебя не просила. Это — моя единственная просьба. Не мешай мне.

По ту сторону слышу такой же тяжелый вздох.

— У тебя есть по-настоящему веская причина делать это? — устало спрашивает он.
Я прикусываю губу и медленно киваю, будто бы он здесь и видит это.

— Есть.

— Просветишь?

— Когда помогу ему. Сейчас точно нет.

Наступает молчание, которое заставляет меня нахмурить брови.

— Хёнджин?

— Одна ты точно не справишься, — прочистив горло, говорит он. — Какой у тебя план?

Сдерживаю искреннюю улыбку, поджимая губы.

— Твой верный пёс Чонин помог мне с поддельным паспортом, – я сворачиваю к своему дому. – На него я заранее оформила билеты на самолёт в Таиланд. Нужно будет отключить все камеры в зоне для временного задержания и со стороны чёрных выходов, а записи с камер на главном входе очистить. Охранников в отделе тоже нужно устранить, но это будет легко  — они почти дети, недавно пришли на практику. С ними проблем не будет, отвлечем.

Выхожу из машины и быстро иду в подъезду.

— Я выведу Минхо к одному из чёрных выходов, там будет ждать машина с проверенным человеком, которому я доверяю на 100%. Он отвезёт его в аэропорт и полетит с ним, чтобы помочь освоиться в первое время, — открыв квартиру ключ-картой, быстро начинаю собирать поддельные документы. — Нам останется лишь незаметно выйти из участка через тот же черный ход и прийти на работу в обычное время. Они никак не смогут его найти, ведь пока развесят объявление о розыске, он уже будет в Таиланде. Если понадобится, мой человек поможет ему с визой, чтобы после переехать в другую страну, когда все успокоится. Учитывая то, как Минхо прятался все эти два года, он точно не пропадёт.

Хёнджин, что все это время меня внимательно слушал, одобрительно хмыкнул.

– И как ты собиралась провернуть все это одна? – усмехается он, и я слышу копашение.

— С божьей помощью, – вздыхаю, запихивая все документы в сумку.

Кажется, Хёнджин действительно начал собираться. И я безмерно ему благодарна. Одна я бы точно не смогла сделать ничего из вышеперечисленного.

— Я делаю это не ради него, – неожиданно говорит он. – Только ради тебя.

– Спасибо, – устало вздыхаю я. – Правда, спасибо. Встречаемся на нашем месте?

*****

Дрожащими руками в перчатках я открываю камеру, то и дело нервно оглядываясь по сторонам. Минхо лежит на не самой удобной кровати, скрестив руки на груди и тихо посапывая.

— Вставай, — тормошу его, и когда он открывает глаза, смотря на меня в замешательстве, сердце вновь начинает биться ровно.

— Дженни? Ты что здесь делаешь? — Минхо сонно хмурится, а я обхватываю ладонями его лицо.

— Послушай меня, — вновь оборачиваюсь в страхе, что кто-нибудь вот-вот придет. — У нас очень мало времени. Сейчас ты тихо выходишь за мной и идёшь к черному выходу. Там будет ждать машина, в ней — проверенный человек. Пак Джин Хэ, если помнишь — он когда-то заходил ко мне. Ему точно можно доверять. Вот, твой новый паспорт и документы, — протягиваю ему толстый файл с бумагами. — Джин Хэ вместе с тобой полетит в Таиланд по новым документам, поможет тебе там освоиться и утроиться на работу. Когда здесь все утихнет, он поможет тебе с визой и ты сможешь переехать в более хорошую страну.

Снова смотрю назад, и страх вновь накрывает меня.

— Идём, нам нужно спешить, — беру его за руку, тут же переплетая холодные пальцы, но он не сдвигается с места. — Минхо, времени нет!

— Зачем? — его и без того убитые глаза мрачнеют ещё больше.

— Что?

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает он, прожигая меня меня странным взглядом. — Я никуда не пойду.

Нервно мотаю головой.

— Минхо, пожалуйста, идем, — не перестаю пытаться тянуть его за собой, чувствуя, как меня охватывает паника, чего я так боялась. — Идём..

Кажется, в свете фонарика на телефоне
он заметил, как блестят мои глаза. Его взгляд сменился более усталым и мягким. И он поддался, позволяя быстро увести себя за руку.

Незаметно вытирая слёзы рукавом черного свитера, я переодически проверяю, нет ли никого за нами, не забывая посмотреть и на послушно идущего сзади Ли.

И чем ближе мы подходим в двери, ведущей на улицу, тем больнее сжимается моё несчастное сердце.

Оглянувшись в последний раз, я приоткрываю дверь, проверяя, подъехал ли Джин Хэ. Машина стоит почти у ступенек, и я сглатываю, смотря на Минхо.

— Ну, вот и всё..

— Я люблю тебя, — резко произносит он, поджимая губы в измотанной улыбке. — Знаю, сложно поверить. Даже невозможно. Но это так.

Глаза вновь наполняются слезами, когда до меня доходит осознание всего происходящего.
Когда доходит, что это конец.

— Минхо.. — шепчу я, кусая щеку.

Парень улыбается, убирая непослушную прядь моих волос за ухо. Огрубевшими подушечками пальцев цепляет мой подбородок, вытирает собирающиеся на нём соленные капли.

Может быть, это станет моей ошибкой. Может быть, я дорого заплачу за нее. Может быть, она сломает мне жизнь.
Но в это мгновение я не жалею о своем решении. Я хочу чтобы он был рядом до слез, до крика, до умопомрачения.
Хочу любить его. Это просто безумие, и я сполна поддаюсь ему.

Минхо кладет холодную ладонь мне на шею. Склоняется, шепчет что-то неразборчивое. Его дыхание обжигает мои губы, и он целует меня — нежно, разрешая мне взять инициативу. Я чувствую его тепло.
Обхватив за плечи, трепетно целую его в ответ, и мне кажется, будто целую вечную тьму. Холодную и прекрасную.

Мне хочется стать луной, которая освещает ее. Хочется загнать эту тьму под кожу, чтобы она всегда была только моей. Нас обоих пронизывает страсть, и мы льнем друг к другу все ближе и ближе. Я будто иду по битому стеклу, но не чувствую боли.

Когда он отстраняется, я расстроенно выдыхаю. Воздух вокруг становится тяжелым и вязким. Выжженная на сердце звезда слабо светится. Ветер с улицы несет запахи северного моря. И где-то вдали я слышу его шум. «Следуй за мной», — шепчет море, и я готова на все. Готова следовать куда угодно. Но я не могу.

— Дженни..

— Уезжай.. — осторожно дотрагиваюсь до его ладони. — Уезжай, и больше никогда не возвращайся. Забудь все, что было. Прощай, Минхо.

Эти слова даются мне с ужасной тяжестью, а на нём отпечатываются жесткой пощечиной.

— Береги себя, — он забирает документы, на прощание одарив меня своей фирменной ухмылкой. — Если вдруг натворишь что-нибудь, и тебя тоже захотят посадить в тюрьму — просто дай мне знать, и я тут же примчусь спасать тебя.

Я не сдерживаю улыбки, прикусывая губу, чтобы не разрыдаться вновь.

— Пока?

— Пока.

Только он подходит к двери, как тут же останавливается. Затем оборачивается, смотрит на меня и быстро подходит, крепко обнимая. Коротко, но так чувственно, что мне останется обхватить его плечи и спустя время аккуратно похлопать по ним.

— Тебе пора..

— Помни, что это ещё не конец.

Чтобы не мучать больше ни меня, ни себя, он тут же скрывается за дверью, и уже спустя минуту я слышу, как отъезжает его машина.

А я все также стою, смотря на дверь, будто жду, что Минхо вернется.
Но этого не происходит.

— Быстро пошли отсюда, эти идиоты вот вот вернутся на свои места и начнут бить тревогу, я больше не смог их отвлекать, — откуда-то взявшийся Хёнджин хватает меня за локоть и тащит к этой же двери, и словно зачарованная, я плетусь за ним. — Ключи от камеры где?

— Оставила в замке, — бормочу я, когда мы выходим на улицу, и свежий воздух ударяет в голову.

Мы быстро доходим до его машины, что была припаркована в квартале от участка. В нашей ситуации шутить — не лучший вариант, но мы уже с усмешкой прикидываем, что сейчас происходит в участке.

Сев и сразу же поехав в сторону моего района, я понимаю, что подставила под огромную угрозу не только себя, но и Хвана, который безумно рисковал.

— Хёнджин, — тихо зову его в полусне, пока он плавно ведет машину.

— М?

— Спасибо. За всё спасибо.

Парень ничего не отвечает. Лишь накрывает меня своей курткой, тяжело вздыхая, а я тут же проваливаюсь в безмятежный сон.

И уже до щемящей боли в груди скучаю по северному морю.

_____________________