Heads will roll

— Хван организует выставку. Но не простую. На ней будут все главы компании, которые на грани разорения. Деньги никто терять не хочет, поэтому идут на все выгодные сделки. Утерянные реликвии, всего лишь предлог на самом деле. Главное: заговор. Эти банкроты также имеют отношение к преступному миру. Заказы киллеров, нелегальный бизнес, транспорт, товар… В этих кругах они до сих пор есть. На выставке будут также присутствовать и некоторые важные личности в криминале. Минхо пытались туда сманить, но не вышло. Полиция подозрительно часто стала находить картели, точки торговцев и мафии. Хван подкупал своим планом некоторых людей. Однако, он настолько абсурдный, что те люди, которые ему следовали, сейчас в тюрьме, — задумчиво рассуждал Хан, крутя в пальцах перо.

Феликс срезал со своего пистолета номер, то и дело пыхтя. Информации от того парня было мало, но достаточно, чтобы обдумать. Они успели выбраться за пять минут до подкрепления. Сова немного удивился, увидев нового пассажира, но ничего не сказал. Теперь троица засела у Хана. Он потребовал. Раз дело затронуло Джисона, то он обязан обговорить его с теми, кто в нëм замешан. Но дальше повторения известной информации, Ли от него пока ничего не услышал. Наверняка в голове у писателя крутилось больше мыслей. Но он, как обычно, ими не делился. Детективу всë-таки трудно доверять.

Звон дверного колокольчика, и Феликс сразу устремил свой недовольный взгляд туда. Хëнджин успел сходить в магазин за перекусом. Заметив хмурый взгляд в свою сторону, Хван нахально улыбнулся в ответ. Сам терпеть это не может. Того шпиона пришлось пристрелить. Это не входит в принципы обоих парней, но художник счёл это необходимым. Иначе бы старший Хван узнал, что они были в этой компании. Противно убивать своими руками. Ещё противнее, из пистолета Ли. Хёнджин буквально его подставил. Вряд ли будут разбираться из какого пистолета пуля. Отец будет думать на мафию. Он не дальновидный. А если бы это был кто-то другой… Ах, в следующий раз нужно иметь при себе нож!

— Что купил? — Хван слегка удивился вопросу от Феликса.

Вернее, его голосу. Мягкий, непринуждённый. Противоречит лицу. Художник хорошо усвоил: лицо Ли может ничего не выражать, а вот его голос выдаёт всё. Возможно из-за Хёнджина он научиться и его контролировать. А пока Хван слышит, детектив на него не сердится. Даже отвращения или обиды не испытывает. Хотя он убил человека из его пистолета и за это детектива могут посадить. Художник мягко улыбнулся, достав из пакета картонную коробочку с куриными ножками.

— Если голодный, то держи.

Феликс приподнял бровь.

— Ты до KFC бегал? — хихикнул Ли, беря в руки еду.

— Обижаешь, — драматично приложил руку к сердцу Хёнджин. — У тётушки заказал. В магазин я только за энергетиками ходил. О! И Джи просил пудинг ему взять.

— И буду благодарен если ты, вместо заигрываний со своим ангелом, отдашь мне его и мы обсудим дела, — потирая переносицу, напомнил о себе Хан.

Хван хихикнул, передавая пакет Джисону. Тот в благодарность кивнул.

— Начнëм с малого, почему именно это здание в лесу? А также зачем оно такой алчной сволочи? — художник уселся на прилавок, с детским любопытством смотря на писателя.

Хан, не одарив его даже взглядом, молча ушёл на склад вместе с одним пудингом. Странный. Сам же попросил уделить ему внимание. Услышав тихий смех, Хёнджин повернулся к Феликсу. На мгновение он успел заметить улыбку, сопровождавшую его. Ли сразу её скрыл. Хван такой забавный. Когда дурачится, делает это по-детски. Будто позлить этим хочет. Что ж, на Джисоне это работает прекрасно. Художник болтал ногами, с хитрым прищуром рассматривая детектива. Сколько не притворяйся сердитым на него, знает, что мысли вовсе не об этом.

— Я всё думаю о твоём способе разговорить человека, — отложив в сторону пистолет, начал Феликс.

Губы Хëнджина превратились в полоску, а сам он протяжно вздохнул. Он пока не применял к Ли таких методов. Не успел. Если бы детектив его достал, тогда да. Хван бы таким шантажом просто заставил его работать на себя. Художник гордился, что произвëл впечатление. Ему было интересно, как на это отреагирует Феликс. Ведь он наверняка разглядел с каким обожанием Хëнджин допрашивает людей. Сложно объяснить, но Хвану стала важна каждая реакция Ли на любую из его сторон. Художник назвал бы это игровым интересом. И называет. Хотя знает, что это не так.

— Он тебя пугает? — задал направляющий вопрос Хëнджин.

Со стороны Феликса раздался смешок. Уголки его губ дрогнули, когда Хван наклонился, опираясь локтями на колени.

— Это… Это было захватывающе, — неохотно признался Ли, опустив голову вниз. — Интересно, с точки зрения наблюдений за людьми. В тебе видят человека, с которым можно легко договориться. Несмотря на то, что ты давишь на них за счёт страха. Делаешь это так… Искусно. Они этого не понимают. Как загипнотизированные идут на сотрудничество.

— Потому что это одно из качеств эгоизма: защитить свою репутацию любой ценой. Всем оно присуще. Подбираешь правильные слова, и человек автоматически становится твоим информатором, — художник самоуверенно скрестил руки на груди. Он гордится своим умением убедительно говорить. Да и не скрывает этого.

— Ты просто редкостный гад, — Хёнджин лишь засмеялся на эти слова, с улыбкой ожидая конца фразы. — А я псих, раз считаю такие моменты манипуляций захватывающими. Не от всех конечно. Подобное от других смотрится так себе. Ты выглядишь необыкновенно, Хван Хёнджин, когда лезешь в мозги к другим.

Дыхание детектива прервалось. Он принялся осматривать пистолет, думая как бы ещё чего не наговорить.

Если бы Хван видел себя со стороны, подумал бы, что отупел. Сидит, улыбается и хлопает глазками, как влюблённая девочка. После слов Феликса он перестал соображать. Такое вообще бывает? Ли до сих пор казался холодным. Хёнджин не понимает так это или нет. Хвана поглотил белый шум, из-за которого он окончательно перестал ориентироваться во времени и пространстве. Художнику было бы намного легче, если бы слова детектива не звучали как комплимент. Невероятно сложно сохранять спокойствие. Чёрт! Лучше бы он в самом начале его трахнул и потерял интерес, чем сейчас проходил все отвратительные этапы… Хотя… Хёнджину сложно представить, как выкинуть из головы Феликса.

Глубоко вздохнув, Хван ненадолго задержал дыхание и выдохнул. Он хоть и странный, но подобное поведение даже для него подозрительно. Да и сейчас не лучшее время, чтобы какая-то влюблённость дурманила мозги.

— Спасибо за комплимент, — художник сам заметил нотки ласки в своём спокойном голосе. — «Гад» от тебя звучит мило.

— Пожалуйста, если вы хотите предаваться вашим эмоциональным всплескам привязанности, то делайте это не при мне, — оба парня подскочили, посмотрев на вновь пришедшего Хана со стопкой бумаг. — Ваша, хоть и прекрасно контролируемая эмоциональность, заставляет меня чувствовать рвотные позывы. Будьте немного сдержаннее, пока мы на работе, — Джисон положил стопку, пристально посмотрев в глаза Хëнджина. Тот фыркнул и, незаметно передразнивая писателя, слез с прилавка. Заинтересовавшись, Феликс подошëл поближе, мельком пробегаясь по страницам, где можно было заметить и фотографии. — Пистолет можешь оставить у меня, — неожиданно предложил Хан, сталкиваясь сразу с двумя удивлëнными взглядами. — Для твоей работы он теперь опасен, может послужить компроматом. Из него, как-никак был убит человек. А мне он пойдëт в коллекцию.

— Какую? — с сомнением спросил Ли.

Джисон взглядом не удостоил. А детектив надеялся хотя бы по нему что-то понять.

— Собираю памятные вещи с интересных книг, — от него прозвучало скептично.

Хван хихикнул.

— Как хомяк — всë в нору тащишь, — пошутил он.

— Вас интересовала эта компания, — сменил тему писатель, указывая на бумаги. — Из-за того, что меня начали грабить, мне пришлось первее вас обратить на неё внимание. Вы знали, что у здания два владельца? — парни отрицательно покачали головой. — Хван и первый глава «Venom». Он же бывший работодатель отца Хёнджина. Какое-то время они там свои дела и проворачивали. Сейчас, это просто склад. По большей части Хвана, ведь у мафии есть тайники намного безопаснее и лучше.

— Тогда зачем Хо продолжает наблюдение? — задумчиво произнёс художник, подозрительно косясь на Хана. — И откуда у тебя эти бумаги?

Джисон с усмешкой посмотрел на Хёнджина.

— У Минхо начались проблемы с твоим отцом с самого начала его шизы. Он обратился ко мне, мы поставили новую камеру в лесу, где находится склад, — писатель пододвинул стул ближе к себе и уселся на него. — Я знаю какие у вас отношения с Минхо, Хёнджин. Но я не обязан с ним разрывать все контракты лишь потому, что ты считаешь его врагом. Ты ценен для преступного мира, поэтому тебе опасность не грозит. Хотя бы до тех пор, пока твои мозги работают.

Хан незаметно кивнул в сторону Феликса. Хван почувствовал, как его щёки предательски загорелись. Наверняка незаметно, но от Джисона не скрыть это. Художник тотчас убедился, что Ли занят бумагами.

— За выставкой будет скрываться заговор, — вслух начал рассуждать детектив. — Хван всё время стремился быть частью верхушки. Без разницы какой. Но, видимо, столкнувшись с ограничениями в виде закона в бизнесе, ему это не понравилось. А в преступном мире всё решается через того, кто держит весь город в страхе, имеет большое влияние в бизнесе, как легальном, так и нет, и весьма вёрткий. На данный момент это Минхо с «Venom», — Феликс расправил плечи, поднеся указательный палец к губам. Это простая психология нарциссов с манией величия. Он уверен, что эти двое тоже разобрались в психотипе цели. Но внимательно смотрели на него, в ожидании следующих слов. Ах, точно, Ли для обоих очень любопытная фигура. Сейчас детектив больше чувствует себя каким-то экспонатом, нежели гением. — У каждой организации должен быть один лидер. Если всем дать возможность править — она развалится. Вот и ответ на вопрос Чанбина: «Почему мафия стала более агрессивной». Хван проводит махинации, из-за которых Минхо теряет людей. Понятия не имею каким образом, но по его плану весь город должен стать новой Венесуэлой. Вот только его руководство настолько хуёвое, что план может выдать всех преступников, в том числе и Ли Минхо, полиции и НИС. Нужно отметить находчивость твоего отца, Хёнджин, он умеет водить за нос обоих врагов. Предполагаю, что выставка станет финальной точкой, из-за которой исчезнет весь криминальный мир. Вопрос: почему?

Хан внимательно осмотрел Феликса, странно ухмыльнувшись. Маниакально наклонив голову на бок, Джисон издал смешок, от которого даже Хёнджина передёрнуло.

— Потому что план весьма «громкий», — вкрадчиво начал объяснять писатель. — Чтобы ввести дела в нашем мире нужна тишина.

— Существует понятие тихая новость и громкая новость, — согласился Хван. — Тихие не звучат в новостях, а если такое случается, то именуют «несчастным случаем». О них знает лишь определённый круг и освещаются народу они позднее. Нельзя установить ни их источник, ни героев. Иногда к ним приписывают и слухи. Громкие же новости знают сразу все. Мы стараемся их избегать, потому что благодаря им оказываешься за решёткой.

— Тихая новость создана на страхе и лишь она сделает тебя великим в мире лжи и убийств, — продолжил Хан. — Многие этого не понимают и думают, что лишь слава на новостных каналах им поможет прославиться. Но… Как видишь, в новостях я только известный писатель, тем временем на чёрном рынке ведущий торговец, — Джисон закинул ногу на ногу, наблюдая как метаются глаза Ли. Он обожает изучать его. Это постоянная интрига со следующими действиями детектива… Внутри него столько мыслей, а озвучивает только основные. Идеальный персонаж. Хочется забросить Феликса в разные ситуации и Джисон бы это сделал. Хван сейчас в писателе дырку прожжёт, но не он останавливает Хана. Просто Джисон соблюдает приличие. Художник первый нашёл интересную игрушку. Даже если играет с ней через других, Ли всё равно принадлежит Хёнджину. Писатель, продолжая игнорировать ревнивый взгляд Хвана, вернулся к пояснению. — Дата выставки всем известна. На ней будут журналисты, НИС, следователи и прочие. За выставкой скрывается заговор, который станет громкой новостью. Проблема в том, что у Хвана язык длинный. Он выдаст все наши способы ведения бизнеса и управления городом. Наш мир просто рухнет. Поэтому, мафия сейчас агрессивна. Было бы намного проще, если бы городской манипулятор нам посодействовал.

Художник тихо засмеялся. «Вот же сволочь», — выругался про себя он. — «Ты решил по любому меня под себя подстроить». Тогда на вечеринке была пробная попытка. Сейчас, Хёнджин понимает почему старший действует так небрежно. Всегда действовал. Потому что растил себе щит.

— Все грехи моего отца свалят на меня, — озвучил свои догадки художник. — Посадят всех, кроме него, так как он заранее подготовил на меня документы. Тут начинается гонка, кто быстрее настучит властям на другого. Выставка лишь часть его махинаций.

Хëнджин стих, посмотрев на Феликса. Всё-таки, он хоть и помогает художнику, но верен своей работе. Поселилось непонятное чувство: колющее и противное. Страх, кажется так он ощущается. Хёнджин не помнил, чтобы он его когда-то испытывал. Видя на лице Ли сомнения, он нарастал всё больше и больше. Детектив может его бросить. Дело, игра — не важно! Это риск потерять его любимую работу. А она для него жизнь. Даже больше. И Хван не сможет представить нового детектива вместо него. Убьёт. Любого, кто попытается занять место Феликса.

Хван продолжал смотреть на Ли глазами котёнка. А у детектива не было никаких сомнений насчёт этой авантюры. Все возможные стадии принятия того, что он от всех в любой момент пиздюлей отхватить может, уже пройдены. Зная, чего ожидать, есть шанс не умереть. «Да и мразью я буду, если нарушу обещание», — обречённо вздохнул Феликс.

Ли хотел сказать что-то художнику, но все слова стёрлись из головы, когда он посмотрел в его глаза. Что-то необычное было в них. Детектив заметил, если Хёнджин злиться, то они становятся чуть ли не чёрными. Сейчас замешательство вызывает странный блеск в них. Взгляд у Хвана не как у демона. Это очень странное, но нечто притягательное. Художник… Беспокоится? О нём? «Чушь!» — фыркнул Феликс, продолжая смотреть Хёнджину в глаза. Они ему нравятся… Ли никогда не задумывался об этом. Кажется, только через них он может видеть настоящего Хвана. И он такой близкий… Без всего наигранного эгоизма. Просто Хван Хёнджин — азартный игрок с чужими судьбами и приятный собеседник (?). Детектив сам не заметил, как на его душу смотрят в ответ. Художнику нравятся наивные, но холодные глаза Феликса. Они у него определённо необычные. Хёнджин вновь кусает губы до крови. Если он перестанет это делать, из рта Хвана полезут очень многозначные слова и комплименты. Также, хотелось побыстрее заглушить мешающие эмоции. НЕВОЗМОЖНО РАБОТАТЬ, ИСПЫТЫВАЯ СТОЛЬКО ЧУВСТВ ОДНОВРЕМЕННО!!! И ВСЁ ИЗ-ЗА ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА!!!

— Выставку не отменить, но можно её задержать, — внезапно сказал Хан, стеклянным взглядом смотря в потолок. — И за это время мы должны будем его накрыть.

Парни будто проснулись, резко отвернувшись друг от друга. Холодный голос Джисона освежил их. Ли прикрыл глаза, вспоминая правила организации мероприятий.

— Можно подстроить какие-то нарушения в выставке. Тогда открытие может задержаться, — предложил детектив, хватаясь за новые мысли. — Да, прямо незадолго до открытия. Хван же по любому откупиться, но на это нужно время.

— Подбросить парочку нарушений, чтобы выиграть время и провернуть авантюру, благодаря которой пострадает только Хван, — продолжил мысль писатель, явно заинтригованный. — Начинаешь мыслить как преступник, детектив. Необычно. Что по-твоему, мы должны сделать дальше?

Феликс натянуто улыбнулся на своеобразный комплимент.

— Банально, но надо чтобы все услышали нужные слова. Вот только… Какие? Чтобы не зачистили подполье…

— Не обязательно по поводу именно этого заговора, — подключился Хёнджин. — Достаточно свершений прошлого. А там и остальное накапают. Наберётся на пожизненное точно. Про заговор даже слушать не станут, посчитая это жалким бредом. Даже если гад попытается оправдаться, мы повесим на него мои «шантажи». С намётками плана мы только можем гадать, как это сделать.

— Не переживай, я обязательно найду способ, — художник с нескрываемым удивлением посмотрел на Ли. Его голос, как и еле заметная улыбка казались такими тёплыми, что внушали уверенность. Всё-таки, хорошо, что детектив честный.

— Хёнджин прав, сейчас у нас слишком мало информации, — снова вмешался Хан. — Начало положено, занимаемся остальным. Втроём нам не справиться, ищем помимо информации о прошлом Хвана ещё и надёжных людей. На сегодня всё, господа. Мне ещё нужно связаться с редактором по поводу моей новой книги. Желательно, пока он не лёг спать.

***

A little messed up — june

Феликс отвык спокойно возвращаться домой, да ещё и в оживлённый вечер. Дождя весь день не было, поэтому на улице царила милая атмосфера. По крайней мере из машины так казалось. Глаза Ли потихоньку закрывались, а плавные повороты машины только усиливали сонливость. Этот день просто окончательно съел все запасы энергии детектива. Хёнджин, вымотанный сегодняшними махинациями, лениво листал ленту в инстаграмме. Порой нужно делать перерыв, даже маленький, чтобы продолжить дела.

Хван слегка дрогнул, когда Феликс, сдавшись, всё-таки лёг на его плечо. Художник может думать о чём угодно, Ли всё равно. Он устал. Выбирая между лечь на колени или на плечо, он выбрал более не странный вариант. «А он… Тёплый», — подметил детектив. Хёнджин отложил телефон, сложив свои руки на коленях.

— Неужели детектив успел устать? — послышалась очередная усмешка.

Сил хватило на то, чтобы только положительно хмыкнуть. Глаза всё-таки закрылись, но Феликс почувствовал как его холодную ладонь обвила чужая тёплая. Длинные пальцы Хвана увлечённо водили по костяшкам детектива. Эти движения будто призваны успокаивать. Рознится со смешками художника. В любом случае, это странно… Феликс прокручивает воспоминания сегодняшнего дня и думает явно не о деле. Почему-то все его мысли занимали действия Хёнджина. Ли не хочет этого признавать, но его чувство восхищение перешло норму. Это стало чем-то необычным. Почему ему стали нравится эти взгляды Хвана? Как он его хвалит? И какого хрена он забыл об осторожности рядом с ним?! Почему его тело считает себя в безопасности? И всё-таки… Так приятно, слушать его, наблюдать за ним и ощущать его прикосновения.

Феликс уже почти отключился, когда почувствовал, как Хёнджин переплетает их пальцы. Ли глубоко вздохнул, продолжая наслаждаться подобными ласками.