Глава 2.
Глава 2. От лица Майка.
– Майки! Братишка. Посмотри на себя! Ты готов к своему знаменательному дню?
Донни сильно шлёпнул меня по руке. Я привык к грубости братьев, так что был готов к этому, но Донни изо всех сил старался быть самым мачо из всех нас, и я ощущал эти последствия на себе. Улыбка, которую я подарил ему в зеркале гостиничного номера, была такой же слабой, как мои колени. Я снова сосредоточился на своём отражении и потянул вниз манжеты своего чёрного пиджака.
– Да, конечно. Всё в порядке. Я в готов.
– В порядке. – Донни фыркнул. – Брат, ты был на действительной службе в Cal Fire сколько, две недели? И ты заслужил медаль "За отвагу". Ты сейчас должен быть под кайфом от самодовольства. Я бы точно был.
– Это я выгляжу самодовольным. – указал я на своё лицо и придал ему самое самодовольное выражение, на которое был способен. Но когда я снова посмотрел в зеркало, то увидел бледного и нервного незнакомца. Я впервые надел парадную форму Cal Fire - чёрный двубортный пиджак, золотые пуговицы, значок и разноцветную нашивку Cal Fire на рукаве. Я одел его с белой рубашкой, черным галстуком и такими же чёрными брюками.
Выглядело это, надо признать, довольно круто.
И было чертовски приятно получить эту награду. Выросший в семье пожарного, с кучей старших братьев, кузенов и дядей, служащих в Cal Fire, я провёл много лет, поклоняясь героям со звёздами в глазах.
Это было воплощением мечты - самому быть удостоенным такой чести. Конечно, я был горд. Даже не столько за себя, сколько за свою семью. С тех пор как мы получили известие о награде, мой отец практически сиял. Ему нравилось слышать, как другие пожарные говорят такие вещи, как "Майк - это чип из старого квартала, да? И ты точно знаешь, как их воспитывать». Моя мама начинала каждый разговор по телефону - а их было очень много, учитывая нашу расширенную семью и её любовь к болтовне, - словами: "Ты слышал о медали Майка "За отвагу"?». Даже мои братья и сестры не давали мне дослушать это до конца, чередуя поддразнивания и неловкие похвалы.
Но у меня было две недели, чтобы свыкнуться с мыслью, что я получу награду. В данный момент всё, на чём я мог сосредоточиться, - это на том, что мне предстоит увидеть Шейна Боуэра на церемонии в... Я проверил время на телефоне... в ближайшие полчаса или около того.
Вот дерьмо.
В моем желудке бурлил коктейль из нервов, волнения и ледяного страха. Я не видела Шейна с тех пор, как мы расстались на Крест-Лейк. Я попросил у него номер телефона и сказал, что позвоню. Я говорил серьёзно, когда просил. Очень серьёзно. Я намеревался позвонить сразу же. Но потом я обзвонил всех парней на своём участке и вернулся домой к огромному сборищу Канали.
Практически все члены моей расширенной семьи были в тот день у мамы и папы, бдительно следя за мной.
Пожар в Дикси сильно ударил по Крэст-Лейк, и у меня возникли серьёзные проблемы.
Шеф отправил меня в город с парнем Шейном, чтобы помочь ему эвакуировать деда. Это должно было быть простое дело. Но всё обернулось совсем иначе. Мы чуть не погибли, как и многие другие люди, которым мы успели помочь.
Отсюда и награда, которую мы получили сегодня.
Но после этого пребывание в кругу моей станции и моей семьи стало ледяной водой для всех тех тёплых чувств, которые я испытывал к Шейну. Я был так увлечён им, пока мы работали вместе. Он был весёлым, умным и настоящим. Я восхищался его мужеством и тем, как он поставил на кон свою жизнь в тот день, чтобы спасти других. Мы разделили лучший поцелуй в моей жизни в каноэ, где укрывались от огня. Но...
Но это было временное безумие. В реальной жизни у меня была семья и карьера пожарного, которая только начиналась. Когда я, наконец, откроюсь всем этим людям, это будет достаточно сложно и без привлечения к этому кого-то, вроде Шейна. У меня в голове всё ещё был образ его горяче-розовой толстовки BITE ME и золотых ламелей, его драматичных жестов руками и слишком красивых, почти хрупких черт лица. Я не мог представить кого-то вроде Шейна в своей большой мачо-итальянской семье. Нет. Ни за что. Это было просто масло и вода. Или, может быть, масло и спичка, чтобы его зажечь.
Теперь мне предстояло снова увидеть Шейна. И мне придётся сделать это на глазах у всего клана Канали.
Донни взял с кровати мой чёрный берет и с преувеличенной осторожностью надел его мне на голову. Он взмахнул бровями.
– Ты хорошо выглядишь - даже если ты мой зануда, младший брат.
– О, это так мило, – саркастически сказал я.
– Это я Мистер Чувства. А теперь идём. Мы опоздаем.
Мы вышли из отеля, и Донни проехал несколько кварталов до здания мэрии Оровилля. Когда мы въехали на парковку, там было полно народу. Здесь было много незнакомых мне людей, несколько пожарных, которых я знал, и целое море канальцев, переговаривающихся между собой. Шейна я не увидел. Облегчение и разочарование боролись в моем животе, как две змеи.
Господи!!!
Что, если он не пришёл?
А что, если он пришёл?
– Черт. Нам надо идти назад, – сказал Донни, оглядывая толпу.
– Да, «блин», – согласился я. Любой Канали мог заговорить тебя до полусмерти.
(прим.редактора: прости, читатель, но мат я буду заменять на «блин»)
Если пройтись по толпе, где все они сосредоточены на мне, я буду там до Судного дня.
– А. Нет, всё в порядке. – Донни указал на толпу. Люди устремились к дверям. Я взглянул на свой телефон. О, да. Уже почти время. Уф.
– Давай, Майк. Подними хвост! Мы опаздываем. – Донни распахнул дверь. Я последовал за ним.
Это был вихрь улыбок, кивков и полуслов, когда Донни в два счета протащил меня через парковку к боковой двери. Я и раньше бывал здесь на церемониях награждения, но всегда находился в зале вместе с семьёй. Но это был первый раз, когда я сам участвовал в церемонии.
За кулисами царила удивительно тихая и серьёзная атмосфера. Но сегодня несколько наград вручались посмертно. Когда пожарные проявляли особую храбрость, обязательно кто-то страдал.
У меня от этих мыслей стало тяжело на сердце.
Да, нам с Шейном повезло. А ведь всё могло закончиться совсем иначе.
Донни провёл меня мимо скоплений пожарных, все они выглядели нарядно в своих парадных формах, пока мы не нашли шефа Рейгера, начальника моего участка.
– Привет, Майк. – Рейгер протянул правую руку, и я пожал её, а левой он похлопал меня по плечу. – Ты готов к этому?
– Да, сэр, надеюсь, что да. – я издал дрожащий вздох. – Ты уверен, что они не могут просто отправить мне эту штуку по почте?
Донни фыркнул, а Рейгер улыбнулся. – Ну и где же тут веселье? Готов поспорить, вся твоя семья уже у входа.
– Лучше в это поверить, – гордо сказал Донни.
– Да. Я знаю. Я повернул голову, чтобы снять напряжение.
Донни сжал моё плечо. – Брат, ты уже сделал самое сложное - огонь. Сегодня тебе нечего бояться. Будь спокоен, и увидимся после. – он ушёл.
Его тон был немного осуждающим и дразнящим, но это было в нашем стиле. Если ты собирался сказать что-то хорошее, то должен был сделать это так, чтобы не показаться слабаком. Сегодня Донни был рядом со мной. Если бы мне пришлось ехать самому, я бы, наверное, не пришёл.
– Поехали, Майк. Рейгер кивнул на образовавшуюся очередь. Кто-то с планшетом направил нас с Рейгером в конец очереди. И вот, дождавшись нашей очереди, мы вышли на сцену.
Сцена была небольшой, с серыми занавесами по обе стороны и сверху.
Один ряд мягких складных стульев стоял за микрофонной стойкой и небольшим столиком с занавешенной корзиной.
К тому времени, как мы вышли, стулья были почти заняты.
Рейгер занял следующий свободный стул в очереди, а я сел рядом с ним.
Проклятье.
Это было как в аквариуме. Зрители были прямо перед нами и смотрели на нас, как на жуков, приколотых к доске.
Парень с видеокамерой снимал прямо перед сценой.
Я окинул взглядом море лиц, увидел Ма, натянуто улыбнулся ей, а затем отвёл взгляд. Если бы я смотрел на свою семью, я бы потерял голову.
Ничего страшного. Просто дыши.
И тут я увидел его. Шейна.
Он нерешительно вышел на сцену из-за занавеса с другой стороны.
Как только я взглянул на него, моё сердце заколотилось в груди, пропустив несколько ударов, как плохо работающий двигатель.
Я не мог не смотреть.
Он выглядел совсем иначе, чем в день пожара.
Тогда он был одет как студент колледжа, хотя и вычурно.
Сегодня на нём был серый костюм.
Он подчёркивал его стройность: узкие плечи, длинные руки и ноги и невероятно тонкую талию.
Его вьющиеся тёмные волосы были укрощены водой или средством.
Его лицо было бледным и пустым.
Единственным намёком на Шейна, которого я узнал в тот день, был розовый галстук, какой-то шарф, который он заправил под лацкан, и нежно-розовый блеск для губ.
Он выглядел потрясающе.
Его взгляд метнулся по сцене и нашёл меня.
Он остановился на месте, между его бровей появилась складка. И надо же. Я и забыл, какие у него невероятные глаза. Они были большими, голубыми, безумно ясными и яркими.
Воспоминания нахлынули на меня. «У вас на чердаке, должно быть, хранится фотография Дориана Грея». Я сказал ему это, потому что его глаза были неестественно искрящимися и чистыми, как будто он никогда в жизни не видел проблем. Эти глаза могли бы стать моей смертью.
– Шейн! – Рейгер приподнялся и махал рукой, затем указал на пустое место рядом со мной.
Вот дерьмо. Шейн должен был сидеть там.
Шейн облизнул губы. Хмурые брови разгладились, и он посмотрел на Рейгера, а не на меня, пересёк сцену и грациозно сел, умудрившись при этом не задеть мою ногу.
– Рад видеть вас, шеф.... – Шейн замешкался. Ему пришлось посмотреть через меня, чтобы увидеть шефа Рейгера, но он как-то умудрился сделать вид, что меня там нет.
– Это Рейгер. – Шеф протянул руку, и Шейн пожал её. – Я тоже рад тебя видеть, сынок. И мои поздравления.
Отпустив руку Рейгера, Шейн наконец взглянул на меня. – Привет, Майк.
Его голос был прохладным. Затем он снова посмотрел прямо перед собой.
Ой. Значит, так всё и будет. Пот заструился по моей спине, и меня охватила волна стыда. Он принял близко к сердцу то, что я ему не позвонил.
От этого я чувствовал себя дерьмово во всех смыслах. Я должен был хотя бы проверить его после всего, что мы пережили вместе. А потом я почувствовал холодную незаинтересованность Шейна вместо улыбки и тепла, которые я помнил. Это было отстойно.
Ну что ж. Играй в дурацкие игры, выигрывай дурацкие призы.
Я заслужил холодное плечо Шейна. Я сидел не шелохнувшись, когда началась церемония. Мы стояли и прижимали руки к сердцу во время национального гимна, а потом снова сели, когда начальник пожарной службы округа Баттэ Ральф Эйннес поднялся, чтобы произнести речь. Я взглянул на Шейна, но он смотрел прямо перед собой. Возможно, мне показалось, но я мог поклясться, что он сидел на своём стуле как можно дальше влево, чтобы не касаться меня.
Мне хотелось подтолкнуть его руку, заставить посмотреть на меня, извиняюще улыбнуться. Мне хотелось объяснить Шейну, что я желал его увидеть, но не знал, как это сделать: кратко или по секрету, потому что он не знает особенностей моей семьи. Но мы находились перед целой аудиторией, поэтому я просто сидел молча.
И всё равно я чувствовал его. Находиться так близко к Шейну было настоящей пыткой. Мою кожу покалывало, живот вздрагивал, а колени согревались. Даже мой разум стал туманным.
Химическое влечение, чувак. Это определённо вещь. И, очевидно, чувство к Шейну не было случайностью в день пожара. Если уж на то пошло, то сейчас всё было ещё хуже. Это как снова попробовать что-то сладкое после очень долгого перерыва. Полчища гормонов "да, пожалуйста" захлестнули моё тело от одной только близости с ним, как у подростка, впервые влюбившегося в него. Это было просто смешно.
– Пожарный Майк Канали и мистер Шейн Боуэр, вы не могли бы выйти вперёд? – Эйннес смотрел на нас и улыбался.
О, чёрт. Это было оно. Шейн бросил на меня нервный, широко раскрытый взгляд и встал. Я последовал за ним, сделав несколько шагов к центральной сцене. Я не знал, что делать со своими руками, поэтому заложил их за спину.
Все смотрели и улыбались. Проклятье.
– Во время пожара в Крест-Лейк эти двое молодых людей сделали всё возможное, чтобы спасти жизни шестидесяти двух человек, – начал Эйннес, глядя между нами и держа лист бумаги в своей руке. Он слегка дрожал. Я был рад, что даже шеф Эйннес нервничает.
– Когда дерево упало на шоссе недалеко от Крест-Лейк, сорок девять машин оказались за ним в ловушке, не имея возможности выбраться, поскольку огонь охватил дорогу. Пожарный Майк Канали (Mike Canali), всего две недели как закончивший обучение, с помощью гражданского Шейна Боуэра (Shane Bower), рискуя собственной жизнью, перенаправили все эти машины в государственный парк Крест-Лейк. Там люди смогли выбраться на воду на арендованных лодках или вплавь. Это, несомненно, спасло им жизнь, поскольку огонь охватил всю территорию… За этот акт героизма, а также в знак признания их мужества и спокойствия в чрезвычайной ситуации, Cal Fire награждает Майка Канали и Шейна Боуэра медалью "За отвагу".
(прим.редактора: можно, я поплачу? Так волнительно и трогательно!)
Я посмотрел на Шейна, а он в ответ посмотрел на меня, его глаза расширились и наполнились слезами. Я тоже немного задохнулся. Было странно слышать, как шеф Эйннес рассказывает о том, что мы сделали. Это звучало как кино. На самом же деле в тот день я спешил, полагаясь на свои силы, и всё, что я делал, казалось единственно возможным. Я не мог оставить этих людей умирать. Но Шейн всё это время был рядом со мной, давая мне мужество продолжать.
Он был храбрецом. У него не было никакой подготовки, но он отказался оставить меня одного, чтобы я попытался выполнить свою работу, и настаивал на том, чтобы я помогал, как бы опасно это ни было. Он действительно был хорошим человеком. Глядя на него, у меня в груди стало так тесно, что казалось, я вот-вот лопну. По крайней мере, мы могли бы быть друзьями. Никто не сможет отнять у меня столько сил.
– Майк. – я посмотрел на шефа Эйннеса, который подошёл ко мне, держа в руках золотую медаль "За отвагу" на ленте. Он надел её мне на шею, а затем взял со стола удостоверение в рамке и пожал мне руку. – Спасибо за храбрость. Поздравляю, Майк.
– Спасибо, сэр, – проговорил я, и мой голос зазвучал в ушах.
Когда он водрузил медаль на шею Шейна, лицо Шейна было розовым, а по щеке сбежала слеза. Но он выпрямился, пожал руку Эйннесу и сказал:
– Спасибо, сэр.
– Молодец, Майки! – крикнул кто-то из зрителей. По голосу это был мой брат Тони.
И вдруг все захлопали и зааплодировали. Я ухмыльнулся и подмигнул зрителям. Я понятия не имел, кому я подмигиваю. Возможно, всему миру в целом. Мы с Шейном вернулись обратно на свои места.
Раздавались новые награды, но я почти не слышал ни слова. Я просто сидел, сжимая в руках свой сертификат в рамке, и старался не наделать глупостей, пока был на сцене, например, не схватить Шейна и не обнять его. Он же, напротив, с восторгом наблюдал за происходящим.
Внезапно все закончилось. Шеф Эйннес поблагодарил всех за то, что пришли, и раздались общие аплодисменты, сопровождаемые диким свистом. Я повернулся к Шейну, на моем лице появилась улыбка. Но Шейна там не было. Он уже пересекал сцену к выходу, его плечи округлились, а голова была опущена.
– Шейн! – я начал идти за ним, но шеф Эйннес остановился передо мной, кивая и улыбаясь, так что мне пришлось снова пожать руку ему, а потом и другим пожарным на сцене, пока я пытался пробиться к выходу. Я обменялся поздравлениями с другими людьми, получившими благодарности.
Когда я добрался до кулис, Шейна уже не было видно.
Пробегая мимо людей, я нашёл выход через занавес и спустился по нескольким ступенькам в переднюю часть зала. Зрители уже уходили, но многие люди, включая кучку Канали, стояли и разговаривали.
Я заметил Шейна и его дедушку, которые пробирались по боковому проходу, и помчался за ними. Моё сердце колотилось. У меня был его номер, но почему-то мне казалось, что если я не поговорю с ним до того, как он уйдёт, то уже никогда не поговорю.
– Шейн, подожди!
Я добежал до них, когда Шейн повернулся. Он слегка улыбнулся, но улыбка не достигла его глаз.
– О, привет, – сказал он, как будто только что заметил на улице далёкого друга или что-то в этом роде.
– Э-э... привет. Здравствуйте, мистер Боуэр. Надеюсь, у вас всё хорошо, сэр.
– Отлично, – сказал Дедуля, его глаза блестели. – Поздравляю, Майк. Вижу, сегодня у тебя здесь большая группа поддержки. И вокальная.
– Да. Канали, а нас много, все чокнутые. Шейн, я хотел поговорить с тобой, прежде чем ты уйдёшь.
– О? – Шейн сложил руки на груди. – Забавно, ведь ты не хотел говорить со мной последний месяц. Но продолжай.
– Спасибо, что порекомендовал Шейна на медаль. – Дедуля сильно ткнул Шейна локтем в бок. – Это было нечто. Я рыдал как ребёнок.
– Да. Я имею в виду... это было мило с твоей стороны, Майк. – тихо и неуверенно произнёс Шейн .
Я вздохнул от досады.
– Ну, чёрт возьми. Когда мне сказали, что я получу медаль "За отвагу", я, конечно, хотел сказать, что ты сделал столько же, сколько и я, и заслужил её не меньше. Потому что так и есть. – за какого мерзавца он меня принял?
– Видишь? – сказал Дед, ещё раз подтолкнув Шейна. – Ему не нужно было этого делать.
Адамово яблоко Шейна вздулось, когда он тяжело сглотнул.
– Ты прав, Дедушка. Спасибо, Майк.
– Я пойду присяду на минутку, – сказал Дедуля.
– Дед... – начал Шейн.
– Нет, поговори с Майком. Я сейчас подойду, - сурово сказал Дедуля.
Он направился к ряду скамеек. Я вспомнил, что у него больное бедро, поэтому ему, наверное, было больно стоять. Но он также давал мне время на общение с Шейном.
Спасибо, Дедушка.
Шейн поднял подбородок, руки по-прежнему были сложены, но его взгляд стал мягче. Он заколебался, потом сказал:
– Я понятия не имел, что нам сегодня дадут медаль. Письмо было немного расплывчатым. Это было невероятно. И я рад, что у вас всё в порядке. Я имею в виду, со всеми этими лесными пожарами и прочим.
Он беспокоился обо мне? Моё сердце немного растаяло.
– Да, да, я в порядке. Мы все в порядке. Я много работал. Черт, восемь дней подряд, когда мы отправились помогать с пожаром в Монументе.
Я снял берет и провёл рукой по волосам. Я не пытался использовать это в качестве оправдания, но это была правда.
Руки Шейна расслабились, и он засунул одну руку в карман брюк.
– А…Звучит занято.
– Да. Но, к счастью, ничего такого страшного, через что мы с тобой прошли. – я улыбнулся.
– Это хорошо.
Он выжидающе посмотрел на меня, и его взгляд задержался на мне. Он больше не казался холодным. Он выглядел мягким и... обнадёженным. Как будто он чувствовал то же, что и я, находясь рядом с ним.
Что же мне теперь сказать? На сцене я думал, что мы можем быть хотя бы друзьями.
Но сейчас, стоя так близко к нему, глядя в его глаза, я хотел его так сильно, что мне было больно. Я хотел видеть его, быть рядом с ним, чтобы он снова улыбался мне, смеялся. Я хотел поцеловать его прямо здесь. Я не знал, как это может получиться. Чёрт, я знал, что ничего не получится. И никогда не получится. Но, может быть... может быть, я мог бы видеть его время от времени? Если никто из моей семьи не будет знать об этом? Если бы я навещал его в Сакраменто, то, скорее всего, никто из моих знакомых не увидел бы нас вместе.
Это было бы игрой с огнём, сказал мне голос в голове.
Да, да, это было бы так. Абсолютно. И это было бы гораздо опаснее, чем тот огонь, с которым я сталкивался, зарабатывая на жизнь. Чем больше я видел Шейна, тем больше вероятность того, что я причиню вред нам обоим. Но я всё равно не мог не хотеть этого, и будь прокляты последствия.
– Итак... – я прочистил горло. – Может, мы могли бы... поужинать или что-то в этом роде?
– Завтра? В следующие выходные? Я…
– Шейн! О, Шейн!
К своему ужасу, я увидел, как моя мать пробирается через пустой ряд к нам, размахивая концом шарфа в воздухе, как флагом капитуляции, и её лицо сияло.
– Вот дерьмо, – пробормотал я.
– Шейн! – она подошла к нам и раскрыла руки для объятий. Не для меня, её сына, только что получившего медаль "За отвагу", а для Шейна, человека, которого она никогда не видела.
Шейн бросил на меня растерянный взгляд, прежде чем склониться к её объятиям. Он неловко похлопал её по спине и взглянул на меня через плечо. Вероятно, я выглядел так же ужасно, как и чувствовал себя, потому что свет погас в его глазах, и он нахмурился.
– Я так рада с тобой познакомиться! – пискнула Ма, отпуская его. – Я так много о тебе слышала!
Слышала? От кого? От меня? Возможно, я несколько раз упомянул Шейна, но только потому, что Донни продолжал рассказывать историю о пожаре, и Шейн, очевидно, был частью этой истории.
И да, я мог упомянуть, каким храбрым был Шейн. Потому что он был таким. Я не преувеличивал. Или зацикливался на нём. По крайней мере, я не посвящал свою семью в свою одержимость.
– О, это мило, – сказал Шейн.
Ма бросила на него взгляд "о, ты!" и легонько потрепала его по руке. "Не скромничай! Когда на тебя падает свет, сияй, - всегда говорила моя бабушка. Ты спас жизнь моему сыну!
Шейн поморщился – Я уверен, что всё было наоборот.
– Ну, вы оба спасли друг друга и кучу других людей. Так что вы заслужили всю благодарность. У тебя точно есть моя! – она сияла, глядя на него.
Моей матери, Люсиль Канали, было уже за сорок, но она всё ещё была в хорошей физической форме, несмотря на то что родила семерых из нас. Она содержала нашу шумную семью в чистоте, кормила и эффективно работала - не малый подвиг, если учесть, что все мы были машинами по поеданию пищи. Её черные волосы были выкрашены и уложены в пушистую многослойную причёску, доходившую до плеч. Её платье было таким же цветущим, как и её характер, но на ней были надеты скромные коричневые туфли. Как всегда, её лицо было оживлённым, а характер - громко и горячо обнимать людей, пока вы не сделаете что-нибудь непростительное, например, оставите туфли посреди гостиной. Но даже её ругань была полна любви.
– Спасибо, миссис Канали. Это так мило с вашей стороны.
Шейн слегка покраснел, и я понял, что он нервничает, разговаривая с моей матерью. Я его не винил. У меня была чёртова корова.
– Ма, мы просто пытались... – начал я.
Она проигнорировала меня, разглаживая переднюю часть пиджака Шейна.
– Какой красивый костюм! Ты выглядишь очень красивым, Шейн. Такой нарядный в этом розовом галстуке. Хотела бы я заставить своего мужа носить галстук такого цвета.
– Ма... – снова отчаянно попытался я.
– Но ты такой худой! Посмотри на себя! Я слышала, ты учишься в колледже. Это правда?
Она всё ещё держала руки на пиджаке Шейна. Он кивнул – Да, мэм. Сакраменто Стейт.
– Ну, я знаю всё о студентах колледжа и дешёвой еде! Бедняжка. Я настаиваю, чтобы ты пришёл к нам завтра на ужин. Каждое воскресенье у нас собирается вся семья. У нас столько еды! И мы будем рады возможности узнать тебя получше. Любой, кто дружит с Майком, становится другом нашей семьи!
Ужас пронзил меня, как стрела. О, чёрт.
Я не ожидал такого поворота событий. Шейн в доме моей семьи на ужине, со всеми членами семьи? Мой отец и братья, включая Гейба, который не скрывал своего отношения к гомикам. Это была бы грёбаная катастрофа.
– Ма. Пожалуйста. – я дёрнул её за локоть, пытаясь оторвать от Шейна. Вся наша семья была общительной и обидчивой, так что она просто была... ну, моей мамой. Но так не должно было случиться.
Она бросила на меня весёлый взгляд, потом повернулась.
– О, мой бедный Миммо! Мне так жаль. Конечно, ты тоже получишь объятия! – она заключила меня в свои объятия.
Я подумал, чувствует ли она, как моё сердце пытается вырваться из груди.
Я посмотрел на Шейна и покачал головой, а также сделал жест плоской рукой - оба жеста должны были как можно сильнее выразить "нет".
Ма громко и звонко поцеловала меня в щёку.
– Вау! Я так горжусь тобой! Ещё совсем малыш, а уже завоёвываешь медали! Вот это да!
– Спасибо, ма. Но, о, смотри! Дядя Марк и тётя Лили вон там. Пойдём поздороваемся.
– Через минуту. – ма отстранилась от объятий, но взяла мою руку в свою, снова повернулась лицом к Шейну и тоже взяла его за руку, как будто мы оба были малышами, и она готовилась проводить нас в школу. – Мальчики! Я так горжусь вами обоими. Так что, ты придёшь на обед в воскресенье, Шейн? Останешься на полдник. Мы начинаем есть около часа, так что подойдёт любое время после двенадцати. Мы находимся в Резолюте, к северу от Юба-Сити. От Сакраменто не так уж далеко ехать. Или, может быть, Майк заберёт тебя.
Господи Иисусе!
– Ма, Шейн мне не друг!
Это просто вырвалось из меня. Они оба повернулись, чтобы посмотреть на меня, улыбки исчезли, лица потрясены.
Чёрт.
Ладно, это было грубо. Моё лицо горело.
– Извините. Я имею в виду, мы не так уж хорошо знаем друг друга. Мы познакомились только во время пожара на Крест-Лейк. Так что.....
Они оба только моргнули.
– Итак... – отчаянно продолжил я. – Я просто хочу сказать, что у Шейна наверняка есть другие планы на воскресенье. И он не обязан встречаться с кучкой незнакомцев. Возможно, у него учёба. Или.....
Я посмотрел на Шейна в поисках помощи.
Но он ничего не сказал. Его глаза снова стали холодными и закрытыми.
Я отшатнулся, чувствуя, что вырыл себе яму - или могилу - и не представляя, как из неё выбраться.
Шейн повернулся к моей матери, на его лице сияла улыбка.
– Миссис Канали, я был бы очень рад возможности поужинать вместе с вами и вашей семьёй. Большое спасибо за то, что были так любезны и пригласили меня.
Моя мама хлопнула в ладоши.
– Отлично! Теперь тебе не нужно ничего приносить. Поверьте, когда мы готовим, у нас получается столько, что хватит на целую армию. Давай я дам тебе наш адрес.
Она набрала цифры, а Шейн с видимым спокойствием ввёл их в свой телефон, и они прижались друг к другу, как лучшие подружки.
А я?
Я только что вошёл на первый уровень ада.
И я понятия не имел, чем заслужил это.
(Прим.редактора: правда? Какой непонятливый!)