Пролог
Мир наш, духовный и тварный, веками создавала Богиня, прозванная «Эллиада» на рунном наречии. Её же рука сотворила и Магические Зеркала, что открыли пуринскому[1] взору иные миры.
Да восславим её Великую силу, великодушно подарившую смертным народам жизнь!
Эллиадистическое учение Шайнов, том первый, глава первая
В терпком тумане сновидения вновь возникла тончайшая поверхность стекла. За гранью его отражался густой сверкающий водоворот, из центра которого слабыми отголосками едва пробивалась неизвестная субстанция, самобытная и точно живая. Мягкое сияние будто обладало нежнейшим голосом, противиться зову которого поистине невозможно.
И её порой обуревало желание поддаться инородной ласке. Однако неведение по-прежнему сковывало неокрепшее сознание.
***
Внезапно в ночной тиши раздалось эхо твёрдой поступи. Доминик Шайн, созерцавший до сего момента единение с Богиней, обернулся к источнику звука, напряжённо хмурясь. Разве ночное посещение центральной церкви не ограничено строжайшим запретом? Подобные вольности могут прервать сумеречные церемонии. Или же дело действительно важное?
Витражные окна нежно искрились в серебряном свете Орона[2]. Их древние сюжеты еле касались плиточного пола, образуя длинные, но удивительно прекрасные картины. Прерывающие рисунок колонны вздымались в небо, их белоснежный камень окрашивался в ярчайшие цвета.
И где-то у подножий, среди деревянных скамеек для прихожан, выступил высокий широкоплечий мужчина, короткие волосы которого походили на язычки пламени. Он вёл за руку девочку, еле за ним поспевавшую. Ярко-голубые глаза маленькой спутницы округлились, поражённые непомерными размерами зала для неё, столь маленькой крохи на фоне поднебесных потолков.
– Патриарх Доминик, мне нужно поговорить с вами о моей дочери! – заявил с порога гость.
Одежды их совершенно не соответствовали погоде: на нём и его дочери были ночные рубашки, вопреки промозглым холодам Времени Листопада. Каштановые волосы маленькой леди всклочены, как и у рыжего отца.
– Неужели началось, Ваше Высочество? – насторожился Шайн.
Сам Доминик не отличался высоким ростом, а был лишь по плечо своему монарху. Длинные светлые волосы патриарха струились, словно женские, в них пробивалась редкая седина. Лицо имело мягкие, словно изящно запечатлённые в белом камне, немолодые черты.
– Да, то самое, о чём вы говорили, – срывался на крик нервный правитель. – Что мне делать?! Моя дочь продолжает видеть эти странные сны!
– Это лишь послания Богини. Она хочет донести до вас что-то, а милосердия Богини не стоит бояться, – спокойно осведомил патриарх.
– Но моей дочери снятся кошмары! Разве это милосердие?! – в порыве гнева возмущённый отец начал трясти малышку за руку, на что та запищала, словно загнанная в угол мышь.
– Поверьте, у меня тоже есть дети, и я понимаю, каково иметь немного отличающегося от других ребёнка, – в тоне Доминика послышалась особая ласковая твёрдость, присущая священникам. – Что тебе снится, дитя моё?
Сперва девочка потупилась, открывая рот в безуспешной попытке высказаться. Шайн в ответ ласково улыбнулся, но даже на это малышка испуганно вздрогнула.
– Можете даже не пытаться, она перестала разговаривать со смерти матери, – осведомил его король, отпустивший от себя дочь. Но та снова уцепилась за подол его платья.
– Не беспокойтесь, Ваше Высочество, это проходимо, – примирительно выдохнул Доминик и призадумался.
Прошло несколько секунд, на протяжении которых в пустом зале церкви раздавалось лишь тяжёлое дыхание отца.
– Что бы тебе ни снилось, дитя моё, всегда откликайся на призывы Богини! Она непременно поможет тебе, ведь ты избрана ею, а значит, Богиня доверяет тебе больше, чем остальным смертным.
– Что вы пытаетесь ей сказать?! Она же пока не понимает таких вещей! – возмутился король, придерживая девочку рукой за затылок.
– Дайте ей время на раздумья, – миролюбиво произнёс Шайн. – Согласно фёрстборнской[3] традиции, у неё есть целых десять лет, пока в ней не проснётся наследие.
– Но...
– Амадей Уайт, правитель Эллиадии! – строго оборвал его патриарх, остановив протесты правителя. – С этого момента и вплоть до достижения дочерью четырнадцати лет вы обязаны сохранить ей жизнь, во что бы то ни стало! Однако потом придётся отпустить её. Когда дар проснётся, отведите её в церковь, где мы на Совете Ордена Богини решим, как нам поступить.
– Но почему именно так? Почему сейчас я должен бездействовать?!
– Потому что так делали предки до нас, так решила Богиня. И мы обязаны соблюдать традиции, если хотим, чтобы ваша дочь осталась жива.
1. Пурин – разумный житель Зазеркалья (или Мира Зеркал).
2. Орон (от лат. хорос, светильник) – аналог Луны в Зазеркалье.
3. Фёрстборны – ныне не существующий королевский род, недавно слившийся с родом Уайт.