Звезда ничего не решает

Постоянно оглядываясь, парень тихо крался по коридору. Запах жареного картофеля с ужина все ещё витал в воздухе. Была глубокая ночь. В доме слышалось только тиканье настенных часов, и тихие шорохи. Черный кот, сидящий на подоконнике виделся зловещим силуэтом. Но идущий не обращал на это внимания, он уже добрался до места назначения, и коротко постучал в дверь. Ему сразу же открыли, задавая вопрос:
— Р-ромео, эт-то ты?
— Да. Запускай давай быстрее. — Червовый король прошмыгнул в образовавшуюся щель.
— Может, это, все же не будем? — тихо проговорил Зонт, нервно теребя длинные рукава кофты, заглядывая прямо в глаза Ромео. Он увидел чужой уверенный взгляд и сам приободрился.
— Я же сделал это себе, и тебе сделаю.
— Н-но, Вару, там, сам проходит, э-это как-то нехорошо — Трефовый валет сел на кровать, неуверенно слаживая руки в замок.
Ромео нахмурился, — Зачем ты тогда меня позвал, если не уверен? — мужчина умел надавить, когда ему нужно.
Валет потупил взгляд. — Т-ты же знаешь. — и горько прошептал, — Может хоть так, Куро обратит на меня внимание..
— Хах, ну тогда приступим! — он плавно прошел по комнате и величественно опустился на стул, перед рабочим столом. Сразу после, неспешными движениями разлаживая инструменты. Зонтик внимательно следил за каждым его движением. Из окна потянуло прохладой и запахом дождя. Валет встал и закрыл форточку. Следом подходя к Ромео, и присаживаясь на кончик соседнего стула. Он нервно прикусил губу ожидая следующих действий своего визави тот, кто стоит или сидит лицом к кому-то. 
— Давай руку. Сейчас нарисую тебе метку, будет как настоящая. — Ромео вновь привлек на себя внимание Зонта.
— А, д-да, а это не будет больно? — обеспокоенный голос и едва заметная дрожь.
— Это делается практически так же, как бьётся тату. Ничего страшного тут нет. Будет немного больно. Я себе уже делал, все прошло хорошо, не волнуйся, — он успокаивающее улыбнулся, поглаживая валета по запястью, не скрытому за рукавами большой серой толстовки. — Ты ведь не хочешь, чтобы она случайно смылась? Куромаку может это заметить, и тогда проблем не оберешься.
— Нет! Я не хочу чтобы она смылась! — это было сказано эмоционально, что очень не похоже на Зонтика, но ситуация и правда была нервирующая и выбивающая из колеи.
Ромео на это только улыбнулся и покачал головой:
— Вот ты и взбодрился, приступим.

Закончив процедуру Червовый король легко встал и быстро собрал вещи, а потом слегка хлопнув в ладоши произнес:
— Получилось! Вот видишь, а ты боялся.
Зонтик как зачарованный смотрел на метку, красовавшуюся на запястье. Тонкие линии причудливо изгибались образуя незамысловатый, но очень красивый узор. Валет скромно потупив взгляд искренне поблагодарил Ромео за помощь. Совесть будет его грызть потом, и для неё время найдется, все же он не очень хорошо поступил.
— Ну тогда я пойду — парень поднял руку прощально махая, — Не забудь остаться здесь на какое-то время, чтобы никто ничего не заподозрил. — Ромео тихо вышел из комнаты.
— А, да, конечно, — рассеянно прошептал младший, ещё не отойдя от получения какой никакой метки.
Он действительно надеялся, что с обретением этого дурацкого символа Куромаку начнет видеть в нем не просто человека, с которым вынужден деть в одном доме. Зонтик грустно вздохнул и опустился на кровать, глубоко задумываясь....

Я правда очень хочу быть ему полезен. Сколько ночей проплакал из-за его безразличного отношения, сколько думал об нем. Вспоминал его запах, от него всегда пахнет книгами и кофе. Его голос, такой безразличный, но такой родной. Я вспоминал и представлял, каждую ночь пребывая в иллюзии где мы вместе. Я на все готов, чтобы он был рядом со мной. О, как бы я хотел, чтобы он разрешил мне себя любить. Я бы заботился о нем, еду готовил, засыпал под боком, и просто был бы рядом. Но нет! Я бы ему не мешал! Просто незаметно рядом, всегда — он откинулся на кровать, — Я даже завидую его очкам. Они всегда с ним, и пользы приносят больше чем я. — слезы скопились в уголках глаз, — Даже предмет, для него полезнее, чем я! Ну почему? Почему все именно так, — он расплакался, переворачиваясь на бок, обнимая себя руками и немного дрожа. Было очень но горько. — Я ведь не могу точно сказать, изменится что-то после этого рисунка на моем запястье, или нет! — слезы ещё быстрее стали прочерчивать мокрые дорожки по щекам. Через какое-то время Зонтик все же удалось уснуть, опухшие красные глаза были лучшим дополнением к его плачевному виду.

***

Земля уходит из-под пары ног. Он падает во тьму. Отчаянье пожирает его тело и отравляет мысли. Все, о чем он когда-либо мечтал сгорает в необъятном пламени отчаянья. Парень пришел в себя, вынырнув из чернильной воды, пытаясь вдохнуть спасительный воздух. Он сидел, в своих коротких шортах, на мокрой траве. Ночь пронзала ядовитыми иглами, подпитывая ощущения, испытываемые им совсем недавно. Кудрявые зелёные волосы запутались, а очки съехали набок. Когда взгляд перестал быть размытым он наконец смог рассмотреть то, что его окружало.
— Какого хера?! — Вару вскочил на ноги оглядываясь по сторонам, — Что я, мать его, делаю в испытании? — вопросов становилось все больше. Самый главный: "Как он смог попасть в испытание без предварительной подготовки?", остаётся без ответа.
— Так, ладно, Вару, успокойся. Нервы тебе сейчас не помогут, — проговорил себе под нос валет, после шлёпая себя по щекам для восстановления равновесия. — Свет. Там есть свет, — сквозь стену деревьев проглядывались очертания какой-то постройки. Подхода ближе взору пикового открылся старый дом, очень непримечательной наружности. Казалось , что он вот вот развалиться. Он сомневался, после того, что случилось сегодня вечером вообще ничего не хотелось проходить. Хотелось только сдохнуть, чтобы из раза в раз не проговаривать в мыслях слова возлюбленного. Слова, которые приносят адскую боль.
— Видит дьявол, я не хотел. Но раз уж это испытание, прийдётся, видимо, туда зайти. — пробормотал себе под нос. К его удивлению, внутренняя обстановка дома была очень знакома. Та же, что и в прошлый раз, только вот что-то все же изменилось. Перешагивая порог, он будто попал в другой мир, и прежнее беспокойство вернулось на свое место.
— Фотографии пропали, — растерянно проговорил парень, подходя к журнальному столику. — Черт. Это явно ни к чему хорошему не приведет. Ещё и это существо в зеркале наверняка появится, не хотелось бы вновь его встретить. — поскольку эту комнату Вару рассмотрел в прошлый раз, он решил пройтись по остальному дому. Чем глубже он шел, тем старее становился дом, запах сырости и гнилых досок проникал под кожу.
Мгновение. И Вару остановился, цепенея от крика. Он сразу же обернулся, и быстрым шагом направился в то место, откуда шел звук. Преградой ему стала закрытая железная дверь, из под которой за версту веяло страхом. Но даже это не остановило валета, он чувствовал, что должен помочь находящемуся в этом мире комнате. Он чувствовал, что потом, ему пригодится существо за дверью.
— Эй! — прокричал он дёргая дверь за ручку. Бесполезно. — Черт, да открывайся же ты, — Вару сосредоточенно прикусил губу, прислушиваясь к происходящему в закрытой комнате. Настала оглушающая тишина.
— Да Господи, помогите хоть кто-то! — сердце билось дикой птицей в клетке. Он чувствовал что должен помочь. При возможности он всегда помогал, кто бы это ни был.
Затылок прожёг чей-то взгляд. Валет земер, чувствуя себя добычей, а после медленно развернулся. Зеркало. Которого тут раньше не было. Парень поджал губы нахмуриваясь.
— Снова ты, — за всеми этими событиями он успел забыть, о происшествии на кухне. Но смотря в эти бездушные черные глаза лента воспоминаний возобновила свое движение.
— А ты не рад меня видеть? — плаксиво протянуло отражение явно насмехаясь.
Ничего не ответив Вару обернулся к двери, вновь пытаясь ее открыть. Бессмысленное дёрганье ручки ни к чему не привело. Поэтому он решил пройти глубже в дом, чтобы найти что-то подходящее.
Белые, грязные стены очень давили. Головная боль, которую он до этого старался не замечать, заметно усилилась.

Ну и угораздило же меня. — он повернул голову, ещё раз оглядывая узкий коридор. — Жуть берет, тц, нет бы за всем домом следить. А у них только в одной комнате порядок, что за хозяива плохие. И чаю даже не налили. Не приду больше, — Веселое отношения помогло ему немного расслабиться. И он уже с более лёгким настроением пошел дальше. Две двери, друг на против друга, и обе железные. Только вот из-под первой из них, шел арктический холод. Казалось, что замерзает не только тело, но и чувства и эмоциями. В противовес к ней, из-под второй шел жар. В общем, температура в коридоре уравновешивалась. Апатия и агрессия. Первое что пришло Вару в голову, когда он ещё раз прочувствовал то, что предположительно находилось за дверьми.
— Хах. Прям святую троицу собрал. Святой дух, оцет и сын. Осталось придумать кто из них кто.
— С собой разговариваешь, крыша едет, да? — грустно вздохнул.
— Сказало мне моё отражение в зеркале, — передразнил Вару, метнув взгляд вбок. Опять зеркало ни от кудо появилось, оно что, вместе с этим парнем переносится, — И чего ты сегодня такой грустный?
— О, тебе правда интересно?
— Конечно нет, — возмущенный вздох, что не так с этим отражением. Ах, конечно, может то, что оно, блять, разговаривает? — Ради приличия спросил.
— Какой ты грубый, — парень в зеркале надул губы.
— Ммм, а ты разве не любишь когда с тобой грубо общаются? — насмешки скрывали страх, который появлялся только от одного появления, существа в зеркале. Кажется, он после будет бояться зеркал. Однозначно.
— Здесь не работает анкх (Анкх — наиболее священный крест египтян — знак жизни, живого, клятвы, завета, который держали в руках их Боги, фараоны.), но есть ангст. Кроме меня, тебе никто не поможет. Даже бог, к которому ты недавно обращался, — голос мгновенно изменился, вновь становясь пугающим. Вару поёжился.
— И чем же ты можешь мне помочь? — с опаской произнес валет, разворачиваясь к отражению. То смирило его взглядом, и задумалось над чем-то.
— Горит мечта, а значит надо брать пока не поздно, — существо азартно улыбнулось, — Я открою тебе двери. А ты, должен привязать к себе то, что там будет находиться.
Вару нахмурил брови.
— И какая мне с этого выгода?
— Пройдешь испытание.
Больше ничего и не надо было говорить. Единственное, что действительно хотел сделать валет – это пройти испытание, и сблизиться с Пиком. Так как второе невозможно, прийдётся приложить все силы для осуществления первого. И уже было не важно, какую цену он заплатит за это.
— Открывай давай, — уверенный голос и повелительный тон. Вару уж точно сделает все, лишь бы не провалиться
— Первым идёт страх. Нужно будет вернуться.
Пиковый не успел заметить, как уже стоял перед дверью.
— Вперёд, — приторно сладкий голос подтолкнул его к двери. Он глубоко вздохнул и вошёл.
Первое, что он почувствовал, это удушающий запах пота, а сразу следом металлический аромат крови. Смешиваясь они создавали гремучую смесь, заставляющую руки дрожать от страха. Его замутило, головокружение стало ещё сильнее. Вару приоткрыл глаза чтобы рассмотреть обстановку в комнате, но его внимание сразу привлекла сцена на кровати. На большой кровати, заправленной белым постельным бельем. 
Парень остолбенел. Самый младший мальчик с той фотографии, только уже подросший лежал сейчас связанный по рукам и ногам, в своей же комнате. Полностью обнаженный. Он ничего не видел, так как глаза тоже были завязаны. Кляп во рту не давал заговорить, и сдерживал болезненные стоны, слюни стекали с красного шарика – кляпа по подбородку, создавая отвратительное зрелище. Но ещё более ужасным было следующее. Услышав мурлыканье валет слегка повернулся в лево и увидел мужчину. Тот выглядел очень неприятно. Явно не ухоженный, отвратительный запах исходящий от тела, так ещё и кровь, кажется навсегда отпечатавщаяся на замусоленных пальцах. Он точил нож. У Вару в голове пронеслась картинка того, что он сейчас собирается сделать. Но ничего изменить он не мог, валет всего лишь был наблюдателем. Хотя, он так и не понял, что именно означает полное принятие того, что находится в комнатах.
Дышать становилось труднее. Не сколько от воздуха, сколько от страха. Не прошло и минуты как мужчина отправился к привязанному парню, бормоча что-то мерзкое себе под нос. Растягивающаяся язвительная улыбка открыла вид на желтые зубы, некоторые из которых были сколоты по краям. Брюнет, лежащий на кроватке ещё сильнее замычал, начиная дёргаться. Сердце Вару зашлось в частном стуке, ужас сковал сознание, держа его в своих тоненьких, но сильных лапках.
Мужчина склонился и сделал первый глубокий надрез, ржавым, но заточенным с кончика ножом. Пиковый валет ощутил это так, будто резали его. А потом у него резко потемнело в глазах. Вару все понял. Его перенесло в тело парня на кровати. Вот что значило прочувствовать и принять. Цена была большой, но все ещё выплачиваемой. Ради прохождения, он, готов на все.

Первое что я ощутил после переноса тела – всепоглощающий страх и беспрерывную пульсацию там, где предположительно находились порезы. Кожу в районе сердца охлодил нож, скользящий тупым концом, но не причиняющий боли. Он отвратительно медленно полз вниз, к животу. Мужчина опять что-то зашептал, касаясь влажными губами кончика моего уха, видимо надеясь напугать. И у него это получилось. Мне кажется, что я умираю. Я точно умираю. Вдохнуть не получалось, воздуха было катастрофически мало. Невозможность видеть прибавляла остроту ощущениям. Лучше бы, лучше бы я видел.
Мысли в голове Вару путались. Страх пронизывал вообще все, что было в этой комнате, а на теле, порез шел за порезом. Загоняя парня то в жар, то в холод. Он уже вообще ни о чем не думал. И, кажется, больше ничего не чувствовал кроме страха и жаркой пульсации. Сладковатый запах смерти, отдающий не жжёным мясом и смрадом, а холодом, и почему-то медикаментами. Все это время испытание заботилось о том, чтобы он не потерял сознание, а шаг за шагом опускался в вонючую пучину страха и ужаса, вместе со своим мучителем. Который, на некоторое время, зачем-то отошёл. Это очень напугало. Он не знал чего ждать дальше, и к чему готовиться. Но зато почувствовал, как его правый бок обдало волной теплого воздуха.
— Жаровня? — первое, что пронеслось в мыслях, а после его бок на месте пореза прижгли раскаленным железом. Он до хруста выгнулся, и закричал.  О, этот крик, отражающийся от каменный стен был по истине ужасен. Тем временем пытка продолжалась. Мужчина смеялся, из-за этого его руки дрожали, и он промазывал, прижигая кожу, на которой не было увечий. И опять приговаривал.
— Вот, вот. Я же не хочу чтобы ты истек кровью милый, — он прижёг ещё один порез, — Папочка позаботится о тебе. — и снова натужно засмеялся.
У Вару в голове билось только одно:
— Больно, больно, больно, больно, больно, как же больно. Не хочу! Не хочу! Перестань же, перестань! — повязка была насквозь мокрой, и сильно натирала кожу. — Почему я не могу умереть?! Почему я просто не могу умереть. — он снова попытался сделать вдох, выходило очень плохо, — Убейте меня! Убейте,убейте, убейте. Я не хочу это испытавать! Я не хочу!

Но ничего не прекратилось. Дальше было только хуже. На него вылили ведро холодной воды, на пару секунд валет почувствовал облегчение, а после все обрушилось с тройной силой. Но даже так он почувствовал, что его привязали ещё крепче, теперь он вообще не мог сдвинуться. Сначала зашуршал какой-то пакет, раны резко обожгло.
— Соль! — протрубил едва соображающий мозг. А Вару вновь ощутил приливающую волну страха. В агонии он вообще ничего не понимал, из-за боли все мыли быстро выветривались из головы, оставляя вместо мозга протухшую кашу. Происходило нечто странное. Потому что мгновением погодя, на соль, положили кусочки льда. Пытаясь хоть как-то отгородиться от страха, валет, сосредоточился на мыслях о соли и льде, он не понимал для чего это.
Раньше не понимал, а когда ощутил ледяные иглы впивающиеся в кожу мгновенно все осознал. Химический ожог, вот что этот ублюдок хотел сделать. Вару из последних сил пытался выбраться, но все счетно. Он уже начал ощущать ещё больший холод, как все закончилось.
Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и пытался избавиться от фантомного чувства боли. Дверь исчезла. А страх теперь всегда будет его верным спутником. Мыслей в голове не было. Он уже и не помнил того, что происходило с ним в комнате, остался только вязкий, душащий ужас.
      Эти воспоминания мозг посчитал слишком травмирующими, поэтому решил стереть их из памяти. Только вот тело ничего не забыло, никогда не забудет. Кроме страха Вару помнил только о том, как молил о прекращении страданий, молил о смерти. Но он так и остался неуслышанным. Бога и вправду не было, только боль.
— Вставай давай, — прозвучал жёсткий голос, — Пора идти дальше.
— Кажется, что ты мне хочешь скорей показать нечто более страшное, — Вару напрягся, как натянутая струна. На шатающихся ногал поднялся с пола. Сделал резкий выпад.
И оцепенел.

Я на тысячи осколков стекло перебил, но теперь он лишь смотрит из каждого! Как же мне страшно! — руки затряслись, а за ними и все тело, он не мог вымолвить ни звука. — Я болен наверное... Ещё один шаг и он выйдет из зеркала, я не готов! — он взглянул в холодную вечность, скрытую за стеклом. О чем сразу же пожалел.
— Меня гипнотизирует в зеркале твой демонический взгляд. — валет шептал смотря в ониксовые глаза, он все глубже погружался в море нефти.
— В этой игре ты на грани провала, но все же боришься, практически зря. — насмехается, как и всегда.
— Я ищу в себе те рычажки, чтобы выключить мозг и себя ликвидировать! — соленые слезы застилали глаза не проливаясь на бледные щеки.
— Не выйдет.
Два его слова, и я поверил. Безоговорочно принимая все, что он мне говорит. Поверил, и пошел к следующей двери.
   Апатия.
Горечь. Вот что растеклось в груди при входе в комнату. Пара секунд могильного холода, и он перенесся на какую-то полянку. Солнце ярко светило, и по летнему грело. Наконец-то было тепло, хотя бы снаружи, мертвый холод внутри уже ничем не выкурить.
Меленькая девочка, лет четырех. Только вот на той фотографии она выглядела старше, и трагичней. Вару боялся того, каким может быть развитие событий. В этот раз, эмоции девочки он чувствовал, как свои собственные.
Она заливисто смеялась, смотря сверкающими глазами на парня, игравшего с ней. Она бегала по поляне пытаясь догнать пёструю бабочку. Она ласково улыбалась, когда он прижимал ее к груди. Она звёздочкой ложилась на траве, рассматривая голубое небо. Она не знала никаких забот, когда засыпала в обнимку с толстым, ласковым котом. Она не знала проблем, горечи, разочарования и злобы. Эти чувства были закрыты для нее. И она наслаждалась. Наслаждалась, когда весело рассказывала какую-то историю, энергично махая руками. Даже когда падала, она всегда сразу же поднималась. Потому что чувствовала, все эти проблемы ей не страшны. Она всех их способна одолеть.
А Вару вместе с ней, он наконец почувствовал, что значит жить, радоваться каждой мелочью. Радоваться каждому новому дню. Ему даже казалось, что теперь, он свободен от всего. Не нужно проходить испытания, не нужно страдать и бояться. Он никогда ещё не дышал так свободно. Все наконец наладилось. Могильный холод внутри уже был незаметен, головная боль наконец отступила. Кошмары больше не вспоминались. Наконец он нашел свою тихую гавань.
Я счастлив так, как не был никогда! В самом начале я ожидал подвоха, но потом, когда все долгое время оставалось хорошо, я перестал. Я наконец начал наслаждаться жизнью! Не нужно было никуда бежать, ничего успевать. Я чувствовал такую любовь, что порой плакал от счастья. Это великолепно. Хотел бы я остаться здесь на вечность.
Этот день был таким же как всегда. До момента прихода того парня с работы. Как ранее узнал Вару, он был сводным старшим братом девочки, всегда проводил с ней время и радовал всякими мелочами. Он был пьян. Очень пьян. Тем вечером ничего страшного не случилось, но тем не менее он стал началом конца. Маленький черноволосый ангел тогда впервые увидел, что все не так радостно, как ей казалось. Вару с болью смотрел на то, как она проплакала всю ночь, обхватывая худенькое тельце руками. Как он хотел её утешить обрадовать, но сделать этого не мог. С каждым днём, его личное солнце угасало, превращаясь в блеклую тень себя в прошлом.
Что же мне сделать? Что же!? — с дрожью спрашивал себя Вару, это маленькое, радостное существо сейчас билось в истерике, на холодном полу старой ванны. Она прикладывала ледяные руки к щеке, чтобы унять жар от удара. Пиковый валет плакал вместе с ней, не понимая, чем, она такое заслужила. Но проблема заключалась в другом.
— Милая, выходи из ванной, давай я тебе помогу, — ласково позвал парень, ударивший ее прошлым вечером, — Ты всю ночь там просидела, наверняка замёрзла, выходи, я согрею тебя.
— Братик! — девочка снова заплакала, бросаясь в объятия вновь ставшего добрым брата. Он подхватил ее на руки, слегка покачивая, и понес в гостиную, ласково приговаривая:
— Ты веди понимаешь, что вынудила меня? Я раньше никогда так не делал, просто ты неправильно поступила. — он все продолжал, — Я уже не злюсь на тебя, но хотел бы попросить чтобы в дальнейшем ты не доводила меня до такого. — его голос был приторно сладок.
Девочка виновато опустила глаза, и прошептала:
— Прости, но я правда не делала этого, но ты тогда так кричал, что я не успела......
     Проблема в том, что она ничего не сделала.
— Ты говоришь, что ты этого не делала? Может ты хотела сказать, что ты не хотела этого делать? — он угрожающе к ней приблизился, пытаясь заглянуть в глаза, — Или может ты хотела сказать, что ты не помнишь как это сделала!? Потому что я то все помню. Ты что тут, держишь меня за идиота?! — она в испуге вжалась в диван, а он в свою очередь, схватил её на плечи, начиная трясти, — По твоему я все выдумал!? По твоему, мне показалось, да!?
— Нет! Нет! Я ошиблась! Я виновата! Только хватит, пожалуйста. Мне страшно, братик, — она согласилась с тем, что не делала, лишь бы он прекратил кричать, лишь бы он снова был добр к ней.
— Ты раскаиваешься?
— Да! — до побелевших костяшек она впилась в старое клетчатое покрывало.
— Хорошо. Подними голову, — повелительный тон, — Я обработаю твой ушиб. Ты такая неуклюжая. Как можно было упасть на ровном месте, — он сокрушенно покачал головой.
— Но я.... — девочка растерянно смотрела в чужие глаза.
— Опять?! Хочешь сказать, что я придумал это!?
— Нет! Я-я п-просто хочу кушать, — говоря это она плотно сжала глаза, боясь взглянуть на парня.
Вару было нечего сказать. Вчера вечером этот мудак, пришел с работы, устроил истерику из-за какого-то пустяка, и влепил ребенку пощечину. Сегодня он утверждает, будто бы этого не было, и она просто упала из-за своей неуклюжести. Но, если девочка и сомневалась в своих воспоминаниях, то валет был точно уверен в том, что произошло тогда. И во всех прошлых случаях тоже.
Вечером этого же для все повторилось.
        Судьба такая сука, сначала она даёт все, а потом все отнимает, и у тебя не остаётся ничего. Просто зияющая дыра вместо сердца.

Первая тарелка, летящая в стену. Посуды в из доме скоро не останется. И яростная реплика:
-Ну вот! Ну вот! Посмотри же! Посмотри до чего ты меня довела! Ты этого хотела, да?! Ты же этого добивалась!?! Я никогда раньше, никакого не поднимал руку! А теперь, посмотри, что ты наделала!
Она билась в истерики, пока на тело сыпались осколки, некоторые царапали колени и печи, только после осыпаясь на пол.
У Вару сердце уходило в пятки, от мыслей, что же должно произойти, чтобы он наконец переместился в ее тело. Нечто ещё более страшное... Но куда ещё больше? Как только мысль прозвучала в голове, его сознание затуманилось, а посте и вовсе погасло.

Очнулся он уже в другом теле.

Ритмичные движения, резкие толчки. Он почувствовал как по бёдрам стекали струйки крови. А после закричал:
— Нет! Не надо! — в глазах потемнело, рука сжимающаяся на рту сдерживала болезненные стон. Саднящая боль внизу, и ощущение будто тебя насадили на раскалённый металлический прут. Ни о чем думать валет не мог. Полнейшая тишина в мыслях была громче всяких криков. Он не помнил, сколько все это продолжалось. Минуту, десять, час, не ясно. Но казалось, что эта чудовищная боль длилась целую вечность. Единственный вариант спастись, выстроить мысленную стену между собой и своими эмоциями, погружаясь в всепоглощающую апатию. Вот Вару и принял вторую эмоцию.
Он смотрел в потолок, пока в него вбивались, и понимал, что больше ничего не чувствует. Это ощущение, вроде бы, опустошения и одновременно наполнения, разрушало его. Он уже столько мук вытерпел в бессмысленной борьбе, что дальше не было смысла сопротивляться. Он и не стал. Смиренно ожидая конца.
Когда валета перенесло в коридор, он никак не отреагировал. Только бездушной куклой сидел облокачиваясь на стену. Смотря в одну точку, он пытался отыскать хотябы что-то на пепелище его души, но остались только страх и апатия. Безуспешно.
Отражение в зеркале только поджало губы. Оно понимало, насколько это жёстко. Но испытание нужно было закончить. Не успело оно и открыть рта, как Вару встал и молча направился к последней комнате, сразу же входя в неё.
Тяжёлая атмосфера, и последний ребенок с фотографии. Сейчас ему было лет шестнадцать на вид. На весьма грозный вид, стоит сказать.
Испытание, видимо, решило его пожалеть не заставляя вновь испытавать боль. Как великодушно, подумал бы Вару с усмешкой ранее, но не сейчас. Сейчас он был зациклен лишь на прохождении. А остальное мало интересовало.
К удивлению, чувства этого парня валет понимал лучше всего. Горечь от поражения, желание быть первым, чувство неполноценности, все это мешало жить отравляя возможный рай. Но в отличии от него, у ребенка с фотографии были неконтролируемые приступы агрессии, а также склонность к насилию.
В этой ситуации, когда я перенёсся в тело, уже я занимал позицию агрессора. Я смотрел в глаза тех, кого убивал, и невольно восхищался. Убить очень легко. И я, пиковый валет, в этом только что убедился. Меня одолевают чуждые мне ранее эмоции и ощущения. Это великолепное осознание того, что при желании ты можешь уничтожить что угодно. Власть, полная власть. По щелчку пальцев, я могу уничтожить чью-то жизнь, разбить ее до основания! И это было прекрасно, кажется, я стал понимать то, о чем мне говорило отражение в самом начале. Я уверен, оно тоже чувствовало это. И за этими эмоциями шла холодная и яростная агрессия, которая была прекрасным оружием. Она была нерасторопна, осторожно, и от этого делалась ещё более убийственной.

Это было единственное, что вспомнил Вару после окончательного принятия. Кажется, было ещё что-то такое, что могло бы сейчас перевернуть пепел оставшийся от его души, и превратить в черный смертоносный огонь. Но это было бы если бы он вспомнил, а так как этого не случилось и гадать нечего.
Голова несщадно болела, он чувствовал себя очень слабым. И единственные эмоции, которые он испытывал были страх, апатия и агрессия. Казалось бы несовместимая вещь, но это все как-то умудрялось ютится в голове валета.

Мне очень больно, — сидя на полу в коридоре Вару обнимал себя руками, чтобы не чувствовать одиноким, чтобы не ощущать страх и разочарования. — И холодно. Ад, оказывается, очень холодный — слезы текли с бледных щек, оставляя блестящие борозды. Зеркало. Снова оно. Парень в отражении с некой гордостью посмотрел на меня, и произнес:
— Хах, распишись получи. Мое прекрасное безумие молчит.
— Почему? — Меня очень озадачили его слова. О чем он вообще?
— Ну так лучше даже, ну, помолчим. Ведь отчаянье любит тишину, как в ночи.
— Погоди ты! Я в бездну сделал шаг, но вернулся победителем
— Хоть так и не узнал....
— Если быть точнее, то вернулся победитель. Но вернулся ли я сам? — вот он, самый главный вопрос.
Только сейчас я понял, что означали слова мудреца. Не нужно было идти на поводу у Пика, и сразу же повторно проходить испытание тоже было ошибкой. Лучше бы я попытался его разорвать, и позже это сделать. Как жаль, как жаль, что тогда я все ещё любил, воспринимая все за чистую и верную монету
— Меня глупо так в сеть паутины запутало, — он обречённо рассмеялся. Все было бессмысленно.
— Эй, я хочу тебе кое-что предложить
— Что же?
— Прими меня, я твоя часть. Вместе нам будет легче. И новый мир, мы тоже сами построим.
Вару сомневался, это было опасно. Хотя, после всего того, что он пережил.....

Теперь я с ним связан посмертно, и чтоб
Разделить свои страхи хоть с кем-то -
Я честно не вру, и чтоб себе доказать
Неуверенно тыкаю пальчиком в зеркало.
Ты усмехаешься, и прикладываешь ладонь к холодной глади. И я чувствую такое спокойствие. Будто меня полностью приняли. Все мои недостатки, дерьмовый характер и отсутствие каких-либо достижений. Будто он принял все это, и был со мной, только потому что это я.
     Будто я опять начал жить.