Кейли

***

Утром Малфой проснулся с осознанием того, что счастлив. Его губы растянулись в улыбке, как только он осознал где находится и с кем. На душе впервые за много лет было легко. Ничто не сковывало грудную клетку при попытке вздохнуть.

Солнце пробивалось через плотные портьеры, а легкий ветерок заносил в спальню аромат свежей выпечки. Ещё вчера Драко обратил внимание, что внизу, напротив, есть небольшой уютный ресторанчик. Он повернул голову вбок, и поток мыслей понёс его...

Предстояло ещё множество тяжелых разговоров, поступков, на пути к взаимному пониманию и прощению... Но. Сбывалась мечта всей его жизни. Рядом спала женщина, которую он любит, та, что подарила ему сына. И которая готова была вновь впустить его в свою жизнь, несмотря ни на что — это вообще было чудом. Драко осознавал, что просто не будет, но это не пугало. Его взгляд коснулся безмятежного лица молодой женщины. Нет, она совсем не изменилась. Ее пухлые губы были приоткрыты, открывая два передних зуба, а длинные ресницы слегка подрагивали. Драко всегда любил наблюдать за ней спящей. Она всегда выглядела во сне настолько мило, что не хотелось даже шевелиться, чтобы случайно не разбудить. Он задумался о том, что Гермиона скорее всего будет весь день злиться на него за вчерашнее. И пообещал себе, что больше не проявит подобной слабости, пока это не будет уместно. Очевидно, что в ее голове всё слишком запутано. И им обоим предстоит во всем разобраться, к счастью, у них есть время. И повод не расставаться. Очень весомый повод. Взгляд тут же скользнул чуть ниже.

Между ними спал маленький мальчик, похожий на белокурого ангела. Его сын. Нет, их сын. Продолжение, подтверждение этой удивительной связи.

Драко вновь смотрел на Гермиону, прикидывая, с чего ему следует начать, чтобы эта удивительная, самая потрясающая женщина стала вновь его.

Гермиона тоже проснулась, почувствовав на себе взгляд Драко. Она показала знаком, что Малфой должен остаться с их чадом и выскользнула из постели.

***

Сегодня была суббота, на работу идти не нужно. Обычно в этот день они с Ароном шли гулять в парк или по музеям, или в магические кварталы города.

Драко не до конца понимал, почему должен остаться здесь. Он хотел поговорить с ней, пока есть возможность остаться наедине.

Он всё же позволил себе встать и теперь расхаживал по комнате, рассматривая снимки Гермионы и Арона, развешанные на стенах. Он заглушил заклинанием собственные шаги, чтобы не потревожить сон малыша. Но и уходить не стал, чтобы не напугать своим отсутствием, когда тот проснётся.

Гермиона закрыла за собой дверь в ванную и съехала вниз по стене. Ей срочно нужно было собраться с мыслями. Потому что проснувшись, первое что она увидела — это внимательный, изучающий взгляд Драко. И если вчера это все было спонтанно, настолько, что даже подумать обо всем времени не было... То сейчас она по-настоящему растерялась. Безусловно, Малфой явился, как только узнал где она. Но страх, что он отберёт Арона не отпускал. Вчера она позволила ему лишнее, вернее позволила себе поддаться ему. Но продолжать то, что изначально было обречено, неправильно... Повзрослев, Гермиона Грейнджер осознала, какая пропасть разделяла её, магглорожденную, и его, потомка древней аристократической династии. Это было слишком. В их отношениях с Драко всегда всё было слишком.

Слишком сильное влечение. Слишком больно они делали друг другу всегда. Слишком остро нуждалась она в нем. А он всегда был слишком независимым.

Ей вновь вспомнился давний разговор... Этот уверенный, высокомерный женский голос с нотками стали: «От него отрекутся все. Он потеряет всё. Если действительно любите — отпустите».

Она открыла глаза. Они поговорят. Вечером. Они найдут выход. Арон никогда не должен вернуться в Англию... Тогда... Тогда всё будет в порядке. Никто не узнает. Хочет общаться с сыном? Пусть. Она не возражает. Но как пережить это самой, чтобы не пострадал Арон... Из-за своего спорного происхождения. Ведь именно ему придётся расплачиваться за ошибки родителей.

Гермиона трясущимися руками уперлась в холодный край раковины. Дыхание было рваным и не хотело восстанавливаться. Нужно было собраться. Нельзя подпускать Драко, нельзя допустить повторения вчерашнего. Они должны остаться друзьями... Ради Арона. Ради самого Драко. Который... Который не понимал или отказывался понимать... Чем все закончится.

Спустя минут двадцать, Гермиона вернулась в спальню и нежно поцеловала сына в лобик со словами:

— Пора просыпаться, соня.

Мальчик явно не хотел этого делать, ещё больше зарываясь в подушки. Драко присел с другой стороны кровати и обратился к сыну:

— Я думал, что сегодня нас ждёт увлекательный день, ведь мы с тобой вчера договорились, Арон, ты разве не хочешь полетать на метле?

Мальчик восторженно распахнул глаза и уселся в постели, чуть приоткрыв рот. Драко заулыбался, от того, что узнал это выражение лица, оно было идентичным — Гермиона, когда очень удивлялась, выглядела точно также.

— Хочу! — мальчик немного покраснел, все ещё стесняясь своего отца, ведь он к нему пока не привык. Гермиона прищурилась и посмотрела на Драко, качая головой.

— О чем вы ещё договорились?

— Что папа научит меня играть в квиддич, — тут же выпалил мальчик.

— Ему же всего пять, Малфой! — Гермиона возмутилась. Квиддич?! Тот самый вид спорта, после которого Гарри, Рон, да и сам Драко неделями лежали в больничном крыле?! Ну уж нет!

— Гермиона, когда он подрастёт. Не прямо сейчас. — Драко рассмеялся, глядя на её искреннее возмущение.

По лицу Арона было видно, что он чем-то удивлён. Гермиона тут же прикрыла глаза и с улыбкой обратилась к ребёнку:

— Арон, в Англии меня зовут Гермиона. Я потом тебе обязательно всё расскажу. Договорились? — она, поджав губы, укоризненно взглянула на Малфоя.

Мальчик нахмурился, ему не нравилось не понимать чего-то. Но учитывая обещания отца и предвкушение полёта, он решил не упрямиться.

— Хорошо.

— А сейчас мы с тобой идём купаться и чистить зубки. Пока... — она тщательно подбирала слово, но всё же немного покраснев продолжила:

— Пока твой папа тоже сходит в душ. А потом мы позавтракаем и решим как провести этот уикенд.

«Твой папа»

И для Гермионы и для Драко, которые смотрели в этот момент друг другу в глаза, это прозвучало как откровение. Но оба постарались не придавать значения такой «мелочи».

Она привычным движением подхватила сынишку на руки и отправилась в ванную, обернувшись уже у двери.

— У нас две ванные комнаты, воспользуйся сегодня гостевой, она сразу слева перед кухней. Полотенца в шкафу там же.

Драко усмехнулся и кивнул, стягивая с себя футболку. Он заметил её смущенный взгляд, когда она увидела его обнаженной торс и поспешила закрыть за собой дверь. Он даже почувствовал себя вновь восемнадцатилетним студентом. Девочки тогда так же краснели, увидев его. Ещё забавнее было то, что почти тридцатилетняя Гермиона Грейнджер заливалась краской, глядя всего лишь на его обнаженный торс. Женщина, с которой он был три года... Мать его сына... Краснела... Это было очень забавно.

Именно сейчас он неожиданно для себя самого осознал, что все эти годы представлял, какой она стала... И это полностью совпадало с тем, что он увидел вчера.

Драко безумно хотел эту ведьму, ещё со вчерашнего вечера, его неудовлетворенное желание буквально пульсировало в висках. Они с ней когда-то занимались любовью... И та близость... Ох, Мерлин... Драко не помнил тех женщин, что были у него за последний год, он, к собственному стыду, не помнил или не хотел помнить выражения лица Астории... Но. Он до сих пор помнил свои ощущения с Грейнджер. Он до сих пор помнил, как она отдавалась ему и извивалась под ним. Лучше секса у него не было. Да и у неё, он хотел надеяться. Помнил её потрясающий запах... Стоны, срывающийся голос, эти огромные карие глаза, которые обещали все на свете, слегка приоткрытый упрямый рот... То, как она прикрывала глаза, когда он заставлял пережить ее очередной экстаз... Он помнил всё. Поэтому этот её взгляд, брошенный из-под опущенных ресниц, эти раскрасневшиеся щеки... То, как она прикусила губу в смущении, когда закрывала дверь... Всё это сводило с ума. Он готов был поклясться, что Гермиона воспользовалась невербальной беспалочковой магией только потому, что почувствовала то же, что и он сам.

Но сейчас перед мужчиной стоял ряд других обязательств.

Обязательств перед этой женщиной, чьё доверие только предстояло заполучить, а ещё перед сыном. Он хотел быть отцом, которым ребёнок будет гордиться, тем, кто сможет дать дельный совет и быть не просто другом, а наставником. Стать тем, кого не было никогда у самого Драко.

Он четко осознавал, что потребуется время, чтобы она действительно подпустила его к себе. И пусть вчера он не удержался, ему слишком сильно хотелось увидеть какой она стала... Но давить на неё не хотелось совершенно. Всё впереди.

***

В Англии Малфоя-младшего уже давно не ассоциировали с Пожирателем. Его имя теперь было связано с лучшими больницами, где лечили практически нереальные случаи. К тому же, к лучшим целителям можно было попасть бесплатно, если подать прошение и обосновать причину невозможности оплатить услуги. Малфой жертвовал внушительные суммы на благотворительность, и когда все узнали, кто именно владелец этих организаций, его окончательно простили. Слишком многим он помог. Расчёт Малфоя был филигранным.

А те, кто смели ему угрожать девять лет назад, теперь боялись поднять взгляд при встрече. Другие же были пойманы аврорами и отправлены в Азкабан. Он сам помог их найти. Каждого из бывших пожирателей, которые не отреклись от доктрины Тёмного Лорда.

***

Гермиона долго отговаривала двух блондинов от полёта на метле, сама она не любила летать, потому как выходило это всегда у неё... не так хорошо, как хотелось бы. И попросту было опасно. Да и быть хоть в чём-то не лучшей... не в характере Гермионы Грейнджер. Их небольшой спор закончился фразой Драко:

— Я всегда держу слово и выполняю обещания. Ты это знаешь, Гермиона. Поэтому решено. Мы сейчас покупаем метлу и ты показываешь мне место, где это можно осуществить.

Молодая женщина только вздохнула, усердно ковыряя вилкой блинчики на тарелке. Её голос звучал слишком вымученно. Будто она давала согласие на то, что её сына подвергнут смертельной опасности. Но по факту, для неё именно это и происходило прямо сейчас.

— Есть место, защищённое от магглов... Стадион для квиддича, там в понедельник начнётся реконструкция перед чемпионатом, а пока он абсолютно свободен... но я очень переживаю, что Арон потом попробует полетать без тебя.

— Мы с Ароном это вчера обсудили. Он не станет, — Малфой повернулся к перепачканной шоколадным сиропом мордашке сына, мысленно поставив галочку, научить его правилам поведения за столом, желательно до знакомства с дедушкой и бабушкой. — Сын, ты ведь оправдаешь мое доверие?

Арон активно закивал головой, случайно цепляя локтем стакан с тыквенным соком. Гермиона тут же взмахнула палочкой, расстроено убирая последствия маленькой катастрофы.

— Арон, мы же договаривались быть внимательнее за столом и есть аккуратно.

— Извини, — смущенно проговорил мальчик.

Драко улыбнулся, откладывая приборы.

— Когда я был таким же маленьким как ты, тоже баловался за столом, а твой дедушка наказывал меня, отправляя в подземелье нашего замка и запирал там на несколько часов.

Арон даже замер, слушая эту историю, пока не волновало даже то, что теперь у него есть ещё и дедушка, оказывается... А Драко продолжал:

— Один раз меня заставили быть на балу, вместо дня рождения моего друга... Ты вчера с ним как раз познакомился, его зовут Блейз. Помнишь?

Арон утвердительно кивнул, а Драко продолжил:

— И я специально дернул скатерть на приеме в нашем замке, мне было тогда лет девять. Лица гостей нужно было видеть... Твой дедушка так разозлился, что я ночевал в подземелье. А потом, когда я повзрослел... Мне пришлось следовать правилам этикета. До сих пор недолюбливаю многие из них, но приходится. Чтобы окружающие не подумали, что родители меня плохо воспитали.

Арон потупил взор.

— Мама меня хорошо воспитывает. Я её не подведу, — затем в его глазах промелькнула какая-то искорка и он спросил:

— В подземельях?! — у Арона вновь был приоткрыт рот в удивлении, затем он повернулся к матери. — Мама, а ты тоже была в подземельях в замке папы?

Гермиона опустила голову, глядя прямо в тарелку, и пробормотала почти шепотом:

— Да, сынок, один раз, — Драко встретился взглядом с кофейными глазами, это был очень неловкий момент. Но вдруг Грейнджер рассмеялась, удивив его. — Если познакомишься с дедушкой и бабушкой, то поверь, я не разрешу им запереть тебя в подземелье, даже если ты случайно перевернёшь весь их фешенебельный стол перед сотней гостей.

Драко улыбнулся, он, наконец, чувствовал себя дома. Лёд, сковавший сердце, дал трещину, отступая. Уступая место чему-то тёплому, разливавшемуся в груди. Впервые больше, чем за десять лет, он почувствовал, что здесь его место. Не в Италии, не в этой квартире, не в Мэноре, в котором он не жил последний год. Его место рядом с этой удивительной женщиной и их сыном, которого он пока ещё совсем мало знал, но уже успел полюбить всем сердцем.

***

Гермиона стояла в растерянности посреди поля для квиддича, приложив ладонь к сердцу. Погода была прекрасная. Солнечно и тепло, даже немного жарковато.

Спустя несколько часов, Арон впервые сидел на метле с отцом, а мама с волнением наблюдала за его первым полетом на взрослой метле, улыбаясь какой-то бесшабашной улыбкой и смахивая набежавшие слёзы. Малыш ещё не знал, что именно это воспоминание спустя много лет поможет вызвать ему первый в своей жизни Патронус.

Гермиона поняла, что Драко не растерял своего мастерства со времён Хогвартса, ей вспомнилось, как ему шла форма для квиддича. Арон попросил отца показать ему что-то захватывающее, и тот не мог отказать.

Теперь мальчик сидел на пледе рядом с матерью и с неподдельным восхищением наблюдал за Драко, который казался ему самым потрясающим отцом, о котором он только мечтал, и ещё, папа так смотрел на его маму, шутил и заботился о ней, что Арон впервые видел её такой счастливой, и самое главное, он почувствовал, что у них с мамой теперь настоящая семья. Такая, как показывали в маггловских фильмах.

И мама больше не будет плакать. И тот дядя с её работы, наконец, от неё отстанет, и другие... Те, кто пытался подружиться с ним, но это на самом деле хотели просто понравиться его маме. Арон улыбался, глядя на своих родителей, мечтательно представляя, как станет чуть старше и уже сам сможет летать не хуже отца! Ведь папа его научит...

Малфой, как и всегда, грациозно приземлился, спокойно подошёл к ним, всё ещё сжимая древко новенькой молнии в руках. Мальчик робко спросил:

— А можно я попробую сам?

— Конечно можно, но нужно сначала освоить азы. Ты готов?

Арон с готовностью кивнул, а Драко отпустил метлу, которая тут же упала на газон. Гермиона встревоженно смотрела на Малфоя, а он делал вид, что не замечает этого. Драко подозвал сына и поставил его слева от Молнии. Гермиона уже была полна решимости вмешаться, когда услышала спокойный голос Драко и осеклась.

— Арон, вытяни правую руку перед собой и скажи «вверх».

Мальчик попробовал, но ничего не вышло. Тогда его отец сам встал и вытянул руку вверх, не произнеся ни слова, метла послушно взлетела и легла в руку бывшего ловца. Ребёнок стоял с широко открытым ртом, а его отец вновь заставил метлу опуститься на землю. Мужчина присел, чтобы быть с сыном на одном уровне, его голос звучал мягко:

— Сынок, ты должен представить, как метла взлетит к тебе в руку, будь уверен в себе, только тогда метла будет слушаться. — Драко вспомнил, как этому его учил отец. Это было совершенно иначе. Люциус продемонстрировал свои умения наследнику. Не сыну. А именно наследнику. В голове таким знакомым высокомерным голосом прозвучало: «Это мой сын — Драко».

Отец так редко называл его сыном, ещё реже он гордился им... И Драко всё детство и часть отрочества пытался заслужить похвалу отца.

Мысли вновь вернулись к первому полету. «Драко, ты волшебник, а не сквиб! Не наклоняйся и не хватай метлу руками! Просто прикажи ей повиноваться. Ты безнадёжен!»

А потом вспомнилось первое падение... <«Запомни, каждое поражение это боль. А Малфои не должны чувствовать боль, никогда. А значит, не должны проигрывать».

Нет, взрослый мужчина, которым он сейчас являлся четко осознавал, что никогда бы так не поступил, как его собственный отец...

Ребёнок тем временем попробовал ещё раз призвать волшебный транспорт, древко дёрнулось, и он с восторгом взглянул на отца. Тот его подбодрил:

— Почти. Давай ещё разок. И главное помни, твои предки отлично владели метлой, у тебя это в крови. Не сомневайся.

С третьего раза вышло. Метла взмыла в воздух, отчего мальчик восторженно рассмеялся.

— Мамочка! У меня получилось! Смотри!

Гермиона прикусила губу, с одной стороны, она тоже была в восторге от происходящего, а с другой жутко переживала о том, что Арон может попробовать полетать, когда останется один. К её удивлению, Драко присел на корточки напротив него и заговорил:

— На сегодня достаточно. Ты молодец, научился призывать метлу, в следующий раз мы будем тренироваться правильно направлять её, и только после этого ты сможешь попробовать взлететь сам на полноразмерной Молнии. Она очень быстрая, ты сегодня в этом уже убедился, верно? Не каждый взрослый волшебник может справиться с управлением. Ты понимаешь?

Арон со всей серьёзностью закивал и тут же спросил:

— А когда будет следующий раз?

Драко улыбнулся.

— Думаю, на следующих выходных. Ты ведь не хочешь, чтобы мама пропускала это? Пообещай, что не будешь пробовать летать без меня.

Арон пообещал и подал блестящую, как ему показалось, идею.

— А ты покатаешь маму? А то она сама боится.

Малфой с удивлением посмотрел на растерявшуюся Гермиону. Она рядом с Ароном была настолько женственной и беззащитной, это было слишком непривычно... На губах сама собой появилась небольшая усмешка.

— Твоя мама, боится? Это невозможно, — он перевёл взгляд на Гермиону и понял, что это правда. Она боится. — Хотя знаешь... Почему бы и нет? — добавил блондин, протягивая руку волшебнице.

Гермиона занервничала.

— Я не люблю ни мётлы, ни квиддич. Нет, нет и нет!

На лице Малфоя появилась такая знакомая усмешка, что ей стало дурно. Прямо как в школе, ещё до начала их отношений.

— Боишься, Грейнджер?

— Ничего я не боюсь. Я просто считаю это глупым занятием, тогда как есть аппарация, каминная сеть, портключи, фестралы в конце концов... кому вообще нужны эти мётлы...

— Мамочка, пожалуйста! — Арон очень хотел, чтобы мама ощутила то же, что и он несколько минут назад! Это было волшебно! Его переполняли такие сильные эмоции, что, произнося следующие слова, он заметил, как родители смотрели на него всё больше улыбаясь, а глаза мамы опять наполнились слезами.

— Это, это так... вжух и ты вверху, и ветер в лицо и, и... мамочка, не бойся, папа очень хорошо лета...! — он замолчал, понимая, что родители замерли.

А дело было в том, что кончики пальцев ребёнка при бурной жестикуляции стали светиться голубоватыми искорками, и персики, которые лежали рядом на пледе, принялись левитировать. Малфой по реакции Гермионы понял, что это был первый, очень даже ранний всплеск магии их сына. А такое говорило о многом. Во-первых, ребёнка переполняли самые сильнейшие чистые эмоции, отчего Драко стало безумно тепло на душе, ведь именно он их подарил сыну, во-вторых, мальчик несомненно станет сильным волшебником, это не была защитная стихийная магия, это было переполнение позитивными эмоциями, подобное считалось крайне редким. И в-третьих, это был повод заключить, наконец, Гермиону в свои объятия. И он воспользуется этим. Драко широко улыбался, испытывая отцовскую гордость.

— Арон, посмотри на свои пальцы.

Малыш сделал то, что сказал отец, и увидел светящиеся искорки на кончиков своих пальцев, он тут же подскочил на ноги, замечая всё ещё парящие в воздухе персики, и вновь поднял глаза на родителей, восторженно прокричав:

— Это значит, я тоже буду настоящим волшебником?!

Драко опустился на плед, чтобы быть с ним одного роста.

— Это значит, что ты уже настоящий волшебник, Арон, и весьма одаренный! — теперь он обернулся к Гермионе, которая в этот момент все ещё улыбалась самой счастливой улыбкой и, всхлипнув, прикрыла рот рукой.

— Ну, после этого ты уже не сможешь отказаться, — он протянул руку и она приняла её.

Гермиона стёрла выступившие слёзы, она смеялась и плакала одновременно, ругая себя за чрезмерную чувствительность, которой ранее за ней не наблюдалось. И с искренней, нерешительной улыбкой произнесла:

— Я так тобою горжусь, Арон, — её сын так мечтал увидеть отца, она знала об этом. И теперь его детская мечта осуществилась. Нельзя лишать его этого. Она вложила свою руку в ладонь блондина, всё ещё пребывая в своих мыслях. — Ну что ж, покатай меня на своей метле, Малфой.

Драко искренне и широко улыбнулся.

— О, ты не останешься равнодушна. Я обещаю.

Её уверенность испарилась, как только он усадил её впереди себя и обхватил рукою за талию.

— Только... только не слишком быстро хорошо?! — она беспокойно обернулась к нему лицом и тут же покраснела, встретившись с его обжигающим взглядом.

Малфой словно прочитал её мысли.

— Забавно, что ты сейчас сама подумала об этом. Ты очаровательна, когда вот так краснеешь.

Гермиона постаралась сделать вид, что не услышала его намека, но он понял о чем она подумала и более просительно продолжила:

— И не слишком высоко. Я боюсь высоты!

Малфой наклонился к её уху, обжигая своим дыханием, её кожа тут же покрылась мурашками.

— Ты же на драконе летала! — он вновь ощутил под своей рукой как бешено колотится её сердце, отчего смягчился. — Какая же ты трусиха, Грейнджер. Я не оставлю Арона без присмотра, не волнуйся, и прекрати трястись. Ты перед сексом в первый раз меньше боялась довериться мне.

— Как будто ты помнишь, — мигом парировала она.

Уже серьезно он ответил:

— Всё. До мелочей, — с этими словами Драко ещё крепче прижал её к себе, вдыхая аромат яблок, исходивший от каштановых волос, и оттолкнулся от земли. Они так резко взмыли ввысь, что у Гермионы захватило дух, она впервые поняла, что это такое, когда метла слушается волшебника, ощущение действительно было потрясающим. Он завис в воздухе достаточно высоко и прошептал на ухо: — Открой глаза, посмотри на закат.

Она послушалась.

В ужасе Гермиона сначала посмотрела вниз, они были так высоко, что Арон казался малюсеньким, не больше плюшевого медвежонка. Драко видел как она напугана, но он хотел показать ей то, за что сам любит полёты.

— Ну же, Гермиона, посмотри на закат и мы сразу спустимся вниз, обещаю. Ничего не бойся.

Она чуть сильнее вцепилась пальцами в его предплечье на своей талии и подняла голову, устремляя взор к горизонту, снова услышав голос Драко за спиной.

— Посмотри как красиво. Я именно за это люблю полеты...

То, что она увидела, было действительно красиво, обладало каким-то нечеловеческим магнетизмом. Перед ней открылся чистый горизонт, с потрясающим видом на Рим, который отсюда казался совсем крошечным. Последние лучи солнца окрашивали город в тёплые оранжево-золотистые оттенки, красная черепица на крышах дополняла эту иллюзию. Вид был волшебным. Гермиона неосознанно улыбнулась, любуясь восхитительной панорамой. Внезапно тихонько рассмеялась:

— Ты всех девушек так покоряешь?

Драко тоже улыбался, осознав, что она больше не боится, раз способна дерзить. С языка почти сорвалось: «Так я тебя покорил?», но вслух он произнёс совсем иное

— На самом деле — ты первая, кого я катаю на метле.

Она неверяще обернулась к нему, даже забыв на мгновение о своём страхе, и почти столкнулась с ним носом.

— Почему?

Драко тоже улыбнулся, убрав её выбившийся локон за ухо.

— Очень хочется сказать, что остальные ведьмы сами владели метлой. Но это будет не совсем честно. Не злись, — он до сих пор забавлялся и его и поражало то, как легко ему удаётся выбить ее из колеи, — правда в том, что я даже не хотел этим ни с кем делиться. Я никогда, ни к кому не чувствовал того, что чувствую к тебе.

Она молча отвернулась, её пьянили объятия Малфоя, которые, как она помнила, слишком хорошо, даже преступно... помнила, творили с ней невообразимые вещи, а ещё тепло его тела, твёрдые мышцы и запах... Она сама не заметила, как снова развернулась к нему лицом и обхватила руками шею, прижавшись к нему и зажмурившись.

— А теперь давай вниз. Я боюсь.

Как ни странно, Гермиона расслабилась, полностью доверившись, и с удивлением поняла, что они уже приземлились. Арон подпрыгивал и хлопал в ладоши, заливисто смеясь. Он впервые видел, чтобы мама чего-то боялась. Тут же он подбежал к родителям, видя как она улыбается, а папа её обнимает, в глазах ребёнка это было так правильно. Наконец, и у него есть отец, который будет забирать его с детской площадки, как забирали друзей... А мама больше не будет грустить, пока думает, что он не видит её. Арон всегда считал, что мама грустит из-за него и очень расстраивался, а когда спрашивал об отце, она говорила, что он не может сейчас быть с ними, но они обязательно встретятся, чуть позже.

— Я же говорил! Мама!

— Да, ты был прав, Арон! Но... Уже пора ужинать, идёмте домой.

Малфой нехотя выпустил её из объятий, Гермиона вновь почему-то замкнулась.

Они поужинали дома, затем вместе уложили Арона спать, ребёнок был настолько впечатлён и переутомлен, что даже сказка не потребовалась. Он просто коснулся головой подушки и отключился со счастливой улыбкой на губах.

Гермиона повернулась к мужчине, когда они тихонько вышли из детской.

— Спасибо...

— За что?

Губы Гермионы тронула грустная улыбка.

— Он грезил о встрече с тобой, мечтал о полёте на метле. Арон так счастлив... Спасибо, что превзошёл его ожидания.

— Ты серьезно? Я счастлив не меньше, чем он, разве ты не видишь?

— Мне не верится... Что ты здесь. И я боюсь, что Арону будет больно, когда тебе придётся уехать.

Драко посмотрел на неё нахмурившись и серьезно произнёс:

— Я не стараюсь произвести впечатление ни на кого, я делаю то, что хочу сам, потому что уже люблю его всем сердцем... И почему я должен буду уехать? — ему совершенно не нравился этот посыл. Им нужно поговорить.

Гермиона молча прошла по коридору, она немного нервничала. Вчера девушка не была готова к близости, как и сегодня. Слишком много вещей тревожило, несмотря на их прерванный разговор. И сейчас ей вновь предстояло оказаться наедине с мужчиной, с которым просто нахождение в одном помещении заставляло плавиться. Драко видел её нерешительность, он не хотел больше ничего торопить. Но нисколько не жалел о том, что не удержался вчера, слишком велико было желание увидеть её обнаженной, и она почти не сопротивлялась к тому же... Но теперь предстоял серьёзный разговор, и он это не просто знал, он хотел этого разговора. Поэтому легонько коснувшись её руки, повёл в направлении столовой.

Они сели напротив друг друга, Малфой начал первый:

— Расскажи мне всё. — Его голос был спокойным, властным, не терпящим возражений.

— Что ты имеешь ввиду? — Гермиона немного расслабилась, когда поняла, что они всего лишь поговорят. Ведь соображать рядом с ним было тоже слишком. Слишком сложно. Слишком сильно хотелось, чтобы он поцеловал, как вчера, обнял... И в то же время, допускать этого было нельзя.

Драко тем временем продолжал:

— Я хочу знать, чего ты боишься, чего ты хочешь, есть ли, наконец, я в твоих планах...теперь. Я хочу знать, что ты чувствуешь сейчас, и что пережила за эти годы. Какие у тебя есть вопросы ко мне, какие сомнения...

Гермиона выдохнула, понимая, что Драко просто хочет во всем разобраться, это её и успокаивало и разочаровывало одновременно. Наблюдая за тем, как он вертит в руках свою палочку, она сглотнула, слегка покраснев, отгоняя пошлые несвоевременные и запретные мысли, но это не укрылось от пронзительного взгляда серых глаз.

— Грейнджер, если ты мне позволишь, я обещаю, что буду ублажать тебя этими пальцами, и не только ими, до конца наших дней, но сейчас нам нужно поговорить. И прекрати краснеть уже. Я тоже тебя хочу. И меня просто с ума сводит то, какой ты стала потрясающей. Нам надо решить множество вопросов, прямо сейчас.

Она накрыла лицо руками.

— Мы с Ароном не сможем вернуться в Англию. И тебе рано или поздно нужно будет вернуться домой. Я не хочу чтобы он... Пострадал.

— Значит, я перееду сюда. Мне плевать, в какой стране жить. Но мы переедем в мое поместье, оно в окрестностях Флоренции. Я хочу, чтобы Арон был принят в род. Для этого он должен прожить там какое-то время. Но почему я должен уезжать? Ты меня прогоняешь?

Она накрыла лицо руками. Говорить это, было равносильно крестной муке.

— Драко... всё слишком неожиданно и сложно. И разве тебя не ждут дома? Ты ведь...

— Меня никто не ждет. Я хочу быть с тобой и сыном. И... Я не тороплю. Это случится не сегодня. Что тебя так пугает?

— Всё. Особенно твои родители. То, как воспримет это общественность. Я не знаю как объяснить это...

Он скептически поджал губы и отрицательно покачал головой.

— Это отговорки. Плевала ты на мнение всех и каждого с высоты астрономической башни, уж извини, я достаточно хорошо знаю тебя. А что до моих родителей, в худшем случае они могут от меня отречься, но я не вижу в этом проблемы. Я вижу проблему в том, что ты мне не доверяешь и я понимаю это, понимаю, что не один раз уже предавал твоё доверие. Разреши мне это исправить...

— Ты уверен, что хочешь этого? — Она боялась. Больше всего на свете боялась поверить. Боялась сделать не то, что правильно, а то что хочется.

— Я никогда в жизни так ни в чем не был уверен. Просто объясни мне... Что тебя гложет?

— Драко. Я боюсь. Мы столкнёмся с такой ненавистью... Это будет ужасно. Для Арона в первую очередь.

— Для Арона будет в любом случае всё непросто, — он усмехнулся, — ему не повезло. Мать — героиня войны, ярчайшая ведьма столетия. Отец с тёмным прошлым, но моя репутация уже исправлена. Я работал над этим. То что ты магглорожденная, а я чистокровный. Вот что тебя гложет. Верно? — Она стыдливо кивнула и отвела взгляд. — Будь честна со мной. После войны всё изменилось. И ты можешь изменить это ещё больше. Если мы с тобой будем счастливы, общество рано или поздно смирится. И ещё, мы дадим шанс другим... Таким как мы. Гермиона, всё зависит сейчас только от тебя. Ну же. Давай разберёмся во всем, наконец.

Это было слишком убедительно и слишком желанно. Она подумала о том, что Драко слишком убедителен. Возможно, потому что он прав? И она решилась.

Гермиона поерзала на стуле, чувствуя себя крайне неловко, но как ни странно, это беспокоило её больше всего. Она хотела начать с самого важного, что было основой отношений между мужчиной и женщиной, то, в чем Малфой знал толк и красноречиво ловил её на каждой слабости.

— Я общалась с Асторией, она была куда осведомленнее меня...

Драко нахмурился. Он не хотел трогать их прошлое. Необходимо думать о будущем. Он тяжело вздохнул.

— Грейнджер, моя жена умерла. Это вообще не лучшая тема. Я её смог уважать, и она была прекрасной супругой... — Он поймал её взволнованный и пропитанный болью взгляд. И тут же добавил:

— Которую я ни дня не любил, и она знала об этом. И если ты сейчас мне хоть что-нибудь скажешь о сексе и о том, что вы с ней что-то там обсуждали... Я точно разозлюсь.

Гермиона вновь покраснела и протараторила:

— Она рассказывала такие вещи, которые... Я не уверена, что захочу попробовать даже из любопытства... — Она хотела знать! Она имеет право знать... Получить ответы на все вопросы, которые мучили на протяжении стольких лет! Будучи юной девушкой, так нуждающейся в любви и доверии... Она была всего лишь бесправной любовницей, которая боялась лишний раз открыть рот. Боялась до дрожи в коленках разозлить его, ведь он мог уйти в любой момент. Ведь он никогда и ничего не обещал ей.

— Я понял. — Малфой снова вздохнул, на этот раз с облегчением. Ему совсем не хотелось говорить о бывшей жене. Тем более обсуждать их интимную жизнь. Но если это поможет... Что ж, не стоит играть непонимание. Он прекрасно знал, о чём спрашивает Гермиона. — Астории нравился BDSM, не мне. Ей нравилось подчиняться. Я ей давал то, что она хотела. Что ещё тебя тревожит?

— О-оо... — Гермиона окончательно растерялась. Его ответ принёс облегчение, но в то же время стало слишком неловко. Будто она влезла туда, куда нос совать не следовало. Хотя это ведь так и было... Немного замявшись, она прошептала:

— Ну в любом случае она хотя бы знала, чего хотела...

Малфой закатил глаза.

— Если ты опять об опыте... — внезапно он осекся. Это было уже чересчур. — Подожди, ты не знаешь чего хочешь и что нравится тебе? — Он удивленно вскинул брови с усмешкой на лице, потому что точно знал сам, что ей нравится и чего она хочет. Он не смог бы об этом забыть, даже если бы захотел.

Гермиона, хоть и покраснела ещё больше, но выпалила все что хотела сказать скороговоркой, выставляя руку вперёд в защитном жесте.

— Да, черт тебя дери, я об опыте! Вернее о его отсутствии! И не закатывай глаза! Я в курсе, что не богиня в постели! Я всегда боялась сделать что-то не так с тобой тогда, что-то, что тебя разочарует. Но каждый раз твоя близость заставляла меня забыться, а потом я ещё неделю была на иголках после нашей очередной встречи на выходных. Потому что я боялась, что тебе это однообразие наверняка скоро надоест... Ведь Астория не скупилась на рассказы, поверь. А ещё, у меня за последние пару лет секс был три раза. С одним мужчиной... Всё вышло спонтанно, я была пьяна... Мне было одиноко и больно. Я сглупила. И я честно пыталась расслабиться, но за двадцать минут, включая прелюдию, это сделать сложновато, после такого фиаско... я порвала с ним. Объяснила, что перебрала... И что это было ошибкой. А со вторым я поняла, что даже три часа не гарант хорошего секса. Я закрывала глаза и думала о тебе, но это всё было настолько отвратительно, что после второй попытки, пообещала себе больше не ввязываться в сомнительные авантюры. К слову, мои любовники, я подозреваю, тоже не были от меня в восторге. Второй, я уверена, вообще со мной встречался из-за перспективы повышения и брака с чиновником высокого ранга...

Малфой почти взорвался. Слушать о ее похождениях было слишком больно. И в то же время он понимал, что это целиком его вина. Она пыталась начать жить нормально, как и он сам. И кроме отвращения ничего не чувствовала, как и он. Странным образом это немного успокоило.

— Грейнджер, остановись. Я не хочу знать, кто тебя и тем более как трахал, даже если это было ужасно и по твоему мнению должно тешить мое эго, уверяю, это не так. Хватит вспоминать об Астории. — Как же он злился сейчас. Ну зачем она рассказывает ему такие подробности?! Зачем спрашивает его самого?! То, что происходило тогда, не было его желанием. Он был вынужден... Черт. Он осознал. Она до сих пор боится разочаровать его. Такая глупая. Он должен ей объяснить. Никто не обещал, что будет просто. — Ты такая дура... Ты понимаешь или нет, что куда важнее для меня именно то, что я стал твоим первым мужчиной, научил всему, что нравится мне, при этом я знаю где, когда и как тебя нужно коснуться, поцеловать, чтобы тебе было хорошо. Ты позволяла мне всё, чего я когда-либо хотел. Ты не представляешь как я хочу тебя сейчас и каких трудов стоит сидеть и трепаться о том, в чем на самом деле нет проблемы, зная, что ты уже мокрая при этом. И если ты позволишь, опять же, я тебе это докажу, каждое своё слово. Можешь не верить, но с тобой я тоже забывал обо всем на свете, я старался сделать наш секс настолько идеальным для тебя, чтобы ты не захотела заканчивать наши недоотношения. Я знаю каждую твою эрогенную зону, я обожаю твой запах, я люблю тебя и твоё идеальное тело. Не смей перебивать, я не договорил. Да, Грейнджер, я вчера видел своими глазами, что ты прячешь под этими извечными тряпками, которые называешь одеждой. Ты под ними все такая же стройная, как и раньше, у тебя тонкая талия, эти божественные ноги, которые я хочу целовать, и шея, с пульсирующей венкой — то, что не изменилось. И я безумно рад, что ты немного поправилась, потому что раньше ты была тощей, но я не смел тебе об этом сказать. Да, грудь и попа у тебя были, но ты была слишком хрупкой. А сейчас ты женственна, ты восхитительна. И я просто умираю от воспоминаний о том, как сладко ты можешь стонать подо мной.

Гермиона покраснела ещё больше, хотя больше уже было некуда, и уткнулась лбом в ладони, уперев локти в стол по обеим сторонам от головы.

— Это... правда? — Она почти простонала.

Он ни секунды не раздумывал, слова сами рвались наружу, чтобы разрушить эти непробиваемые стены между ними.

— Да. И я хочу убить тех двоих, которые посмели прикоснуться к тебе.

— Не утрируй. А если у нас не выйдет... Я не хочу, чтобы Арон страдал.

— Что ты несёшь? Почему у нас может не выйти? — Эта женщина решила вывернуть его наизнанку сегодня. Выпотрошить. Что ж. Она имеет на это полное право. Но он не будет стелить мягкие речи. Нет. Только правда. Какой бы она ни была.

— Мы ведь никогда не встречались по-настоящему... Вдруг что-то пойдёт не так и ты захочешь уйти... — В её голосе прозвучали панические нотки.

Хочешь правду, любимая? Ты ее получишь. Но как же ему не хотелось говорить эту правду, отвратительную, выворачивающую наизнанку.

— Грейнджер, ты согласилась быть моей любовницей по факту на целых два года, чтобы просто не потерять. Я был готов умереть, чтобы не жениться, скажи ты хоть слово. Я делал всё, что мог, лишь бы защитить тебя от родителей, та ещё задачка, поверь. Меня по факту шантажировали тобою, я даже спал с Асторией, чтобы никому и в голову не пришло, что есть что-то между мной и тобой. Как видишь, мы оба готовы к компромиссам и самопожертвованию. Больше, чем кто угодно, по-моему. Так что именно тебя так пугает? — его слова прозвучали так горько, так цинично, что ее сердце просто разрывалось. Но она упрямо цеплялась за те моменты, которые могут их погубить.

— А если ты передумаешь, или твои родители заставят тебя заключить ещё одну дурацкую помолвку?

— Хочешь, расскажу секрет? — как же его забавляло и злило то, что она ищет пути к отступлению. Но он ее не отпустит. Больше не отпустит.

— Глупый вопрос, — она даже фыркнула, заставляя кончики его губ приподняться.

— Вовсе нет. Хочешь знать о помолвке?! Так и спрашивай. Не надо этих игр, — он перекатывал палочку в своих руках. — Я тогда согласился на помолвку только по нескольким причинам. Во-первых между мной и тобой ещё ничего не было на тот момент. Договор родителей, моих с ее — это во-вторых, я не мог их подвести, именно так говорил себе восемнадцатилетний я. Но после принятия метки из-за недальновидности отца, это вообще не было аргументом, на самом деле. Третья причина — это страх. Я не знал, что буду делать, оставшись без семьи, без фамилии и состояния. Сейчас меня это вообще не пугает. Даже если я лишусь всего, это пустяки, ненужная мишура. Я в состоянии обеспечить себя самостоятельно и вас двоих, к слову, тоже, — нетерпеливым жестом он откинул назад челку, пропуская светлые и мягкие пряди сквозь пальцы. Гермиона отлично помнила их запах и какие они наощупь... — Так вот, страх который относился к четвёртой, настоящей причине. Ты. Не смотри так удивлённо. Когда между нами уже были отношения... Я боялся отречься от всего, что мне дорого, потерять семью, с которой у нас всегда была прочная связь несмотря ни на что. Родители любят меня, я их. Пусть по-своему. А недостатки есть у всех — у них это заблуждения, и то, скорее у отца. Матери изначально было плевать на чистоту крови, поверь. Так вот, я боялся, что откажусь от семьи, а ты откажешься от меня, когда я всё потеряю. Хотя... Я был идиотом, признаю. Репутация моя и семьи тогда была хуже некуда. Я переживал о том, что ты не захочешь мараться. То, что между нами... Погубило бы твою репутацию. И я думал, что ты не захочешь этого. Что для тебя эта связь постыдна.

— Драко, я не знаю, что на это сказать. Всё ещё глупее, чем мне представлялось до этого разговора. Мы проводили вместе выходные... Но мы не...

Он вновь отрицательно качал головой. Он не позволит этим лживым словам сорваться с ее губ.

— Нет. Я так не думаю. Это были отношения, Грейнджер. Потому что мы занимались любовью, а не просто сексом. Смотрели твои дурацкие маггловские фильмы, разговаривали обо всем и ни о чем, я учил тебя вести себя на приемах, танцевать в бальных платьях, выбирал и покупал тебе наряды для приёмов, на которых мы никогда не появлялись вместе. А я в тайне об этом мечтал. Мечтал, что ты официально станешь моей. И тогда я не подпущу ни одного волшебника к тебе ближе чем на метр. А ты позволяла им касаться себя в танце. Как же я ревновал, когда ты кому-то улыбалась и так искренне смеялась, невзначай касалась руки или что-то в этом роде, — он немного помолчал и на его губах появилась мягкая улыбка, — ты дарила мне милые подарки, о которых знали только мы двое. Ты принимала меня таким, какой я есть, всегда. Я просыпался оттого, что не чувствовал руку, которую ты мне отлежала за ночь. А с утра мог часами наблюдать за тобой спящей, или как ты сонная тянешься ко мне ещё ближе, хотя ближе уже некуда. Я терпел твою ужасную стряпню, очень рад, что ты завела эльфа, кстати. Ты меня познакомила с маггловской кухней, а я обещал, что когда-нибудь мы поедем кататься на лыжах. Потому что ты с родителями каждую зиму ездила на горнолыжные курорты. Я считаю это отношениями и всегда считал.

Гермиона шмыгнула носом, по-прежнему пряча покрасневшие глаза.

— Я боюсь, что ты разобьёшь мне сердце, потому что еще раз этого уже не переживу. Слишком много между нами «но» и «если». Я боялась, что если ты узнаешь об Ароне, то отнимешь его у меня. Что твои родители найдут способ отобрать вас обоих у меня. Я слишком много знаю о них, и несмотря на твои слова... Это всё слишком зыбко. Безопаснее оставить всё как есть.

— Гермиона, посмотри на меня и прекрати плакать. Я действительно сын своих родителей. Точнее, я сын своей матери.

— Что это значит? — Она не понимала, но в ее глазах начинала светиться робкая надежда.

— Все считают её светской львицей, леди, которая всюду последует за своим мужем. Но это не так. Она всю жизнь путешествует под чужими именами по разным уголкам земли, увлекается ритуалистикой, зельеварением, и в оранжерее у нас растёт всё что угодно, но не цветы для услады очей. Она вышла замуж за отца, когда он уже был пожирателем, но сама так и не приняла метку, даже несмотря на сестру. Она поддерживала его публично всегда, и это так. Но. Она спасла Гарри Поттера и солгала Тёмному Лорду, чтобы спасти нашу семью. Она заключила Непреложный Обет с моим крёстным, что он не даст мне погибнуть или очернить душу Авадой, когда я получил задание убить Дамблдора. Она всегда действовала по своему усмотрению. И поверь, сейчас, выбирая между моим счастьем, да наконец, между сыном, внуком и мнением мужа... Её выбор очевиден. Как и мой собственный. Мне не нужно ничего от них. Мои больницы не имеют никакого отношения к наследству. Я начал работать в этом направлении гораздо раньше, но для родителей лишь недавно вскрылась вся правда. Они узнали, что больницы принадлежат мне, всего несколько месяцев назад, из «Пророка». Но понятия не имеют, что они не принадлежат семье. И... Они примут вас. У них нет выбора. Да, это будет непросто. Но. Это случится, рано или поздно.

— А Астория... Как это произошло...

— Вот об этом я не готов развёрнуто говорить, пока что. Если коротко, она умерла из-за проклятия на седьмом месяце беременности, ребёнок погиб вместе с ней.

— Какой кошмар... Прости... Я не знала, что вы...

— Когда я получил твоё письмо, решил завести ребёнка. Единственного, кого смогу полюбить... Это всё, что тебе нужно знать.

Гермиона уже не стеснялась своих слёз, она встретилась с его глазами цвета жидкого серебра, которые сейчас были переполнены грустью, скорбью вперемешку с болью и бесконечной усталостью. Она накрыла его руку своей.

— Драко, прости меня... Я не знала...

— О, ты назвала меня по имени. Буду считать это прогрессом. Что ещё? — Он давно принял все невзгоды, свалившиеся на его голову. Он пережил всё и готов был идти вперёд. Внутренняя сила, стержень, который всегда помогал ему пройти очередное испытание... Сейчас всё было даже проще. Он сам хотел говорить, рассказать, объяснить и убедить. Какой он мужчина, если сейчас бы струсил и попытался скрасить свои слова? Нет. Теперь только правда. Он вырос. И в нём от Блэков действительно больше. От матери.

— Не знаю... Мне просто страшно всё поменять... А ты... что хотел бы знать ты?

— Я уже и так всё, что хотел узнать, узнал. Мне понятно всё. Кроме одного — готова ли ты признать, именно признать, что хочешь этого? Потому что я вижу, что хочешь.

Малфой небрежно отбросил палочку на стол, которую до сих пор не выпускал из рук. Его взгляд был решителен, движения властны, то, как он сидел, тоже свидетельствовало о внутренней непоколебимой уверенности, которой раньше в нем никогда не было. Гермиону такой новый Драко даже немного пугал. Слишком уж он повзрослел и теперь ещё больше походил на своего отца, каким она его помнила до войны. Мужчина поджал губы и слегка склонил голову, ожидая её ответа. Её голос дрожал, она не могла принять его предложение. Очень хотелось. Но... Было ли это правильным?

— А если я всё-таки не...

Малфой резко встал и отошёл к окну, отвернувшись, его длинные аристократические пальцы с силой вцепились в подоконник, даже костяшки побелели. Голос был абсолютно спокойным, но она кожей чувствовала напряжение, возникшее между ними. Его можно было потрогать рукой.

— Если ты не согласишься? Что ж... Я всё равно перееду в Италию. Но Арона мы будем воспитывать вместе. Я не стану его отбирать у тебя, как ты воображаешь. Он такой же твой сын как и мой, Грейнджер. В отличие от тебя, я осознаю это.

Последние сомнения оставили её именно сейчас. Больше всего на свете она боялась того, что он отберёт ребёнка и оставит её. Она тихо встала и подошла к нему, нерешительно прильнула к его спине и обняла. Его сердце колотилось так сильно и бешено, что Гермиона почувствовала угрызения совести. Она вдохнула родной запах и прошептала ему в спину:

— Ты даже не представляешь... Как это сложно...

Он замер, его мышцы были напряжены, как у хищника перед броском.

— Скажи это.

— Я готова попробовать узнать тебя заново.

Он обернулся к ней через плечо.

— Ты ведь не только из-за Арона...

Она рассмеялась, отрицательно качая головой.

— Мне кажется, ты торопишь события...

Он обернулся, угрожающе глядя на неё, а она отступила на шаг. Таким образом отступала до тех пор, пока не уперлась поясницей в стоявший за ней стол. Он усмехнулся, глядя на эту растерянность, уверенно поставив руки по бокам от неё, а коленкой разведя ее ноги. Она даже не сопротивлялась. Это было трагикомично. Гермиона, которая умирала от желания, и которая выстраивала между ними стену отчужденности. Нет, он не намерен мириться с этим. Он сломает все эти кирпичики.

Драко наклонился, приблизившись вплотную, они теперь дышали одним воздухом, глядя друг другу в глаза. Он скорее выдохнул, чем сказал это прямо ей в губы:

— Нет. Я слишком медлю. Если бы вчера я не тратил зря времени на бесполезные разговоры ни о чем, ты бы прямо сейчас лежала на этом столе голая с одной-единственной мыслью в твоей гениальной голове. Позволю ли я тебе кончить или помучаю ещё немного?

В этот ужасно неподходящий момент в дверь постучали. Малфой удивлённо приподнял бровь.

— Ты кого-то ждёшь?

Гермиона немного замялась.

— Н-нет... Кажется...

— Тогда почему так бешено колотится твоё сердце? — стук в дверь стал громче и настойчивее. На детскую были наложены заглушающие чары, поэтому это не грозило Арону внезапным пробуждением. И тут входная дверь резко распахнулась.

Гермиона с досадой вспомнила, что забыла запереть её магией. Она была слишком занята разглядыванием Драко, который нёс на руках Арона. А ведь именно она входила последней...

На пороге стояла самая неожиданная пара, которую только можно было вообразить в компании друг друга, не считая Малфоя и Грейнджер, находившихся в противоположном конце квартиры от вошедших.