8. звёздное озеро.
Минхо плохо спал ночью. Мысли всё не могли отпустить его. Разглядывая чёрный потолок, в голове мелькала только картинка с поцелуем. Красивые глаза Джисона, что светились нежной любовью. Чуть блестящие и смущённые щеки, и ресницы, что тряслись от страха и переполняемых эмоций. А ещё трепетное дыхание Хана, неумелое прикосновение горячих губ. И яркий вкус бабулиного вишнёвого пирога с горьким кофе. Кажется, в тот момент Минхо смог разглядеть и пересчитать все его невесомые реснички, увидеть каждый прыщик и неровность кожи. Ощутить такое чужое, но родное тепло. Непонятная тревога билась птицей в клетке души. Минхо просто не понимал, не знал, как всё это объяснить с рациональной точки зрения. Джисон парень — который влюбился в парня... Такие люди и вправду существуют? Почему-то Минхо не воспринимал их поцелуй как нечто отвратительное. Наоборот, он задыхался от него. Словно вместе с этим поцелуем Джисон забрал часть жизни, украл лёгкие, и теперь Минхо вынужден умереть от ощущений чувств. Внутри всё натянулось настолько сильно, что он готов был выплюнуть лёгкие. Но сейчас он задыхается от пустоты внутри своего худого тела. От этого всепоглощающего ничто. Потому что сам не знает, что он чувствует.
Он врёт себе. Потому что прекрасно знает и понимает, что именно он чувствует.
○ ○ ○
Вспоминая тот день, когда делая уроки, он открыл дневник и написал в него все свои мысли.
Придя со школы домой, Минхо, переодевшись и перекусив, сел делать домашнее задание. Всё начиналось хорошо. Но спустя некоторое время что-то отвратительно-ничтожное начало тянуть в груди. Словно кто-то проткнул его изнутри. Тревога буквально скребла своими острыми когтями там. Превращая лёгкие в нечто жидкое, с запахом страха. И до безумия болезненное. Чувство опустошённости распространялось по всему телу. Руки резко стали тяжёлыми, а лёгкая дрожь в них была неприятной. Щеки стали краснеть, а ком в горле всё больше и больше грозясь вылиться во всё жуткой истерикой.
Сквозь настежь открытое окно ветер принёс небольшие вести. Но увидев состояние подростка, распустил свои туманные объятия. Ветер стал с нежностью и осторожностью протягивать свои длинные воздушные пальцы к лицу Минхо. Вытирая слёзы с раскрасневших щёк и сочувствуя ему. Нет ничего тяжелее, чем боятся собственных чувств.
Минхо положил руки на стол, а затем и голову и почувствовал приятный холодок. Который словно всё это время шептал куда-то на ухо, что всё хорошо, всё так, как должно быть. Поднимая чуть красные глаза, Минхо запустил свои дрожащие пальцы в волосы, а там заколки. Заколки этого странного, но до безумия интересного Хан Джисона. Минхо вспомнил все моменты, связанные с этим парнем. И стало приятно на душе. Воспоминания грели изнутри. И все эти отвратительные чувства вдруг куда-то делись. Испарились, словно стоило коснуться бесконечности.
Минхо знал, что родителям часто до него не было дела, поэтому прятал свои вещи, но не так, чтобы их вообще не нашли. Дневник с его чувствами всегда лежал у изголовья кровати под матрасом. Он, встав из-за стола, прошёл к тайнику, взял красного жучка, в котором прятал свои переживания. Сев обратно, он раскрыл красный блокнот. На обложке красовались всякие наклейки с фильмами и котиками. Хоть и наклейки очень ценились в их время, и не каждый рисковал приклеивать их куда-то, Минхо было всё равно. Если есть вещь, то её нужно использовать.
Открыв чистый лист своего до жути больного блокнота, Минхо стал изливать душу верному другу. Он написал всё. Начиная от просьбы учителя Ким и вплоть до момента, что происходил сейчас. Слова текли вместе со слезами. Ярко расписывая каждую тревожащую ситуацию, он чувствовал, как внутри всё становится спокойнее, а истерика тише. Сам того не понимая, когда писал про Джисона, он зачем-то пририсовал всякие маленькие милые сердечки, бабочки. Словно так нужно было. Словно это было до безумия важно. Глупо улыбаясь, он закрыл блокнот, положив его на своё место.
○ ○ ○
Минхо пару раз наклонился к Джисону и, видя то, как он спит, просто не мог понять: почему? Это Хан его поцеловал, так почему же сейчас он тихо и мирно спит, будто ничего не произошло. У Минхо на душе кошки скребут от непонятности, и в сердце больно колит, словно это приступ аритмии. Да и голова ко всему прочему, готова расколоться на две части. А Хан спит, словно маленький тёплый котёночек, укутавшийся в мягкое одеяло. Щёки надул и сопит. Чёлка открыла его глаза, и даже в этой темноте Минхо видит каждую его ресничку.
Минхо хочет спрятаться в квартире, в коконе из одеял, и никогда не видеть этого Джисона. Ну почему, почему сердце так неспокойно?
Лишь ближе к пяти утра Минхо засыпает с мыслью, что всё это было сном.
♡ ○ ○
Но просыпаясь рано утром, он понимает, что это был не сон. Минхо проспал всего три часа, сомнения терзали его душу. Он не мог успокоиться. Минхо долго возился, а потом повернулся к окну, что было в маленьких капельках дождя. Они текли по стеклу, собираясь в лужи на подоконнике с другой стороны. Видно было плохо, но всё же серые многоэтажки и зелёные макушки деревьев торчали. Машины, проезжая, освещали тёмное утро. Солнца не было, оно спряталось за блокадой тяжёлых туч. Словно внутренний конфликт, начался за окном. Всё в противоречии, всё не так, как надо.
Минхо вновь наклонился к Джисону, тот спал. Вставать раньше времени, когда ты в гостях — самое отвратительное чувство. Поэтому провалялся он так до девяти утра, пока Хёнджин не пришёл и не разбудил их. Пришлось притвориться сонным, чтобы не быть странным.
Впервые Минхо увидел такого утреннего Джисона. Волосы торчат в разные стороны, правая щека красная от того, что Джисон спал на ней. Глаза — два полумесяца. Серая футболка сползла, оголяя одно плечо. Джисон такой домашний и уютный, и даже с чуть опухшим лицом. И почему только Минхо заметил это?
— Подъем! — крикнул во весь голос Хёнджин.
— Ты чего так орёшь?! — Джисон буквально подпрыгнул на месте. А у Минхо снова что-то защемило в области души.
— Минхо, Джисон, встаём! Мама завтрак приготовила, — Хёнджин, уходя из комнаты, громко и показательно хлопнул дверью.
Минхо сел на постель, а перед ним макушка каштановых волос. Джисон сидит и тихо потирает глаза. Нужно что-то сказать, иначе вновь будет неловко.
— Выспался? — почти что шёпотом спрашивает Минхо, чувствуя, как внутри извергается вулкан. Почему он волнуется? Почему всё внутри дрожит? Да, недосказанного много, но это не должно вызывать такие эмоции!
— Не-а, ещё хочу. А ты? — Минхо впервые обращает внимание на его голос. Он глубокий, но в то же время до безумия мягкий. Как тот их побег со школы, опасный, но в то же время самый комфортный. Или как это объяснить? Минхо ничего не понимает. Только внутри до сих пор всё сжимается. Ему словно мало и много одновременно.
— Я выспался, — врёт, но правды говорить сейчас не хочется.
— Ну и отлично, — Джисон улыбается. А Минхо становится ещё хуже. Он только сейчас замечает, что улыбка у Хана солнечная. Такая, от которой всё светится вокруг. И нижняя губа пухлее верхней, а у Минхо наоборот... О чём таком он вообще думает!
— А-ага, — единственное, что говорит Минхо, потому что, вновь заглядываясь туда, куда ему смотреть совсем не стоит, он вспоминает сегодняшнюю ночь.
— Тебе заколоть заколки?
— Если тебе не сложно, — отвечает Минхо и наблюдает за тем, как Джисон, сделав себе хвостик, подходит к нему и наклоняется настолько близко, что Хо вновь ощущает его обжигающее дыхание на своём носу. Джисон расчёсывает его волосы с заботой, а после вновь прикрепляет бесконечность на голову. Надеясь, что они останутся там навсегда.
На этом их разговор был окончен. Джисон быстро заколол и также быстро улыбнулся, а после удалился в ванную комнату, оставив Минхо наедине со своими чёртовыми мыслями.
Ли позавтракал с семьёй Хан, вновь утопая в дружелюбной атмосфере. Все всё обсуждают. И даже Джисон ведёт себя так, словно ничего сегодняшней ночью и не произошло. От этого больно, потому что безразличие Хана пугает. Минхо хочет, чтобы Джисон прямо сейчас сказал, что пошутил и вновь поцеловал. Нет! Не хочет! О чём он только думает?!
♡ ○ ○
На улице лужи и небольшая прохлада от ночного проливного дождя. Тишина давно проснувшегося города немного пугает. Только крик птиц разносится в свободном ветре и загнанности подростковой любви. Что же теперь делать и как теперь быть? Они могут продолжить дружить? А вдруг не получится... и что тогда? Как же быть! Где-то на задворках души тянется нить, а на конце нити игла, что протыкает его верхнюю полую вену. Минхо задыхается от боли. Она тянет его к земле. Хочется прямо здесь упасть в лужу и, наконец, понять, что он чувствует. Раствориться, стать каплей дождя, отпустить всё. Почему настолько пусто внутри? Удушающие слёзы мочили глаза. Минхо снова задыхался. Ему нужно обнять Джисона, и тогда всё пройдёт. И тогда всё снова станет хорошо. Но Хан может неправильно это понять. А Минхо думает, что от этих объятий ему будет ещё больнее. Заколки на голове нагрелись. Словно в волосах запутались пальцы Джисона, которые он запустил во время поцелуя, но резко осознав, что он делает, опустил их.
Родители на работе, а бабушка в гостиной смотрит телевизор и что-то вяжет. С тяжёлым сердцем Минхо поздоровался и прошёл в свою комнату, чтобы вновь достать красного жучка из-под подушки и написать в него все свои переживания и самые непонятные чувства.
— Хошенька! — слышится тёплый голос бабушки из коридора. Сейчас меньше всего хочется разговаривать.
— Да, Ба? — всё же ответить приходится, потому что объяснять, по какой причине он не хочет разговаривать, будет ещё хуже.
— Пошли чай попьём? — бабуля стоит в дверном проёме, в руках красуется фиолетовая упаковка шоколадки.
— Что-то не хочется, если честно... — Минхо чувствует, как вновь горькие слёзы подступают.
Улыбка с лица родного человека растворяется. Бабуля смотрит на него, а после говорит:
— Я же вижу, что у тебя что-то случилось. Хочешь, поговорим? — бабуля Ёнсу подошла сзади и начала гладить Минхо по голове, снимая заколки, которые ему утром вновь заколол Джисон. Словно тяжёлая ноша вдруг исчезла. Но спокойнее не стало. Уронив два кристаллика на стол, Минхо дрожащим голосом говорит:
— Пошли...
♡ ○ ○
На кухне включён свет. За окном вновь вечный холод и до невозможности больная осень в середине лета. Капли дождя скапливаются на окнах, скатываясь со стекла, подобно слезам Минхо. Когда он холодной ночью не мог уснуть и мочил подушку с запахом Джисона своими вечно солёными морями. И сейчас, когда вновь становится тяжело внутри, Минхо чувствует, что не справляется с эмоциями, чувствует, что эта беспомощная тоска вновь прижимает его отцовским кулаком к ледяному полу, на котором осталась примёрзшая кожа его и капельки малиновой крови. Минхо трудно дышать. С каждым вдохом и выдохом он чувствует острую боль в лёгких. Поэтому старается делать небольшие глотки воздуха. Но не помогает. Сейчас Минхо задохнётся от чувств и боли.
Бабуля Ёнсу ходит по маленькой кухне. Если не обращать внимание на закипающий чайник и еле слышное шарканье тапочек бабушки, то в квартире тихо. Женщина достаёт чай из шкафа. Долго смотрит, выбирает. Ставит две большие прозрачные кружки на стол, кладёт сахар... Минхо наблюдает за ней, пока шум чайника заглушает его мысли о Джисоне. Он просто не может перестать думать о нём. Уже голова болит. А в груди отвратительно пусто.
Чайник издаёт последний крик и выключается. Ароматный запах горячей мяты расплывается рассветом по кухне. Пасмурная погода смотрит своими глазами в окно, смотрит прямиком в глаза Минхо. Дым клубится в танце, а чашки, что стоят на столе, готовы обжечь. Как здорово, что они остались в тишине. Бабуля молчит, потому что видит, что её внуку плохо.
— Хошенька... — начинает она ласково, но Минхо хочет сам рассказать. Может, ему станет легче? Страдания не утешились, когда он написал их в блокнот. Почему же...?
— Ба, на ночёвке, — слёзы кусают глаза, — на ночёвке меня поцеловал Джисон. Он сказал, что я ему нравлюсь. А я испугался. Я не знаю, что я чувствую. Внутри меня война. Мне так больно. Я чувствую, что эта чёрная пустота сжирает меня изнутри, — пауза. Тяжело вздыхая и пытаясь восстановить дыхание, он продолжает. — Мне так тяжело на сердце, что хочется его вырвать и выбросить. Лишь бы не чувствовать всего этого. — Бабуля Ёнсу молчит. Она сладко попивает чай с мятой и, надкусывая тот же самый вишнёвый пирог, слушает рассказ своего внука.
Лицо её не меняется. Она всё также светло улыбается, а Минхо и вправду замечает, что они чем-то похожи с Джисоном. Словно у бабули и Хана одна улыбка на двоих.
— Ты испугался, — начинает женщина, — И это нормально. Потому что новое всегда всех пугает.
— Меня больше пугает, что я могу потерять его из-за этого... — сам того не понимая, он произносит слова, которые тут же уносит ветер.
— Ты боишься, что не сможешь ответить на его чувства? Или ты боишься признаться себе, что всё-таки испытываешь их?
Минхо молчит. Потому что вокруг пустота, и он не знает. Внутри эхо мыслей становится громче.
— Я не знаю. Я пытался понять...
— Тебе нужно время. Так просто осознать влюблённость — тяжело. Твой дед признался мне, а я потом ещё три месяца от него бегала. Девкой молодой, дурой была. Как по-другому сказать. А дед твой, он молодец, не опускал руки. Пусть земля ему будет пухом.
Минхо опустил голову, тяжело вздохнув. Дедушка его и вправду был замечательным человеком. Он всегда помогал и защищал. Пока он был жив, родители ещё более-менее держали себя в руках. А как он любил бабушку... Минхо всегда знал, даже будучи маленьким, что если он когда-нибудь и влюбиться, то хочет любить, как дедушка бабушку. И чтобы его любили точно также.
— Как я пойму, что он мне нравится? — вытирая кристаллы с румяных щёк, Минхо глотает горячий чай, обжигается.
— Он уже тебе нравится, Хошенька, — бабуля улыбалась, протягивая дольку шоколада для Минхо.
— П-почему? — прикрывая рот рукой и немного покашливая, спросил Ли.
— Если бы он был тебе безразличен, ты бы так не переживал, мой чудесный, — бабуля смеётся, насаживая на вилку полностью пропитавшийся вишней и слезами пирог.
♡ ♡ ○
Минхо уходит в свою комнату, а на душе становится в два раза легче. Разговоры — вещь удивительная. Рассказать и объяснить то, что тревожит тебя, настолько хорошо, что после этого Минхо больше не чувствовал боли в груди. Она стала новым волшебным началом, завершая цикл безответности, что началась ещё задолго до этого момента. Тогда, когда сквозь настежь раскрытое окно к занимающимся парням прилетел жучок с красными крылышками. Это были мысли Минхо о Джисоне, которые он записал, придя домой, в свой красный блокнот, полностью обклеенным наклейками.
Минхо лежит на кровати, уставившись в потолок. Чёрных мыслей больше не было, осталась только чуть ноющая от истощённости боль в груди. Положив руки на сердце, Хо чувствует, как оно быстро стучит, изредка пропуская удары. А может, их пропускает Минхо? Почему-то, когда он вспоминает улыбающиеся глаза Хана, внутри всё плывёт растаявшим мармеладом. И руки, что вновь встречают жаркими объятиями и таком нужном спокойствии. Минхо хочет утонуть. Раз и навсегда. Он хочет раствориться в Джисоне, когда вновь прикоснётся к его губам со вкусом малинового мармелада и вишнёвого пирога. Мысли утекают, а Минхо улыбается, смотря на любимые заколки, что за время использования чуть потрескались. Немного выцвели, но остались всё равно такими красивыми и прекрасными. Любовь Минхо живёт на пятом этаже, а там недалеко луна, что тихо помнит поцелуй влюблённых душ.
Поднимаясь с кровати, Минхо идёт к шкафу с зеркалом. Встаёт напротив него, смотрит на свои длинные волосы. Он впервые осознаёт, что не стригся только потому, что, если бы он сделал это, то потерял бы такие драгоценные прикосновения тёплых пальцев Джисона. На самом деле Минхо хотел сходить подстричься в парикмахерскую, но словно невидимая сила, а может быть, заколки остановили его. Сейчас он смотрит на себя и понимает, что влюбился в тот момент, когда ветер поднял волосы Джисона, открывая его волшебные глаза, что вечно улыбаются. Тогда, когда Хан прикоснулся к его волосам, зацепив заколки, он ощутил это странное чувство, которое невозможно описать. Его знают только птицы, что, летая в бесконечном пространстве, вечно-бесконечного счастья, кричат все свои секреты людям, которые изредка, но слышат их песни. А в них ведь заключён ответ на такое слово — «Любовь».
Минхо убирает волосы назад и впервые крепко застёгивает заколки. Впервые у него это получается. Он улыбается и понимает, что сил бороться с этой идеей «обнять» больше нет.
Он делает уроки и хочет как можно скорее встретиться с Джисоном. Он позвонит и всё расскажет. И он, наконец, станет счастливым.
Примерно в три часа дня Минхо полностью освободился. Подбежав к телефону, он звонит в квартиру Джисона.
— Алло? — слышится на другом конце.
— Здравствуйте, можно позвать Джисона к телефону? — руки дрожат.
— Минхо, это ты? — спрашивают его.
— Да, это я.
— Отлично! Рада тебя слышать. Это тётушка Хан. Джисон ушёл гулять с Крисом, сказал, что вернётся ближе к семи. Я скажу ему, чтобы он тебе перезвонил. Но в семь часов мы с мужем будем на работе в ночь, поэтому я не смогу его проконтролировать. Да и Хёнджин сегодня на ночёвку к Феликсу идёт.
— Ох... — тянет Минхо, — ну, хорошо, спасибо большое!
— Всегда пожалуйста! Ты как? Настроение?
— Всё замечательно, спасибо!
— Ну и хорошо, до скорой встречи, Минхо.
— Да. Всего хорошего, до свидания!
Минхо кладёт трубку телефона, а сам чувствует что-то злое и пожирающее начинает закипать внутри. Ревность.
Минхо ждёт до семи, потом до восьми. В девять он уже весь на нервах, ходит по квартире. И только в девять пятнадцать раздаётся телефонный звонок. Он бежит к нему, в надежде, что это Джисон. Но, оказавшись перед источником шума, и пошевелиться не может. Страх овладевает им. Честно, он даже не понимает, когда успевает снять трубку.
— Алло?
— Минхо? Привет, это Джисон, ты мне звонил. Что-то случилось?
Минхо молчит секунд пять, он растерялся. Оказавшись вот так перед Джисоном, он вмиг забыл все слова и звуки, словно разговаривать разучился.
— Д-да, — бормочет он. — Не хочешь погулять?
— Сейчас? — внутри всё сжалось от страха, что Джисон откажет.
— Д-да.
— Пошли! — весело отвечает ему Джисон, а Минхо уже готов был провалиться сквозь землю прямо здесь и сейчас.
— Тогда, через двадцать минут около парка, где мы вчера гуляли, хорошо?
— Отлично! Буду ждать тебя там. Аккуратней на дороге, — звонок завершён, а Минхо чувствует улыбку Джисона сквозь телефонную трубку.
Он и сам стоит — улыбается. Неловко опустив голову, представляет, — как сейчас утонет в его объятиях, а может быть, ещё и... Щёки тут же покраснели, стало неловко от своих же мыслей. Но время шло. Нужно было одеться и поскорей пойти туда, где Минхо увидит любимого человека.
♡ ♡ ♡
На улице моросил дождь, когда Минхо вышел из подъезда и направился к Джисону. И пусть лето стало поздней осенью, где сырость, слякоть. Всё равно всё вокруг расцветало счастьем, вкусным парфюмом и мокрой сигаретой в губах. Наступая на краешки луж, Минхо чувствовал себя чем-то большим, просто до безумия огромным. Словно вот он — Ли Минхо, который сделал хоть что-то для того, чтобы стать счастливым. Разговор ещё будет, а как там дальше, он не знает, и от этого страшно. И пусть между ними звёзд мириады, главное ведь то, что они всё-таки поговорят.
В назначенное время Минхо стоял у входа в парк, если честно, то он уже весь промок. Одежда противно и липко прилегала к телу. Но он ждал. Прошло чуть больше положенного времени, а Джисона всё нет. Скурив уже вторую сигарету, Минхо переживал, что Хан не придёт. Вдруг ему больнее, чем самому Хо, и поэтому он решил оборвать все связи? А может, он сделал это специально, чтобы показать, насколько Минхо ему безразличен. Но в этот же момент громкий звук развеивает сомнения.
— Привет! — знакомый до боли голос, заставил отвлечься от своих мыслей и повернуться к нему.
А там стоял точно такой же мокрый, но словно счастливый Джисон. С его волос стекала дождевая вода, а сам он ярко улыбался. Минхо почувствовал, как внутри всё начинает цвести, как всё становится невыносимо приятно. И вся та боль, что мучила его, вдруг испарилась. Стало так легко и просто. Поэтому, не справившись со своими эмоциями, Минхо крепко обнял Джисона. Ощущая ответное тепло на своей спине — он обрадовался. Его Джисон здесь. Это он обнимает Минхо. Это Хан, положив голову на его плечо, что-то шепчет. Дождь мешает расслышать, поэтому фразы обрывками тонут где-то в сознании Ли.
«лблю... звёдн... глаза... тв».
Минхо мягко отпускает его, заглядываясь в глаза, в которых гуляет звёздная пыль.
— Пойдём? — улыбается Ли.
Он нежно берёт Джисона за руку. А после они бегут в центр парка, где люди испарились. Тут нет никого, лишь только дождь, что до сих пор пугает, и две влюблённые души. Они бегут. Бегут от жизни, от проблем, от своих собственных переживаний. Больше нет той пустоты, которая была. Теперь тут только истинное спокойствие и счастье. Парни прыгают по лужам, становятся частью этого вечно-бесконечного процесса. Минхо чувствует его ладонь в своей, и ему становится тепло. Закрыв глаза и полностью растворившись в дожде, они умирают и возрождаются небом на лиловом поле. От смеха Джисона внутри всё мутит. Словно кто-то начинает красками медовой акварели раскрашивать внутренние органы. И некогда истёртое в пыль сердце становится частью любви Джисона.
Они убегают от звёздного озера над головой, которого не видно из-за туч. Парни растворяются в лужах и почти закончившимся дожде. У них нет целей, они просто бегут. И только сейчас Джисон замечает, что заколки крепко держат полностью вымокшие волосы. Он улыбается. И это становится причиной, по которой они останавливаются напротив отключённого фонтана, в котором ещё осталась вода. Минхо улыбается, подходит ближе, почти касаясь губами губ, но резко хватает Джисона за талию, он притягивает его к фонтану, а после прыгает в этот сонный дым. Брызги летят прямиком на уже давно мокрого Хана.
Яркий смех летает по просторам одинокого парка. Минхо смотрит в его волшебные глаза, слышит звон его сердца. Ли понимает, что этот странный и совершенно необдуманный страх был настолько глупым... В глазах Джисона светят звёзды, а на губах отражается свет вышедшей луны. Минхо утопает в этой нежной улыбке, в этих бархатных чертах лица. В чудесных малиновых щеках, которые хочет расцеловать.
Больше не больно. И никогда не будет. Всё закончится прямо здесь и прямо сейчас. Всё недосказанное будет высказано. Всё, что когда-то приносило тяжёлые мысли — исчезнет. Проблемы с родителями и этой дурацкой математикой уйдут. Всё начинает налаживаться. Потому что они не сдались. Даже недолгие объятия, приятные слова могут сделать намного больше. В такие моменты главное — это не сдаваться. Хотя Минхо был близок к этому, но, вдохнув Джисоном, понял, что в этом Мире он нужен. И пусть он нужен только одному человеку — этого будет вполне достаточно. Поздняя осень тревожащих чувств сменяется на ярко-оранжевое лето. Время теряет всю свою силу, когда Минхо, мягко взяв в свою ладонь кисть Джисона, шепчет:
— Твоё тепло в моей руке, всё остальное не важно.
Он, положив правую руку на мокрый затылок Джисона, притягивает его к себе, мягко прикасаясь холодными губами к губам Хана. И тревога вся без остатка исчезает. И пусть они не умеют целоваться, какая разница, если они сходят с ума, словно капля вина, растворившаяся в стакане с водой. Минхо аккуратно, но так странно целует его. Он больше не боится, что сделал что-то не так, потому что ощущает, как Джисон тянет его за мокрую чёрную толстовку. И дорога, которая вела в никуда, на самом деле привела к самому настоящему счастью.
Тут под дождём, что мелко моросит, где светит лунное солнце, стоя по колено до безумия в холодной воде, две души, слившись в своей бесконечности, растворяются в любви. И пусть падают сотни звёзд — они рядом. Пусть ветер срывает листочки с деревьев, предвещая ураган. Всё равно. Теперь ничто и никогда не сможет их разлучить.
Минхо мягко отстраняется, а у Джисона щёки горят. То ли от холода, то ли от поцелуя. Ли чувствует, как всё плавится внутри, как истинное счастье накрывает его приятной волной. И сердце, что было разбито, что было истёрто в пыль, наконец, заживает. Раны затягиваются, когда Минхо видит влюблённый взгляд Хана, видит, как парень, ярко улыбнувшись, тянет к нему свои тёплые руки, что ни раз спасали горячими объятиями в холодную дождливую погоду. Минхо надеется и верит в то, что всё будет хорошо. Он просто раствориться в этих немного нелепых объятиях. Джисон не говорит ни слова, а тихо шепчет слова, которые так старательно пытался скрыть дождь:
— Люблю созвездия на твоих щеках и звёздные глаза твои, — Хан оставляет поцелуй на кончике носа у Хо, а Минхо думает, что именно этот поцелуй он никогда и ни за что не забудет.
♡ ♡ ♡
Выйдя из парка, Джисон пригласил Минхо зайти в гости. Дал чистую одежду для своего любимого человека, а после налил две ароматные чашки мятного чая. Минхо вновь замечает сходство между бабушкой и Ханом, а себя же ощущает дедушкой. Неужели он смог найти такого человека? И вправду. Джисон тапочками по полу шаркает, чай заваривает, ещё и болтать успевает. Смеётся, рассказывает... только шум закипающего чайника мешает полностью расслышать слова. Но словно и не нужно. Минхо лишь внимательней всматривается в звёздные глаза, что отвечают тем же. Не прерывая зрительный контакт, Минхо встаёт, подходит ближе, оставляя лёгкий поцелуй на припухших губах. Он садится обратно, замечая недовольный взгляд, что так и кричал: «Ты воспользовался ситуацией, наглый кот!».
Как же Минхо влюблён. Он смотрит на Хана счастливым взглядом и поверить не может, что теперь всё позади. Конечно, ещё остались проблемы. Они, к сожалению, никуда не денутся. Но Минхо всем своим нутром ощущает, что, наконец, белая полоса началась. Как та самая белая полоска на спине у бурундуков.
Джисон зачёсывает хрустальными пальцами непослушные мокрые волосы. Он ставит чашки с чаем на стол, достаёт печенье. Они болтают ночь напролёт, понимая, что разговоры решают все проблемы. Струсил бы Минхо поговорить, то кто знает, чтобы сейчас было? Болтались бы по Миру и избегали друг друга, как самые худшие враги, в то время как внутри бы чувства прожигали сердце отравляющим ядом. Минхо счастлив. Он чувствует, что его мечта, которую он так боялся, наконец осуществилась.
— Дурацкие волосы! Сколько можно в глаза лезть! — возмущается Джисон, всячески стараясь убрать непослушные прядки на уши.
— У меня есть заколки, — Минхо снимает с головы бесконечность, тепло улыбаясь, — заколоть тебе?