Легенды Ледяных Земель | ВИГУКИ

Наянсык, Сунсухан

Удобно устроившись на подушке, Еннам посмотрел на кристалл в своей ладони. Лоснящийся за окном снег не тревожил его, как и едва слышные завывания студеного ветра, омега с ужасом готовился к иному: необходимо было поведать Намджуну крайне неприятные вести. Увы, именно он будет тем, кто расстроит его, хотя эльф всегда искренне и верно служил королю людей, надеялся на его благосклонность и питал самые светлые чувства. Впервые за свою долгую жизнь он влюбился столь сильно.

Что теперь будет, страшно вообразить.

Тихо выдохнув и закрыв глаза, Еннам все-таки решил сосредоточиться на своей магии и кристалле. Ему необходимо заснуть, необходимо пройти через это, чтобы понимать, как им действовать дальше.

Его натопленная комната сменилась привычным звуком разбивающихся о скалы бушующих вод, криком неизвестных далеких птиц, каких не водится в их краях, и запахом ладана. Холодным, терпким и грустным. Грусть эта была тяжелой, но одновременно светлой. Такой вот оксюморон, но Еннаму казалось, что весь этот мужчина был соткан от противоречий.

Как же он изменился за все эти годы. А вот эльф совсем не изменился. Ни на день не постарел.

— Раз мы здесь, и ты вырвал меня из столь приятного сновидения, видимо, желаешь о чем-то поведать? — поинтересовался людской король. — Выкладывай, я жду.

Сделав несколько несмелых шагов к человеку, в котором сила и властность ощущались крепче и ярче, чем от большинства эльфов, а страсти было столько, что целому народу хватит, Еннам взглянул на его профиль.

Тяжело было назвать его красавцем в общепризнанном понимании, но сколько же в нем было харизмы, неповторимого обаяния, каким же он был статным, высоким, особенно для человека, крепким в плечах. Сколько он себя помнил, с самой первой встречи Еннаму очень хотелось если не обнять, то хотя бы прикоснуться к этим плечам. Какова на ощупь ткань его одеяния? А кожа?..

Недовольный затянувшимся молчанием, Намджун взглянул на эльфа и вопросительно поднял бровь, всем своим видом намекая на то, что омеге лучше бы заговорить и поскорее. Ночь, в конце концов, не будет длиться вечно, а время во сне длится совсем не так, как они привыкли в реальном мире.

— У меня действительно есть для вас очень важные сведения, Ваше Величество, — Еннам даже обращался к нему так, словно Намджун был его королем, возглавлял его государство.

Как бы там ни было, в его сердце уж точно правил только он один.

— Не томи же, — сурово поторопил человек.

Еннам опустил взгляд на свои ладони, сомкнутые в замок, и тихо выдохнул. Все в порядке. В конце концов, если сейчас он промолчит, будет куда хуже.

— Их Величества Юнги и Чимин этим утром отправились в Чонгонан для заключения перемирия. Оно лишь временное, конечно, но все-таки это очень большой шаг к...

Вскинутая ладонь заставила омегу замолчать, плотно сжав губы. Лучше закрыть свой рот, это верно. Не стоит говорить совсем уж очевидных вещей, Намджун и без его жалких пояснений наверняка все понял.

— С чего вдруг? Истощилась армия? Казна? — поинтересовался он, и омега поспешно замотал головой.

— Казна в порядке, Ваше Величество, как и армия. Это были не столь большие потери, как могли бы быть, просто...

Он замолк ненадолго под внимательным взглядом черных глаз мужчины, и почувствовал, как внутри все млеет. На его памяти, этот альфа впервые смотрел на него столь внимательно, притягательно, казалось, даже не моргая. И так... жестоко. Сколько злости было в его взгляде? Еннам готов был пасть ниц перед ним таким.

И все же, собравшись с мыслями, он заговорил:

— Насколько мне известно, они начали подозревать о третьей стороне в своем конфликте. Но я не могу быть уверен до конца, Его Величество Юнги крайне осторожен в своих словах даже с Советом. Единственный, кто может знать больше, — его супруг, и еще, быть может, Чон Хосок, наш юстициар. Как Вам известно, они достаточно близки.

Намджун шумно выдохнул, отвернувшись от омеги и потерев виски пальцами так, словно он смертельно устал. Однако усталость не отразилась на окружающей их во сне природе, скорее наоборот. Волны, казалось, стали выше, ветер крепче, неся с собой брызги ледяной воды и холод, который они не могли чувствовать, но точно знали, что он пробирает до костей.

Намджун взглянул вперед себя, едва сдержав недовольный рык в сторону омеги.

— И что же, скажешь, находясь в замке, ты ничего не знал о том, что это может предстоять? Только сейчас узнал о том, что они собираются заключить мир, раз сообщил мне об этом столь поздно? Они приняли решение за пару часов? — слегка повысив голос, поинтересовался он.

Этот омега... Был полезен и, казалось, бесполезен одновременно.

Не удержавшись, Еннам и правда рухнул перед ним на колени, не ощутив боли от удара об острые камни скалы. Он лишь чудом удержал себя от того, чтобы обнять ноги мужчины и прижаться лбом к его щиколотке и умолять пощадить, не сердиться так сильно, помиловать его в надежде, что его пальцы коснутся волос, что Намджун окажется способен ответить на его чувства честно и искренне.

Ему было невдомек, что чувства Намджуна в отношении него совершенно противоположны. Вернее сказать, их не было. Просто не могло быть.

— Умоляю, не вините меня. Они были и правда поспешны в своих решениях, однако я просто... боялся. Я пытался сделать хоть что-то, выяснить больше, хоть кроху информации. Только не смог. Как же сильно я провинился перед вами, Ваше Величество... так сильно провинился, но молю вас о прощении!

— О прощении?! — Намджун отступил от него на шаг, ему в целом не нравилось, когда незнакомцы излишне приближались к нему, а тут еще и эльф, к которым он не питал ничего, кроме неприязни, даже если они были его лазутчиками.

Потому что эльфы с их размеренной жизнью, длину которой они прожигают столь бездарно и глупо, не достойны ничего, кроме презрения.

— Ты подвел меня, Еннам. Лучше проглоти яд. Ни для своего королевства не смог быть полезным, ни для моего.

Жестокие слова врезались в самое сердце острым кинжалом, и впервые в жизни омега пустил слезу перед кем-то. Такого не случалось даже когда он был ребенком, и уж тем более он никогда не рыдал из-за любви, из-за того, что его отвергли. Ведь это он отвергает, а не наоборот.

— Ваше Величество... — просипел он. — Я для вас все сделаю, клянусь. Вы даже. вы не представляете, как сильна моя любовь к Вам. Молю, простите меня, Ваше Величество! Приказывайте, я для Вас все сделаю, клянусь своей жизнью, но только прошу Вас, стоя на коленях умоляю не прогонять меня. Позвольте мне все исправить!

Глядя на него, Намджун не испытывал жалости, только отвращение и бесконечную неприязнь. Как этот эльф мог допустить столь абсурдную мысль, что его признание сблизит их? Неужели желал заслужить прощение словами о любви?

— Ты ничего не исправишь, — холодно отчеканил мужчина. — Думаешь, твое признание заставит мое сердце открыться в ответ? Оно мне отвратительно. Никогда я не свяжу себя узами с ушастой тварью, которая годится мне в пра-прадеды, сколь бы красивым ни было его обманчиво молодое лицо. Посмотри на себя! Живешь свою долгую жизнь и падаешь ниц перед созданием, чей век — короткий миг твоей истории. Вы, эльфы, только и можете, что ныть да жалеть себя в потоке своей едва ли не бесконечной, жалкой жизни. Ведешь себя словно дитя, которого едва оторвали от папиных рук. Не желаю тебя видеть, ты мне противен.

Намджун прервал эту связь сам. Он научился управлять ей, его сознание было достаточно сильным, чтобы прогонять непрошенных гостей.

Он был жесток, но не боялся, что Еннам выдаст их связь. Даже отвергнутый, этот омега совершенно не имеет гордости, особенно перед ним, об этом красноречиво заявило его падение на колени.

Альфа сел на постели резко, словно проснулся от кошмара.

Его дыхание, слегка сбитое, но не от страха — от злости, соприкасаясь с воздухом в комнате, образовывало пар.

Только сейчас мужчина понял, насколько холодно было в его покоях, и взгляд тут же метнулся к распахнутому настежь окну. Иней и наледь уже успели образоваться на подоконнике, и Намуджун, встав босыми ногами на деревянный пол, поморщился от холода. Король прошел к окну и с грохотом закрыл его плотнее.

Он выдохнул шумно, расслабленно, потому что наконец смог вырваться из сна, разговор в котором ему совсем не понравился.

Мужчина несколько секунд стоял у застекленного окна, держа руки на внутренних ставнях, и просто собирался с мыслями. По его обнаженному крепкому торсу продолжали бегать мурашки от стоящего в помещении холода, но он не двигался, усиленно думал. Все складывалось совсем не так, как нужно. Столько лет ведения этой тайной войны, интриг, чтобы два правящих эльфа в итоге пришли к поиску третьей стороны? В чем именно они прокололись? В отравлении Чона? Да, вероятно, они были слишком напористы.

Его мысли прервал тихий стук в дверь.

Намджун обернулся, бросив громкое «можно», и дверь отворилась. На пороге оказался хорошо знакомый ему невысокий омега, прошедший внутрь и тут же заперший за собой дверь, прислонявшись к ней спиной.

— Хванджин? — уже чуть мягче произнес мужчина, но омега нахмурился, поправив кончиками пальцев тонкую оправу очков.

— Мне приснилось, что вы замерзли насмерть. Думаю, этот сон был не столь уж далек от правды, — тихо бросил омега и, подойдя к постели правителя, подхватил теплое одеяло, чтобы самостоятельно, без помощи слуг, заправить кровать.

Намджун только усмехнулся. Он знал о привязанности этого омеги к нему, но она его скорее забавляла, чем была омерзительна, как-то было с Еннамом. На что это существо надеялось? Неужто думал, что человек распахнет свои объятия? От одной лишь мысли к горлу подкатывала тошнота.

Уж лучше он обратит свое внимание на милого Хванджина, действительно умного омегу, на счету которого были столько исследований и открытий, что у Намджуна не хватило бы мозгов запомнить их все. А Хванджин помнил. Он всегда был рядом, преданно смотрел в глаза, всегда прямо. Кланялся, но не склонялся. Такой куда достойнее векового эльфа, готового целовать сапоги, лишь бы получить мгновение милости.

— Иногда сны — это всего лишь сны, Хванджин. Оставь это, — проговорил он, подойдя ближе и перехватив запястье омеги, — Лучше созови совет. Хаын при дворе?

— Да, Ваше Величество. Он никуда не улетал без вашего ведома, с тех пор как вернулся из Нанясыка, каждый день и каждую ночь оставался здесь.

Министр невольно скользнул взглядом по сильной мужской груди и поспешил отойти. Не стоило ему быть столь близко к правителю. Если слуги зайдут, будут шептаться, а слухи еще никому блага не приносили. Только зло от них да неприятности.

— Замечательно. Через час я буду всех ждать в зале. Не тревожься из-за своего сна, Хванджин. Иди. И прикажи слугам подать мне завтрак как можно скорее.

Короткий, но почтительный поклон, и омега ушел, оставляя короля в одиночестве и тяжелых раздумьях. Столько лет... он потратил на это столько лет, что от осознания, что все рухнуло, в груди клокотала злость на себя же. Если бы он не допустил ошибку, если бы они не просчитались, все бы продолжилось. Одно государство поглотило бы другое, и пока еще оно не наладило порядок внутри, сокрушить его было бы так просто, что даже далекий Бимиль дотянулся бы и выиграл бы в прямой конфронтации. И даже Бьекан не посмел бы вмешиваться. А теперь?..

И могло бы показаться, что все это из-за его алчности, но все было куда глубже и серьезнее: альфой двигала забота о его собственном народе. Да, они научились выживать под землей, строить города и выращивать пищу, но жизнь без света была еще короче, и счастье, если люди доживали до пятидесяти. Эпидемии и болезни распространялись слишком быстро, выращивать еду было слишком сложно. Хоть Хванджин и пытался как мог, хоть его исследования и помогли куче народу выжить, все еще умирало слишком много людей. Им нужно было переселиться, но, увы, попросту не было того места, что готово было бы их принять.

Намджун читал о временах, когда люди пытались вести с эльфами торговлю. Они продавали железо, коего в скалах так много, что хватило бы построить из железа все государство, покупали еду, скот, пушнину. Самое необходимое. И это были времена унижений, нечестных сделок, обманов и рабовладения. Эльфы покупали людей, словно домашних питомцев, увозили их с собой, водили на поводках и обращались с ними хуже, чем с дворовой псиной. Поэтому страна закрылась. Это случилось при далеком для человека предке, семнадцать поколений назад. И тогда страна начала, наконец, развиваться.

Пока эльфы вели свою праздную жизнь и продолжали насмехаться над всем человеческим родом, люди трудились и работали, учились выживать, развивали свои технологии. У каждого замка все еще были вонючие стоки, а люди научились строить канализацию замкнутого типа и очистные сооружения. Они научились чистить свои стоки так, что их можно было повторно использовать. А эльфы?

Кажется, Чонгонан научился использовать пар. То, от чего люди отказались сотню лет тому назад.

И чтобы развиваться дальше, им нужны новые земли, простор и свобода. Сколько всего может человек, если дать ему волю? Конечно, велик был риск того, что, познав комфорт, люди расслабятся и превратятся в тот же праздный народ, который Намджун презирает, но если держать их в узде... что-то светлое точно может случиться. Быть может, не при нем, но при его потомках. Может, сыне, который обязательно родится, как только найдется кто-нибудь подходящий.

За такими размышлениями прошел завтрак короля.

— Соглашение о мире между Чонгонаном и Наянсыком не играет нам на руку, вы правы, Ваше Величество, но о какой выгоде вы начали вести речь? — Хаын, сидя за большим прямоугольным столом в практически пустом, высеченном, как и весь Чугын, из камня помещении, внимательно взглянул на Намджуна.

Альфа сидел напротив, рядом с Сонгмином, главным инженером-изобретателем их королевства.

Оба мужчины, казалось, были абсолютно спокойны, несмотря на дурные вести. Один лишь Хванджин немного ерзал на деревянном стуле, а сам Хаын чувствовал нарастающее с каждой секундой раздражение.

Столько месяцев упорной работы пошли по пути в черную бездну лишь потому, что в коим-то веке эльфы начали думать о чем-то еще, помимо своей неумной гордыни. Так некстати.

— Мы можем надеяться на то, что третьей стороной, по их мнению, в этом конфликте станет Бьекан, — негромко и задумчиво проговорил Намджун, крутя пальцами кубок с водой. Железо с немного противным звуком скрипело о деревянную столешницу, но никто бы не посмел сказать альфе о том, что этот звук раздражал. — Но я бы не был сильно уверен в этом. У них с Бьеканом слишком долгие договорные отношения, к тому же, правитель лесных эльфов, Сокджин, несмотря на свою жестокость, не выказывал желания захватить земли светлых или темных эльфов. Скорее это смогут списать на проявление расизма, если уж на то пошло. Все мы знаем, сколь высоко ценится чистая кровь лесных эльфов и сколь невзрачны в их глазах не только люди, но и остальные народы.

Намджун замолчал, а Сонгмин, потерев пальцами густую бороду, качнул головой.

— Мы не можем надеяться на случай, Ваше Величество. При всем моем уважении...

— Не можем, — прервал Намджун, бросив на альфу короткий взгляд, — поэтому стоит готовиться к худшему. При всем нашем технологическом прогрессе мы сможем воевать и против двух королевств, но нужно помнить, что сейчас идет зима. А она никогда еще не несла за собой ничего хорошего ни для нас, ни для близко расположенного к морю Вечных Зим Наянсыка. Однако они более закалены войнами в подобных условиях и пережили уже не одну подобную войну.

— Мне подготовить войска? — поинтересовался Хаын, и Намджун, помедлив, кивнул.

— Да. Перед тем, как отбыть. Мне все еще нужна твоя поддержка как человека, владеющего мимикрией. Еннам доложил мне, что вчера на рассвете Юнги вместе со своим мужем двинулись в сторону Северной Крепости Чонгонана. Стоит навестить их. Скорее всего, перемирие будет заключаться там, на территории темных. Лети туда и узнай все, что может быть нам полезно. А после возвращайся, и в случае их решения двинуться на нас войной мы будем готовы. Но не вмешивайся. Сейчас нам нужно быть как никогда осторожными.

Хванджин нахмурился и возмущенно спросил:

— А что же сделать мне, чтобы помочь?

Намджун, взглянув на него, задумался на несколько секунд.

— Убедись, что наши мирные жители будут в безопасности. Проверьте все в подземных городах, чтобы на случай войны наши люди ни в чем не нуждались, — бросил Намджун, и омега, смягчившись, кивнул.

Это было ответственным заданием, он точно знал. Никто из королей не любил свой народ так же, как любил его Намджун. В конце концов Хванджину было просто жизненно необходимо быть полезным своему народу и королю.

***

Чонгонан, губерния семьи Ким, Северная крепость

Чимин, открыв глаза поутру, уставился в серый потолок их с Юнги покоев. Почему этим северным дикарям столь сильно нравится простой шлифованный камень, было ему неясно, но после столь длинной дороги и самая жесткая перина покажется мягкой, так что омега не жаловался. Он посмотрел на все еще спящего Юнги и поморщился, стоило детским крикам коснуться его ушей.

Где-то под окнами резвились бешеные маленькие отродья.

Подойдя к тонкой занавеске, Чимин чуть отвел ее в сторону, чтобы взглянуть на мальчишек, играющих в снежки. Вроде и от светлых детей ничем не отличались, да только омега отгонял от себя эти мысли.

Может быть, однажды он позволит себе так думать, но этот день еще не настал, это уж точно.

— Вылей на них воды, Свет мой, — прохрипел Юнги, совсем уж не по-королевски накинув на голову подушку, лишь бы хоть немного заглушить детские крики и задорный смех слишком уж звонких голосов.

Тихо засмеявшись, омега вернулся в постель и, убрав подушку, коснулся носом шеи мужа, поцеловал бледную кожу и снова наполнил легкие ароматом полыни. Горькой и терпкой, самой сладкой для него, Чимина.

— Ничего, нам все равно пора просыпаться. Хотя после такого длинного пути, я поспал бы еще немного. Но это невежливо, мы все-таки в гостях.

А Юнги так и продолжал бы лежать в постели со своим мужем и нежно перебирать его белые, словно цветы подснежников, коими Чимин пах, волосы. В такие моменты утренних ленивых ласк холодное и зачерствевшее сердце северного короля разрывалось от нежности, болело, но боль эта была такой приятной, что остановиться было невозможно. Хотелось крепко-крепко сжать омегу в своих руках, чтобы врасти в него и никогда не разлучаться, даже если на короткое мгновение.

— Кажется, я слишком давно не говорил о том, как сильно люблю тебя, Свет мой.

Чимин вновь тихо засмеялся. Его мелодичный и мягкий смех — то, что другим слышать не положено, лился только для Юнги, был отрадой лишь его ушей. Никто не знал, как Чимин умеет смеяться, потому что ближе Юнги у него никого не было.

— А я тебя люблю, — и снова нежный поцелуй, но на этот раз в подбородок, — но нам действительно пора вставать. Пропустим завтрак, Чонгук будет до конца жизни это мусолить, я уверен. Он и без того был несчастлив тому, что мы приехали ночью.

Они действительно припозднились. Посреди пути повозка встала на заметенной дороге и не желала шевелиться ни вперед, ни назад. Юнги готов был седлать лошадей и дальше ехать верхом, но Чимин не пожелал. Все же, обморозить лицо после поездки верхом в такой холод было делом простым, а портить кожу омеге не хотелось, как и оставаться посреди дороги без мужа.

Короли Наянсыка прибыли глубокой ночью. Чонгук и несколько слуг были единственными, кто встретил их, но встреча была короткой. Благо, король темных понимал, как они могли устать в пути, длившемся несколько дней.

Однако даже с учетом усталости уснуть Чимину удалось лишь после того, как под подушкой он спрятал кинжал, а Юнги выставил за дверью стражу. Они все еще были на чужих землях, и ни он, ни его муж ни на мгновение не забывали об этом.

Уже вскоре оба светлых короля были готовы к выходу в свет. Их пригласили посетить главную столовую крепости, куда совсем вскоре должны были подойти и короли темных. Хотя Чимин был уверен, что главная столовая такая же серая и унылая, как и коридоры, и вообще вся крепость.

Хозяева, родители Тэхена, казалось, попросту исчезли, да и в целом во всех коридорах и помещениях царила мертвая тишина. Лишь редкие слуги сновали в округе, и то едва ли поднимая на светлых королей взгляд.

— Сколько мы будем их ждать? — негромко поинтересовался Чимин, глядя на то, как слуги ставят на стол тарелку с зажаренной тушкой утки, и скрестил руки на груди.

Его холодный взгляд скользнул по столу, уставленному явствами, что совсем не подходили для завтрака, как ему казалось, а Юнги, положив ладонь на его руку, мягко сжал тонкие холодные пальцы и тихо вздохнул.

— Мы едва успели сесть за стол, — напомнил он, но Чимин все равно недовольно сморщил нос.

Разве же не хозяева должны ждать гостей? Почему они были вынуждены сидеть здесь и наблюдать за тем, как черноволосые омеги, от вида которых у Чимина буквально содрогалось все тело, накрывают на стол.

— Простите за ожидание, — громкий голос Чонгука отвлек их.

Оба короля одновременно повернули голову в сторону вошедших, но со своих мест не встали. И если Чимин смотрел на Тэхена заинтересованно, во взгляде младшего короля Чонгонана едва ли укрылось восхищение.

Он слышал о том, что светлые эльфы очень красивые, что у них прозрачная кожа, длинные острые уши и белые, словно снег, волосы, а глаза такие, что в них можно утонуть. Да, Тэхен совершенно точно знал, что увидит двух прекрасных созданий, но не ожидал, что они окажутся настолько прекрасны. Одно лишь омрачало это впечатление: светлые эльфы, увы, никогда не жаловали темных, презирали их, хоть и вели себя весьма сдержанно. Оставалось лишь надеяться, что так будет и впредь.

Тэхен совсем слабо улыбнулся Юнги, заглянув в его голубые, яркие глаза, и затем задержал взгляд на Чимине, пока Чонгук помогал ему присесть напротив королей.

Во главе стола в этот день не сидел никто из присутствующих, что не могло не радовать. Правители между собой были равны, во всяком случае это было подчеркнуто этикетом, что уже очень большой шаг друг к другу.

— Думаю, мы не будем спешить и перейдем к делам позже? — спросил Юнги.

Чонгук и Тэхен сели напротив них, и омега, скрестив щиколотки, что отлично скрывали его одеяния, разложил на коленях салфетку, как и все присутствующие.

— Мы бы хотели как можно скорее покончить с этим вопросом и вернуться домой. Однако за завтраком и я не люблю обсуждать дела, — согласился Чонгук.

Для начала им обоим должно быть достаточно и простой светской беседы. К тому же здесь младший король Чонгонана, которого светлые короли еще никогда не видели. Познакомиться с ним нужно, чтобы понимать, какие правители стоят во главе этого дикого королевства.

Если его влияние на Чонгука велико, это может превратиться в проблему.

Чимин все еще не видел ничего, что подходило бы для завтрака, кроме вареных яиц на подставке. Довольно красивой, кстати. Ну, хоть какие-то вещи же эти темные должны уметь делать, верно?

— Вы удобно расположились? — поинтересовался Тэхен.

Все-таки, это дом его родителей, место, где Тэхен вырос, он не мог не справиться о комфорте гостей, прибывших из другого государства. Кажется, в этих землях еще никогда не бывали иностранцы. Во всяком случае вне боя, и младшему королю Чонгонана хотелось надеяться, что это добрый знак.

— Все в порядке, спасибо, — спокойно отозвался Юнги.

Не смотря на то, что светлый эльф действительно способен был зачаровать одним лишь взором, он не понравился Тэхену. Холодная внешность, холодный сосредоточенный взгляд. Он как будто бы вообще не испытывал никаких эмоций. Даже голос его был спокойным и ровным, словно закаленная сталь. Не было ни улыбки, ни благодарности за участие, вообще ничего. Но и грубости не было тоже, так что... быть может все не так плохо? Что, если светлым эльфам так же неловко, как и темным?

— Насколько мне известно, — подал голос Чимин, обращая всеобщее внимание на себя, — Вы еще не приступили к полноценному исполнению своих обязанностей?

Для него это было большим показателем, очень важным. Он и сам ничего не смыслил в правлении, но стоило короне сдавить голову, Чимин немедля принялся посещать заседания Совета, разрабатывать реформы наряду с альфами и своим королем, своим мужем. Тэхен же звался «Его Высочеством», что, по мнению Чимина, было крайне унизительно для короля, хоть и младшего, уже больше полугода, а толку от этого титула не было, раз и как таковых решений омега не принимал.

— Если мы договоримся о мире, Тэхен сразу по возвращении в королевский дворец приступит к своим обязанностям. Он уже готов, — ответил Чонгук вместо омеги.

И это для Чимина тоже было крайне важно. Никогда Юнги не стал бы отвечать за него. А Чонгук отвечал, и неважно, даже если он делал это из благих побуждений. Ведь, как известно во всех населенных землях, благими намерениями выложена дорога в ад.

— Надеюсь, мы о нем договоримся, — просто заметил Чимин, ковыряясь ложечкой в слишком жидком, по его мнению, яйце.

Могли бы и подольше поварить. Почему он должен есть эту жижу?..

Решив, что он не слишком голоден, омега отставил несчастное яйцо и просто налил для себя чай. Может быть, хотя бы это темные умеют делать неплохо? Не нужно ничего необычного или изысканного, простого «неплохо» будет вполне достаточно.

Тэхен, заметив это, от неловкости поджал губы. Кажется, и этот омега, несмотря на первое впечатление, граничащее с восхищением, ничего более положительного не вызывал. Даже не притронулся к еде... Неужели слуги и повара из дома родителей Тэхена постарались плохо?

— Вы будете присутствовать на обсуждении условий? — поинтересовался Чонгук.

Пожав плечами, Чимин поднес чашку к губам, сделал неспешный глоток и, мягко улыбнувшись, ведь напиток оказался и правда неплохим, сказал:

— Разумеется. Я ведь такой же полноправный король Наянсыка, как и мой муж.

Чонгук спрятал усмешку за стаканом воды. Ну, что же... раз он полноправный король, то, конечно, может присутствовать там, где пожелает. Он лишь надеялся, что омега не станет выставлять себя глупцом и спорить с кем бы то ни было, как-то было на Саммите Четырех Королевств.

Весь оставшийся завтрак прошел в практически полной тишине.

Тэхен, если быть честным, действительно чувствовал себя неловко и, кажется, нервничал. Он то и дело переглядывался с Чимином и никак не мог унять своего желания рассмотреть светлого эльфа королевских кровей как можно больше, отметить для себя, сколь разными и одновременно одинаковыми были их народы.

Единственное, что отличало их действительно сильно, так это рост.

Стоило лишь всем королям подняться со своих мест, чтобы пройти в библиотеку для дальнейшего обсуждения дел, омега не удержал себя от неприличного взгляда в сторону Юнги.

Этот альфа, как и говаривалось в писаниях об их народе, был достаточно низким — чуть ниже Тэхена, туфли которого даже не приподнимали пятки каблуком, а что уж говорить о Чимине? Младший король Наянсыка казался совсем уж крохотным, особенно рядом с Чонгуком. Омега едва ли доставал своей макушкой до его плеча.

Тэхен совсем неловко улыбнулся, словив на себе взгляд Юнги, и отвел глаза в сторону, крепче перехватив пальцами локоть своего мужа.

— Простите мне мое любопытство. Я вижу светлых эльфов впервые в жизни, — негромко извинился Тэхен.

Зорко следящий за всеми жестами и мимикой королей, с которыми, вообще-то, их народ все еще находился в состоянии войны, Чонгук усмехнулся, когда Чимин слегка поморщился, также сжимая локоть своего мужа пальцами.

— Ничего. Мы, увы, видим темных не впервые, потому и вашего восторга разделить не можем, — Юнги бросил в сторону омеги холодный взгляд, и тот мгновенно прикусил язык.

Его колкость не прошла мимо ушей Чонгука, но на губах короля был лишь усмешка. В конце концов, этот омега был таким абсолютно всегда. Тяжело было бы представить его в ином амплуа.

Когда они наконец оказались в библиотеке, Тэхен впервые присел за овальный стол переговоров рядом со своим мужем.

Омеге было интересно буквально все, даже то, как руки его мужа и руки Юнги доставали из плетеных кожаных папок какие-то бумаги.

Чимин сел за стол гордо держа осанку и подбородок, он сложил руки перед собой замком, наблюдая за мужчинами, как и Тэхен, на которого он тоже поглядывал. Мальчишка, по его мнению, вел себя словно дитя. И непонятно было, стоило ли этого опасаться. Скорее нет, чем да. Но его поведение, на удивление, не вызывало слишком уж сильного негатива. Однако омега помнил, что не стоит терять бдительность. Все это может быть напускным.

— Приступим, — произнес наконец Чонгук, вырывая омег из своих мыслей, и, выложив некоторые документы и мелкую карту на стол, внимательно взглянул на Юнги. — Я начну первым, так как это вы вероломно напали на мою страну без единой на то причины.

У Юнги от этого пренебрежительного тона едва не заскрипели зубы, но сидящий радом Чимин и правда делал его сильнее и увереннее одним лишь своим присутствием. Он и без того не сорвался бы, но это далось бы сложнее.

— Самое важное мое условие: чтобы вы убрали войска от нашей общей границы. Зима в самом разгаре, наверняка ваши дела с продовольствием не столь радужны, чтобы продолжать эту бойню, — сказал Чонгук. — И все же так как вы напали на Чонгонан, и моя армия так или иначе понесла потери, я предлагаю вам освободить вот эту крепость и передать ее во владение темных эльфов.

Чонгук передал Юнги карту с уже измененной границей. Их самую южную крепость, служащую первым препятствием в случае нападения со стороны Чонгонана, варварски переместили на территорию темных эльфов, как будто бы Юнги уже согласился на эти условия. Как бы не так.

— Занятное предложение, которое мы с удовольствием отвергнем, — колко отметил Чимин. Он не стал даже смотреть на эту карту.

Светлые эльфы были слишком предсказуемы, вот, о чем подумал Чонгук. Он ведь с самого начала так и думал. Слишком гордый народец, чтобы признать свои ошибки и поражение. Конечно же, им не хочется отдавать в уплату долга за свою оплошность столь важную для обороны крепость. К тому же КанганВ пер. с кор. «Крепкий». была крепостью действительно неприступной.

— Что касается нашего, как вы выразились, «вероломного нападения без причины», Чонгук. Позвольте нам с этим категорически не согласиться. Я бы не стал нападать на Чонгонан, если бы темные эльфы не устроили покушение на мою семью. Не только на меня, но также на обоих моих наследников и на моего мужа. Неужели вы действительно думаете, что после подобного вы имеете право требовать у меня часть земель Наянсыка, а не предлагать взамен, скажем, эту крепость? — вполне резонный вопрос, по мнению Юнги, который обвел помещение ладонью.

Казалось, все присутствующие при этом разговоре чувствовали себя как рыбы в воде. Все, кроме Тэхена, который после слов Юнги плотнее поджал губы и нахмурился. да как он смел, находясь в этой самой крепости, требовать ее же в свои владения?

То, что он видел во дворце, не шло ни в какое сравнение с происходящим за этим овальным столом. Эти вежливые речи сочились смертельным ядом, и казалось, что если кто-нибудь позволит себе обронить неверное слово, оппонент немедленно вооружится клинком, чтобы прирезать своих врагов в ту же секунду.

— Как я уже писал вам в письме, которое вы либо не получили, либо попросту проигнорировали, Юнги, я не устраивал покушений. Если бы я захотел вас убить, то вызвал бы на честный поединок лицом к лицу, но уж точно не нападал бы на детей и омегу. А вот вы или же ваш муж, тут уж решайте сами, не побрезговали столь низко и подло подмешать яд в мою еду.

Юнги примерно этого и ожидал. В целом, разговор шел в необходимом ему русле, ведь это было самым важным.

— Ни я, ни мой муж не подмешивали яд в твою еду, Чонгук, — перейдя на неформальную речь отметил Юнги, — Давай опустим все формальности и поговорим, а после будем обсуждать наши условия для перемирия, ведь у меня и Чимина есть весьма веские основания полагать, что в нашем конфликте есть третья сторона.

Чонгук прищурился на мгновение, внимательно взглянув на альфу, и выдал первое, что вертелось на его языке.

— Увы, я думаю об этом уже слишком давно. С того самого момента, как мне пришла весть о покушении на вашу семью. Не знаю, быть может то были происки эльфов из вашего государства, которым неугодна власть, или же действительно третья сторона, учитывая, как все обернулось после, с учетом моего отравления.

Чонгук оглядел карту, которая, как он и думал, не особо-то пригодится им в этот вечер, и придвинул к себе кубок с водой, сделав из него глоток.

— Вы плотно общаетесь с Бьеканом, — отметил Юнги.

Чимин притих, лишь внимательно слушая то, о чем говорили мужчины. Он здесь был в качестве поддержки мужа, а не из праздного интереса, с которым пришел Тэхен. Омеги как будто бы не должно было быть на этом обсуждении.

— Также, как и вы, — парировал Чонгук, — с той же целью. Некоторые ресурсы, лекари, у них не бывает тех же зим, что накрывает Чонгонан, а уж тем более Наянсык. Плодородные почвы, дремлющая армия настоящих прародителей...

— Яды, — между делом бросил Чимин, и Чонгук, поджав губы, тихо усмехнулся.

Кому как не этому омеге знать все о ядах, коими занимается лично Верховный министр Гвасон?

— Верно. Но у Сокджина нет достаточного мотива для того, чтобы убить каждого из нас.

— Ему незачем нас убивать, чтобы получить выгоду. И ты прекрасно это знаешь, просто не хочешь разочароваться, — уверенно проговорил Юнги, а Тэхен плотнее поджал губы и взглянул на Чонгука. Он начинал действительно сильно нервничать.

Не хотелось разочаровываться, хотя и другом Чонгук Сокджина никогда не считал. В политике вообще не может быть друзей. Даже тем, кто делит кров и еду за ужином в королевском замке, невозможно довериться безоговорочно, что уж говорить о правителях других королевств?

— Отчего же вы не думаете за Бимиль? Не знаю, какая у них может быть выгода, но ведь это очень удобно: нападать и стравливать два королевства, оставаясь в тени? К тому же, я не слишком понимаю, как вообще им удавалось все это проворачивать, — поделился своими мыслями Чонгук. — Мы всегда думали, что люди не могут продвинуться слишком далеко в своих достижениях из-за слишком короткого века, но что, если мы очень сильно недооценили их? Ведь на Саммите они продемонстрировали нам оружие, которого не было ни в одной из эльфийских стран.

Определенно, слова Чонгука имели смысл, и все же Юнги отрицательно качнул головой.

— Будь это так, они скорее стравливали бы лесных и темных эльфов. Если бы за всем этим стояли они, то единственный резон — захват территорий. Бьекан ближе, а чтобы переселиться на наши или ваши земли, им нужно преодолеть целую страну лесных эльфов. Это бессмысленно. Человека бы узнал любой эльф, а их наши земли не видывали уже много веков.

Как они к этому пришли? Тэхен даже помыслить о подобном не мог. Сегодня ему показалось, что он вообще не готов к тому, чтобы быть королем. Только вот волновало его иное: Джиун прямо сейчас находился в королевском замке Гонсонхана. И судя по тому, как сильно напрягся Чонгук, он тоже чудесно об этом помнил. Не зря он несколько дней тому назад говорил о том, что хочет вернуть брата домой. Чувствовал неладное.

— Думаешь, он стравливает нас, чтобы иметь с нас выгоду в виде золота и ресурсов? — озвучил наконец вполне очевидную вещь Чонгук, и Юнги кивнул.

— Он получает самые выгодные сделки в разгар войн и зимы. Что, если в этот раз он решил совместить? Мы все знаем, что в первую очередь любой грамотный правитель будет заботиться о своем народе, а не о чужом. Он мыслит так же, для любого из нас это не новость. На золото, что он выручил из этой короткой войны между нами, весь его дворец сможет купаться в роскоши, шелках, качественной еде и драгоценностях около года, еще пару месяцев такой войны, и процветать еще больше начнет и народ.

Хотя, казалось бы, куда уж больше, если едва ли не каждый житель Бьекана мог позволить себе и дорогие одеяния, и украшения, и даже дом, не говоря уже о лодках для рыбной ловли или высококачественном оружии, и прочих мелких радостях для хорошего заработка.

— Хорошо. И что же ты предлагаешь? Хочешь объединиться против лесного народа? Но что же нам делать с зависимым от них положением? Ни темные, ни светлые эльфы не обладают даром целительства, в отличие от лесных. И они крайне тщательно охраняют свои секреты. Даже на их плантациях с лекарственными травами, расположенными на территории Чонгонана, не допускаются темные эльфы.

Да, они и правда не могли вот так просто взять и напасть на Бьекан. Для этого нужно было хорошо подготовиться и все предусмотреть.

— Для начала я предлагаю заключить перемирие. Я уберу свое войско от твоей границы, ты уберешь свое от моей. После этого мы выждем. Не будем реагировать на провокации. Я даю тебе слово, что не объявлю тебе войны, не приду с мечом, пока и ты наш уговор будешь соблюдать. Мы посмотрим на то, что произойдет дальше. К тому же у нас будет время для того, чтобы как следует подготовить свои войска на случай, если вновь начнется бой. Мы не нападем на Бьекан, пока окончательно не убедимся в их виновности, а также...

Тэхен не стал дослушивать. От волнения он ощущал накатившую слабость, и, чтобы хоть немного отвлечься, омега поднялся из-за стола и отошел к столику у окна, на котором стоял графин с водой. Попить, успокоиться и переключить свои мысли в иное русло, а еще убедить себя, что с Джиуном все будет хорошо.

Он сделал глоток воды, опустив ладонь на низ своего живота, и осторожно потер кожу под одеяниями. Когда он успел стать столь впечатлительным? Дитя совсем не давал ему продыха, хотя живот еще даже не виднелся, но Тэхен его чувствовал. Чувствовал его неумную энергию, что пока лишь мягкими потоками скользила и по его телу тоже, словно ребенок уже во чреве начинал накапливать всю свою будущую магическую мощь, вытягивая силы из самого Тэхена.

— Тяжело долго слушать подобное и понимать, что вершится судьба двух больших королевств, верно? — усмехнулся Чимин, подойдя к омеге. Он тоже решил оставить мужчин наедине. Юнги прекрасно справлялся и без него, да и Чонгук вел себя примерно. Так что он оставил их обсуждать предстоящие великие свершения со спокойным сердцем.

К тому же было крайне любопытно познакомиться с этим омегой поближе, узнать, что именно он из себя представляет, насколько опасен, насколько импульсивен.

Темный эльф поспешил сделать вид, что поправлял золотые кружева на своей одежде.

— Да, — согласился Тэхен и жестом предложил Чимину присесть в кресла. Чего стоять? Тем более он действительно чувствовал себя неважно. Неровен час еще и в обморок грохнется, что папенька пророчил ему еще на свадьбе, и короли Наянсыка решат, что он просто слаб духом, чтобы вынести небольшую и довольно мирную беседу.

Чимин присел первым и, поправив небесно-голубые одеяния, расшитые драгоценностями, грациозно откинулся на спинку кресла. В каждом его движении была изысканность, присущая лишь настоящему королю. Наверное, нужно много лет быть правителем, чтобы все это выглядело столь впечатляюще и в то же время естественно.

Глядя на него, Тэхен ощущал себя обычным деревенским мальчишкой, а не королем...

— Ничего, со временем вы привыкните.

Не зная, что ответить, Тэхен кивнул. Он в тысячный раз поправил рукава своего верхнего платья и посмотрел в окно. О чем им разговаривать? Это молчание... оно тяготит только его? Чимину, судя по его лицу, было как будто бы все равно, но Тэхен вряд ли видел хоть какие-то эмоции на его лице.

— Чонгук говорил, вы ненавидите темных эльфов, — осторожно сказал он то, что действительно вертелось на языке.

— Это так.

Чимин согласился с высказыванием спокойно и без раздумий. А к чему думать слишком долго, если все действительно очевидно? Он даже не обратил внимания на то, как взволнованно надломились брови сидящего напротив омеги.

— Наши народы враждуют дольше, чем мы с вами живем, эта ненависть всегда находила укромный уголок в моем сердце, однако было время, когда я думал: мы можем жить с ними в мире, не стоит обрушать на их головы никому не нужные войны. Они такие же, как и мы. Так же живут, так же любят, так же воспитывают своих детей и собираются на ужин за семейным столом. Такие же... — Чимин негромко усмехнулся и отвел в сторону вмиг опустевший взгляд практически прозрачных глаз. — Но когда мой первенец, мой до боли любимый сердцем Чольсу погиб по вине темного эльфа, этого нечестивца... это невозможно простить. Я никогда не прощу его смерть всему темному народу. Для меня не имеет значения ни статус, ни пол, ни возраст. Чольсу ни в чем не был виноват перед темными. Ему не исполнилось даже ста... Совсем еще молодой. Глупый, наивный и доверчивый мальчишка.

Поджав губы от досады, Тэхен едва удержался от того, чтобы коснуться своего живота вновь, но уже в присутствии Чимина, ведь выдавать им свое положение не стоило. И все же... он не знал, как ему жить, если эта хрупкая жизнь внутри него вдруг оборвется, а что уж говорить об омеге, пережившем роды, детство, взросление.

— Мне жаль, что вы это пережили. Неважно, кто, ни один эльф или человек не должен хоронить своего ребенка, это неправильно и противоестественно. Я искренне сожалею, что эта боль выпала на вашу долю, — голос Тэхена, мягкий и добрый, даже нежный, он шел от самого сердца. Вопреки словам о ненависти, ведь он ее к светлому народу не испытывал. Быть может, кто-то другой из темных эльфов, а Тэхен — никогда.

Но Чимин в эту напускную искренность не слишком-то верил, поэтому губы светлого эльфа вновь исказила пренебрежительная усмешка.

— Не стоит. Главное, берегите своих детей, если они у вас появятся. Точнее сказать, когда. Первенцы чаще всего подвергаются нападкам со всех сторон, даже тех, кто, казалось бы, достаточно близок. Даже отцы иногда не гнушаются собственными руками избавиться от тех, кто может забрать у них власть. Ваш муж тоже может стать вашим врагом.

Тэхен нахмурился. Он бы сказал, что Чонгук вовсе не такой, но промолчал, лишь вздернул подбородок. Не будет же он оправдываться перед кем-то, в самом деле, даже если этот кто-то — король другого государства.

— Со своим мужем уж я точно разберусь самостоятельно, — тихо бросил Тэхен.

Чимин на этот горделивый тон негромко засмеялся.

— Да что вы? Для начала научитесь быть ему равным, Тэхен, а не прятаться за его спиной, пока он решает дела всего государства без вашего участия. Вы ни слова не проронили за все то время, что мы здесь находились. Я не говорил лишнего лишь по той причине, что все условия мы обсудили с мужем задолго до того, как сели с вами за один стол. А что же насчет вас?

Тэхен промолчал. А что говорить, если он понятия не имел о подозрениях Чонгука в сторону Бьекана и лесного короля? Ведь это было серьезно. Но их статусы не были равны, и никогда не будут. Чимина все называли «Ваше Величество» с самого начала правления, как и Юнги, считая его полноправным правителем, а Тэхен вплоть до рождения наследника будет всего лишь Высочеством, не выше наследного принца.

Выше, но лишь номинально.

— Я знаю, что в вашей стране подобное не принято, ведь даже ваш трон меньше, чем трон Чонгука. Это не упрек в вашу сторону, просто у вас такие порядки. И все же это не значит, что у вас связаны руки. Порой стоит уметь делать то, что пойдет на благо вашей страны и семьи, даже наперекор слову супруга. Но главное — выйти победителем, ведь стоит вам проиграть, голодные коршуны слетятся и обглодают то, что от вас останется. И тут все средства хороши, даже убийство тех, кто не приговорен к казни.

Спорить с этим Тэхен не стал. Сказать страшно, но ведь в тот миг, как он узнал, что Мину подослал к нему шпиона, вернее которого слуги теперь не сыскать, омега искренне желал спалить мерзавца на месте. Но он доверил решение этого дела Чонгуку, был уверен в том, что мужчина разрешит все по справедливости.

— Чонгук говорил мне, что вы предпочитаете яды, — словно между делом бросил Тэхен.

— Верно. Что может быть приятнее, чем знать, что последняя трапеза врага обернулась для него не наслаждением, а смертельной агонией? Но ради процветания Наянсыка и счастья моей семьи, я не побрезгую запачкать свои руки.

Только после этих слов Тэхен наконец понял, что эльф, грацией которого он так восхищался, действительно опасен.

Если Тэхен стыдился отнятых жизней, Чимин словно готов был поименно перечислить их, рассказать об их грехах, чтобы все точно знали: было за что погибнуть, они провинились перед светлым королем. И это было жутко. Самый страшный убийца — тот, кто сумел оправдать свое убийство, так считал Тэхен.

***

Чонгонан, Сольджикан

Тихий треск огня в камине разбавлял тишину королевских покоев, а горящий в камине огонь — темноту.

Чонгук сидел в кресле у небольшого обеденного стола, рассчитанного на двоих, и обмакивал перо в чернильницу, выводя на дорогой бумаге острые высокие буквы.

Они вернулись по утру, и после трех дней пути Тэхен, если быть честным, едва стоял на ногах. Весь день омега провел в полусонном состоянии, но к ночи уснуть так и не смог. Чонгуку пришлось возвращаться из своего кабинета в комнату, лежать рядом с мужем около получаса, пока того наконец не сморил сон.

Но важные государственные и личные дела не терпели никаких отлагательств.

Чонгук взглянул на мелкий свиток с королевской печатью на опоясывающей его златой нити и, тихо отворив дверь, передал его ожидающему гонцу.

— Мчи быстрее ветра, Инсон. Это письмо лично в руки моему брату и более никому.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — поклонился высокий худощавый эльф и быстрым шагом направился прочь.

Ему предстоит долгий и тяжелый путь без сна и отдыха. Почти без привалов, со сменой лошадей в каждом месте, где это только возможно, но лишь бы исполнить приказ короля и передать столь важное послание Его Высочеству. И пусть гонец не знал, к чему такая срочность, он просто не мог иначе, не мог ослушаться приказа.

Будь это неважным, Его Величество не просил бы.

Чонгук же, проводив гонца взглядом, вернулся к Тэхену, чтобы осторожно и нежно коснуться его волос и в очередной раз поблагодарить Богов за столь бесценный дар. Иначе назвать этого омегу было невозможно. Без него бы все краски померкли, мир стал бы блеклой искусственной картинкой, если бы он однажды лишился этого огненного блеска янтарных глаз. Никогда бы Чонгук не подумал, что его сердце может полюбить кого-то до боли, такой сладкой, что впору было задохнуться.

Оставив на лбу младшего короля нежный поцелуй, Чонгук покинул их покои. Ему предстоял крайне неприятный разговор с министром, которого пришла пора отстранить от его обязанностей.

Он слишком долго ждал, слишком долго терпел его отношение к властвующей семье. Если бы Тэхен не сказал ему, рано или поздно Чонгук и сам узнал бы обо всем, что творил за его спиной Мину, ведь догадки были. Теперь, когда он окончательно убедился в своей правоте, подкрепленной словами мужа, медлить было нельзя.

Альфа шел вдоль длинных витиеватых коридоров, но в его мыслях ни на мгновение не поселилось сомнение. Даже у двери в кабинет министра он не стал медлить. Коротко кивнул страже, чтобы те ушли прочь, а затем уверенно нажал на ручку двери и без стука вошел внутрь, одернув длинный черный подол одеяний, что от быстрого шага слегка спутался в ногах.

В столь поздний час Мину, по своему обыкновению, не спал. Министр, которого Чонгук уже успел увидеть единожды после того, как они приехали в столицу, поспешил встать со своего места, тихо кряхтя, и поклонился.

— Здравствуй, — негромко бросил Чонгук и, как только дверь за его спиной плотно закрылась, неспешно шагнул вдоль кабинета, сложив за спиной руки и оглядевшись. Чонгук молчал несколько секунд, чувствовал на себе внимательный, подозрительный взгляд Мину, но говорить не спешил. Выжидал момента, собирался с мыслями.

— Ты заседал в этом кабинете столько, сколько я себя помню, — слова Чонгука наконец нарушили тишину.

Альфа с тихим стуком каблуков о черные гранитные плиты прошел к высоким книжным полкам, заваленным документами, и скорее по привычке провел пальцами вдоль одной из них, растер меж подушечками пыль. Мину никогда и никого не допускал в свой кабинет для уборки, казалось, даже самых доверенных слуг.

Кажется, не столь давно здесь убирался Менсу, но с тех пор, как Тэхен прибрал омегу к своим рукам, обеспечил ему безопасность и достойную жизнь, Мину мальчишку к себе более не допускал и делал вид, что его вообще не существует.

— Почти всю свою жизнь, Ваше Величество, — согласился старик и, выпрямившись в спине настолько, насколько мог, придержал полы своего длинного жилета.

— Да. Еще при моем отце ты с доблестью служил Чонгонану, с самого начала его правления и до самого конца. И я благодарен тебе, Мину. Однако, — он замолчал всего на мгновение, чтобы повернуться к министру лицом, — тебе пора уйти на заслуженный отдых.

Слова Чонгука, казалось бы, не столь уж неожиданные, прозвучали словно гром среди ясного неба.

— Позвольте узнать, чем я заслужил подобное решение, Ваше Величество? — голос Мину, ставший вмиг острым и, кажется, даже немного обиженным, заставил Чонгука нахмуриться.

— Хотя бы тем, что ты смеешь задавать мне подобные вопросы, — отрезал Чонгук. — Я твой король, Мину. Хотел ты того или нет, но мой отец слишком рано покинул сей свет. С самого первого дня моего правления я был благодарен тебе за каждую подсказку, за каждый урок, но со временем твое желание научить переросло в желание контролировать. Не было ни единого решения с моей стороны, которое бы ты до конца одобрил. Я не должен и не стану искать твоего снисхождения или же одобрения, это ты должен снискать моего. Как бы сильно тебе это не нравилось.

Мину не успел открыть рта, чтобы возразить: Чонгук вскинул ладонь, чтобы мужчина не пытался его перебить, и тот не проронил тех слов, что почти успели слететь с его губ. Чонгук сам озвучил его мысли.

— Ты посмел плести интриги за спиной моего мужа, твоего второго Короля. Ты знал, что я ненавижу эти хитрые сплетения заговоров и попыток провернуть все так, как выгодно двору, тем более я не раз казнил и за меньшее. Твое освобождение от обязанностей и ссылка из столицы с сохранением дворянского статуса — моя благодарность и знак уважения тебе и выбору моего отца. Будь на твоем месте кто-то другой...

Мину знал, что произошло бы в эту же секунду. Его взгляд на мгновение скользнул к пальцам Чонгука, что, к его счастью, еще не издали заветного щелчка.

— Мне жаль, если я разочаровал вас, Ваше Величество. Однако все, что я делал, всегда было направлено на благо этой страны. Его Высочество слишком юн и неопытен, чтобы возглавлять наше государство, я просто не мог...

На этот раз не вскинутая ладонь заставила его остановиться, а колкий взгляд золотых глаз короля. Ему не нравилось то, что он услышал, и все же, несмотря на страх перед жуткой силой королевской семьи, Мину продолжил говорить:

— Я не мог оставить вас с ним наедине. Он вскружил вам голову!

— Кто я такой, Мину? Никого и никогда я не допущу в мою семью и мой брак, Мину, и ты пытаешься влезть туда, куда тебе лезть не следует. Не смей ничего говорить в адрес моего мужа, иначе я велю вырвать тебе язык, — голос короля был строгим и властным, никто не посмел бы возражать ему, когда он в таком настроении. Не посмел и Мину.

Только вот в сердце старика, который положил всю свою жизнь на благо этой страны и которого теперь выдворяли из ее сердца по велению капризов какого-то безродного мальчишки, чья серая жизнь должна была пройти в безвестности Северной крепости, затаилась злоба. Отчего же вдруг Боги стали к нему, Мину, столь жестоки, а к этому омеге столь благосклонны?

Одно было ясно: без младшего короля здесь точно не обошлось. А, быть может, и без магии, приворота, иначе отчего Чонгук, столь разумный и прилежный мужчина, вставал на сторону своего супруга в любых вопросах, хотя тот еще даже не успел родить стране наследника?

— Я освобожу кабинет в течение недели, Ваше Величество, — сухо отозвался Мину и Чонгук, еще раз окинув старика взглядом, отправился к выходу из кабинета.

— Я подготовлю указ в течение этой недели, а ты подготовь необходимые документы для передачи дел.

Он сказал это на ходу, прежде чем дверь за спиной альфы закрылась, а старик, прошипев себе что-то под нос на древнеэльфийском, неспешно шагнул к столу, опершись на него раскрытой ладонью. Оставлять все так было нельзя. И у него была неделя на то, чтобы все как следует обдумать. Страна падет в небытие, если хитрый мальчишка с помощью своих неведанных чар продолжит поворачивать голову Его Величества лишь в нужную ему сторону.

Мину еще никогда не ошибался в своем выборе, но как же сильно он ошибся, когда посчитал сына губернатора Ким Тэджона отличной партией для короля.

***

Шесть дней спустя

— Что это, Ваше Высочество? — голос военного министра, звонкий, как и у большинства омег, отразился от стен оранжереи и тут же утонул в гомоне птичьего пения.

Тэхен, прожевав то, что было у него во рту, нахмурился, внимательно оглядев пирожные на тарелке, и пожал плечами.

— Лимонные пирожные? Тебе такое не по нраву?

Омега позвал к себе военного министра, стоило тому вернуться после поручения Чонгука. В течение нескольких дней войска Чонгонана отходили от границы с Наянсыком, и все это время омега был рядом с теми, кому удалось выйти живым из ожесточенных, но, благо, коротких военных действий. Он едва успел проснуться, когда слуга Его Высочества, назвавший себя Менсу, передал военному министру записку с просьбой омеги о встрече здесь, в королевской оранжерее.

Юджин неспешно присел на красивый резной стул у кофейного столика, неуверенно глянув на предложенное лакомство, которое Тэхен загребал маленькой ложкой, украшенной сусальным золотом, и качнул головой.

— Простите, но мне такого не положено. Вы просили о встрече, вы ведь понимаете, что встреча военного министра с вами — это совершенно противозаконно? Если Его Величество Чонгук узнает...

— То он ничего дурного не подумает, поверьте, Юджин, — улыбнулся Тэхен и оставил пустую тарелку в сторону. Его руки, хоть он сам этого и не замечал, двигались с присущей королевским особам изысканностью. Он грациозно перехватил чашку с чаем, чтобы сделать из нее глоток. — Его Величество знает о моем желании пообщаться с вами, но в замке все же есть эльфы, которым я не могу доверять. К сожалению, — его улыбка стала немного печальной, но омега практически сразу понял, о ком идет речь.

— Нашего юстициара по вашей воле отстранили? — вопрос прозвучал неожиданно резко, но улыбка на лице Тэхена отчего-то не дрогнула, пусть сердце и забилось чуть чаще, чем следовало бы.

Он редко встречал сопротивление в своей жизни, но после Мину, кажется, постепенно начал привыкать. Никто здесь не будет доверять ему, пока он сам не заслужит этого доверия, и никто не будет безопасен для него, пока Тэхен не окажет это доверие в ответ.

— Моему супругу не нужны мои советы для того, чтобы принимать такие решения, но вы правы. Отчасти, это произошло из-за меня. Вы омега, Юджин, на высокой должности. Вы должны понимать, с какими несправедливостями мы иногда сталкиваемся в мире, где альфы являются главенствующим полом.

Тэхен на мгновение замолчал. Маленькая розовая зефирница прыгнула на ветку недалеко от столика, заинтересованно склонив голову на бок, и Тэхен, улыбнувшись, отщипнул от бисквита в пирожном немного крошек и бросил те на землистый пол оранжереи. Зефирница не стала ждать, когда лакомство увидят другие, спорхнула с ветки, подобрала угощение и скрылась среди листвы.

— Простите, Ваше Высочество, но в таком случае я не понимаю, что я здесь...

— Я хотел попросить вас о частных уроках по фехтованию и вашей личной защите на ближайшее время, если у вас будет свободное от вашей основной работы время. Мы встречаемся тайно лишь потому, что Мину может счесть это чем-то дурным и распустить лживые сплетни по замку. Да и, честно признаться, Чонгук пусть и позволил мне встречу с Вами, но все же не в восторге от подобной идеи. Я говорил с ним об этом несколько дней назад, но увы. Также мне хотелось бы смыслить в военном деле хотя бы на четверть столько же, сколько смыслит в этом мой муж. Обучаться у юстициара я смогу лишь после того, как на пост будет назначен кто-то иной и когда он укрепит свои позиции при дворе. До сего момента Его Величество будет загружен работой еще больше, чем прежде, и мне бы не хотелось сильно тревожить его и просить после государственных дел и огромного количества встреч и заседаний еще и возиться со мной.

— Его Величество может нанять для вас учителей, — резонно заметил Юджин, и все же решился взять если не пирожное, то чашку с чаем.

В конце концов, насколько он мог заметить, у них с Тэхеном был весьма схож вкус на чаи, так что, не раздумывая, сделал небольшой глоток. И не прогадал. Мягкий цветочный привкус с медовой сладостью и ягодной кислинкой нежно обволакивал его, и, казалось, что даже зимние цветы оранжереи стали пахнуть ярче. Замечательный чай.

— Может, но я того не желаю. Не сейчас. Я ношу дитя, так что...

Юджин едва не плюнул чаем обратно в чашку, тут же переведя на омегу удивленный взгляд, и не сдержал слетевшего с губ:

— Поздравляю, Ваше Высочество, но о каких тренировках может идти речь, когда вы в столь уязвимом положении?

Тэхен недовольно надул губы и тихо фыркнул.

— Вот поэтому и Чонгук выступает против. Однако я слышал, что у вас есть супруг и двое детей при дворе, и что даже будучи в положении, вы своих тренировок не прерывали.

Юджин тихо вздохнул, отставив чашку, и, глянув на живот омеги, задумчиво склонил голову набок.

— Лишь на маленьких сроках, пока на живот налезали нагрудник и кольчуга. К тому же, мое тело было тренировано до этого. Боюсь, Его Величество оторвет мне голову, если я скажу вам «да». Я могу обещать вам свою защиту в то время, когда я буду способен ее оказать, но не более.

Тэхен грустно вздохнул, но все-таки вежливо улыбнулся. Примерно такого ответа он и ждал от этого омеги.

— Почему вы не обратитесь к губернатору Чхонсо? Вы ведь спасли его жизнь на той охоте. Стоит вам сказать, что вы опасаетесь за себя, и он тут же найдет для вас самых достойных и доверенных эльфов, которые не позволят и волосу упасть с вашей головы. Он приближен к Его Величеству, и служит ему уже много лет.

Резонный вопрос, о котором Тэхен тоже думал.

— Верно. Но будет слишком явно, если за мной начнет тенью следовать губернатор или его люди. К тому же альфы. Потому я и надеялся на вашу помощь. Но я не настаиваю, Юджин, и причину вашего отказа прекрасно понимаю.

Тэхена не покидало тревожное чувство. Он едва ли не каждую ночь просыпался от кошмара, который по пробуждению совсем не помнил. Единственное, что отпечатывалось в его памяти, это ожесточенная борьба за собственную жизнь и жизнь ребенка, чье сердце уже билось под его собственным, чью нарастающую силу он ощущал внутри себя. И именно эта тревога заставила его решиться на беседу с военным министром, которая, увы, не увенчалась успехом.

— Мне жаль, что я ничем не могу вам помочь, Ваше Высочество. Единственное, что я могу для вас сделать, это приставить к вам пару моих доверенных эльфов, они обучены бою не хуже меня. Но придется подождать их возвращения в замок. Они должны быть здесь не позднее, чем через три дня. А пока что я постараюсь присмотреть за вами, — несмотря на то, что даже в повседневной, далекой от боевых действий и сражений, жизни Юджин носил облегченные доспехи, которые были, пожалуй, больше декоративными, нежели настоящими, его голос был мягким, а глаза добрыми. Меч, который он носил при себе неустанно, может служить лишь во благо Чонгонана и правящей семьи, Тэхен чувствовал это.

— Хорошо, — кивнул Тэхен, — Благодарю вас. И еще одна просьба, Юджин, но на этот раз ничего, что выходило бы за рамки приличного и дозволенного.

Отставив чашку на украшенный изразцами столик, Юджин кивнул.

— Я внимательно слушаю, Ваше Высочество.

— Завтра в два часа пополудню состоится моя первая аудиенция с простым народом, на которой я буду выслушивать наших крестьян, ремесленников, купцов... В общем, наконец-то начну исполнять свои обязанности. К моему сожалению, Его Величество не сможет быть рядом, но я попрошу об этом вас, Юджин. Я больше не могу доверять никому при дворе, кроме вас и Сынгю, но вряд ли министр культуры чем-то сможет мне помочь.

Юджин слабо улыбнулся и неспешно поднялся с места.

— Хорошо, Ваше Высочество. Это станет для меня честью. Как на свет появится ваш первенец и вы будете готовы, поговорим с вами об этом еще раз. Тогда уж я точно не посмею вам отказать.

Омега поклонился, прежде чем покинуть оранжерею. Ему еще нужно будет успеть собрать вещи за эти пару дней и на некоторое время выехать за пределы дворца с позволения короля. Туда, где его ждала семья. И все-таки нужно оповестить доверенных ему гвардейцев, чтобы те присматривали за омегой.

Тэхен, оставшись в одиночестве, тихо проворчал что-то самому себе и, глянув на пирожные, от вида которых отчего-то замутило, отодвинул от себя тарелку с ними и поднялся на ноги.

На улице уже темнело, в оранжерее становилось совсем уж тускло, да и птицы постепенно замолкали. Омега подхватил книгу свода законов и, прижав ее к груди, неспешно направился в сторону замка. Быть может, стоило немного отвлечь Чонгука от его дел? Или заглянуть к Сынгю, который крайне скучал по их урокам арфы? Все вокруг столь быстро закрутилось, что Тэхен забросил занятие, на которое раньше тратил много времени и сил.

От прочитанного и выученного за сегодня голова пухла, на каждой странице омега делал для себя пометки грифелем, в тех местах, где что-то не понимал, или подчеркивал то, что особенно плохо давалось ему, и даже варварски загибал уголки страниц с рукописным текстом. Мину побелел бы от ужаса, если бы увидел. И поделом.

Столь сильно омега был увлечен своими мыслями и размышлениями, что не заметил скромно одетого седого эльфа, наблюдающего за ним издалека. Но даже если бы он все же озирался по сторонам, отсутствие золотой вышивки и украшений не выдало бы мужчину.

Министр торговли Вонги проводил пытливым взглядом сначала военного министра, а затем и младшего короля. Разумеется, ему уже было известно, о чем Его Высочество желает переговорить с омегой, но даже несмотря на то, что Тэхен начал делать шаги к обретению союзников, пока еще рано вмешиваться. Лучше он понаблюдает за этим всем издалека, ведь со стороны всегда виднее.

***

Спустя полтора часа

— Давайте попробуем еще раз, Ваше Высочество? До ужина есть еще время, — радушно улыбнулся Сынгю.

Сколько же радости у него было, когда в его кабинет постучал младший король и попросил о просветительской беседе. Но еще больше мужчина радовался, когда разговоры об искусстве и философии свелись к игре на музыкальных инструментах, когда Тэхен сам попросил поставить для него арфу, чтобы вспомнить все, чему он научился.

— Нет, довольно, — растерянно улыбнулся он и посмотрел на свои руки.

Подушечки пальцев, позабыв нагрузку, покраснели и распухли.

— Боюсь, я не смогу держать вилку, если продолжу.

Сынгю был министром, с которым омега чувствовал себя совершенно свободно и легко. Его доброта, глубина мысли и полет рассуждений всегда были для Тэхена словно глотком свежего воздуха, и именно в такие моменты он все-таки больше радовался, что судьба привела его в королевский замок Чонгонана.

Разумеется, основной причиной для радости был Чонгук и их семья, которая уже стала больше, но все эти придворные интриги заставляли омегу лишь грустить.

— Ох, простите, Ваше Высочество... о чем я только думал? — поклонившись, Сынгю поспешил отставить арфу на подставку, чтобы Тэхен мог встать. — Я столь сильно соскучился по нашим вечерним урокам, что даже не заметил, как пролетело время. Вы должны пообещать мне уделять больше внимания игре на арфе. У вас ведь действительно талант, Ваше Высочество!

Польщенный таким дружелюбием и похвалой, Тэхен ощутил, что его щеки стали необычно горячими. Министру удалось смутить его, даже если подобное не входило в его планы.

— Вы мне льстите, Сынгю, — неловко улыбнулся омега и вновь подобрал книгу, с которой пришел, вновь прижал ее к груди.

Он собирался о многом спросить Чонгука сегодня, так что ему не следует оставлять это небольшое орудие пытки.

— Нисколько, Ваше Высочество, поверьте мне. Я все еще помню страдания этого прекрасного инструмента, когда его пытался освоить ваш супруг. К слову, я все же считаю, что если бы он старался хоть немного больше, смог бы добиться успеха в этом ремесле, — отметил министр.

А вот об этом Тэхен слышал, пожалуй, на каждом их занятии. Но ему подобное не надоедало, а скорее забавляло. Сколько лет прошло с тех пор, а Сынгю все еще сожалеет о том, что Чонгук наплевал на свое музыкальное образование и перестал браться за инструмент.

— Благодарю вас за урок, Сынгю. Я пойду. Хочу еще помучить Его Величество со всеми этими королевскими правилами и трудными для моего понимания документами, — широко улыбаясь, Тэхен позволил мужчине поцеловать свою руку и направился прочь.

Хороший вечер, совершенно определенно. Он волшебно провел время за арфой, и если бы его пальцы не болели так сильно, Тэхен с удовольствием задержался бы у инструмента подольше, но, увы, он сделал действительно большой перерыв. И все-таки, шагая по коридору, омега пообещал себе, что отныне не будет отлынивать, снова станет тем прилежным и добрым учеником, которого Сынгю так много хвалил с самого начала.

Шаг за шагом он приближался к тому крылу, где прямо сейчас Чонгук занимался чем-то столь важным, что даже Тэхена попросил не беспокоить его. Такое бывало крайне редко прежде, но сейчас на мужчину действительно навалилось слишком много всего. Он возвращался в покои слишком поздно, уходил еще до завтрака, но всегда возвращался, чтобы хотя бы так провести время вместе. А еще безумно беспокоился за Джиуна. Тэхен точно знал, что это так, хотя Чонгук изо всех сил стремился не показывать этого.

За этими мыслями Тэхен вошел в коридор, где обитали слуги, поднявшись по высокой витиеватой лестнице, однако не успел сделать больше пяти шагов.

Чья-то тень мелькнула прямо позади него. Тэхен готов был поклясться богами, что не понял, почему именно он успел столь резко извернуться, выронив книгу, и не позволить этой тени перехватить себя за плечи сзади. Рука мужчины, судя по росту и телосложению, альфы, крепко ухватила его за волосы, резко потянув назад, к узкому коридору, где находились прачечные, и омега вскрикнул, чудом не рухнув на пол и ухватив незнакомца за запястье.

Его встряхнули так крепко, что он едва не потерялся в пространстве, а внутри все застыло от ужаса, когда он понял, что тот, кто тащит его на верную смерть, словно в том кошмарном сне, во много раз сильнее его.

Руки не слушались, магия словно зачерствела внутри него, притаилась и затихла, отказываясь подчиняться. Единственной мыслью было — закричать, так громко, чтобы его уж наверняка услышали, чтобы помогли, но рука наемника закрыла его рот, сжав щеки так крепко, что от сильной хватки выступили слезы.

Ему удалось лишь на мгновение зацепиться руками за стену, сдирая в кровь и без того измученные подушечки пальцев, ногти, но настоящий животных страх он почуял тогда, когда понял, что его шею сдавили изгибом локтя так крепко, что он начал задыхаться.

Тэхен хватал ртом воздух, беспомощно елозя ногами по скользкому камню, чувствовал, что его тащат за одну из дверей, и хрипел в попытках убрать руку мужчины от своей шеи. Но у него не выходило.

«Вот такой будет мой конец?» — подумалось ему на мгновение, когда перед глазами все поплыло, а сил сопротивляться становилось все меньше. И омега совсем не осознал того, что в голове в ответ прозвучало:

«Будет, если ты мне не позволишь...» — слова в голове оборвались.

Тэхен резко дернулся, ударяя макушкой в подбородок мужчины так крепко, что тот на мгновение ослабил хватку, и Тэхену, кашляя, удалось выскользнуть из его рук. Омега хрипел, никак не мог прийти в себя, но отчего-то пополз к лестнице, словно она была его единственным спасением. С его губ сорвалось неожиданно тихое «помогите», хотя ему казалось, что он изо всех сил напряг голосовые связки, а затем он вновь почувствовал чужие руки на своем теле.

— Нет... Нет! — громкий вскрик, на грани истерики, и он не нашел лучшего выхода чем резко дернуться вновь, извернуться, вцепиться руками в маску, скрывающую низ лица мужчины, и резко дернуть ее вниз. То ли от слез на глазах, то ли от шока, он не понимал, узнает ли он того, кто был перед ним, но он вцепился в его волосы так крепко, как не цепляются даже волки в глотки своих жертв.

Мужчина что-то зашипел, рявкнул, но Тэхен не разбирал слов, потянул его на себя, в следующую секунду соскользнув из одной из ступенек и кубарем скатившись вниз вместе с тем, кто пытался убить его, лишить жизни.

Удары о мраморные ступеньки были крепкими, такими, что из легких выбивало весь воздух, а от удара головой о перила или ту же лестницу, уже было не разобрать, перед глазами на мгновение все помутнело.

Они оба рухнули на пол в конце лестницы, и Тэхен, тяжело дыша, замер в том же положении, в котором и упал. Он никак не мог понять, жив он или же мертв, все тело болело так сильно, что впору было зарыдать.

Он услышал стон со стороны, увидел, как мужчина с длинными черными волосами и густой бородой попытался приподняться и отползти в сторону, оставляя за собой след крови от ноги, что, кажется, изогнулась в совсем неестественную для нее сторону. Черные одежды и дымка перед глазами не позволяли Тэхену увидеть ранения. Ему бы вновь закричать, позвать на помощь и попытаться уйти, но он застыл.

Он больше не чувствовал чужой магии внутри себя. Он больше не чувствовал их с Чонгуком дитя, сознание его могло судить четко и ясно лишь об этом.

Дыхание потяжелело, участилось. Он тихо всхлипнул, сжав зубы от боли и злости, что переполнила его столь сильно, что он не мог совладать с собой. Ненависть была так сильна, что рука невольно потянулась к попытавшемуся ползком убраться прочь эльфу, но не достала, схватила лишь воздух.

А в голове вновь раздался чужой голос, уже не тихий, словно шелест листьев, а такой громкий, будто кто-то шептал ему прямо на ухо.

«Всего одно твое слово, и этот мир станет немым свидетелем его конца!»

— Уничтожь, — только и смог выдавить из себя Тэхен, прежде чем его грудь сжалась от резкой боли. Он вновь схватил ртом воздух, вдохнул так, словно он никогда не дышал до этого прежде.

Омега перекатился на спину, упершись взглядом в расписанный золотом потолок, и на мгновение прикрыл глаза. Боль отступила, а в голове словно поселился туман. Он сам не понял, как нашел в себе силы подняться на ноги. Он понимал, что творил, понимал каждое свое действие, но он совсем не чувствовал страха.

Шаг, еще один.

Мужчина, что попытался улизнуть, обернулся на него, оказавшегося внезапно слишком близко, но не успел сказать ни слова.

Омега, на губах которого застыла жуткая, на грани с безумством улыбка, накрыл все его лицо раскрытой ладонью и бросил уверенное:

— Пылай.

И в тот же миг мужчине стало нестерпимо жарко от огня, возникшего, словно изнутри его тела. Этот жар окутал его за секунду, и у наемника получилось только лишь закричать, завопить от боли и ужаса, с которыми его тело, охваченное огнем, сгорало.

Вместе с ним кричал и король. Тэхен, сжимая тающую под его ладонью кожу, кричал громко, с надрывом, выпуская из себя весь страх, весь ужас и всю ненависть к тем, кто посмел лишить его маленькой, очень хрупкой, но такой драгоценной жизни. И в этот самый миг, глядя на пламя, которое разлеталось от его тела по темным коридорам, выбивая стекла, омега поклялся себе уничтожить каждого, кто причастен к этому. Каждого, кто только лишь помыслит о причинении вреда ему или его семье.

Всех ждет вот такая незавидная судьба.

Спалить бы дотла этот чертов замок, чтобы все исчезли к чертям.

Эта мысль была столь заманчивой, что омега был действительно готов выпустить все свое пламя на волю, прекратить его ограничивать. К тому же он не чувствовал попыток Чонгука успокоить его, не чувствовал, как туман окутывал его с ног до головы. Он смотрел на догорающие в пламени останки убийцы своего ребенка и ненавидел всех, кто звал его, пытался до него достучаться.

Что они все могут понимать?.. Даже Чонгук.

Эта мысль отрезвила вместе с ледяным потоком воды, обрушившимся на Тэхена из ниоткуда. Только сразу следом наступила спасительная темнота, в которой был властен только далекий смех Сакката.

Увы, омеге еще только предстояло узнать о том, что этой ночью погиб не только их с Чонгуком малыш, которому не суждено было родиться, не только его убийца, посмевший поднять руку на младшего короля, но и с десяток ни в чем не повинных слуг, поспешивших на помощь короля, в том числе привезенные из Северной крепости Менвон и Йенсен. А еще министр Сынгю, недавно так искренне радовавшийся успехам младшего короля в игре на арфе. Тэхену только предстояло узнать, что виной всему этому было он сам или пламя, которое уже успели окрестить дьявольским при дворе.

Ему только предстояло в полной мере осознать и принять смерть своего ребенка, который, увы, так и не смог появиться на этот свет.