7
Господь, Селеста и не представляла, какой окажется их встреча наяву. Но сейчас, чинно шагая под руку с Себастьяном по узким улочкам солнечного Бримстоуна, она никак не могла унять будто сошедшее с ума сердце.
Выглядел он почти как во снах, не хватало лишь крупной броши на шейном платке, но разве можно носить такие вещи на прогулку? Окажись она на его месте, и не подумала бы так поступать. В конце концов, сегодня они выбрались на прогулку, а не на званый вечер у какого-нибудь лорда. Каштановые волосы Себастьяна переливались на солнце, и не было больше никаких густых теней, что скрывали от Селесты его прекрасные глаза. Светлые, они напоминали ей о первых осенних дождях, а в обрамлении густых ресниц и вовсе выглядели красивее, чем у некоторых леди.
— Почему сегодня вы не пришли ко мне во сне? — спросила она тихо и поправила широкополую шляпу, украшенную живыми розами прямиком из отцовского сада. — Я так хотела обсудить с вами нашу встречу в церкви!
На мгновение Себастьян обернулся к ней, улыбнулся и коротко поправил высокий воротник рубашки. По лицу не угадать, о чем он на самом деле думает — хочет удивить ее очередной загадкой или вспоминает сонеты Шекспира, а может, и вовсе размышляет, не стоит ли вернуться в имение. Как оказалось, оно стояло в Бримстоуне — имение Арседенов к югу от церкви, и на первый взгляд дом ничем не напоминал тот шикарный дворец, что Селеста видела каждую ночь.
Да и не слышала она никогда, чтобы у Арседенов было в городе имение. Поговаривали, что Арседены жили в столице — барон Арседен в свое время служил в королевской гвардии, с тех пор многие мужчины из этого рода шли по стопам предка. Но Себастьян уж точно не из их семьи, он ведь сам рассказал Селесте, что всего лишь сын купца.
— Сны нам больше не нужны, — сказал он наконец. — У нас впереди целая жизнь, ни к чему распыляться на такие мелочи, Селеста. Как насчет прогулки по площади? Я слышал, торговая гильдия сегодня превзошла сама себя. Товары привезли с Востока.
— Хотите присмотреть себе новые ковры? Мне так нравились те, что лежат у вас в гостиной — у нас совсем не такие. Уверена, ваш отец выбрал лучшие, не хуже, чем для королевского двора.
— Мой отец просто обожает тащить в дом всякие глупости. Уж сколько у нас ковров, картин и статуэток... Я-то думал, он угомонится на старости лет, но нет, все туда же!
— Я никогда не видела вашего отца, когда навещала вас во сне. Вы говорили, что не любите, когда вокруг вертятся слуги, неужели и отца отсылаете? Или он все время проводит в столице? Ох, прошу прощения, Себастьян, мне хочется задать вам столько вопросов, но вы наверняка устали от моей болтовни, — протараторила Селеста, едва переводя дыхание.
И раскрыла широкий веер, лишь бы скрыть выступивший на щеках румянец.
— К черту эти скромности. Нас связал сам Господь, так что не стоит стесняться ни любопытства, ни интереса — мы же созданы друг для друга.
Себастьян пропустил Селесту вперед, и вместе они вышли на ведущую к главной городской площади улочку. Народу здесь было гораздо больше и уже издалека слышались отголоски смеха и типичной для рынка ругани. Цветастые крыши палаток со специями, свежими фруктами и посудой виднелись тут и там на раскинувшейся впереди площади, и людей вокруг них — пруд пруди.
Едва ли всем нужны были товары с Востока. Женщины в простых светлых платьях толпились у пекарной лавки, мужчины в надвинутых на глаза шляпах критично оглядывали выложенные на одном из прилавков металлические инструменты, а близ табачной лавки громко спорили двое рабочих.
Селесте редко выпадал шанс выбраться на рынок и побродить среди палаток, обычно этим занимались слуги, да и матушка неустанно повторяла, словно прописную истину: пока отец не лишился статуса лорда, они не имели права падать так низко.
Но разве было в этом хоть что-то плохое? Жизнь здесь била ключом, и ни один званый вечер не мог похвастаться такой же сумасшедшей атмосферой. Казалось, стоит ступить в толпу, и Селесту унесет потоком — вместе со взволнованными женщинами и уставшими мужчинами она пройдет от простеньких прилавков со специями до небольшого чайного магазина на другом конце площади.
Только и Себастьян наверняка не привык бродить по рынку. Пусть его отец зажиточный купец, баснословно богатый и готовый устлать имение вручную вышитыми коврами, едва ли он позволял сыну болтаться по улицам Бримстоуна и выбирать продукты в простеньких лавках.
— Тогда расскажите мне немного о себе, — попросила Селеста после небольшой паузы.
Они медленно брели между палатками, не обращая внимания на людей вокруг. Темно-зеленое платье Селесты с пышной юбкой и высоким воротником привлекало слишком много внимания. Все будто бы смотрели только на нее: хмурили брови каждый раз, стоило ей приподнять веер или нервно поправить шляпку. Совсем она не вписывалась в суматошную атмосферу рынка. И шла еще так медленно, будто по собственному саду прогуливалась.
Оглянувшись через плечо, Селеста прибавила шагу.
— Я бы с удовольствием послушал о тебе, — сказал Себастьян, а потом, словно спохватившись, добавил: — Пташка.
— Да что вы, я даже не знаю, что могу вам рассказать. Мой отец мечтал выдать меня замуж за лорда Олди, представляете?
— За герцога Олди?
— Герцогом он так и не стал. Герцогом Бримстоунским до сих пор считают лорда Альвареса, хотя он бесследно исчез около века назад. Не верю, что вы не слышали эту историю! Вы же так много рассказывали мне о поместье, наверняка видели там какие-нибудь документы или знаете, есть ли у герцога Альвареса родственники. Но даже если нет, титул у Альваресов так и не отняли, да и земли до сих пор принадлежат им, хотя ушлые торговцы несколько раз пытались продать их с молотка.
Думаю, лорд Олди всем этим очень расстроен. Матушка рассказывала, что титула он добивался всю жизнь, но королева Анна Третья раз за разом отклоняла его просьбы. И если с королевой он вел себя так же, как на последнем званом вечере, то ничего удивительного.
Как же хорошо, что ни матушка, ни сам лорд Олди, ни уж тем более королева Селесту не слышали. Вот уж ей влетело бы по первое число за такие нелестные высказывания. Как младшая леди Хагнифорд, она должна вести себя благопристойно и следить за языком. Но не сегодня. Себастьян никому не расскажет о ее маленькой слабости, а ни один лорд или леди не подслушают их на рынке.
Разве что им передаст кто-то из слуг лорда Олди. Но разве же их узнаешь в толпе? Селеста огляделась, но не увидела ни одного знакомого лица — даже Анжелики, которая вполне могла бы заглянуть на рынок за покупками.
— Герцог Альварес был ужасным человеком, удивительно, как королева до сих пор не даровала его титул кому-нибудь достойному, — выплюнул Себастьян с отвращением, и в голосе его прозвучала такая злость, какой Селеста никогда еще не слышала. — Пусть даже лорду Олди.
— В прошлый раз вы так мне и не рассказали: в вашей семье его кто-то застал? Быть может, ваш дедушка? Или бабушка?
— Нет, пташка, но я много о нем слышал. В свое время он держал в страхе весь Бримстоун и соседние деревеньки, обдирал крестьян до нитки. При нем город пришел в упадок, да и молодые девушки частенько пропадали. Уж не знаю, что он с ними делал, но наивные красавицы редко возвращались из его огромного поместья. Ходили слухи, что он колдун, потомок ведьм, о которых мы давно и думать забыли.
— Быть не может! Если герцог Альварес был таким страшным человеком, как же он стал фаворитом королевы? Выбрать того, кто издевается над подданными — разве так можно?
— Этого мы никогда не узнаем.
Густой и терпкий запах специй сменился приятным ароматом выпечки из хлебной лавки, когда они подошли поближе. У входа весело носились туда-сюда мальчишки, хлопали друг друга по спинам и заливисто смеялись. Рядом, прямо на земле, лежали небольшие листовки — городские новостные брошюры, какие изо дня в день предлагали на площади. На самой верхней красовалась яркая надпись: «Королева Анна Третья думает посетить Бримстоун — родину ведьм».
Ну какие ведьмы в такое-то время, в самом деле! Еще немного, и Англия превратится в настоящую страну технологий — запряженные лошадьми экипажи сменят подобные поездам автомобили, а еще работающие в полях фермеры переведутся на огромные фабрики в столице. Те самые, от которых день за днем валил дым. К счастью, ими еще не застроили весь Лондон. Но Дэниэл в последних письмах сообщал, что королева планирует все изменить уже к концу десятилетия. Писал, что в столице уже сейчас не продохнуть от едкого дыма.
Погруженная в свои мысли, Селеста не заметила, как один мальчишка пронесся мимо нее и ловко схватил небольшой кошелек, пристегнутый к платью чуть пониже туго затянутого корсета. Спохватилась лишь тогда, когда не почувствовала привычной тяжести, и беспомощно осмотрелась вокруг, словно ей снова пять лет и матушка оставила ее одну посреди многолюдной площади.
— Господь, — выдохнула она едва слышно.
И вспомнила, что сегодня она уж точно не одна. Сегодня рядом с ней Себастьян — ее истинный. Рядом с ним не стоило бояться мелких воришек.
— Ребенок украл мой кошелек, — сказала она уже куда громче. — Нам нужно найти его, Себастьян.
— Ох уж эти крысы, — бросил он с презрением и поглядел на застывших у булочной мальчишек.
На их лицах было написано волнение, и ни в какие салки они больше не играли. Хитро улыбнулись, как один, и бросились врассыпную.
— А ну стоять, малышня! — крикнул Себастьян во весь голос и поспешил за самым высоким мальчиком в драном пальто. Его собственный черный сюртук развевался за спиной, а добротные ботинки стучали по брусчатке. — Стоять, кому говорю!
Селеста неуклюже побежала за ним, подобрав длинную юбку и стараясь не испортить новенькие туфли. Не предназначены они для такого, но выбора у нее не было — стоять посреди площади и терпеливо ждать, когда истинный вернется с ее кошельком, Селеста была не намерена. В этом году ей стукнет восемнадцать, пора уже научиться постоять за себя.
Но Себастьян повернул за угол и скрылся в мрачном переулке, зайти куда она решилась не сразу. Остановилась на мгновение и всмотрелась в полутьму. Вот там-то могли скрываться не только мальчишки-воришки, но и кто пострашнее. С замиранием сердца она вспомнила истории о пропавших девушках и убийцах, что притаились в самых темных уголках королевства. Такие переулки могли бы стать их излюбленным местом. А не их, так настоящих воров, совсем не чета бедным детям.
Прикрыв на мгновение глаза, Селеста попробовала почувствовать Себастьяна — уловить если не мысли, так хотя бы ощущения, — но ответом ей стала звенящая тишина. Лишь на короткое мгновение перед глазами вспыхнул неприветливый, затянутый паутиной зал с мутными зеркалами. Они были повсюду, и в каждом из них отражалось одно и то же: чья-то длинная тень, черная и едва различимая.
Господь, не значило ли это, что с Себастьяном уже что-то случилось? Собрав в кулак всю решимость и подобрав юбки чуть повыше, Селеста смело двинулась вперед. И пусть на нее нападут, пусть еще раз попытаются обокрасть, она встретит любое испытание. Разве не учил Господь, что путь к настоящей любви тернист, но стоит того?
Быть может, это первая проверка их связи.
Впереди, у глухой кирпичной стены, между парой двухэтажных домов, маячила пара длинных теней, — ну точно из ее видения! — и Селеста поспешила к ним навстречу. В переулке царил полумрак, солнечные лучи сюда почти не проникали, а газовые фонари не зажигали в такую рань, но вскоре тени приобрели четкие очертания: Себастьян нависал над мальчиком и крепко держал того за ухо, а мальчишка изо всех сил вырывался.
— Да отпусти же ты, ну! — кричал он. — Я отдал тебе кошелек, чего пристал!
— Я же говорил не соваться, куда не просят, — едва не рыкнул Себастьян, и голос его звучал совсем не так, как несколько минут назад на площади. — Одно неверное движение, и тебя вздернут. Этого хочешь? Скажи спасибо, что я не собираюсь сдать тебя констеблю. Сегодня отделаешься легким испугом.
— Себастьян!
Он обернулся на ее голос и на его лице медленно проступила улыбка. Напряженная, кривая, но все-таки улыбка. Себастьян отпустил мальчика и отряхнул руки, а тот пробежал мимо и вылетел обратно на площадь — наверняка к друзьям. Должно быть, вскоре они снова встретятся у булочной и продолжат срезать кошельки у зазевавшихся прохожих.
Стыд волной накрыл Селесту. Господь, какая же она дурочка! И надо же было оставить кошелек на видном месте, когда собралась на рынок. Анжелика такой оплошности никогда бы не допустила.
— Твой кошелек, Селеста. — Себастьян вложил небольшой тканевый мешок ей в ладонь и невесомо поцеловал ее пальцы. — Я как следует отчитал мальчишку. В наше время дети совсем отбились от рук. А ведь каких-нибудь сто лет назад ему за такое отрубили бы руку, не удивлюсь, если бы кто-нибудь вроде герцога Альвареса лично отдал бы приказ.
— Да будет вам, Себастьян! Герцогам никогда не было дела до того, что творится на рынке. Анжелика как-то рассказывала мне, что карманы обчистили даже лорду Олди, а уж он-то точно мог бы закатить громкий скандал. Не знаю, правда, оказался ли вор за решеткой.
Как бы там ни было, это моя вина. Я так увлеклась нашей беседой, что совсем забыла о безопасности. — Селеста покачала головой. — И если бы не вы, так и стояла бы посреди площади и гадала, что же мне делать. Скорее всего, вернулась бы домой ни с чем и сказала бы матушке, что потратила все деньги на яблоки в карамели, как в детстве, на ярмарке.
— Ты слишком добра, пташка. Паренек вернется к своим, и уже к вечеру они срежут еще чей-нибудь кошелек. Стоит все рассказать констеблю.
— Но вы же обещали мальчику, что не станете этого делать!
— Мало ли, что я ему обещал. Не могу же я молчать, когда задета честь леди.
И Себастьян довольно улыбнулся, — точно как вчера в церкви — прежде чем под руку вывести Селесту из переулка.
Они гуляли по рынку еще около часа, и вскоре досадное недоразумение попросту вылетело из головы. Сменилось цветастыми узорами вышитых вручную ковров, в сторону которых Себастьян даже не взглянул, звуками и запахами, гомоном толпы и оглушительным криком глашатая: королева Анна Третья и впрямь собралась наведаться в Бримстоун через несколько месяцев.
Но какая разница? В другой день эта новость потрясла бы Селесту до глубины души, но сегодня все ее мысли занимал лишь Себастьян. Их встреча наяву разительно отличалась от коротких бесед во сне, но Селеста чувствовала, как укрепляется их связь.
В голове ее проносились незнакомые мысли, от раза к разу накатывали на нее удивительные ощущения — уж точно не ее собственные. Когда они чинно шли в сторону церкви и собирались сесть в присланный отцом экипаж, Селесту накрыло волной странной меланхолии, хотя она думала лишь о том, как рассказать матушке и отцу об их с Себастьяном прогулке.
Не должна леди прогуливаться наедине с мужчиной уже на следующий день после знакомства, что бы там ни говорил преподобный Март.
— Вам так не терпится встретиться вновь? — мягко улыбнулась она, едва Себастьян помог ей сесть в экипаж.
Сам он так и остался стоять у приоткрытых дверей.
— Конечно, пташка. Жду не дождусь. И молю господа, чтобы это случилось поскорее.
— Давайте встретимся ночью, Себастьян. Во сне или через зеркало.
— На все воля господа, Селеста. — Он повернулся к кучеру и, прежде чем прикрыть двери экипажа, сказал: — Доставьте леди Хагнифорд в ее имение в целости и сохранности.
— А как иначе, господин?
Экипаж тронулся с места, а Селеста с улыбкой сжала в руке веер и наконец сняла широкополую шляпу. Ах, до чего же приятно было знать, что она не повторит судьбу сестры! Да, быть может, не будет в ее жизни университета в столице, как у Дэниэла, и она не получит образование, но разве не досталось ей нечто куда более ценное?
Настоящее чудо. И оно может обернуться чем-то интереснее брака.
Этим же вечером Селеста расскажет отцу, как Себастьян смело спас ее от воришки-карманника, и сомнения его тут же разрушатся. Утром отец смотрел на нее с подозрением и просил быть аккуратнее с истинным. А как поглядывал на него в стенах церкви!
Зря он это все. Чувствуя, как покачивается экипаж на неровной брусчатке, Селеста все глубже убеждалась — поглотившие ее ощущения они с Себастьяном делили пополам.
Разве могло быть иначе?