2
Бессонница Селесту все-таки не замучила. К вечеру она так устала от собственных волнений, что провалилась в сон, едва голова коснулась подушки. Царство Морфея приняло ее в свои объятия, но Селеста точно знала — сегодня она не увидит сновидений. Или же они будут совсем не такими, к каким она привыкла за долгие годы. Никаких несвязанных между собой цветастых картинок, смазанных лиц родных и знакомых или бесконечных озер, которые снились ей в детстве.
Нет, сегодня Селеста увидела знакомую гостиную, обитую резными деревянными панелями и те самые гобелены. А вот и кресло, стоит неподалеку от камина и поблескивает лакированными ручками в свете пламени. Казалось, любой предмет в комнате, будь то пышные кисти по краям гобеленов или невысокий столик на изогнутых ножках, стоили дороже всего их имения. Господь, куда же она все-таки попала?
Но, оглянувшись вокруг, она не заметила знакомой высокой фигуры — не поблескивали откуда-то из тени глаза, не переливались в бледно-оранжевом свете густые длинные волосы, не сверкала неизменная брошь. В гостиной Селеста находилась совсем одна, и она несмело шагнула вперед, прошлась до самых дверей и с любопытством их отворила.
Там, за балюстрадой, раскинулся роскошный холл: высокие парадные двери, молчаливые и суровые статуи античных мужчин, поддерживающих потолки, словно настоящие атланты, и насыщенно-красные ковровые дорожки. На первый взгляд совершенно новые, будто их не топтали изо дня в день слуги. И ведь это всего пара комнат, а куда голову ни поверни, повсюду коридоры — этот дом огромен, и слуг здесь должно быть не меньше пяти десятков. Горничные, лакеи, дворецкий, быть может, даже управляющий. И это не говоря уже о поваре и его помощниках, садовнике, конюшем и бог знает о ком еще.
Только слишком уж здесь было тихо. Не решившись идти дальше, Селеста вернулась, села на диван и скромно сложила ладони на коленях. Ложилась спать она в ночной рубашке, но сейчас на ней красовалось то же скромное темно-зеленое платье в пол, что и днем, длинные рукава прикрывали худые предплечья, а высокий воротник едва не упирался в подбородок, когда Селеста опускала голову. Не хватало только любимого веера, что так и остался лежать на туалетном столике в ее покоях.
Где же ее истинный? Сколько раз она ни бывала в этом удивительном доме, он всегда находился рядом. Появлялся буквально из ниоткуда или улыбался из тени, когда и разглядеть-то его можно было с трудом, а сегодня как сквозь землю провалился. Неужели проверяет? Гадает, сумеет ли она его найти?
— Пожалуйста, я очень хочу с вами поговорить, — произнесла Селеста погромче, чтобы ее услышали в соседней комнате и в коридоре.
Да она же с ума сойдет, если после утреннего появления в зеркале истинный оставит ее одну. И это будет меньшей из проблем, когда дело дойдет до беседы с преподобным Мартом. Если отец хоть на мгновение заподозрит, что дочь соврала, то не видать ей ни судьбы, ни света белого — в лучшем случае он запрет ее где-нибудь, едва они найдут новый дом за пределами королевства. В худшем — оставит на милость первого попавшегося лорда. А то и вовсе простолюдина, там уж некогда будет церемониться.
Грудную клетку сдавило от волнения, будто стальными прутьями, и Селеста дышала все чаще и громче. Нет, нужно было успокоиться как можно скорее. Вполне достаточно того, что она вновь оказалась в его доме. Лишь утром видела она это чудесное кресло, значит, и предназначенный ей судьбой господин где-то здесь. Не мог он попросту исчезнуть.
В конце концов, он же обещал, что они встретятся ночью, а слово джентльмена дорогого стоит. И ни один джентльмен не захочет, чтобы его леди вела себя, как взволнованная и непоседливая девица. Ох, ну и дела, Селеста и думала-то уже точь в точь как Элизабет перед замужеством. А ведь собиралась стоять на своем до последнего и уговорить отца отправить ее учиться если не в университет, так хотя бы в институт благородных девиц. Туда, где она увидит чуть больше, чем знакомые с детства улочки родного городка.
Не нужно ли теперь, когда Господь связал их, спрашивать разрешения у истинного? Отец будет не в силах повлиять на их жизнь, если когда-нибудь они встретятся наяву. Селеста мягко улыбнулась себе под нос. Они вправе распоряжаться своими судьбами, и ни отец, ни даже королева не смогут встать у них на пути.
До чего же чудесное ощущение!
Справа мелькнула едва заметная тень, и Селеста спешно повернула голову, но увидела лишь пляшущие отблески пламени на поверхности круглого зеркала в замысловатой раме. Наверняка именно здесь истинный и видел ее отражение прошлым утром.
— Я знаю, что вы где-то рядом, — вновь сказала она вслух, хотя уже и не надеялась услышать ответ. — Я чувствую.
Прикрыв глаза на несколько долгих мгновений, Селеста силилась увидеть мир его глазами, но под сомкнутыми веками раскинулась непроглядная чернота. И сменилась она разноцветными искрами и неясными образами, один из которых в точности повторял очертания зеркала.
Господь, ну и придет же в голову! Дураку понятно, что еще слишком рано для таких фокусов: в священных книгах говорилось, будто избранные господом могут видеть глазами друг друга лишь когда станут по-настоящему близки.
На что она рассчитывала?
— Ты не в меру любопытна, пташка, — прозвучал за спиной знакомый голос. Селеста боялась повернуться, словно неверное движение могло спугнуть истинного. — И заснула куда раньше, чем я рассчитывал.
На этот раз ей точно удастся рассмотреть его лицо вблизи, увидеть хотя бы его глаза, — наверняка удивительной красоты! Но когда Селеста обернулась, он уже сидел в том самом кресле в дальнем конце гостиной, и на его бледное лицо падала густая тень каминной лепнины. Встать и подойти поближе Селеста не решилась, ведь в этом доме, в этом особенном сне она всего лишь гостья.
А потому она медленно перебирала пальцами по шелковистой ткани платья и едва заметно хмурилась. Раньше, чем он рассчитывал, надо же! Да она дождаться не могла, когда наконец наступит вечер, чтобы велеть Анжелике подготовить ее покои ко сну раньше обычного. Отказалась от чаепития с матушкой и слушать не стала, что там рассказывала леди Кобблпот, заглянувшая в их имение на ужин.
— Очень мило с твоей стороны пожертвовать ради меня чаепитием со старой сплетницей, — весело ухмыльнулся он. — Считай, что я оценил этот жест.
— Господь, вы и мысли мои читать можете! Все как рассказывал когда-то преподобный.
Селеста прикрыла рот ладонью и посмотрела на истинного во все глаза.
— А я, как бы ни старалась, не сумела даже определить, дома ли вы.
— Не переживай, пташка, ты еще всему научишься. У нас впереди десятки ночей.
— Когда вы назовете свое имя?
Голос ее прозвучал излишне требовательно, и она, смутившись, отвернулась. Щеки обдает знакомым жаром. Совсем забылась, разве можно так себя вести? Селеста тихо кашлянула и продолжила совсем другим тоном:
— Разве это справедливо? Одному господу известно, когда я научусь читать ваши мысли и пойму наконец, кто вы такой.
— Мы уже выяснили, что это неважно, пташка. Тебе достаточно знать, что твой отец будет прыгать от радости, когда мы с тобой наконец встретимся. И уж точно не захочет выдать тебя за какого-нибудь мелкого лорда, чтобы вытащить вашу семью из болота.
Он поудобнее устроился в кресле и поправил украшенный шитьем темно-бордовый сюртук. Вел себя, как заскучавший на приеме дэнди, хотя по веселой улыбке было прекрасно видно — их короткими встречами он наслаждался ничуть не меньше Селесты. Ничего удивительного, если ее восторженные думы у него как на ладони! От восхищения его статной фигурой и манерой говорить до бьющего в самое сердце возмущения.
Ему было известно о ней буквально все, а Селеста знала лишь... Изнутри поднялась волна недовольства. Матушка учила ее держать себя в руках и никогда не показывать эмоций на людях, но сейчас матушки рядом не было. И до чего же хотелось воскликнуть, что она не знает ровным счетом ничего, кроме того, что этот загадочный молодой человек предназначен ей судьбой.
— Хорошо. Не хотите говорить о себе — ничего страшного. Давайте тогда побеседуем о чем-нибудь другом. Сегодня утром вы говорили о поместье Альварес. Почему? Вы живете где-то рядом? У вас просто удивительный дом, я даже представить не могу, чтобы где-то в нашем городке затесалось такое огромное имение. Когда я попала сюда впервые, была уверена, что оказалась в столице, в одном из замков герцогов, а то и в Букингемском дворце.
— Потому что я очень много знаю о Бримстоуне, пташка.
— И бывали в поместье?
— Чаще, чем ты можешь себе представить.
Селеста не понимала, к чему он клонит. Истинный явно голубых кровей, если и вовсе не принц, так с чего бы ему бывать во много лет заброшенном поместье? Не иначе как он собрался выкупить его для себя и привести в порядок. Давать там балы и званые вечера, приемы для королевской семьи, как бывало в прошлом. Бабушка застала те времена: тогда королева куда чаще бывала в городе, а герцог Альварес был одним из ее фаворитов.
В поместье, как говорила бабушка, давали лучшие балы в Англии, и попасть туда мечтала каждая молодая леди. Губы сами собой изогнулись в улыбке. Вот бы и Селесте однажды попасть на настоящий бал!
— Но зачем? — спросила наконец она, отогнав неуместную мысль о балах в сторону. — Оно почти век как заброшено. С тех пор как герцог Альварес перешел дорогу королеве и был изгнан, туда и заглядывать никто не решается. Говорят, оно приносит несчастья.
Ей всегда было интересно, не осталось ли у герцога наследников. Не могли же его дети поверить, будто в поместье поселились призраки и бросить его как есть. Но Альваресы как сквозь землю провалились, и много лет о них никто ничего не слышал. Если кто-то и приезжал в поместье, то делал это под покровом ночи, когда вокруг не было ни души.
Впрочем, ничего удивительного. Сейчас ими правила молодая королева Анна Третья, но кто знает, смилостивится ли она над теми, кто когда-то оскорбил ее бабушку. Перечить королевской семье было не принято и в нынешние годы, а уж тогда... Никто не знал, что случилось между королевой и герцогом Альваресом на самом деле, но молодые леди любили говорить, будто тот разбил Ее Величеству сердце. Ходили слухи, что королева была связана с герцогом и скончалась, потому что тот отказался от связи.
Селеста этим слухам не верила. О связи королевы услышали бы по всей Британии, да и господь никогда не позволил бы ей погибнуть. Связь — настоящее чудо, и призвана исцелять и направлять людей, а не уничтожать их. К тому же разве можно было отказаться от своего истинного? От того, кто предназначен тебе судьбой?
— Простые суеверия. Когда я в последний раз навещал поместье, оно было в полном порядке. За исключением некоторого запустения в саду и глупой таблички при входе. — Он пожал плечами в ответ. — Неужели ты всегда и во все веришь, пташка?
— А вы разве не верите? В силу господа, который связал нас с вами? Или во власть королевы, которая когда-то изгнала лорда Альвареса? А вот в то, что она его казнила, я и сама верить отказываюсь.
С каждым словом голос Селесты звучал все увереннее, она больше не отводила взгляд и смотрела прямиком на истинного. Силилась рассмотреть его получше, но подметила лишь некоторые черты лица: изящную линию челюсти и изогнутые в ухмылке губы. Почему же он так старательно прятался от нее? Что скрывал?
— Если его всего лишь изгнали, отчего поместье так и стоит нетронутым? И если Альваресов не казнили, то где его потомки, пташка? В этой истории так много пробелов, что ее можно заполнить любой небылицей.
Казалось, сейчас он наконец-то встанет с кресла и подойдет к ней поближе, но он всего лишь пошире расставил ноги. Начищенные сапоги блестели ничуть не хуже зеркала на стене.
— Вот люди и придумывают всякие глупости. Будь умнее, пташка, и когда-нибудь я возьму тебя с собой. Своими глазами увидишь, как выглядит это чудесное место изнутри.
— Я слышала про бальную залу. Там десятки зеркал, даже на потолке, а пол расписан художниками вручную. Не представляю, как можно было бросить такую красоту на годы! Вы там бывали?
Но отвечать он не торопился. Повернулся к зеркалу в причудливой раме, и за длинными каштановыми волосами его лица было совсем не видно. Неужели Селеста сказала что-то не то? Обидела его, сама того не желая? К горлу подступил неприятный комок, и сглотнуть его никак не получалось. Поддержать светскую беседу — и то не вышло. Наверняка сейчас он думал, насколько непутевую девушку избрал для него Господь.
Говорила матушка, что со знатью общаться нужно так, словно все они — без пяти минут короли. А Селеста, глупышка, позволила себе спорить и убеждать господина, что знает о поместье Альварес и истории изгнанного лорда куда больше него. А ведь если он приезжал в поместье, быть может, он и есть один из его потомков. Быть может, поместье только потому и держали закрытым, что молодые Альваресы не желали предавать память отца. Или деда. И кто-то из них до сих пор носил титул герцога Бримстоунского.
Господь, какой же дурой она себя выставила, если так все и есть!
— И это тоже всего лишь слухи, пташка. В поместье давно уже нет никакой бальной залы.
Ком в горле рассосался, дышать стало легче, и страх Селесты отошел на второй план. Ей совсем не хотелось опозориться перед истинным во вторую же их встречу, пусть и во сне. О том, что он прекрасно слышал каждую ее мысль, она совсем забыла.
— Очень жаль. Должно быть, до ужаса красивое было место.
— Боюсь, если бы лорд Альварес и впрямь предал королеву, она разнесла бы зеркала в зале вдребезги, а поместье велела бы сравнять с землей, каким бы произведением искусства оно ни было.
— Вы же наверняка слышали, как я думала об этом. Господь не мог связать королеву с лордом Альваресом. А если и мог, то они никогда не предали бы друг друга. Разве можно отказаться от связи?
За окном стояла непроглядная тьма, и Селеста не могла определить, насколько близок рассвет. Да и разве бывало здесь иначе? Снаружи всегда царил полумрак, но когда она просыпалась в своей постели, оказывалось, что солнце давно уже встало. Очень может быть, что они просидели в гостиной уже несколько часов. Время в сновидениях текло иначе.
Она вздрогнула, когда истинный поднялся на ноги и сделал шаг ей навстречу. Едва не запутавшись в длинной юбке платья, Селеста — безо всякого изящества, присущего настоящим леди, — встала с дивана и переступила с ноги на ногу.
Да как же так! Как бы он ни повернулся, на лицо его падала тень, и разглядеть его — все равно что разгадать загадку знаменитой улыбки Моны Лизы. Практически невозможно. Чем Селеста заслужила эту игру в прятки? Но так хотя бы было видно, насколько он на самом деле высок и как прямо держится. Никогда в жизни ему не приходилось сгибаться пополам от работы в поле, таскать тяжести или даже просто напрягаться. И руки у него тоже были бледные, гладкие, без единой мозоли или шрама.
Либо он и впрямь потомок герцога Альвареса, либо попросту баснословно богат. Потому-то и говорил, будто отец Селесты станет прыгать от радости, едва они встретятся наяву.
Противное, липкое разочарование в один момент накрыло ее с головой. И ее истинный относился к любви как к выгодному союзу. Считал ее чем-то вроде удачного вложения — только Селеста вовсе не поместье на окраине города, а безделушка вроде настенного зеркала. Красивая, но едва ли полезная.
За душой у Хагнифордов не осталось ни гроша. Так, остатки былой роскоши.
Хорошо, если в следующие десять лет отца не лишат титула, как многих мелких лордов до него.
— Ничего, пташка, совсем скоро ты поймешь, что это не так.
Истинный погладил ее по волосам и улыбнулся мягко и спокойно. Только его улыбку Селеста и видела. Сердце забилось быстрее, а дыхание в одно мгновение перехватило.
— А сейчас тебе пора просыпаться.
— Подождите, прошу! Давайте поговорим еще немного! О чем угодно, я просто...
— Всему свое время, пташка.
Очертания тускло освещенной гостиной смазались, бархатная обивка дивана слилась с коврами на полу, превратился в оранжево-желтое пятно камин. Селеста из последних сил хваталась за свой особенный сон, но спустя пару мгновений подорвалась на до боли знакомой кровати.
Колыхался на легком ветру кружевной полог, из сада сквозь открытое окно доносился требовательный голос отца, а насыщенного запаха сгоревших поленьев как не бывало — его сменил привычный аромат роз. До чего Селесте хотелось вернуться назад и выбросить из головы глупую мысль о том, что она какая-то вещь или выгодное вложение. Ее истинный не заслужил этих слов.
Они еще и не знакомы толком, а она уже позволила себе вешать на него ярлыки. Как на отца или старого лорда Олди, который приходил просить ее руки еще в прошлом году, когда ей было всего-то шестнадцать! Нет-нет-нет, ее истинный совсем не такой, иначе не стал бы беседовать с ней ни о поместье, ни о ее далеких от правды догадках.
Да что уж там, вовсе не стал бы говорить с ней, как с равной. Отец, например, давал матушке высказаться лишь в том случае, если она во всем с ним соглашалась. Впрочем, никогда Селеста не прислушивалась, о чем они беседовали за закрытыми дверями спальни. Быть может, иногда возникала и матушка.
Когда Селеста спешно переоделась из ночной рубашки в темно-бордовое платье, в голове у нее билась лишь одна мысль: нужно найти старые книги и новостные брошюры. Где-нибудь точно писали о поместье Альварес, и она обязана была выяснить, что все-таки скрывается за старыми неприветливыми стенами. И остались ли у старого герцога родственники.
Раз уж истинный не желал называть свое имя, Селеста найдет его сама. Или же они будут беседовать об истории поместья, пока не устанут.
Пока не встретятся наконец наяву.