VI часть.
Астрид Дэвис
Утром я проснулась с глупой улыбкой на лице и осознанием: мне приснился очередной эротический сон. Его машина, моя комната… Интересно. Он хочет, чтобы я кончила для него в туалете университета. В какой книге я это вычитала?
На прикроватной тумбочке вместо очков лежал голубенький контейнер для линз. Я громко выругалась. Это. Был. Не сон. Профессор Ричардсон подвез меня в кампус, проводил до комнаты и предложил… Господи. Нет. Для университетской проверки это слишком. Или его попросили проявить фантазию? Он выбрал не зажимание по углам, как любят делать мои сверстники, а пугающую изобретательность.
– Привет, Пат.
– Ты видела время? – Подруга зевнула в трубку.
Знаешь, мне было не до того. Думала о своем профессоре-извращенце. Но вслух я сказала иное:
– У нас час разницы в твою пользу, девчонка из Нью-Йорка. Почему ты вообще ответила? Ты не на лекциях?
Патриция пару минут шуршала простынями.
– Проспала, бывает. А ты почему не спишь в такую рань?
Я помычала в ответ. Первый импульс – позвонить Пат – уже не казался правильным. Вдруг она меня осудит? С другой стороны, кому довериться? Соседкам? Ни за что. Я все рассказывала лучшей подруге и в этот раз выложила как есть.
– Ого.
– Это хорошее «ого» или плохое? – уточнила я.
– Это «ого, как в секте Берроуз, оказывается, интересно»!
– Мой университет не секта, – проворчала я, складывая учебники в новенький шопер. – Надо же было отказаться еще вчера, да? Удивлена, почему ты не орешь в трубку о моей невменяемости.
– Что ты теряешь?
– Прости?
– Что ты теряешь, если согласишься? – беспечно повторила Пат.
– М-м-м… Так-то ничего. Кроме самоуважения.
Патриция перебила:
– Самоуважение следовало сохранять в Луксоне, когда всякие неудачники лезли к тебе в трусы! Я погуглила Дерека Ричардсона, и, мать твою, в случае твоего отказа я перевожусь в секту Берроуз.
– Ты сумасшедшая? – спросила я спокойным голосом. С ненормальными только так.
Пат звонко захохотала, и в ее смехе сквозили дьявольские нотки.
– Ничего не выйдет? Черт с ним! Тебе будет что вспомнить из студенческих времен. Асти, соглашайся!
– А если я вылечу из университета?
– Будешь жить у меня, – отшутилась подруга и серьезно добавила: – Думаю, он это уже проворачивал. Ищет самую раскрепощенную, наверное. Не относись к его просьбе серьезно. Повеселись! И не смей говорить, что положила глаз на какого-нибудь тупоголового футболиста. Профессор явно опытный, доставит тебе удовольствие, и с ним можно обсудить любимые книги в перерывах между траходромом.
– Он не предлагал мне траходром, – разозлилась я.
– Пока не предлагал. – Я отчетливо представила, что Пат мне подмигнула. – Ух, надеюсь, у него есть симпатичный друг.
– Его друг веселый и любит «Гарри Поттера».
Пат демонстративно зевнула:
– До связи. Будь смелее!
Авантюристка Пат согласилась бы из любопытства, но мной двигал страх упустить первого человека, подарившего ощущение магии, а также желание разобраться: почему он выбрал именно меня?
Осталось чуть меньше недели, чтобы принять решение.
Я надела малиновое платье ниже колен, завязала волосы в хвост и застыла у письменного стола. Список, составленный в первый день, лежал на краю рядом со стопкой тетрадей. Последний пункт – не мечтать о профессоре Ричардсоне – с треском провален. Я могу в любой момент бросить его курс, если почувствую: для меня это слишком. Мысль успокоила, но также разозлила, будто у меня нет выбора.
«Повеселись». Кому будет весело – мне или ему?
– Астрид, доброе утро! – Моника заглянула в комнату с зубной щеткой во рту. Достала ее и продолжила: – Спасибо за клевое платье! Кайл сорвал его с меня еще до того, как мы доехали до ресторана…
– Оставь подробности при себе. – Я поморщилась, взяла вещи и протиснулась мимо нее в коридор. – И платье можешь оставить.
Мысли были далеки от нарядов. Черт. Нет. Я не соглашусь. Черт. Да! «Ты хорошая девочка, Астрид, такой тебя воспитали», – я помотала головой, прогоняя почти забытый голос.
– Да ладно! – закричала мне в спину Моника. – Я отдала платье в химчистку! Оно будет как новенькое! – Соседка догнала меня у первых ступеней: – Эй! О чем задумалась?
Пришлось сочинить что-то невразумительное:
– Вспоминаю, какие сегодня предметы и от каких преподавателей мне влетит за несделанную домашку.
– Что же ты делала вчера вечером? – соседка подмигнула. Она что-то слышала? Боже, надеюсь, я не стонала на весь этаж…
– Что я делала?
– Ты мне скажи. Когда мы ложились спать, тебя не было в комнате.
Моя челюсть наверняка встретилась бы с полом, будь такое физически возможно. Нет, не хочу даже вспоминать, что я провела вечер с Дереком Ричардсоном: он подвез меня и… и все остальное!
Черт побери. Вспомнила.
– Мне надо идти. – Я набросила джинсовую куртку. Наверное, мои щеки были одного цвета с платьем и никаких румян не нужно.
Время летело: задания, проекты, студенческая жизнь. Вопрос Ричардсона казался туманным, нереалистичным воспоминанием. Но, сверив расписание со своим графиком, я задрожала, несмотря на то что в коттедже дали отопление. Лекция по зарубежной литературе. Сегодня.
Добравшись до университета, я едва отсидела другие занятия, а на перемене застыла у двери в его класс. Я пялилась на деревянную табличку с проклятым именем и чувствовала, как мир сужается до размеров этой несчастной таблички.
Не пойду. Не буду делать то, что он предложил. Это не весело, Пат! Это странно! Понятия не имею, зачем так беспечно отреагировала. Наверное, подумала, что он шутит. Да, шутит. Дерек Ричардсон взрослый, уважаемый мужчина. Ходит в брюках и рубашках, его обувь идеально начищена, а волосы причесаны на левую сторону. От него пахнет дорогим парфюмом и машина у него престижной марки. Но ему интересно поиздеваться над первокурсницами, заставить их краснеть. Он же молод, и тридцати нет. Ричардсон наверняка не верит, что кто-то всерьез воспримет его непристойное предложение.
– Мисс Дэвис? Вы идете в класс?
«Мисс Дэвис». Сипло, рядом. Будто мы снова в моей комнате.
Я вдохнула полной грудью и обернулась. Все так, как я думала: одет с иголочки, обаятелен, вежлив. Дверь придержал, чтобы я зашла!
– Нет. Мне нехорошо.
– О, – профессор коротко усмехнулся. – Вам нехорошо? – уточнил он, все еще сжимая ручку двери. Я подошла к классу слишком рано, и никто не препятствовал нашему неловкому разговору. А жаль.
– Мне нехорошо. – Словарный запас уменьшился до десятка слов?
– Прекрасно. – Ричардсон улыбнулся широко и радостно: меня ослепила его белоснежная улыбка. – Замечательно!
– З… замечательно? – Я смотрела на него в замешательстве.
Дерек убрал ладонь с дверной ручки: мимо нас по коридору пронеслись несколько студентов. Профессор кивком поздоровался с ними и снова посмотрел на меня. Он чуть наклонился, вкрадчиво произнес:
– Да, замечательно, мисс Дэвис. Я теряю интерес к тем, кто неспособен выполнить мои простые указания. Жду ваше заявление о переводе в течение недели. Сегодня, так уж и быть, оставайтесь.
Да кто он, черт возьми, такой?! Я не сделала ничего, чтобы он выгонял меня с курса! И я легко пойду в деканат – жаловаться на домогательства, только… Воздух стал вязким, я смотрела то на льдисто-серые глаза, то на приоткрытые губы профессора. Повеселись! Будешь вспоминать о приключении долгие годы! Блин. Будь ты проклята, Пат!
– То есть вы не заодно с деканатом?
Ричардсон громко рассмеялся, и на секунду я залюбовалась его искренней радостью, она смягчала острые черты.
– Астрид… вы меня удивляете! Я на короткой ноге с деканом, но он не в курсе моих способов «общения со студентами», – процитировал мои слова. И, наклонившись, спросил: – Вы никому не расскажете?
– Нет. Но я не понимаю…
– Вы поймете, когда сделаете выбор. – Он смягчился лишь на секунду. Выпрямив спину, посмотрел вдаль, на коридор. – Забудьте мой блеф. Я не трону ваши оценки, не выгоню с курса. Это должно быть исключительно ваше решение. – Он достал из пиджака диктофон: черный корпус блеснул в свете флуоресцентных ламп. – Выберите то, что велит вам сердце.
Его ловкие пальцы закинули диктофон в карман моей джинсовки.
– Не очень-то нравственное поведение, профессор Ричардсон. – До лекции оставались считаные минуты. В класс спешили первокурсники, и для них мы выглядели так, будто обсуждали что-то скучное: например, мое сочинение. – Вы подаете плохой пример, – сказала я охрипшим голосом.
Диктофон я не вернула. Тот жег мне грудь через джинсовую ткань.
Ричардсон дернул плечами, не уловив в моем тоне никакой угрозы. Разве могла я угрожать? Его самомнение восхищало. Словно издеваясь, профессор галантным жестом указал мне на дверь в кабинет.
– Я никогда не считал себя святым, Астрид. Вы идете на лекцию?
Прежде я не была такой рассеянной на занятиях. Я не сводила глаз с Ричардсона, но не понимала, о чем он говорит. В голове крутилась мысль: «Он – строгий профессор, и он – мужчина в моей комнате – один и тот же человек? Как он может быть воспитанным на людях и бесстыдным наедине?» Дерек предупреждал, что мне следует держаться от него подальше, но затянул в свою игру, и я решу прямо сейчас, согласна ли играть.
– Мисс Дэвис? – позвал он нарочито встревоженно, почти заботливо, стиснув в пальцах мел, и тот, словно мое чувство собственного достоинства, крошился, пачкал его кожу. – С вами все хорошо? Хотите выйти?
Черт. Вы хотите, чтобы я вышла. За секунду в голове взорвалась сотня фейерверков, напоминая о его руке на моем колене, о его горячем дыхании на моей щеке. Между ног запульсировало желание.
Я не ответила и вылетела из кабинета, прихватив шопер. Сначала я побежала на улицу. Холодный осенний воздух остудил горящее лицо. Я замерла, восстанавливая дыхание. Нет-нет-нет.
Да-да-да!
Он зацепил меня. В первую встречу. С первого взгляда.
Значит, уже тогда я была готова узнать, что он скрывает.
Я не могу спасовать. Не хочу?
До женского туалета недалеко и, не сбавляя шаг, я через две минуты была в кабинке. Прижимала к груди сумку. Вдохи рваные вовсе не от бега или паники. От желания, от стыда, от предвкушения награды.
Я. Больная. На голову.
Вдруг он тоже?
Я сделала глубокий вдох, заправила за уши волосы и достала из сумки влажные салфетки. Дрожащей рукой вытерла ободок унитаза и руки. Спустила трусики и уставилась на край кружевного платья. Под ним удовольствие. Под ним совсем скоро могут быть его пальцы.
Пришлось прикусить губу, иначе застонала бы. Я коснулась себя, но вспомнила, что забыла выполнить главное условие: включить диктофон. Достала из кармана, нажала на кнопку. Колесики внутри диктофона закрутились, лампочка загорелась красным. Что я делаю?.. Нет, думать нельзя. Передумать уже немыслимо. Я достала новую салфетку и вытерла руки. Закрыла глаза. Переместилась в тот самый вечер. Поездка до кампуса. Моя комната. Профессор Ричардсон… Дерек рядом… воспоминания пробудили фантазии. Я коснулась своего клитора. Неуверенно провела пальцами, представляя, что пальцы – его. Может быть, он занимался музыкой до карьеры в университете? Играл на гитаре, пианино? Его пальцы ловкие, холодные, длинные, самые желанные. Я проникла внутрь, утопая в своей влаге. Добавила второй палец. Дыхание сбивалось, и я поднесла диктофон к губам – он должен это слышать. Пусть слышит. Пусть возбудится, как и я. Заслужил. Возбудиться и не получить. Представлять и не трогать. Одержимая сладкой местью, я двигала внутри себя пальцами. Набирала темп, замедляла, томилась и отодвигала разрядку. Когда до оргазма оставались считаные мгновения, я прошептала в диктофон:
– Надеюсь, вам понравилось, профессор Ричардсон.
Удовольствие накрыло лавиной. Сведя колени вместе, я до боли сжала бедра. Пару секунд клитор пульсировал, а фантазии были ярче, чем когда-либо. Я развела ноги в стороны и открыла глаза. Яркий свет ламп на потолке туалета ослепил резкой вспышкой. Когда волны экстаза сходят, нередко одолевает стыд. Щеки пылали. Я быстро выключила диктофон, надела белье и вышла из кабины. Никого. Но мне казалось, весь университет знает, что я сделала. О ком думала. Чье имя повторяла шепотом.
Я положила диктофон на раковину и брызнула в лицо водой. Удалю чертову запись или разобью диктофон о кафельный пол! Замахнулась. Сдержалась. Стиснув пластмассовый корпус в ладони, я тихо выругалась. Оргазм был сильным. Удовольствие от выполненного наказания, от предстоящей награды – намного слаще.
Я вернулась в кабинку и вытерлась салфеткой. Терла так, что начало щипать, но уничтожила всю влагу, все доказательства… Доказательства. Я повертела диктофон в руках. Что Дерек будет с ним делать? Прозвенел звонок, оповещая, что лекция окончена. Сейчас узнаю.
Дождавшись, когда кабинет опустеет, я зашла в безнравственную обитель Дерека Ричардсона. Он убирал документы в портфель и, увидев меня, кивнул. Уйти? Позорно сбежать?
Профессор молча смотрел на меня, пригвоздив взглядом к полу.
– Я сделала, что вы просили.
Он застыл с папкой в руках. Удивление тенью скользнуло по красивому лицу, а я представила: он рассмеется, скажет: «Астрид, извращенка ты, а не я. Это были просто слова, не могу поверить, что первокурсница на такое способна!» Пристыдит. Унизит.
Ричардсон закончил убирать документы, захлопнул портфель, подошел, забрал диктофон и вернулся к своему столу, где написал что-то на листке-стикере.
Когда он вручил мне лист, я поняла, что размашистым почерком он оставил телефонный номер. Медленно я перевела взгляд с цифр на его лицо. Он не улыбался. Не ликовал. Смотрел серьезно и слегка строго. Никаких шуток.
В коридоре кто-то громко засмеялся, и я убрала бумажку в карман джинсовки – туда, где минутами ранее был диктофон. Ладно. Разберемся. Я собиралась уйти, но Дерек коснулся моего запястья.
– Я приятно удивлен, Астрид. Это, разумеется, останется между нами.
Разумеется.
От этих слов не стало легче. Приятно, конечно, что он обещает не рассылать всему университету запись с тем, как я кончаю для него в туалете. Но я вдруг почувствовала, что это все. Наказание выполнено, и наши отношения так и останутся на уровне «студентка – преподаватель», добавится только грязный секрет. Со временем и он забудется, а на вручении диплома профессор зарубежной литературы хлопнет меня по плечу, поздравит с окончанием университета и не вспомнит, что я сделала. От осознания всего этого мне захотелось плакать, ударить его, испортив ногтями дорогой пиджак, или страстно поцеловать – терять-то нечего.
Но я только кивнула и повернулась к выходу из кабинета.
– Астрид?
– Да, профессор?
– Вам понравилось?
Я молча смотрела на него.
– Имею в виду… – Он нахмурился и затеребил галстук, впервые смутившись. – Понравилось ли вам то чувство, когда вы передали мне диктофон? – Он не дал ответить, да и ответа у меня не было. – Если понравилось, позвоните сегодня вечером. Если нет, выбросите из головы, и я при вас удалю запись. Но если вздумаете донести… – Ричардсон отсалютовал диктофоном. – И мне, и вам есть что терять.
Я стояла посреди кабинета, растерянно моргая. Кровь стучала в голове, тело ослабло. Хотелось полежать в теплой ванне и от души прореветься. То, что я испытала, определенно было чем-то новым, неизведанным, интригующим. Не могу дождаться, когда вернусь в свою комнату. И надеюсь, в моих глазах он не прочел облегчения. Я и так достаточно унизила себя. Но раунд выиграла. Продолжаем.
– Если только вы разрешите мне называть вас по имени, профессор.
– Я подумаю над этим.
Что он со мной делает?
Вечером я не могла усидеть на месте, не могла расслабиться, не могла ни о чем другом думать! Я отказалась смотреть ужастик в общей гостиной и вместо этого сидела на ковре в своей комнате, гипнотизируя телефон. Я сделала задания на всю неделю, переложила одежду из одного ящика в другой, вытерла пыль, проверила социальные сети – Ричардсон сдержал обещание и о нашем секрете никто не узнал.
Девятый час. Я занималась йогой, читала книгу, ходила на кухню за вредной едой и много-много раз уговаривала себя не звонить. Или звонить? Я не знала, что хуже. Он дал мне выбор? Следует радоваться, да? Но я не привыкла принимать решения.
В этом вся ты, Астрид. Такая же никчемная, как все в Луксоне.
– Астрид? Добрый вечер. – Хриплый голос звучал почти нежно. В домашней обстановке Дерек Ричардсон не казался пугающе строгим. Могу на пару минут забыть, что он мой профессор. Я тут же представила его в забавной пижаме с кусочками пиццы и хихикнула. – Понравилось мое задание? – растолковал смех по-своему. – Повторим?
– Здравствуйте, – пискнула в ответ. – Повторим? Что это значит?
Ричардсон молчал.
Нужно сказать что-то еще? Губы пересохли. Я облизала их и попыталась выровнять дыхание, чтобы не выдать радость от его быстрого ответа на звонок. Он ждал?
– Я в тебе не ошибся. Запись прекрасна. – Пока я не грохнулась в обморок от стыда, он резко сменил тему: – Сколько тебе лет?
– Вы спрашиваете мой возраст только сейчас? Девятнадцать.
Сиплый смешок он попытался замаскировать кашлем, а мои ноги покрылись мурашками. Я вскочила, закрыла дверь на ключ и забралась на кровать. Прикрыла глаза и представила, что Дерек рядом. Надеюсь, когда-нибудь он будет рядом. И я смогу называть его Дерек.
– Я не сделал ничего противозаконного, – игриво ответил он. – Нравится в Берроузе?
– Собираетесь сделать? – Я прослушала вопрос.
– Не терпится?
Я прикусила язык. Кровь во рту по привкусу похожа на отчаяние.
– Хорошо. – Дерек ухмыльнулся. – Все просто. Повтори то, что ты сделала в туалете. Здесь. Сейчас. Я буду слушать.
Ричардсон говорил медленно, с паузами, чтобы донести смысл слов. Но мне все равно захотелось переспросить.
– Не понимаю…
– А мне кажется, ты отлично понимаешь, о чем я. Ты думала обо мне в своей кровати? Разумеется, думала.
Подскочив, я сползла на пол и посмотрела на кровать как на злейшего врага, словно она хранила все мои пошлые фантазии и могла рассказать о них Ричардсону. Но по уверенному тону я поняла, что ему и не нужно читать мысли. Он прекрасно знал, что я хотела его, мечтала о нем.
– Нам же понравилось. Ты получила новые эмоции… Почему бы не повторить? – настаивал Дерек. В его голосе не было агрессии.
Он веселился. Проверял, как далеко я смогу зайти.
– Я не подопытный кролик! Я могу записать наш разговор.
Его смех стиснул мои лёгкие в медный обруч.
– У меня есть запись, где ты недвусмысленно стонешь мою фамилию. Не будем же мы шантажировать друг друга? Я не держусь за свое рабочее место так, как ты за Берроуз… Или я не прав?
Мне нечего ответить. Он видел меня насквозь.
Отчаянная стипендиатка.
– Вы поэтому выбрали меня? Потому что я не смогу отказаться?
Он поцокал языком, явно разочарованный.
– Астрид, скажу снова и в последний раз. Угрожать и шантажировать не в моем стиле. Ты в любой момент можешь все прекратить. Хочешь этого?
Молчание.
Поднявшись на ноги, я посмотрела в зеркало. Вот она я – в коротких шортиках и в майке, волосы убраны в высокий хвост, бледное лицо без макияжа, но щеки румяные. Линзы придают глазам блеск.
– Зачем вам это?
– Не волнуйся. Иначе не расслабишься.
– Как же профессиональная этика? Субординация?
– Столько умных слов. Мне вешать трубку?
– Ладно! – Я вцепилась в телефон. – Хорошо. Я… должна говорить, что я делаю? Как в… сексе по телефону? Вы импотент?
Дерек усмехнулся.
– Нет и нет. Доверься своему телу. Я буду слушателем. Просто останусь на линии.
– Раньше я никогда не делала ничего подобного…
– Это радует.
Он замолчал, побуждая к действиям.
Пальцы налились свинцом, я едва не выронила телефон. Дыхание стало прерывистым, а волны смущения окатили до того, как я начала что-то делать. Но сдаваться сразу и отступать я не собиралась. Черт возьми, унижение днем не будет просто так. Он останется на линии, а я узнаю, к чему все приведет.
– Ты можешь отказаться, если хочешь.
Единственное, чего мне хотелось, – чтобы он сейчас же оказался рядом и дотронулся до меня по-настоящему.
– Вы ненормальный, помешанный на сексе человек.
– А ты?
– Что – я?
– Если бы ты не была помешана на сексе, то рассказала бы о моем непристойном поведении декану, а мне бы влепила пощечину.
Он будто знал, кого выбрать.
– Мисс Дэвис, посмеялись и хватит, – вдруг жестко сказал Ричардсон. – Это не для вас, я понял. Не буду тратить ваше время, а также требовать возмещения убытков за салонную обивку. Сиденье высохло еще до того, как я сел в машину. – Он выдержал паузу, заставив меня вспомнить, что мы делали в моей спальне и почему сиденье в салоне стало мокрым. – Ваши работы я также буду оценивать справедливо и непредвзято. Прошу простить мое непристойное поведение.
– Вы ничего не сделали… – запротестовала я и легла на ковер.
В этом-то и проблема.
Одной рукой я стиснула телефон, другую положила на живот рядом с полоской шортиков. Меж бедер пульсировало тепло.
– Сколько раз мне надо выполнить это задание?
– Только сегодня. – Его голос звучал откуда-то из глубины.
– Вы флиртуете, профессор? Секс по телефону вместо кино?
Дерек рассмеялся. Я представила его улыбку, и руку как магнитом потянуло вниз, под шортики. Если я начну, он даже не заметит. Мне будет не так стыдно. Пусть говорит, смеется, остается на линии.
– Да, Астрид, наверное, так и есть. Видишь меня насквозь.
Похоже на издевку. Дерек Ричардсон соткан из контрастов.
От злости кончики ушей вспыхнули, и я выпалила:
– Когда вы наиграетесь в долбаные наказания, могу я, черт побери, рассчитывать на большее? На что-то настоящее? Или все закончится, так и не начавшись? Вот тогда я, мать вашу, обязательно пойду в деканат! Не только вы умете манипулировать людьми, понятно, черт возьми?!
Он долго молчал, и я до боли в переносице нахмурила брови.
– Дерьмо.
– Не умеешь контролировать речь, Астрид? Избегать… скверных слов.
– Не-а, – решила ему подыграть. – Ни хрена не научили, да и на хрен.
– Как тебе повезло, что меня нет рядом, – он размышлял вслух. – Но ты права, ты не моя. Я не могу ничего с тобой сделать. Но можешь ты. Доставишь мне удовольствие?
– Приезжайте, в вашей машине много места.
Я рассмеялась своему дерзкому ответу и запустила пальцы в белье. Пат была права, несколько лет познания своего тела научили меня нажимать на нужные точки. Я отлично знала, как доставить себе удовольствие.
– Расскажу тебе историю, – заговорил Дерек шепотом. – Жила принцесса. Она считала, что у нее на все есть ответ. – Прикусив губу, я задвигала пальцами быстрее. – Принцесса устанавливала правила в своем королевстве и следовала им. – Я едва его слушала. Главное, он говорил, а его акцент неистово возбуждал. – Но как-то раз принцесса повстречала бродячего артиста…
– Да, – сорвалось с губ полушепотом. Я тут же прикусила язык.
– Артист показал принцессе, что подчинение кому-то не унизительно. Всегда есть тот, кто сильнее. Иногда артист заставлял принцессу делать что-то странное, постыдное. Но каждый раз возносил ее до небес. Идеология артиста показалась принцессе дикой, но, испытав на себе его прихоти,принцесса стала другой. Лучше. Сильнее. Счастливее. Мне кажется, Астрид, ты похожа на принцессу. Ты согласна?
– Да. – Я надавила на клитор. – Да. Да!
Перед глазами рассыпались звезды. Я прижала телефон к уху плечом, подняла руку и сжала в кулаке край одеяла. Получилось интенсивнее, чем во сне. Намного приятнее, чем в туалете университета. Что со мной будет, когда Дерек Ричардсон перейдет к действиям?
– Ты кончила? – спросил он таким тоном, будто результат – единственная цель его звонка. – Астрид, ты довела себя до оргазма?
Неужели он не понял?!
Но я направила раздражение в другое русло, в невинный вопрос:
– Да. А вы, профессор Ричардсон? Или вы не в состоянии это сделать?
На том конце провода несколько секунд длилась тишина.
– Спокойной ночи, Астрид. Увидимся на лекциях.
Он сбросил вызов. Пару секунд я пялилась на телефон. Удовлетворение волнами морского прибоя окатывало тело, но я чувствовала досаду, неудовлетворенность. Каково это – сначала вознести до небес, а следом шмякнуть об землю? Ну, расскажите мне, профессор Ричардсон.
Дерек Ричардсон
– …Или вы не в состоянии это сделать?
Вопрос поставил в тупик. Все, на что я был способен, – вежливо попрощаться. Чертовы первокурсницы! Третий год одно и то же. Хмуро взглянув на ширинку домашних брюк, я быстрым шагом устремился в ванную. Там сбросил одежду, встал под душ, выругался. Шум воды заглушил сквернословие, иначе соседи бы удивилися: интеллигентный профессор зарубежной литературы ругается в маленькой съёмной квартире в паре миль от кампуса. Дикость. Такого просто не может быть. Я снова выругался. Знали бы они, эти соседи - любители - вешать - ярлыки, где 《 профессор 》проводит свои выходные.
Капли разбивались о кожу, воспламеняя и без того разгоряченное тело. Поколебавшись, я коснулся члена. Твердый орган быстро откликнулся, жаждал разрядки. Как жаждал я. Конечно, хотелось сделать это с ней.
– Это, – хриплым от возбуждения голосом передразнил сам себя.
Переспать. Трахнуть. Овладеть.
Неважно. Главное – с ней. Миленькая первокурсница. Идеальная цель. Мой фетиш. Она могла бы попытаться скрыть чувства, изобразить недотрогу, но я все равно понял бы. Когда подвозил домой – убедился. Мне понравилось, что она не стала ломаться. Да, мужчина по природе охотник, но приятнее играть с целью, уже пойманной в мышеловку.
Никуда теперь не денешься.
Астрид… Она напоминала Лорел. Ту Лорел с первого курса. Мою первую ошибку. В Астрид не было ничего особенного, может быть чуть больше кротости. Желания подчиниться. Ступить на грешную тропу.
Признаться, я был удивлен, когда Астрид выполнила мою просьбу кончить. Дважды. Обычно я не действовал так напористо. Но с ней… Я оказался нетерпелив, за что корил себя. Она могла спрыгнуть с крючка. Сбивчивое дыхание девчонки эхом звучало в ушах. Ее фраза… никаких дешевых стонов, просто фраза: «Надеюсь, вам понравилось, профессор Ричардсон». И сегодня, дерзкое: «Приезжайте, в вашей машине много места». Нет, малышка, ты не отделаешься перепихом на заднем сиденье. У меня на тебя планы.
От горячего пара слезились глаза. Я крепче сжал член, провел несколько раз рукой. Другой ладонью опирался на плитку, царапал её ногтями. Сквозь стиснутые зубы, с рычанием, я выдохнул и кончил.
Да, Астрид. Мне очень понравилось.
Астрид
На следующий день Моника потащила меня в город, чтобы пойти в торговый центр. Остатки стипендии умоляли одуматься и отказать, но Моника была убедительнее. «Тебе нужны новые шмотки! Я всегда веду первокурсниц по магазинам, это мой способ посвящения в студенты!» Или она таким образом извинялась, что забрала мое платье? Я слегка растерялась, но было весело, почти как с Пат. Мы дурачились, мерили идиотские вечерние платья и смешные аксессуары, а главное, я купила черные джинсы. Аргумент, что зима в округе суровая, весомый, но еще весомее – мне надоело выделяться среди других студенток «деревенским стилем». Буду как все. Да и какая разница? Мои мысли крутились вокруг Дерека Ричардсона. Что будет между нами дальше?
С момента, когда я начала интересоваться своей сексуальностью, я жаждала страсти. И вот похоть и влюбленность растекались по моим венам как нежный яд, стоило только подумать, что пальцы профессора Ричардсона окажутся на мне… во мне… ага, пальцы.
Я покраснела, но Моника была слишком занята выбором туфель.
Не обидела ли я Дерека последней фразой? Он бросил трубку. Но не думал же он, что я буду безропотно выполнять его приказы? Общение с Пат не прошло даром, и я требовала взаимности. Понимания. В конце концов, он устроил мне две проверки и я их прошла. Не сдала его. Не отступила. Так какого черта?
Пока Моника несла на кассу выбранные белые лодочки, я написала Патриции сообщение: «Что делать: влюбилась в препода, а он придурок?:)». Ответ пришел незамедлительно: «Выжидай, сестричка. Придурки долго соображают».
Но ждать я не могла. Сон испортился, аппетит тоже. Что я сделала не так? Он действительно ограничится «просьбами»? Игра окончена?
В четверг я подгадала момент, когда в кабинете зарубежной литературы не было студентов, и с вежливым стуком зашла.
– Здравствуйте, профессор.
– Добрый день, мисс Дэвис, – ответил он, не поднимая глаз.
Я вмиг растеряла все слова. Стояла и любовалась им: он сосредоточенно перебирал бумаги, чуть хмурился. Белая рубашка, черный галстук. Приоткрытые губы – ими он шептал мне непристойности. Длинные пальцы – он касался меня там, в моей спальне.
Я подошла, чтобы нас никто не мог подслушать, и тихо сказала:
– Простите, если вам показалось, что я нагрубила по телефону…
Он сложил ладони в замок и резко поднял голову. Ледяные глаза.
– Все в порядке, мисс Дэвис. Что-нибудь еще?
Я покачала головой, и он вернулся к работе.
Разговор был окончен. Чувствовала ли я себя обманутой? Идиоткой? Слабо сказано. Я могла понять ту студентку, что сбежала. Профессор ее тоже использовал. Будь у меня понимающие родители, я бы уехала из университета и сделала вид, что исчезла навсегда. Но у меня нет подобной роскоши. Единственное, что я могу, – прийти завтра в деканат и попросить о переводе на другой курс. Проигрыши – неотъемлемые ступени по лестнице к успеху. Разбитое сердце – лучше, чем не испытывать ничего.
Так я пыталась успокоиться и не рыдать остаток поганого учебного дня. Глупая, наивная девчонка. Ты получила то, что заслужила.
Ты годишься только на то, чтобы быть прислугой. Голос принадлежал не Ричардсону, а моему прошлому. Я стиснула вилку и воткнула ее в салат. Неправда. Я достойна получить образование. Достойна переехать в Нью-Йорк. Достойна… любви.
Телефон издал сигнал. Я положила вилку и взглянула на дисплей. Новое сообщение. Открыть. «Почему сегодня ты в джинсах, а не в платье? Мне нравится смотреть на твои колени».
https://t.me/books_from_wattpad - тг канал в нём будет расписание новых глав