Выхода нет. Наверное.

  Наверное, его ищут. Возможно, даже думают, что его где-то в лабиринте туннелей в эту самую минуту сжирают крысы, но Чонгуку плевать. Плевать, что когда он вернётся, то огребёт за внезапное исчезновение. Плевать, что Чимин, скорее всего, волнуется очень сильно. Плевать даже на Намджуна, который перед взбучкой будет смотреть так тяжело и страшно, что захочется самолично свернуть себе шею. Чонгуку на всё плевать после разговора, который он случайно услышал. Вообще-то он хотел извиниться перед Хосоком за свои слова и сказать, что передумал, что Хоуп был прав, и сочувствию и сомнениям места нет. Да, пусть то белобрысое существо было вроде бы спокойным и неагрессивным, но Чонгук давно не ребёнок. Хосок правильно сказал, пора повзрослеть. Это когда они с Чимином были детьми, то старшие и одежду приносили, и еду, и даже Сокджин однажды принёс откуда-то двух мягких медведей, чтобы им спалось спокойнее. Но теперь это всё позади, и никто с взрослыми парнями сюсюкаться не будет. Чонгук это понял, запоздало просто, но это «запоздало» превратилось в суровое «поздно».

- Если он такая тряпка, то в отряде нам будет только помехой. Думаю, его нужно в центр отослать. Там достаточно изнеженных хлюпиков, боящихся брать в руки оружие. Его обучат электронике или будет обучаться врачеванию. Да мало ли. Чем там только в этом центре не занимаются. В конце концов, будет помогать воду очищать и чинить поломанные рации. Здесь ему не место.

Вот, что сказал Намджун. И надо бы радоваться, столько возможностей, но Чонгук не хочет в центр, потому что там действительно не ходят наверх. Двери наглухо задраены, а охрана такая, что и крыса не проскочит. Там все выжившие умы, которые не спят, всё трудятся на благо выжившим, чтобы хоть как-то облегчить их и своё существование. Но Чонгук не хочет запирать себя ещё глубже, когда даже на второй платформе от начала ветки чувствует себя в клетке, несмотря на то, что выход совсем рядом. И у этого выхода Чонгук сидит сейчас, дыша тяжелым воздухом, пропахшим пылью, бетоном и кровью. Сидит и смотрит на замок на решётке, который сам же и закрыл, чтобы извне никто проникнуть не мог.

- Своими руками запер себя здесь, - в пустоту выдыхает Чонгук и ерошит волосы на затылке.

У него своя мечта сформировалась на самом деле. Больная, неправильная и смертельно опасная. Чонгук хочет заняться действительно полезным делом - изучением тех существ, что сейчас заняли их место на земле. Изучением не как безумные учёные, обитающие на окраине, о которых как-то упоминал Сокджин, нет. Чонгук не хочет убивать и резать, пытать и выкачивать кровь. Чонгук хочет наблюдать за поведением, реакциями и эмоциями, хочет просто понять, что это за существа такие и откуда они пришли, чем живут и как существуют там, где цивилизация потерпела крах. И в это утро парень специально сбежал сюда, к выходу на поверхность, чтобы решить окончательно: да или нет. Вот только того белобрысого существа нет на месте. Чонгук вообще-то и не думал, что тот всегда здесь сидит, но надеялся на встречу. Это помогло бы сделать окончательный выбор.

- Это глупо. Что я буду там делать? Где буду жить? Как защищаться? Чем питаться? Я же ничего не знаю о том мире, я же... Я просто безумец с красивой мечтой.

Задумавшись о том, можно ли сойти с ума и пропустить это, Чонгук не замечает, что больше не один в помещении. А когда замечает, то не может сдержать громкого вскрика. Белобрысое существо стоит на коленях, вжавшись всем телом в решётку и держась за прутья пальцами, как всегда покрытыми разводами грязи и крови. Чёрные глаза существа смотрят на Чонгука пристально, но губы не растянуты в улыбку. Существо кажется грустным и напряжённым, а ещё... Разочарованным? Да, именно так. Выражение лица блондина напоминает перепуганному Чонгуку, что сидит не дыша, Чимина, когда тот пытается вызнать что-то, а если Чон не говорит, то поджимает губы и откровенно дуется. Вот только это существо не просто «дуется», оно действительно словно разочаровано. Но чем? Неужто тем, что Чонгук всё это время не появлялся? Но нет, нет. Это глупо. Не могло же это существо все эти дни ждать его? Ведь не могло же?

- Привет, - неуверенно выдыхает Чонгук, чуть отползая назад.

Существо дёргается, склоняет голову к плечу, а после вдруг делает то, чего Чонгук совсем не ожидал. Тонкие пальцы резко дёргают прутья решётки в стороны, и те поддаются, словно сделаны из пластилина, а не из чугуна. Запоздалая мысль о том, что Чонгук, да и другие, всегда был в опасности, оседает на задворках мозга, а сам Чон огромными глазами пялится на протянутую ему руку. Наверное, это тот самый знак свыше, которого он ждал, чтобы окончательно сделать выбор. И Чонгук протягивает свою руку, больше не думая о том, что её могут сломать, вывернуть или и вовсе оторвать с корнем.

Существо поднимается с колен и тянет за руку за собой. Неловко перевалившись в образовавшийся проём, Чонгук послушно идёт за существом, которое куда-то его ведёт. Может быть, показать что-то, а может и на растерзание сородичам. Чонгуку и страшно, и безразлично одновременно. Он давно смирился с мыслью, что его крысы во сне сожрать могут, так чего уж тут бояться. Они поднимаются наверх, и блондин замирает, осматриваясь. Вскидывает голову, глядя на небо, а после вновь ведёт за собой. Они практически бегут, и Чонгук вскоре начинает чувствовать неприятное жжение в лёгких. А ещё петляющая покорёженная дорога ведёт всё дальше от спасительного метро, и в душе рождается страх. Если что-то случится, Чонгуку негде будет спрятаться.

Запоминая дорогу, повороты и дома, Чонгук вскоре отвлекается от своих переживаний, рассматривая всё вокруг. Серое небо не пропускает лучей того, что когда-то называлось солнцем, но на улицах всё равно светло. Чон пытается увидеть хоть кого-нибудь, пусть то дикий пёс, даже если двухголовый, или же такое же существо, как и то, что тащит его за собой, крепко сжимая запястье. Но вокруг никого нет. Лишь груды хлама и покореженные машины, высокие полуразрушенные здания и ледяной ветер, носящийся по этому пустынному каменному лабиринту.

Отвлёкшись от рассматривания окружающих видов, Чонгук вновь переводит взгляд на своё существо. Блондин вновь легко одет, весь перемазан в крови, а светлые волосы взъерошены порывами ветра. Исцарапанные ноги, правая штанина порвана, а ещё из кармана свисает какой-то шнурок. При каждом шаге существа он свисает всё сильнее, пока не выпадает вместе с блеснувшим узким свистком. Тот с негромким стуком падает на асфальт, и Чонгук дёргает существо за руку. То оборачивается. На лице ни единой эмоции, и без привычной улыбки глаза смотрятся действительно пугающе. Существо замирает, смотрит тяжело, как кажется Чонгуку, и из-за этого в горле встаёт колом ком, мешая дышать.

- Ты обронил, - сипит Чонгук и указывает ладонью на выпавший свисток.

Существо не двигается, даже взгляд за рукой не переводит, хотя откуда Чонгуку это знать, если и радужка и сам глаз в целом у существа чёрный. Чёрт его знает, есть там зрачок, нет его, движется он или нет. Поэтому спустя пару секунд Чонгук осторожно подаётся назад. Существо никак не реагирует, только пальцы ослабляет, а после и вовсе отпускает. Тогда парень отходит назад и вынимает из трещины в асфальте свисток, мельком осматривает его из любопытства и подходит обратно, протягивая за шнурок. Существо тут же дёргается вперёд, выхватывает свою вещь и прижимает к груди. И улыбается вдруг, широко так, привычно, как в их вторую встречу. Свисток отправляется в карман, а само существо вновь берёт Чонгука за руку, но уже не сжимает пальцы крепко и больно, держит скорее аккуратно. И вновь утягивает за собой.

Как они доходят до какого-то почти полностью разрушенного дома, Чонгук уже не помнит. Он начисто забывает, откуда они шли, сколько поворотов было, где срезали и где делали явный крюк. Блондин тянет его за собой по ступеням к двери, ведущей в подвал, и это на самом деле начинает пугать. Одно дело улица, где хотя бы сбежать можно в случае чего, а другое - замкнутое неизведанное пространство. Существо словно чувствует чужую нервозность, оборачивается на мгновение и снова дарит улыбку. И Чонгук, как последний идиот, жалко улыбается в ответ и делает шаг в неизвестность.

В подвале тихо и предсказуемо темно. Чонгук с сожалением вспоминает, что оставил свой фонарик возле решётки метро, где предавался мрачным думам. Слышно, как где-то капает вода, а ещё вокруг достаточно тепло. Чем дальше они заходят в лабиринт, тем сильнее просыпается в душе любопытство. В метро воду приносили в бутылках, а чтобы горячая была, грели на огне, выливая в кастрюли и ковши. Здесь она течёт по трубам, но так ведь не должно быть, это невозможно! А ещё здесь не пахнет кровью, как на улицах, и из-за этого страх, мечущийся в душе, постепенно исчезает. Чонгук думает о том, что совершенно точно сошёл с ума, потому что расслабился и действительно поверил в то, что всё будет хорошо, и в то, что неизвестное существо не причинит ему вреда.

Остаётся только один вопрос: куда его ведут?

Впрочем, и этот вопрос вскоре разрешается. Перед ними совершенно неожиданно появляется дверь, над которой вспыхивает алым лампочка. Существо тут же шипит негромко, отворачивается и по-детски кулачком потирает глаза. Чонгук с удивлением смотрит то на горячую лампочку, то на существо, и невольно улыбается. Существо выглядит... Мило? Чонгук не успевает обдумать эту мысль, потому что дверь вдруг распахивается. И глаза, взглядом с которыми он встречается, не чёрные, а тёмно-карие.

Человеческие.

***

- Ты уходишь? Вот так просто?

Чимин выглядит так, словно вот-вот заплачет. А ещё очень злым. Раскрасневшиеся щёки, в волосах разве что ток не стрекочет, а глаза мечут молнии. Влажные глаза, ресницы вокруг которых слиплись от непролитых непрошеных слёз. Чонгук Чимину как брат родной, и расставаться с другом детства не хочется. Терять своего сверстника, своего близкого человека, свою соломинку, всегда вытаскивающую из океана отчаяния и страха, не хочется. Чимин не может поверить, что когда Намджун утром заявил «ты отправляешься в центр», Чонгук вот так просто улыбнулся и кивнул. И не знает, что Чон в тот момент нарадоваться про себя не мог, что Ким поверил в его нелепое «заплутал немного, пока гулял по туннелям» в ответ на суровое «где ты шлялся?».

- А как же я? Как же наша дружба? Как же всё, что нас связывает?

Голос у Чимина дрожит как листочек на ветру, и его можно понять. Это удар ниже пояса, когда друг без раздумий бросает, соглашаясь уйти к незнакомым людям, жить в незнакомом месте. Чимин боится остаться один, очень боится, ведь никто кроме Чонгука не стал ему близок настолько сильно. С кем теперь Чимин будет болтать перед сном? С кем будет ходить исследовать заброшенные тоннели? С кем будет засыпать, когда страшно и холодно, когда кошмары берут верх? А что дальше, когда Чимин будет подниматься наверх? Кто, как не Чонгук, смог бы прикрыть ему спину? Чонгук для Чимина весь мир, и сам Чон не раз говорил, что ради друга на всё готов. Вот только сейчас в это уже что-то не верится.

- Почему ты молчишь? Почему не смотришь мне в глаза? Стыдно, да? Ты трус, Чонгук!

Зубы прикусывают слишком длинный язык, когда тяжёлый взгляд чужих глаз наконец-то замирает на сжавшейся фигурке. Чимин жалеет, что требовал обратить на него внимание. Чонгук уже собрал все свои вещи, палатку только сложить осталось, и вот наконец-то смотрит на него. Тяжело и пристально, непонятно, а на лице застывшая маска и ни единой эмоции.

- Чимин, я знаю, что тебе тяжело, но если ты действительно мой друг, то поймёшь. Я не могу убивать невинных существ. Я не могу по чужому приказу открывать огонь по безоружным. Я не могу... Это неважно, ты всё равно не поймёшь. Можешь считать меня кем угодно, но мы оба знаем, из-за чего ты злишься. Не из-за того, что я бросаю тебя, а потому что ты теперь один остаёшься. И страшно на самом деле здесь только тебе.

Чонгук говорит правду, обидную и колкую, и Чимин сжимает кулаки сильнее. Боится... Да, чёрт возьми, он боится. Боится до дрожи в коленях, и что? Он имеет на это право, потому что они живут на ёбаной подземной платформе! Потому что крысы всегда рыщут рядом и потому что Чимину постоянно снится мёртвая мать, залитая кровью. Потому что Чимин в отличие от Чонгука прекрасно помнит тот день, когда на головы людей обрушились хаос, крики, боль и разрушения.

- Ты не имеешь права упрекать меня, - шипит сквозь стиснутые зубы Чимин.

- Я знаю. И я не упрекаю, - спокойно говорит Чонгук.

Чон думал, надеялся, что они распрощаются на хорошей ноте. Видимо, этому не бывать. Хосок кричит с другого конца платформы, что пора выдвигаться. Парень закидывает за плечи тяжёлый рюкзак и плюёт на палатку, потому что она ему не понадобится. Смотрит пару секунд на Чимина, не решаясь обнять первым, хочет сказать что-нибудь тёплое перед своим уходом, потому что Пак родной и близкий, но тот окидывает злым взглядом и уходит.

- Проваливай, придурок. Счастья тебе в новой жизни.

Вот и всё, что слышит Чонгук от своего лучшего друга, брата, родного человека. И не винит его, потому что живо представляет, как было бы тяжело, если бы вот так чуть раньше его самого бросил бы Чимин. Когда не было похода к платформе. Когда не было ощущения свободы на пустой площади.

Когда не было ТэТэ.

Сбежать от Хосока, который должен проводить его до центра, на самом деле невозможно. Чонгук и не пытается. Просто идёт следом, а после наваливается со спины с тихим «прости», нажимая волшебную «кнопку» на чужой шее, о которой вычитал в одной из заумных книжек Сокджина. Оперев безвольное тело о стену, Чонгук опускает в карман чужой куртки заранее подготовленную записку, потому что иначе его запомнят как того, кто поднял руку на своего, а оставаться подонком в памяти тех, кто заботился о нём с детства, не хочется.

И уходит.

Здесь крысы не водятся, потому что обитают как раз-таки рядом с центром, где «еды» навалом, а потому Чонгук за Хосока не переживает. Возвращается немного назад к двери, которую они прошли, наклоняется к железным рельсам и подобранным металлическим прутом отстукивает ритм, которому Намджун учил в своё время. Стук гулким эхом разносится по туннелю, уходя в глубину, и Чонгуку приходится ещё пару раз повторить нужный шифр для верности. Лишь когда слышится громкий топот ног, Чон забирается по настенной лестнице в смежный коридор. Прячется в тени, когда мимо пробегают постовые ребята с оружием наперевес, и уходит. Хосок в безопасности. Его нашли, если верить негромким вскрикам и матам самого Хоупа, пришедшего в себя. Улыбнувшись, Чонгук петляет по знакомым коридорам, выбираясь в параллельный туннель, ведущий к начальной платформе. Дверь туда он запирает снаружи на щеколду, которую раньше и не замечал вовсе. Теперь ребята на платформе в безопасности, хотя даже если бы какая-нибудь тварь и проникла сюда, то вряд ли сумела бы забраться наверх по настенной лестнице.

Когда Чонгук добирается до выхода, его уже ждут. ТэТэ, так зовут блондина с чёрными глазами, сидит у решётки, дожидаясь его. Как только существо видит Чонгука, то тут же вскакивает на ноги, широко улыбаясь. Чонгук улыбается в ответ и с трудом, но пролезает в дыру между прутьями решётки, которая так и осталась с первого раза.

- Привет, - неловко улыбается Чонгук.

Черноглазый улыбается широко, склоняя голову к плечу, а после привычно берёт за запястье и ведёт за собой. Привычно. Чонгук не знает, почему «привычно», если такое было всего пару раз, но от чужого жеста как-то спокойнее. Они снова идут очень долго, петляя по улицам, а после так же долго блуждают по подвалу, где вновь красная лампочка, загорающаяся сама по себе, и шипящий ТэТэ, напоминающий уже не щенка, а вздыбившегося котёнка. Как и в первый раз проходит какое-то время, прежде чем дверь открывается.

- Вы долго. Я уже волноваться начал, - лениво тянет чуть шепелявый голос.

- Извини. Сборы заняли больше времени, чем я думал, - отзывается Чонгук и заходит внутрь.

to be continued...