Choju|ВИГУКИ

Shiawase - счастье

Встречный ветер щекотал белую шерстку, а лапки с черными башмачками бесшумно касались земли и несли гибкое маленькое тело вперед. Любой другой мог бы сосредоточиться только на звуках собственного дыхания и сердцебиения, но этот хищник слышал только прыжки кролика прямо перед ним. Это уже второй за сегодня, и он ни в коем случае не упустит его.

Все естество заполнили приятные чувства: свобода, сила, выносливость, скорость, азарт охоты. Глаза лиса поблескивали красивой голубизной, как будто в них кто-то разлил целый океан.

Еще один прыжок, самый быстрый и мощный, острые зубы вцепились в шею жертвы прямо в воздухе, и оба кубарем упали на землю под ноги к забредшим так глубоко в лес путникам.

- Ого, белая лиса! Смотри! Лови ее!

Обученный убегать от непрошеных гостей, лис, не выпуская уже прекратившего трепыхаться кролика из пасти, фыркнул и в два прыжка скрылся в кустах. И был таков.

Даже если путники и расскажут о том, что видели белую лисицу с необычайно осознанным взглядом, вряд ли им кто-нибудь поверит. И очень вряд ли, что эту лисицу кто-то сможет найти.

В лесу можно наткнуться на что угодно, но, даже если приложить усилия, найти дом, принадлежащий чоджу и ёкаю, будет слишком тяжело. Невозможно.

Найдя второго кролика, спрятанного в тайнике от птиц и других зверей, лис покрепче перехватил их обоих и поспешил вернуться домой, щурясь от пробивающегося сквозь листву яркого полуденного солнца, из-за которого белоснежная шерсть обретала теплый оттенок. Куда больше лису нравилось бегать в лунном свете.

Плавать под луной тоже отлично, особенно если в пруду не водятся морё и сихофуки. Лучше ведь посвятить время и силы друг другу, чем ловить и уничтожать глупых ёкаев, мешающих спокойно жить.

Деревья сменились колючим кустарником, а кустарник - травой. Уже был виден дом, построенный человеком и ёкаем на краю отвесной скалы, прямо перед морем. Перед морем, за которым вдалеке была еще одна восточная страна, куда один из них отчаянно желал попасть почти всю свою сознательную жизнь, но так и не попал. Да уже и не хочет, слишком глубоко он пустил свои корни в Стране Восходящего Солнца. Да, кажется, именно так ее называли местные жители.

Чоджу, остригший волосы по доброй воле, бежавший из своей общины и не убивший никого из своих братьев, устроившись в тени дома, колол дрова. И до того нравилось лису наблюдать за ним, что, все еще не выпуская кроликов из своей острозубой пасти, он сел, чтобы немного полюбоваться возлюбленным издалека.

Возлюбленным...

Как долго он уже называл этого чоджу именно так? И все же смотреть на него за работой было любимым делом Тэхена. Любоваться тем, как мышцы перекатываются под слегка загорелой от местного солнца кожей, как он задумчиво прикусывает губы, примеряясь топором к чурбаку, стоящему на высоком пне.

Красиво.

И все же времени было мало.

Мгновение, и вместо кицунэ на траве появился молодой мужчина. Черты его лица были безупречными, с лица пропали юношеские щечки, но в глазах все еще был озорной блеск. Тэхен уже давно не был тем мальчишкой, цепляющимся за рукав своего любимого чоджу. Он вырос в красивого, утонченного юношу с идеальной ровной кожей, раскосыми голубыми глазами, что хитро следили за каждым движением человека перед ним. Длинные белые волосы, собранные заколкой у затылка, рассыпались по его плечам, по стройному телу и прикрывали округлые ягодицы своей сияющей на солнце россыпью.

Тэхен знал, насколько Чонгуку нравилось касаться их, путаться в них пальцами.

Плавной походкой лис подошел к замершему охотнику и оставил нежный поцелуй на его плече. Мужчина еще издалека почувствовал приближение знакомой, ставшей родной энергии и потому не стал двигаться, когда кицунэ подошел ближе - не хотел ненароком зацепить.

- Сегодня ты точно обязан приготовить ужин, - тихо проговорил лис и, обойдя опустившего топор Чонгука, продемонстрировал ему двух кроликов.

- Все никак не могу дождаться, чтобы ты принес на ужин оленя, или кого ты там обещал? Медведя? - усмехнулся чоджу, принимая добычу и изгибая бровь.

Тэхен сморщил нос, все так же мило, как и прежде, и надул губы. Только его острый, игривый взгляд выдавал в нем того, кто на самом деле совсем не обижается на чужие слова.

- Медведя нужно заслужить, глупый охотник, - улыбнулся он.

Они смотрели друг на друга чуть меньше секунды, но не выдержали: шагнули друг другу навстречу, бросили на землю несчастных кроликов и слились в поцелуе и крепких объятиях. Потому что для них разлука даже на пару часов была смерти подобна.

И не передать словами, как Чонгук был благодарен Намджуну за то, что он тогда показал, насколько был ему дорог маленький наивный кицунэ. Даже если при жизни того юрэя звали совсем не так, даже если Чонгук запомнил имя неверно или вовсе поменял его в памяти с каким-то иным - это было не важно. Важным был Тэхен, крепко обнимающий его за шею и с тихим вздохом разрывающий поцелуй.

- Ты так соблазнительно выглядишь, когда занимаешься подобной работой, - хитро прошептал лис, отстранившись.

Он оскалился, демонстрируя острые клыки, которые теперь уж точно не были похожи на неокрепшие. Теперь они действительно превращали кости в прах, а иногда казалось, что способны смять даже железо его катан.

- Правда? Хочешь еще поглазеть? Ты долго сидел там, я чувствовал, - Чонгук усмехнулся.

Он готов был провести целую вечность просто вот так заигрывая с лисом.

Тэхен тихо засмеялся и отошел на пару шагов. Он даже не думал облачаться в одеяние, уселся на невысокую телегу, доверху забитую соломой, закинул ногу на ногу и изящным движением откинул с плеча белый локон.

- Ты коли-коли, а я посмотрю.

Ухмылка плавно слетела с губ Чонгука, который недовольно проворчал что-то себе под нос, и вновь взялся за топор, одним резким движением раскалывая чурбак надвое. Он рассчитывал на совсем иной ответ.

Тэхен наигранно охнул, похлопав в ладони, а Чонгук снова глянул в его сторону, подозрительно щурясь. Дразнится, издевается - вот уж точно хитрый лис.

- Как охота? Не нарвался на охотников? - поинтересовался Чонгук.

Тэхен, распустив немудреную прическу, принялся перебирать свои волосы. Он выглядел соблазнительно, и даже на таком расстоянии ветерок доносил до носа охотника сладкий и дурманящий аромат нежной кожи красивого кицунэ.

- На чоджу - нет. Парочка обычных болтаются у подножия горы, подниматься не рискуют. Я слышал, что в соседней деревне обосновался некий злобный дух. Говорят, он никого не трогает, но до смерти страх наводит.

- Что за дух? - тут же поинтересовался Чонгук, вновь остановившись и взглянув на Тэхена. Лис видел, каким интересом заблестели глаза его мужчины. И все же Чонгук жил этим столько лет... Ему никогда не нравилось выполнять заказы лишь ради денег, и первое время, когда он обрезал волосы и отошел от дел, он действительно наслаждался спокойствием вне дороги. Они зарабатывали тем, что продавали словленную Тэхеном дичь, выуженную в прудах Чонгуком рыбу, собранный им же хворост и сделанный уголь.

Жить так было нелегко. А потом они сходили на рынок одной из деревень, и там Чонгук увидел на доске заказ на какое-то странное проклятие. Мол, люди начинают с ума сходить и всех вокруг резать.

О, Тэхен помнил огонь в его глазах. Не до угля Чонгуку стало. Мужчина бросился размышлять о происходящем немедленно, позабыв обо всем. И даже когда они, придя домой, лежали в одной постели, он все спрашивал у Тэхена что-то, раскручивал в голове предположения, догадки, основываясь на своих знаниях. Тэхен духом готов был поклясться, этот мужчина не давал ему спать всю ночь, и вовсе не по той причине, по которой не давал спать обычно! И лис этому был совсем не рад. Но рад был Чонгук, которому Тэхен сказал лишь одно: «Мне кажется, у тебя бы вышло избавить людей от этой напасти».

И у Чонгука вышло. Взялся за дело в этот же вечер, а через двое суток нашлась виновница местных кошмаров - кайбе. Чонгук избавился от демона, когда тот перешел на мелких обидчиков хозяйки, вроде тех, что когда-то случайно толкнули погибшую, иль наступили ей на ногу, и уж точно не заслуживали смерти. За это он получил приличную награду, но дело было вовсе не в ней.

Всю жизнь мужчина думал, что его призвание - не убийство монстров, а нечто более возвышенное: чтение книг, например, или написание рукописей. Так оно и оказалось, по сути, но дело было вовсе не в книгах. Он спасал жизни людей. Тэхен тогда так и сказал: «Разве это не есть то самое возвышенное, что ты искал всю свою жизнь?»

И тогда Чонгук понял, что все это время глупым был вовсе не лис.

- Говорят, что сюда добрался некий злобный дух, которого очень сильно разгневали, и теперь он мстит даже невиновным. А еще в краях начали видеть рыжего воробья.

Чонгук застыл. Он прекрасно знал, какой именно злобный дух обращается в рыжего воробья и мстит даже тем, кто при жизни не сделал ему ничего плохого, а может и вовсе является дальним родственником или потомком обидчика. Нюнай-судзумэ - призрак аристократа, советника самого императора. Однажды уже был такой, это на памяти Чонгука лишь второй такой случай за всю японскую историю. Трудноизловимый дух, оттого и крайне опасный.

- Думаю, мне стоит помочь тебе собраться в дорогу? - на губы кицунэ, уголки которых и без того всегда были строго опущены вниз, что придавало его лицу изысканной печали, легла грустная улыбка.

Он печалился от мысли, что придется отпустить Чонгука в долгое и, вероятно, опасное приключение. Печалился и все же был к этому готов, знал, что сам он не сможет поехать. Две причины прямо сейчас спали крепким младенческим сном в небольших, смастеренных их отцом колыбелях.

Ох, какой же трепещущей была история о том, как лис, пусть и был кицунэ, но все же юношей, смог выносить дитя, да не одно! Знающий, к которому они обращались уже дважды, лишь хохотал да поучал их, как младенцев. Мол, это в мир вы и должны были принести, мол, дети станут чем-то великим, там, в далеком будущем, где их родителям уже не будет места.

И ведь действительно. Не так давно у них родились тэнго и чоджу. Брат и сестра, двойняшки, такие разные и такие красивые, что у родителей каждый раз дух захватывало от их чарующей красоты и невиданной силы. От союза чоджу и кицунэ появились такие прекрасные дети, которых ждало поистине великое будущее. Тэхен Знающему верил. А Чонгук верил Тэхену.

- Ты грустишь, я знаю. Но не успеешь заскучать, как я вернусь. Сделаю тебе припасов на неделю, поставлю побольше амулетов и вернусь сразу, как смогу. Куплю тебе побольше кинкато, - улыбнулся Чонгук и подошел к лису ближе. - Нам нужны деньги, ты сам это знаешь.

Тэхен поднялся, глядя в стеклянные, но такие теплые глаза Чонгука, утопая в его нежном, ласковом взгляде.

- Чтобы потом ездить на паланкине? - с теплой улыбкой шепнул он, а Чонгук рассмеялся.

- Чтобы ездить на паланкине, - кивнул он, и Тэхен, нежно улыбнувшись, снова поцеловал его. Потому что словами невозможно было выразить все его чувства, всю тоску от предстоящей разлуки, всю гордость за своего сильного и прекрасного охотника, всю любовь, что он испытывал к этому человеку.

А человек испытывал то же к лису, приобнимая его, целуя настойчивее, крепче, сжимая в объятиях так, будто он желал задушить посланного ему самой Аматерасу кицунэ всей своей всеобъемлющей любовью.

Прав был Отступник. Чонгук его понял, сам того не осознав.

Поцелуй становился все жарче, прикосновения откровеннее. И вот Чонгук, потянув лиса за собой, легко поднял засмеявшегося Тэхена на руки.

Он толкнул дверь невысокой домашней кузни, шагнул внутрь, усадив ёкая на первый попавшийся чистый от вещей стол, и Тэхен утянул его за собой, целуя крепко, отчаянно, обхватывая обнаженными длинными ногами бедра мужчины.

Ему не терпелось. Он запустил руку в короткие белые волосы чоджу, сжав их у корней, простонал в поцелуй, когда мужчина прижался к нему пахом, и едва успел схватить ртом воздух, когда он, опускаясь поцелуями к груди, провел влажными от слюны пальцами между ягодиц лиса. Ноги Тэхена слабо задрожали.

Когда они занимались любовью впервые, было так же. Так же волнительно, трепетно и настолько приятно, что оба, кажется, лишились рассудка. И второй раз, третий, десятый. Сколько бы раз они ни прикасались друг к другу, страсть между ними не угасала, наоборот. Она из костра превратилась в пожарище, в котором они с наслаждением сгорали дотла и воскресали друг для друга.

После той встречи с юрэем, Чонгук наконец-то все понял, они долго не решались заниматься любовью, но продолжаться так слишком долго ведь не могло. Через несколько долгих месяцев Тэхен сам решился первым, показал глупому охотнику, что он вовсе не дитя. Он сам пришел к чоджу и поцеловал его. Все было ясно как день, и в тот раз охотник не стал сдерживать ни себя, ни своих желаний. Взял лиса на берегу большого, прозрачного озера, усыпанного камнями, подарив ему самый красивый первый раз, прекраснее, чем в любом сказании, что Тэхен слыхивал от своих сестриц.

Одежда охотника снова была разорвана острыми когтями, которые Тэхен научился выпускать в человеческом обличии, и Чонгук, усмехнувшись такой прыти, отстранившись от его разгоряченной нежной кожи, заглянул в горящие голубым пламенем глаза. Эти глаза его погубили, а затем исцелили вновь, сделали его таким сильным перед всем миром, но таким слабым перед хрупким кицунэ.

Наверняка он все не прекращал очаровывать чоджу, иначе тот не сходил бы с ума по этому лису, иначе он бы не помешался на нем до такой степени, что, кроме прекрасного создания, не видел перед собой больше никого и ничего.

Слишком долгая, сладостная, но от этого же мучительная подготовка была ему не нужна, Тэхен сам говорил, что ему нравилось, когда Чонгук не возился с ним слишком долго. Этот лис вообще был слишком жадным до удовольствий и наслаждений, особенно если он делил их с мужчиной, ставшим для него роднее кого бы то ни было на всем белом свете.

- Ты знаешь, как сильно я люблю тебя? - прошептал Чонгук, медленно и плавно проникая в лиса, сливаясь с ним в единое целое, чувствуя, как его сердце предательски пропустило несколько ударов, заставляя его задыхаться пуще прежнего.

- Покажи мне. Покажи мне, Чонгук, - раздалось в ответ.

Не в силах выдержать столь долгую разлуку своих губ с его, кицунэ опустил охотника к себе за шею и впился пылким поцелуем в его губы. Он никогда не кусал его, не позволял себе, хотя он любил Чонгука настолько страстно, что порой хотелось сжать челюсть на его сильных плечах или мягких губах. Однако он никогда не забывался - лис боялся навредить своему человеку.

Вот и сейчас, стоило ощутить этот порыв, он, отстранившись со стоном, отвернул голову в сторону, кусая собственные губы, чувствуя, как удовольствие пульсирует внутри него и во всем его теле, как оно путает мысли и делает его уязвимым и крайне открытым. Но этим чувством лис тоже наслаждался.

Он наслаждался вообще всем, что было связано с его охотником. Каждым его движением.

И Чонгук сходил с ума вместе с ним.

Чоджу двигался не быстро, словно доводил кицунэ до края, до тихого скулежа и просьб взять его крепче, сильнее. Он наслаждался каждым движением, каждым судорожным вздохом, слетающим с губ Тэхена, наслаждался тем, как коготки царапали его спину, а пальцы сжимали мышцы спины под загорелой от частой работы под солнцем кожей.

Белые узоры от контраста с потемневшим цветом кожи стали выделяться еще сильнее, но своей природы Чонгук больше не чурался, ведь именно его дар позволил ему повстречать этого лиса, чтобы они полюбили друг друга. Духи благословили их союз еще до того, как оба были рождены.

Тэхен кусал собственные губы, царапая их кончиками острых клыков, стонал с каждым более смелым и глубоким толчком все звонче.

Ему было плевать на тихий скрип стола, на то, что за окном начался мелкий дождь, который забарабанил по стеклам и крыше - для него существовал лишь Чонгук в этой маленькой самодельной кузне.

На этом столе чоджу часто хранил свои катаны. Его верные мечи все так же, как и несколько лет назад истребляли врагов в руках смертоносного проклятого. А сейчас на столе был Тэхен - единственное оружие, способное погубить самого чоджу. Ни меч врага не мог убить его, ни пасть злобных тварей, а слово лиса губило даже не коснувшись.

Тот, кто обладал огромной властью над охотником, всем сердцем любил, когда охотник подчинял его себе.

Стоны в унисон, движения навстречу друг другу - их удовольствие колебалось на грани с безумием, однако для них обоих оно завершилось мириадами звезд перед глазами, вспышками энергий друг друга и ставшей еще крепче любовью, которую ознаменовал их поцелуй.

- Никогда не перестану благодарить Богов за то, что они подарили мне тебя, - прошептал Чонгук, не смея отрываться от любимых губ, продолжая целовать их и все его лицо, глаза, щеки, шею.

Он так сильно любил этого кицунэ, что просто не знал, как смог бы жить без него. Как бы он смог жить, если бы юрэй тогда не показал ему, насколько драгоценное существо находится в его руках и доверяет ему свою жизнь.

- Не могу представить свою жизнь без тебя, - шепнул в ответ лис.

Для него это было даже больше, чем «люблю». Нечто более значимое, более весомое, более важное.

Охотник помог своему лису подняться, и, с улыбкой коснувшись его ушей, действительно мягких на ощупь, он осторожно и нежно поправил его волосы, завороженный тем, как безупречную кожу лиса окутывают голубые туманы, превращающиеся в красивые одеяния.

- Хочешь, наколдую и тебе что-нибудь красивое?

Чонгук хрипло рассмеялся и отрицательно качнул головой.

- Не нужно мне твоего колдовства, лис, я лучше по старинке. Ты слишком хитер, чтобы я позволял тебе подобные вольности, - подначивая произнес Чонгук, потрепав юношу по пояснице.

- Ах, вольности? - спросил Тэхен с улыбкой, несмотря на запрет колдуя одежду и для своего охотника тоже. Но не как в прошлый раз красную, а черную, какую чоджу всегда предпочитал.

Эта его привычка не изменилась до сих пор.

Улыбаясь, они продолжали смотреть друг другу в глаза, желая, чтобы время, духи, вообще все живое остановилось и дало им еще пару мгновений на созерцание любимых глаз напротив.

- Когда я встретил тебя, я боялся, что ты меня околдуешь и я потеряю себя, но сейчас... - Чонгук взял изящные ладони в свои и нежно поцеловал тонкие пальцы. - С тобой я себя нашел. Между нами точно есть какая-то магия свыше, которую никто не может отрицать. И ты ведь знаешь, что ты - весь мой мир? - проговорил он тихо, и лис, улыбнувшись, коснулся ладонью щеки мужчины.

Конечно, Тэхен знал. Знал, ведь весь его мир был в стеклянных глазах напротив.

- А ты - мой. Мой мир, Чонгук. Я...

Их прервал послышавшийся громкий плач детей из дома. Тэхен навострил уши и, улыбнувшись, перехватил руку мужчины, потянув его за собой. Часть их мира звала родителей домой. И им стоило поспешить.

Чонгук пошел следом, сжимая хрупкую ладонь, и несмотря на то, что говорить лис не закончил, он и без того знал ответ.

Ведь глупый охотник столь же крепко любил своего хитрого лиса.