Побочный эффект

Сева улыбается ей, будто на самом деле не чувствовала сильную усталость и не хотела жутко спать. Протягивает кружку чая с несколькими бутербродами, чтобы Виолетта после тяжелой ночи смогла хоть немного набраться сил. Она смотрит на неё и понимает, что обязана ей рассказать про Киру, разговор с которой до сих пор не выходил у неё из головы.

С первых минут, как Ви зашла на кухню, не могла отпустить мысль, что сделала что-то неправильно. Ведь у Виолетты сейчас была своя жизнь, больше их ничто не могло связывать. Раз так, имела ли Сева вообще говорить, что Медведева делает правильно, а что нет? Тем более когда понимает, что те явно ближе, чем кажется со стороны.

И тогда появляется самый логичный вопрос, который еще тогда она задала Кире.

Медлит, ведь какая-то другая её часть говорила, что сделала она все правильно. Если с одной стороны мучила совесть и все никак не решалась сообщить о вчерашнем звонке, вторая сторона напоминала, что сказала все, как есть.

Янтарные глаза бегают по комнате в полном замешательстве, словно носится сквозь двух огней за своей спиной и никак не может прийти к общему выводу. После чего медленно прикрывает веки, тут же осознавая, что не сможет вновь испортить жизнь Виолетты из-за своих прихотей.

— Виолетта, послушай, — называть её полным именем было как-то не привычно. — Что у вас с Кирой?

Изначально ловит на себе взгляд шатенки, у которой под глазами были большие синяки и достаточно исхудалое лицо. Она медленно пережевывает  бутерброд, не особо понимая, к чему был этот вопрос. Ведь про Киру за все время не было ни слова. Значит и Севу волновать её взаимоотношения с Медведевой не должны.

А сама понимает, что скрывать ничего не собирается. Пусть лучше знает горькую правду и больше никогда не задает подобные вопросы, чем будет вновь тревожить Виолетту по пустякам. Ей все еще не особо хотелось разговаривать с Севастианой. Внутри была глубокая обида, которая не хотела просто так уходить из-за хороших действий Севы.

Понимает, что в любом случае стоит простить, все же девушка тоже не со зла поступила с ней. Вот только никак не может. Раздражает сильно своим присутствием и лишними вопросами, хоть раньше не могла от неё оторвать глаз. И вновь убеждается, что раньше её любовь уже выходила за рамки дозволенного, раз теперь во всем из этого не было абсолютного смысла.

— Мы встречаемся, — уверенно и четко, дабы слова её остались в голове Беляковой надолго.

Ждет чего-то, какой-то очередной ревности, ведь теперь Виолетта предпочитала не её общество, а Киры. Теперь Ви готова была уделять время одной блондинке, когда Сева перестала значить вообще. Она лишь прошлое, как приятное, так и болезненное.

Однако ничего такого нет, на лице девушки появляется легкая улыбка, а в глазах появился мимолетный огонек, выражающий то, что она рада. Сева и вправду была рада за неё как никто другой, ведь теперь Виолетта могла быть счастлива. Возможно не с ней, но она сможет это отпустить.

Возможно уже это сделала, пока сидела всю ночь на кухне и размышляла обо всем случившемся за последний период.

Вспоминала, как Виолетта смотрела на неё, а после попросила уйти с её глаз, что Сева и сделала. Хоть внутри все скрипело от осознания последней их встречи. Как после пришла домой и осознала, что теперь у неё есть лишь небольшая компания, с которой она и проводила время с сентября, после отъезда.

Вспоминала, что чувствовала себя виноватой, когда вскоре после этого напилась на одной из вписок и поцеловалась с одним красивым парнем со школы. Тот готов ей горы был подарить, а она после сбежала, ведь виновата.

Ведь все еще помнила, что из-за своей лжи разбила все чувства Малышенко в одну секунду и потеряла её уже навсегда. А еще не хотела признавать, что тот самый первый поцелуй с парнем был просто лучшим, что она испытывала. Ведь когда-то не дала возможность Виолетте почувствовать то же самое.

Вина её сжирала каждый день на протяжении двух месяцев. Только после слов Ви, что у той все видимо наладилось, а так же встречи с ней, наконец смогла понять, что и свою вину отпустила. Надеялась просто, что шатенка не держит на неё зла. Она в любом случае получила уже по заслугам.

— Рада за вас. Хотела еще сказать, что тебе вчера Кира звонила, пока ты спала. Не буду врать, я ей сказала не самые приятные слова. Думаю, тебе стоит ей перезвонить.

Не стала в лишний раз спрашивать, что же та успела наплести Медведевой. Тем более представлять, какие могут быть последствия от того, что трубку подняла вечером не она, а её бывшая. Тем более, когда Кира прекрасно знает всю их историю и после того раза относилась к ней не особо то хорошо.

— Блять, Сева, — тихо выругивается, когда гудки идут слишком долго, а после сбрасываются.

Та смотрит в ответ и понимает, что все же что-то испортить она успела, хоть и не хотела совсем. Даже извинения не могут никак в голове сформулироваться. Виолетта просто выходит с кухни, дабы вновь набрать Киру.

Гудки длятся словно по кругу, пока она покачивается с одной стороны в другую, сидя на диване. А после это прекращается, когда она слышит на фоне громкую музыку и обилие голосов.

— Слушаю, — по одному только слову сразу же смогла понять, что та невменозе.

Фразу не особо даже разобрать смогла, тем более пока кто-то постоянно орал по ту сторону трубки и тем самым заглушал непонятную речь. В груди начинает зудеть и покалывать, словно ещё немного, и сердце от волнения начнёт путаться в собственном ритме.

Больше всего пугало, что Ви не могла быть рядом. Она сейчас далеко от Киры, от чего даже не может узнать, что же с той происходит.

— Кир, ты где? Ты пьяная? С тобой рядом есть кто-то? — осыпает вопросами, на которые Кире отвечать нет особого желания.

Она занимает свой столик и уже как час ведёт прекрасную беседу со своим же бокалом коньяка, который в определённых моментах словно оживал. Она как чеширский кот, давит такую пугающие улыбку, от которой уже у самой начинают болеть щеки. Однако вместе с этим уже практически не чувствует себя так ущербно. Теперь её не волновало, что со стороны она выглядела как жалкое отродье, которого вновь кто-то бросил со своими переживаниями. Её ничего не интересовало из того, что могла бы чувствовать, не прими она вновь таблетку чудо средства, которое уже как несколько часов действовало лучше некуда.

Даже звонок Виолетты теперь не вызывал особо ажиотажа, словно под веществами ей становилось абсолютно не важно, что происходит сейчас у других людей. Ей было весело, нравилась атмосфера и шум. Нравилось все кроме того, что могло ждать её впереди за очередную слабость и тягу к наркотикам.

— Кис, слишком много вопросов, — начинает смеяться Ви в трубку, будто та выражалась глупо и странно. На деле странно вела себя только Кира, которая видимо дошла до самого пика своих посиделок за алкоголем. — Кто со мной? Ни-ко-го.

Казалось очевидным и понятным, ведь Кира хотя бы время со своими бывшими не проводит. Разливается чувство ревности как новый стакан коньяка по столу, ведь неаккуратно махнула рукой. Теперь все это стекало по столу ей прямо на колени, а Медведева уже и не особо чувствует. Вновь хватается за бутылку, дабы налить себе до краев.

Кире не плохо, она не тот человек, который будет признавать, что и его задеть возможно. Только знает, что все еще ненавидит момент, когда осознала свою беспомощность в данной ситуации. Тем более когда доверять хочется, а никак не получается.

— Давай я позвоню Вере, чтобы она тебя забрала, — уже готова сбросить трубку и набрать Грубцову.

Она была единственным человеком, который мог бы изменить всю ситуацию и хоть как-то вытащить Киру из того, что с ней стало. А сама все понять пытается причину подобного поведения. Хочется к Севе вернуться и спросить, что же она успела такое сказать, из-за чего теперь даже стойкая блондинка пошатнулась и начала в чем-то сомневаться.

Знает же Киру, знает её силу и дух, который сломать не сможет ни единое существо на этой планете. Ту хоть пальцем тронь, она сама скорее другому человеку будет готова жизнь испортить, чем пойдет на поводу чужих слов. Неужто даже настолько сильный человек может теперь постоянно напиваться до самых ужасающих состояний.

— Вере? Не-ет, я сама разберусь. А ты проведи лучше время со своей этой, — говорить Этого совсем не стоит, но даже от чувства подступающей злости она все же едко улыбается, прежде чем сквозь зубы произнести имя, — Севе.

Тогда-то Ви и осознает, в чем на самом деле была проблема.

— Не неси ерунду. Сева помогла моей маме, поэтому она была рядом. Ты же и сама все знаешь, почему я должна еще тебе объяснять это? Кир, ты же не такая.

Теперь уже было даже блондинке не понятно, какая она.

Её мысли не уходили дальше выводов, что все это не просто так. Что Сева эта явно подстроила, чтобы просто рассорить их с Виолеттой. А может Вилка специально старалась сейчас сделать из себя невинную жертву, дабы выставить Киру не в самом хорошем свете. Ведь она же говорит правду, а значит с ней спорить было нельзя.

Ви сама виновата, она ничего не сообщила и явно не собиралась. Скорее всего звонок то её заметила по чистой случайности. Сомнения.

Сомнения словно ее огромное осуждение самой себя.

Ведь не верит, что Малышенко и вправду питает к ней чувства. Еще недавно старалась, а теперь что-то подсказывает, что-то солгала. Они вместе не так давно, но уже вскоре Ви предпочла общество Севастианы, пока её всячески отговаривала ехать.

— Ты специально это говоришь. Это все ты подстроила, я наконец-то поняла. Ты не хотела, что бы я ехала, потому что хотела встретиться с Севой, — оглашает свои выводы, от которых Виолетте хочется упасть, хоть она и так находилась на мягком диване.

Даже проверяет, не сбросила ли давно Кира вызов. Надеялась, что это вновь просто её чертовы галлюцинации, ведь Медведева не могла такое сказать. Она попросту не такая. А может Ви уже и не знала, какая та на самом деле.

Ведь в последнее время образ Киры в её голове начал рушиться, или же девушка просто перестала строить из себя ту, которой была еще перед их встречей. Прошлая Кира ни за что бы Ви не упрекнула в подобном.

Может теперь это был кто-то другой?

— Я думаю нам стоит поговорить, когда ты протрезвеешь, — не хотелось нажимать на сброс вызова.

Однако уже вскоре надпись с красным сердечком возле имени пропала, а она начала дрожащими руками искать Веру, номер которой уже давно завалялся в контактах и использовался только для особенных случаев. Они не общались как подруги, скорее Ви всегда писала или звонила только тогда, когда ей нужна была консультация. Будь то состояние Киры или обычная простуда.

Вера всегда отвечала, словно телефон у неё лежал в состоянии «на чеку», ожидая скорого звонка от близких друзей. И в этот раз все было точно так же. Грубцова будто знала, что её помощь кому-то может понадобиться. Хоть голос был явно сонным, а значит Ви могла её случайно разбудить.

— Вер, доброе утро. Пожалуйста, забери Киру из клуба. Я думаю она в том же, где вы всегда встречаетесь, — не интересовали никакие формальности.

Надеялась только услышать положительный ответ и скорую новость о том, что Медведева в порядке.

— А что с Кирой? — она откашляла просевший голос, тут же потирая сонные глаза.

— Она бухая в стельку.

Продолжения Вере не нужно было, чтобы уже понять весь смысл сказанного и тут же пойти собираться, дабы вновь вытащить свою подругу из полной задницы и понять, когда же сможет донести, что делать так — пустая трата времени.

Виолетта со спокойным видом вернулась на кухню, хоть и понимала, что весь разговор Белякова скорее всего успела услышать. И теперь Севастиана сидела с вопросительным взглядом, словно ждала, что Ви ей все объяснит. Или же обвинит в том, что сейчас происходило.

Но та просто молча пристроилась за стол и допила кружку остывшего чая, который по вкусу напоминал ржавую воду. Такая же металлическая, как вкус крови на губах, из-за того что содрала на них пленку. Видит прекрасно все эти взгляды и чувствует тишину, которая предвещала что-то не очень хорошее. Вот только меньше всего ей хотелось рассказывать уже постороннему человеку о том, что между ними впервые что-то изменилось.

А после понимает, что это был первый раз, когда они все же поссорились.

Во всем этом Сева чувствовала только очередной раз вину, как и было всегда до встречи с Виолеттой.

***

Ей в комнате не нравится. В комнате всегда страшно и тесно. Приходится держать свои эмоции на замке, пока по ту сторону двери кричат их с братом родители. Мик был младше всего на несколько лет, однако даже вместе с этим она всегда чувствовала ответственность за то, чтобы брат не слышал то, как их семья медленно рушилась.

Убеждает каждый раз, что все это нормально и ссоры в порядке вещей, а ведь на деле с каждым  днем видит не самую приятную картину. Севе приходится что-то делать, придумывать новые игры, дабы занять Мика и тот в лишний раз не думал обо всем.

Приходится закрывать уши, ведь ей больно видеть, как отец все реже появляется в доме и все чаще лжет маме о работе. Она то видела имя женщины на дисплее. Папа бы маму никогда не записал как «Кисуля», просто потому что в последнее время называл её иначе. Всеми возможными матами, но только не нежными словами.

Каждый день они заполняли дома криками и страхами, переполняли сердце Севы страхом и осознанием скорого конца.

Однажды Мик оторвался от игры и спросил тихо:

— Сева, а мама с папой точно любят друг друга?

На что она ещё некоторое время похлопала глазами и с улыбкой убедила, что любят. Хоть и не любят совсем, ведь не должны чувства проявляться подобным образом. В школе девочки рассказывали, что их родители часто проводят время вместе. Делают себе отпуски, покупают подарки и целуются в щеку.

У них не так, в квартире никогда не царила атмосфера полного спокойствия, просто потому что всегда всё было по обычной схеме. Или же мама названивала отцу до победного и устраивала скандал, после чего тот не возвращался. Или же скандал был как раз таки дома по самым примитивным темам.

Севу всегда интересовало, куда же на самом деле ходил её отец. И она уже примерно понимала, что правду ей лучше все же не знать. Ведь от неё будет больно не только ей, но и её матери.

Синтезатор появился у неё в классе первом, после чего девочка начала часто играть брату какие-то лёгкие произведения, которым обучалась в музыкальной школе. На удивление, мама согласилась отвести её на занятия за пределами школы и даже всячески поддерживала. Чего нельзя было сказать про отца, который нередко любил выразить все свое недовольство по поводу интересов дочери.

Однако в воспитание он не лез. Его в принципе никогда рядом не было. Даже тогда когда Сева в нем сильно нуждалась. Когда в нем нуждался Мик и горько плакал на руках сестры, ведь хотел минимального внимания.

Ей и самой этого сильно хотелось.

— Сева, папа нас не любит? — в очередной раз спрашивал брат, когда она нежно вытирала слезы Мика салфеткой, при этом сдерживаюсь с трудом дабы самой не начать плакать.

— Любит, Мики, он просто занят, — отвечала одинаково.

Говорила одно, а думала совсем иначе. Ведь папа уже давно не был заинтересован их семьёй. Сева чувствовала постоянно вину, ведь годами продолжалась одно и то же, а она все так же помнила тот контакт, который звонил мужчине.

В один день решилась и рассказала маме, после чего отец собрал вещи и уехал из дома. Не на время, теперь уже навсегда. И самое больное было то, что вместе с ним уехал и Мик, который Севе хоть немного помогал справляться с одиночеством и чувствовать себя лучше.

Мик был лучиком солнца в серых буднях, однако тот полноправно стал жить с отцом, после чего ни разу не связывался с ней и мамой. Как бы не пыталась найти его или же попросить папу встретиться, вскоре номер её был заблокирован.

Сева чувствовала вину которая скребла по стенкам сердца и раздирала ее по частям, ведь именно из-за неё все так случилось. Вина убивала, когда она видела в очередной раз маму с бутылкой алкоголя, пока та мирно спала в гостиной.

Если не спала, тогда могла плакать часами и кричать на весь дом, как же ненавидит свою жизнь. Цеплялась за петлю, пока Сева из раза в раз вытаскивала её оттуда, а после ночами закрывала рот одеялом, дабы всхлипы не были слышны.

И из всего этого она знала, что вина лишь на её плечах.

Музыка позволяла забыться, немного разбавить то, насколько же ей невыносимо от собственной жизни. Она находила себя в классике и нотах, с которыми разбираться готова была хоть днями напролет. За этим занятием забывала, что она виновник всех проблем.

Она отобрала у матери единственную веру в любовь.

***

— Ладно, давай собираться, думаю нам стоит съездить в больницу и привезти что-то вкусное маме. Заодно узнаем, когда её выписывать собираются, — оставляет пустую посуду в сторону, не желая в лишний раз с этим возиться.

Сейчас ей казалось, что время тратить стоит только на нужные вещи. Как минимум не на то, что в доме после их появления стало явно сложнее дышать, ведь окна постоянно находились в закрытом состоянии.

— Ты уверена, что мне стоит ехать с тобой? — не зря интересуется.

Севастиана прекрасно понимает, что Кире она не нравится. Тем более знает, по какой причине. Не осуждает совсем, раньше и она нередко относилась к Виолетте, как к своей собственности, совсем забывая, что у той может быть личная жизнь тоже.

Кажется это было уже в порядке вещей, ведь Ви всегда выбирала жутких собственников. Её словно тянуло именно к таким людям. Хоть и говорила не раз, что эта черта в людях ей не нравится больше всего.

Может и не нравится, а все равно Киру из-за подобного бросать не готова.

Даже если понимает, что за подобное можно поставить в ряд красные флаги.

— А у тебя есть другие варианты? — вопрос тут же отпадает.

Согласно пожимает плечами ведь идти ей больше и вправду некуда. Домой не хотелось, там вновь картина маслом, которую ей уже хочется сжечь в синем пламени.

Вместо этого молча идёт собираться, раз уж у неё есть возможность отвлечься и заодно помочь Виолетте.

***

Руками раздвигает толпу пьяных людей, которых уже вскоре должны прогнать по домам ведь закрытие бара в девять утра. А там народу столько, будто никто уходить и не собирается. Между всеми Вера не может найти свою подругу, которая явно находилась именно здесь. Других вариантов не было, это место являлось самым привычным для отдыха и работы.

Толкает случайно какую-то девушку, мимолетно извиняясь, а после поднимает голову и видит знакомую макушку. Знакомую и родную, которая пошатывается на спинке кресла, не замечая ничего вокруг себя.

Подходить не хотелось, тем более когда увидела вновь широкие зрачки и блеск в темных каштановых омутах. Блеск, который вскоре потухнет, ведь за это отвечала лишь большая бутылка коньяка, которую Кира видимо пила в чистом виде, чего представить себе Вера не особо могла.

Коньяк то с колой иногда ядреный, а тут видно, что ничего, кроме этого Медведева не имела. Кроме этого, лицо было крайне помятое, а одежда грязная. Что происходило с той в течении ночи представлять уже не хотелось.

— Кира, ты обдолбанная опять? — злиться на неё где-то в глубине души, при этом понимает прекрасно.

Ведь просто так люди наркотики не принимают. Что-то в Кире копилось все время, из-за чего теперь она старалась всячески себя утешить. По себе помнит прекрасно, какое это чувство. Ведь занялась тем же, ещё после того как умер её дедушка.

Помнит, как в тот период тоже не видела ни в чем другом счастья. Как бежала от себя и от отца, не желая больше тратить время на то, что раньше для неё было всем. Тогда она потеряла все, хоть и смогла все же поступить и отучиться.

Помнит, как это тяжело и страшно. Каждую деталь, словно все это происходило вчера. И верить в то, что Кира теперь наступала на те же грабли — было укором себя за то, что не углядела.

Возможно, если бы Вера была рядом, та и не стала бы все это делать. А может это случилось бы при любых обстоятельствах, ведь Медведева слишком упрямый человек, дабы слушать кого-то.

— Я? Нет, — действия такие замедленные, словно находилась уже в трех пространствах одновременно.

Голову поворачивает, а картинка только через время тоже начинает съезжать в бок. Ещё немного и все внутри выйдет наружу вместе с органами, ведь за день ничего не ела. Такими темпами желудок её откажет быстрее, чем сердце, которое и так уже отказывалось продолжать спасать блондинку из того состояния, в которое она себя ввела.

Зачем только?

Она бы могла сказать, что поводом была ревность, однако понимает, что это совсем не так. Скорее этому поспособствовало большинство факторов, которые скрестили воедино и создали цепочку быстрого уничтожения сознания.

— Сука, ты понимаешь, что еще немного и сдохнуть так можешь? — по туману в глазах видит, что Кира не особо её слышит, от чего просто отмахивается, ведь смысла говорить не было. — В машине поговорим.

Помогает встать, кое-как придерживает, хоть та и весила не мало. Кира словно мешок с камнями, который Вере тащить пришлось самой до самого выхода. И на лестнице была уверена, что вместе полетят вниз. Лишь перила, которые помогали держать подруге равновесие внушали хоть какое-то доверие.

Уже в машине та просто разглядывала дорогу, в лишний раз на слова Грубцовой реагировать отказывалась. Делала полную видимость, что очередная забота в её сторону лишь раздражает. Понимала бы ещё, что без вмешательства Веры могла бы уже оказаться на том свете, если не близка к этому уже сейчас.

Только дома усадила ту на кухню прежде чем вновь повторить все те слова которые сказала уже неоднократно. Веру не слышат и не слушают, как бы ей не хотелось наконец достучаться то замкнутой личности и объяснить, что все это не весело и не помогает. Возможно знай об этом Виолетта, смогла бы хоть как-то поспособствовать. Однако с каждым днем брюнетка в очередной раз убеждалась, что такие познания Ви просто погубят.

Мало что Кира себя губила до победного, если ещё и Малышенко опустит руки, то их взаимоотношения уже вскоре станут полным провалом.

Осознавать, что вся ответственность теперь лежит только на её плечах, когда она сама считается бывшей наркоманкой, ещё ироничнее, чем помогать избавиться от алкоголизма. Ведь здесь хоть об пол головой бойся, все равно не сможешь найти правильные слова.

— Почему я вновь тебя вижу в таком состоянии? — она так спокойна, словно нет внутри смеси всех чувств и желания придушить Медведеву за её опрометчивость.

На неё уже не смотрят, с ней говорить не хотят. Ведь Кире и без того плохо. Хочется упасть на колени от того, как же сильно все болит. Нет сил только держаться даже в сидячем положении, не то что в принципе разговаривать.

Однако она все же собирается, уже ощущая прилив того, что от наркотиков следа не осталось, лишь жуткое похмелье, с которым провозиться ей придётся ещё очень долго.

— Потому что, Вер. Я не хочу вновь объяснять свои действия, — майка душила, по телу бегал сильный жар.

В животе все двигалось, словно там появилась какая-то живность. Не зная она того, что этого быть не может точно бы уже подумала о новых соседях в её желудке. Ведь там все крутилось и звенело эхом, перекидывая острые боли на её тело и заставляя постоянно жмуриться.

— Что с тобой происходит, Кира?

Та медлит какое время, перед тем, как дать чёткий ответ.

— Честно, меня подташнивает и в туалет хочется.

Вера прикрывает лицо рукой, рассматривает Киру с такими красными глазами и щенячьим взглядом. Такой ещё её не видела. Уязвимой и открытой, хоть и не скажешь на первый взгляд.

Всегда держала свой статус, даже перед друзьями не позволяла себе дать слабину, однако на этой кухне видимо настал момент, когда Кира была полноценной и настоящей, хоть и в ужаснейшем состоянии.

Ничего не оставалось, как помочь той добраться до ванной комнаты и после понадеется, что ничего там не разнесет за короткий промежуток времени. Хотелось бы побольше терпения, ведь докопаться до правды она сегодня сможет в любом случае. Грубцовой просто надоело.

Каждый раз она спасала Киру, а после получала в ответ то, что лезть она в решения той не имеет права. Однако сегодня она нарушит это и влезет, иначе закончится это и вправду летальным исходом.

Блондинка выходит неохотно, ведь все еще тело болело и напоминало о том, что та сделала перебор во всем. Она стояла кое-как, хоть и была уверена, что вовсе сделать этого не сможет. И вместе с Верой они вновь направились на кухню, дабы Медведева могла выпить успокаивающий чай и немного восстановиться.

— Кира, — сидит уже напротив за столом, пристально разглядывая подругу напротив, словно ждала чего-то плохого с её стороны. — Что случилось?

— Вилка в Нижнем с Севой, — хотела бы сделать вид, что её это никак не волнует.

Что на самом деле ей не хочется врезать по стене кулаком, дабы перекинуть неприятное чувство внутри на что-то физическое.

Она старалась держаться, однако помнит только, что с Вилкой они все-таки поссорились. Кажется начинались их первые препятствия, которые Медведева не ожидала так быстро.

— Ты ревнуешь? — задает вполне себе логичный вопрос.

Ведь не просто так бесится, Кира никогда так просто не поддавалась искушению. И та неохотно кивает, даже если не желала этого признавать.

— Ревную. Ведь я хотела поехать с ней, чтобы быть рядом. Обещала себе, что одну её не оставлю в беде. А в конечном итоге её там Сева утешает, когда на её месте должна была быть. я, — должна была.

Вот только вместо этого она находилась в доме Веры и ловила себя на мысли, что хочет вернуть время вспять, дабы убедить Виолетту поехать с ней. Отстоять свое слово, не слушая убеждения о том, что ей стоит потратить время на учёбу. Ни о какой учебе и речи не могло быть, ведь в любом случае пары она уже пропускала.

Вместе с этим гробила свое будущее, ведь помимо этого её Дипломная работа была написала всего на несколько процентов больше, чем раньше. И, если так рассудить, она сама выкапывала яму для себя. Ведь никто не заставлял идти по плохому пути.

А ещё никто не заставлял её влюбляться в человека и зависеть от него так, что даже день без него — кажется страшной мукой.

Будь Малышенко рядом, она уверена на все сто, что не стала бы даже думать о подобном. Или же так она просто вновь хотела оправдать свои действия и переложить проблемы на чужие плечи. Уже и сама не разбирается.

— Зачем она в Нижний поехала? — Вера в замешательстве, ведь о таких подробностях никто до этого сообщать не стал.

— У неё мама в больнице из-за сердечного приступа.

— То есть, ты прекрасно знала о том, что Вилке сейчас плохо. Не поехала с ней, что вполне нормально, раз она сама попросила не ехать. Осталась здесь и при первом же упоминании её бывшей нахуярилась? Я тебя не узнаю, Кир, что с тобой? — все это звучало намного глупее, чем та задумывалась до этого.

А ведь и вправду, причина казалась глупой и незначительной, дабы сейчас чувствовать себя настолько ужасно. Не стала даже слушать Виолетту, которая явно могла бы многое доказать и опровергнуть, тем самым напоминая Кире, что та думает не в правильное русло.

С этими мыслями девушка тут же заглядывает в свой телефон и пишет Виолетте слово «прости», дополняя его тем, насколько ей жаль, что она совсем не дала Ви возможность сказать то, как было.

А ещё дописывает, что хотела бы все же приехать, ведь без Виолетты больше не может. Ей нужен постоянный работник рядом. Это может быть как меф, так и Виолетта. Только с Ви намного безопаснее.

Ответ приходит быстро, чего совсем не ожидала. Она ещё какой-то момент продлевает для того, чтобы собраться с духом и прочесть: «Всё хорошо, Кир. Я совсем не держу на тебя зла. Но лучше не приезжай, мы вскоре с Севой все уладить и я приеду обратно. Не скучай, я позвоню вечером.»

На что та отшвыривает телефон на кухонный стол и под взглядом Веры выходит из помещения, уже нащупывая в кармане ещё один пакетик наркотических веществ.