10. Поступь грешника. Исход
Люмин не знала, кто из них пошевелился первым, но когда она, наконец, открыла глаза, окончательно просыпаясь, ее встретил все еще сонный и немного растерянный взгляд Сяо. С ее губ сорвался невольный смешок, в ответ на который Сяо лишь сладко зевнул и притянул ее ближе к себе, чтобы оставить нежный поцелуй на золотистой макушке.
— Хорошо отдохнул? — спросила Люмин с сожалением выбираясь из его теплых объятий.
Сяо нехотя разжал руки, давая ей возможность подняться с помятого спального мешка:
— Кажется, будто проспал пару десятилетий.
— Надеюсь, это не так, — со слегка нервной улыбкой пошутила Люмин, поднимаясь на ноги.
— Да, от этого места вполне можно ожидать чего-то подобного, — мрачно озвучил их общие мысли Сяо, тоже поднимаясь на ноги.
Пока Люмин приводила себя в порядок, умываясь из объемной серебристой фляги, которую они заранее наполнили чистой озерной водой, Сяо собирал спальные мешки, беспощадно скручивая их в плотные рулеты. Когда с уборкой лагеря было покончено, Люмин прополоскала рот и передала тару Сяо. Приятный вкус мяты, листики которой они добавили в воду, приятно холодил кожу и рот Адепта, помогая быстрее проснуться.
Закрутив флягу, Сяо убрал ее в поясную сумку, вслед за мешками, и заметил, как Люмин бережно поднимает с земли свой венок. Тут же оказавшись рядом, Сяо аккуратно забрал его из ее рук:
— Если бы мог, я короновал бы тебя ежечасно, — хрипловато сказал Сяо, водружая венец на голову своей возлюбленной. Люмин слегка прикрыла глаза от удовольствия и открыла вновь лишь когда Сяо аккуратно подул ей на лицо. — Я думал, ты опять уснула.
— Великий Адепт, своими шутками ты каждый раз поражаешь меня в самый центр моего нежного девичьего сердца.
Закатив глаза, Сяо легким касанием кончиков пальцев, мазнул ее по щеке и поднял с земли, брошенную ранее сумку:
— Я надеюсь, в твоем сердце не только мои шутки.
***
— Тебе не кажется, что это место какое-то странное? — задумчиво спросил Сяо, подозрительно осматривая помещение, в котором они очутились. Они стояли на самой вершине небольшого амфитеатра. Каменные скамьи симметричными кругами огибали утоптанную земляную площадку в середине. Сверху, ровно в центр арены, будто копья, падали разрозненные лучи света. Их хватало, чтобы скудно осветить всю пещеру, которая была непривычно лишена иллюзии неба.
— Добро пожаловать! — раздался неземной красоты голос откуда-то снизу, Сяо и Люмин обернулись на звук и увидели Ирмину, сидящую на скамье второго ряда.
— Ты ее тоже не заметил, когда мы вошли? — шепотом спросила Люмин, наклоняясь ближе к Сяо. Он медленно покачал головой, продолжая смотреть на женщину внизу. Ирмина, тем временем, лучезарно улыбаясь, похлопала по скамье рядом с собой. — Думаю, нам надо к ней, — голос Люмин звучал напряженно, они оба понимали, что стоят на пороге нового испытания.
Не выпуская руки девушки, Сяо уверенно двинулся вниз по ступенькам, словно шрам, разрывающим идеальную симметрию этого места. Люмин, отставая на шаг, последовала за ним. Когда они оказались внизу, Ирмина сердечно воскликнула:
— Рада видеть вас, светлое дитя, — почтительный кивок Люмин, — Адепт Алатус, — такой же кивок в сторону Сяо.
— И мы тебе рады, — от Люмин не ускользнула позитивная перемена в отношении Ирмины к Сяо.
Благосклонно улыбнувшись, женщина изящно закинула ногу на ногу, сложив руки на колене, и взглядом пригласила Люмин сесть рядом с ней. Сяо остался стоять. Ирмина чуть наклонилась вперед, заглядывая ему в глаза:
— Ты можешь гордиться собой, Адепт Алатус, — Люмин отчего-то стало очень тревожно и она заерзала на скамье, что не укрылось от Ирмины, она накрыла ее руку своей и мягко сжала: — Будь храброй, дитя, тебе ничего не грозит.
«Мне ничего, а Сяо?..», — вопрос так и не сорвался с губ, потому что Ирмина тут же продолжила:
— Грешник, явившийся дабы очиститься от скверны. Как тебе жизнь без бремени? Понравилось?
Люмин непонимающе уставилась на Сяо, и он пояснил:
— Уже некоторое время, что мы здесь, карма будто спит, сейчас я совсем не ощущаю ее влияния. Я и забыл, каково это...
— Тебе хотелось бы, чтобы так было всегда? — Ирмина чуть крепче сжала руку Люмин, всматриваясь в лицо Сяо. Он кивнул.
Люмин почувствовала, как рука женщины похолодела.
— Тогда откажись от этого дитя, — голос Ирмины, такой непохожий на ее обычные неземные интонации, разорвал воздух вокруг них. Тот будто загудел, затрещал, у Люмин мурашки пробежали по всему телу. Она хотела высвободить руку, отскочить прочь от этой женщины, но Ирмина вновь сжала ее ладонь, в каком-то предупредительном жесте и продолжила: — Нельзя лишиться чего-то плохого, не лишившись чего-то хорошего. Таков Баланс. Ты откажешься от своего Великого Света и, вместе с ним уйдет Великая Тьма.
Сяо смотрел на нее неотрывно, слегка прищурившись. Он сложил руки на груди и долго молчал, внимательно изучая лицо женщины. Люмин не смела пошевелиться и лишь переводила взгляд с Сяо на Ирмину и обратно. Прошло немало времени, прежде чем Сяо, на секунду прикрыв глаза, резко выдохнул и сказал:
— Даже малый ребенок знает, что если он погасит единственную свечу во тьме ночи, он лишь останется один на один с тем, что скрывается во мраке.
— Ты столь эгоистичен? — вскинула брови Ирмина, внимательно следя за малейшими изменениями в лице Сяо, — Ведь если ты не избавишься от своего бремени, то лишь продолжишь угрожать жизни этого светлого создания и, быть может, однажды заведешь ее во тьму.
В глазах Сяо мелькнуло сомнение, его плотно сжатые губы дрогнули, но он ответил ей прямо и четко:
— Может и так, но я верю, что мы справимся. И я никогда не откажусь от нее, пока она сама меня не прогонит. Если это значит, что я не получу искупления, то так тому и быть.
Взгляд Сяо метнулся к Люмин и тут же увяз в теплом свете ее глаз. Не в силах перестать всматриваться в этот жидкий янтарь, Сяо ждал следующих слов Ирмины, будет ли это приговор или помилование.
— Ты забыл, какое обещание она дала? — голос женщины звучал необычайно мягко, — Она обязалась разделить твою судьбу. Если ты не сможешь очистить свою душу — ты будешь уничтожен, и она вместе с тобой.
Сяо продолжал вглядываться в глаза Люмин, но не в поисках ответа, он искал сомнения, страх, сожаления. Искал и не находил.
— Я не откажусь от нее. Никогда.
Слова Адепта громом отразились от высоких стен пещеры. И следом за ними прозвучал, полный облегчения, вздох Ирмины:
— Я понимаю, почему она готова идти вместе с тобой на край света. Поздравляю, Адепт Алатус, впереди тебя ждет лишь одно, последнее Испытание.
Сяо удивленно вскинул брови:
— Это...
— Да, ты блестяще прошел очередное Испытание и стал как никогда близок к своей цели. Теперь, пройди на арену.
Сяо не подчинился. Он сделал шаг вплотную к Люмин так, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его. Ирмина тут же деликатно выпустила руку девушки, отворачиваясь. Сяо обеими руками коснулся лица Люмин, нежно провел пальцами к вискам и зарылся ей в волосы. Он склонился над ней, оказавшись так близко, что мог бы пить дыхание, срывающееся с ее приоткрытых губ. Его пальцы сжались под ее волосами, почти причиняя ей боль, и он исступленно поцеловал ее. Она не могла пошевелиться, даже если бы хотела, он держал ее голову мертвой хваткой, она отдалась этому поцелую целиком, утопая в своих ощущениях. «Если это наш последний поцелуй, — думала она, ощущая яркий контраст между сладостью на губах и горечью в сердце, — Сяо хочет оставить его со мной навсегда».
С трудом оторвавшись от ее губ, Адепт еще некоторое время рассматривал лицо Люмин. Совсем недавно он уже делал так, уходя во тьму с Богиней Снов и не имея надежды вернуться. Но сейчас все было иначе, он не знал, что за бой его ждет, но он сделает все что угодно, чтобы вернуться к ней, к ее солнечным глазам и самой прекрасной под этим проклятым небом улыбке.
Проведя напоследок большим пальцем по ее точеной скуле, Сяо галантно поклонился обеим девушкам и в ту же секунду оказался в середине арены с копьем в руке. Луч света падал на него, освещая лишь половину тела Адепта, отчего его лицо казалось расколотым надвое.
— С кем он будет биться? — тихо спросила Люмин непослушными, чуть припухшими губами.
Ирмина вновь накрыла ее руку своей, сжала, прежде чем прошептать:
— С Тьмой.
***
Сяо ждал. Идеальный круг, в который он вошел, смердел смертью и пролитой кровью. Земля, утоптанная множеством ног, стонала и требовала новой битвы. Сяо крепче сжал рукоять Нефритового Коршуна, напряженно осматриваясь по сторонам в ожидании своего противника. Его взгляд периодически падал на Люмин, внимательно следящую за ним с трибуны. Одна ее рука прижата к груди, вторую все еще сжимает Ирмина: «Хорошо, что она не одна», — облик Ирмины его больше не трогал, да, она все еще выглядела как его бывшая госпожа, но теперь ему было все равно.
Световые лучи, пронзающие арену, на мгновение мигнули, будто кто-то потушил и тут же вновь зажег свечу. Взгляд Сяо уперся в... Сяо? Перед Адептом стоял он сам, в позе точно повторяющей его собственную, другой Сяо с какой-то издевкой дернул бровями и сделал стремительный выпад копьем.
Без труда отразив его атаку, Сяо нанес ответный удар, но его противник ловко увернулся: «Я и сам бы так сделал», — мелькнуло в голове Адепта.
— Как ты жалок, — выплюнул лже-Сяо, нанося новый удар: ничего неожиданного, Сяо легко уклонился, убеждаясь, что их стиль боя идентичен.
Не обращая внимания на слова своего отражения, Сяо продумывал варианты: как победить того, кто знает тебя как самого себя? Нужно было срочно изобрести прием, который смог бы побороть его собственное, отточенное веками сражений, мастерство. Сяо стиснул зубы, бросая взгляд за плечо своему оппоненту, ему важно было убедиться, что с Люмин все в порядке. Но прежде, чем его взгляд достиг цели, лже-Сяо бросился на него, заслоняя собой обзор и взревел:
— Не смей пренебрегать мной! Не смей отвлекаться на нее!
Сяо отбил его атаку почти играючи, но его глаза сверкнули гневом. Он резко выкинул руку с копьем вперед, одновременно отталкиваясь от земли, и описал в воздухе дугу, оказавшись за спиной своего оппонента. Как и ожидалось, тот с легкостью уклонился от этого приема.
— Чем ты тут занимался? — презрительно прошипел он, — Встречался с иллюзиями мертвых друзей? Как ты смел смотреть им в глаза? Они все мертвы! Такова наша судьба, а ты тут играешь в Искупление! Тебе самому не стыдно? Ты должен быть, как и они, давно мертв!
Сяо будто ударили, слова, что он говорил самому себе много раз, вновь звучали из его собственного рта и как же убедительно они звучали! «Но ведь, — осознал вдруг Сяо, вспоминая слова Люмин, — они были не иллюзией, а воспоминанием. Они хотели, чтобы я жил дальше, никто из них не осудил бы меня за стремление быть счастливым».
— А эта отвратительная сцена у озера? Ты правда позволил кому-то сражаться за тебя? Ты действительно настолько бесполезен, что не смог защитить себя и свою возлюбленную? — его отражение сделало особый акцент на последнем слове, как будто сам факт наличия у Сяо возлюбленной мог вызвать лишь иронию. — Вся твоя жизнь — сражение, я презираю тебя за то, что ты положился на чужую силу и отказался от битвы.
Сяо нервно сглотнул, горечь наполнила его рот, путая мысли. Она была подобна вкусу цветов цинсинь. Само собой возникло воспоминание того дня, когда он подарил такой цветок Люмин. Тогда он принял важное решение: не отнимать ее свободу. Сразу же, не прекращая ловко уклоняться от вражеских атак и совершать свои собственные, Сяо вспомнил то утро, когда давал Люмин обещания, изменившие их жизни. Он крикнул своему противнику:
— Нет! Нет ничего плохого в том, чтобы довериться кому-то. Она способна защитить нас обоих не хуже, чем я сам. Довериться и положиться на кого-то это не слабость! Это сила и свобода.
— Ты мне омерзителен! — глаза лже-Сяо пылали ненавистью, когда он контратаковал. — Даже не смог защитить свою любимую от боли, разболтав про поступок ее брата! Надеюсь, ты презираешь себя так же, как я тебя.
Сяо прищурился, внимательно наблюдая за движениями противника, думая про себя: «Мне больно, что ей пришлось страдать, но не мне решать, что она должна знать, а что нет». Сяо был уже готов послать свое отражение в брюхо к демонам, когда оно, мерзко усмехаясь, сказало:
— Все это неважно, ты же знаешь, правда? — они замерли лицом к лицу. Тяжело дыша и до боли стискивая древко копья, Сяо ждал продолжения. — Она покинет тебя, как и все остальные. Отправится дальше, к звездам. Столько труда для той, кто все равно тебя бросит. Бросит ради того, кто чуть не погубил и тебя, и ее.
Сяо, слегка опустив копье, прошептал:
— Ты не понимаешь...
— Нет, это ты не понимаешь, — прервал его лже-Сяо, — никто, кроме меня, не защитит тебя от боли. Больше никому нет дела!
Сяо поднял на него открытый сияющий взгляд:
— От боли не убежать, не спрятаться, не заслониться. Ее можно только пережить, как я делал уже много раз. Я не знаю, покинет ли меня Люмин и когда это случится. Пока она со мной — я счастлив и ни секунды из этих драгоценных мгновений я не потрачу на страх.
Сяо нашел взглядом Люмин: «Каково ей видеть мое отражение, говорящее все эти мерзости?». Он ожидал увидеть на ее лице то же презрение и негодование, что испытывал сам, но она светилась равными любовью и сочувствием, переводя взгляд с одного Сяо на второго.
«Она что, не различает нас?» — растерялся Сяо. В его голове эхом прошлого прозвучал ее мелодичный голос: «Я мечтаю, чтобы ты смог увидеть себя моими глазами и принять себя так, как я тебя принимаю». Видеть ее глазами... но она с такой любовью смотрит на проявление всего жуткого, что есть в Сяо! Как такое возможно?
Он уже понял, что его отражение говорит теми словами, которые он не раз говорил самому себе и мыслит оно, как мыслил он сам долгие годы до встречи с Люмин. «Как ты можешь любить это? — хотел крикнуть ей Сяо, — Он являет собой все плохое во мне! Как это вообще можно любить?!». Он осекся, ее голос чудесным воспоминанием вновь прозвучал в его голове: «Ты тот, кого я люблю, каким бы ты ни был. Я принимаю тебя полностью. Безусловно. Ты уже тот, кто ты есть».
Пораженный внезапным осознанием, Сяо вновь посмотрел на свое отражение: другой он все так же не двигался, внимательно следя за Адептом. Его лицо раньше казавшееся искаженным злобой, теперь виделось совсем иначе: одинокий и несчастный, злой на мир, отнявший у него так много, он хотел лишь одного — не быть больше один. «Так вот, что ты видишь, Люмин», — мимолетная мысль на пороге исхода.
Сяо разжал руку и Нефритовый Коршун плашмя упал на утоптанную землю. Брови лже-Сяо взметнулись вверх, он нервно отступил, когда Сяо сделал шаг ему навстречу, и выставил острие своего копья вперед. Легко, почти нежно, Сяо отвел лезвие в сторону, приближаясь к отражению вплотную, не давая ему возможности отступить. Сяо обхватил его плечи и, притянув к себе, обнял.
— Что ты... — пытался возразить второй Сяо, но Адепт лишь покачал головой.
— Спасибо, что приглядывал за мной, как мог.
Он почувствовал слезы на своей коже, не до конца понимая, кому они принадлежат, а затем, крепкое объятие на своем торсе.
Он пошатнулся, оставшись один в круге арены, и начал медленно оседать на землю. Прежде чем его колени коснулись изумрудной травы, усыпанной множеством цветов, Люмин подхватила его под мышки, не давая упасть. Она потянула его наверх, обвивая руками за талию. Затуманенным взглядом Сяо пытался сфокусироваться на ее глазах. Она, будто почувствовав чего он хочет, отстранилась ровно настолько, чтобы он мог встретить ее лучистый взгляд.
Люмин закинула его руку себе на плечо и подбородком указала на скамьи, огибающие арену. Стараясь не опираться на нее больше, чем необходимо, Сяо медленно поплелся к ним. Ни одно испытание не истощало его так, как это — он с трудом держался на ногах. Когда Люмин помогла ему опуститься на каменную скамью, Сяо уперся локтями в колени, наклоняясь вперед и тихо застонал, прежде чем спросить:
— А меня тяжело любить, правда?
Люмин нервно хохотнула, опускаясь перед ним на корточки. Растрепанные темные волосы падали на его лицо, скрывая его истинные чувства. Люмин погладила его по щеке и искренне ответила:
— Только когда ты сам вставляешь мне палки в колеса.
Он поднял на нее сияющий взгляд и улыбнулся так широко и открыто, что Люмин пошатнулась от неожиданности. Она выпрямилась в полный рост, обнимая голову Сяо и прижимая ее к своему животу. Он обвил своими руками ее бедра, притягивая ее ближе. Замерев так, они успокаивали свое дыхание и бешено бьющиеся сердца.
— Могу ли я нарушить вашу идиллию?
Голос оказался для Сяо совершенно незнакомым и он мгновенно напрягся, попытавшись подняться и заслонить собой Люмин. Но она не позволила ему это сделать и, сев на скамью рядом, кивнула женщине, стоящей перед ними:
— Конечно, Ирмина.
Сяо во все глаза рассматривал женщину неземной красоты, не находя в ней ни единого намека на внешность своей бывшей госпожи. Она мило улыбнулась ему, чуть наклонив голову набок, отчего ее красные волосы, уложенные в высокую замысловатую прическу, слегка качнулись.
— Рада вновь познакомиться с тобой, Сяо.
Он почувствовал, как Люмин взволновано сжала его руку: «Да, она назвала меня моим любимым именем, я тоже заметил». Вслух он ответил, вежливо наклоняя голову в сторону женщины:
— Приятно познакомиться с тобой, госпожа.
— Пф-ф, — совсем по-девичьи прыснула Ирмина, — какие вы воспитанные дети. Я уже говорила, что не госпожа здесь. Я всего лишь маленький листик, живший когда-то в благословенной кроне Ирминсуля.
— А как же ты оказалась здесь? — Люмин внимательно посмотрела на Ирмину.
— Я не помню, — ее взгляд слегка помутнел, но она быстро вернула себе самообладание: — Этому месту нужен был Хранитель, здесь, слишком близко к физическому миру, проходит корень Мирового Древа, поэтому я все еще связана со своей родиной, если не физически, то предназначением.
«Получается, я была близка к истине в своей теории, — нахмурившись размышляла Люмин. — Листик Ирминсуля, но ведь и Нахида была рождена из его ветви. Ирмина вполне могла бы покинуть это место...».
— Не печалься обо мне, дитя, — ласковый голос женщины вторгся в мысли Путешественницы, — я более чем довольна своей судьбой. Дни, подобные сегодняшнему, для меня бесценны.
Она лучезарно улыбнулась им обоим, а затем сфокусировала свое внимание на Сяо:
— Адепт Алатус! Сяо. Ты прошел Путь Искупления и очистил свою душу от скверны и тьмы, что жили с тобой бок о бок. Прими мои поздравления и мое восхищение.
— Я... свободен?.. — спросил Сяо, словно подозревал ее в обмане.
— Это так, — кивнула Ирмина, — но я должна объяснить тебе некоторые тонкости.
Сяо и Люмин выпрямились, приготовившись ловить каждое слово Хранительницы:
— Испытания имели под собой две главные цели, одна из них, конечно, очищение души от мерзости скверны. Но вторая... Испытания помогли тебе взглянуть на свою жизнь с новой стороны и принять себя безусловно. Как я сказала тебе в самом начале Пути: «Помни, кто ты есть». Все то, что ты сам оцениваешь в себе как хорошее, либо плохое — это часть тебя. Твоя основа, твой стержень, твоя душа. Нельзя взять и выкинуть, словно гнилое мясо, неугодный кусок своей личности, но ты можешь научиться жить с ним бок о бок и даже увидеть, что он появился, потому что был нужен тебе.
Сяо завороженно слушал, смотря на Ирмину во все глаза.
— Теперь, установив мир с самим собой, ты станешь гораздо менее подвержен миазмам павших Богов и злой воле демонов, но не защищен полностью. — Сяо слегка нахмурился. — Не переживай, Сяо, молитвы, медитации, очищения стихиями, эти способы борьбы со скверной теперь доступны тебе в полной мере, ведь ты больше не заражен. Вылечить застарелую болезнь сложнее, чем использовать профилактику.
Ирмина по-матерински тепло улыбнулась ему, сделала шаг вперед и положила прохладную узкую ладонь на бледный лоб Адепта. В то же мгновение Сяо почувствовал ошеломительный прилив сил, Люмин наблюдая за тем, как его кожа вновь вернула свой нормальный цвет, как заблестели его глаза, облегченно выдохнула. Она ничего не говорила, но ей невыносимо было видеть насколько его измотала битва с самим собой. Ирмина, убирая руку со лба Сяо, продолжила:
— Ты начал свою священную борьбу с демонами уже будучи сильно оскверненным своим прошлым служением. Теперь же ты будешь идти в битву чистым, одна битва, две, даже сотня не вернут кармическую тьму, что мучила тебя веками. Главное помни о предосторожностях и не позволяй тьме укорениться в тебе. Считай, что переродился здесь, милый ребенок.
Сяо и Люмин поднялись на ноги, и не сговариваясь, так глубоко, как позволяли приличия, поклонились Хранительнице. Она, коснувшись кончиками пальцев их подбородков, вынудила их распрямиться:
— Какие вы чудесные дети! Как тронул каждый из вас мое сердце. К сожалению, вам нельзя оставаться здесь более, это место лишь для грешников. — Сяо и Люмин, нахмурившись, переглянулись. — Не печальтесь обо мне, моя судьба — помогать таким замечательным душам, как вы! Вы меня больше не встретите, но я буду наблюдать за вами сквозь память Мирового Древа, точнее... только за тобой, Сяо, но, думаю, и Люмин в твоих воспоминаниях будет встречаться очень часто.
Она улыбнулась им тепло и немного грустно, мягко притянула к себе сначала одного, потом другую, обнимая их на прощание. Люмин услышала, как Сяо тихо сказал: «Спасибо», разрывая объятие.
— Спасибо, Ирмина, — прошептала Люмин, — я никогда не забуду тебя и твою помощь.
Ирмина улыбнулась им в последний раз:
— Встаньте в центр поляны, дети. Счастливого пути!
Сяо и Люмин на негнущихся ногах прошли к середине арены, когда они обернулись, Ирмины уже не было.
— Сяо... — Люмин растерянно посмотрела на него.
Адепт притянул ее к себе, крепко обнимая:
— Я знаю.
Бывшая арена дрогнула, идеально ровный круг, в центре которого замерли в объятии юноша и девушка, отделился от земли и неспешно пополз в неестественно ровный вертикальный туннель, к далекой точке яркого света наверху.