Лживая Истина

Джаст шел по тропе полной грязи и луж. Дождь... даже ливень не хотел утихать. Ему было все равно. Сейчас у него в душе суматоха совмещенная с пустотой. Столько эмоций и чувств одновременно, что все они сплетаются в единое и выжигают изнутри все, оставляя бескрайнюю тишь.
В кармане намокших штанов все так же звонил телефон, но не сил ни желания взять его хотя бы в руки не было.

Ему больно. До жути больно.

(С): Джаст, блять! Ты хули трубку не берешь!?

Тропа дороги обрывалась на спуске по лестнице. Он был близок уже к своему дому.
СекБи подбежал и схватил его за плечи, трясся из стороны в сторону. Он был очень обеспокоен и на сильном взводе. Джаст этого не видел. Он ничего не видел кроме лица Альфедова.
Образ этого человека до сих пор отражается в глазах. До сих пор бегут мурашки по коже видя его взгляд полный ненависти и огорчения в нем. Он никак не выходит из головы, делая только хуже.

(С): Джаст, ало блять! Там пиздец!

Ящер не переставал пытаться достучаться до него.
Черт опомнился. Лицо было искажено болью и отчаянием. Слезы нахлынули новой волной,  он шмыгал носом. Капли дождя падали с его пепелных волос ручьями.
Было холодно.
Холодно от прошедшего ужаса, от личных чувств, от погоды? Он уже на это не обращал внимания.
Серые глаза полной скорби и пустоты смотрели на него.

СекБи понял. Сейчас Джасту не до него. Не до всего, что происходит вокруг. Ему сейчас нужно успокоиться. Может даже выговориться.
Черт уткнулся лицом в плече СекБи. Слезы инициировали новые появления мокрых пятен на и без того мокрой от дождя одежде.

СекБи понимал. Их нет. Джаста и Альфедова больше нет. Сердце рвалось на куски, осознавая это с каждой секундой.
Нет больше шуток про их орео. Нет больше дружественных противостояний. Нет больше ничего.
Для ящера это тоже было как удар в спину.
У него были сомнения по поводу того, чтобы остаться в ГНДР и он хотел бы переговорить с Альцестом и Альфедовым по поводу возвращения их старых, близких к душе, Дровосеков.
Больше их не будет. Альцест пошлет подальше, ведь знает, что сотворил СекБи сопутно с Джастом. С Альфедовым он  поговорить не сможет. Тот так же закончит разговор на жестокой точке, как с Джастом. А может даже и вовсе проигнорирует его существование.

(Д): Он.. Ушел.

Тихие разбитые о скалы слова Джаст выговаривает с охрипом и долгой паузой. Он скорее внушал это себе, нежели говорил это другу.
Он до сих пор не мог в это поверить. И не хотел.

(С): Джаст, я... Понимаю, что щас типо.. Ну не лучшее время. Но тебе надо увидеть, что там случилось.

Он аккуратно под локти перед Джаста и приобнимает его за плече. Медленные шаги, полные бессилия, шлепали по провалившимся ступеням.

Дорога была мутная. Загряблая. Каждый шаг давался с трудом. Почва елп плиты, как зыбучие пески, пыталась засосать их в землю. Закапывая в могиле живьем.

(С): Я... Сделал все, что мог.

Взгляд черту уходит с земли, сейчас он направлен на свой дом.
Летающая тарелка косо лежала на земле. С нескольких сторон выходил густой черный, как смола, дым. Иногда проскальзывали искры ярких цветов, предвещая возможную опасность. Битое стекло, куча царапин, осколки металла были разбросаны по всей его яме.
Только сейчас он понял, что вовсе не смотрел в округ. Лишь сейчас в нос ударил сизый запах дыма, куча пыли.

(Д): Это... Как..

Голос не срывался на крик. Не было сил. Шок паразил его. Он стоял как статуя, без возможности двигаться. Глаза все так же полные печали, лицо все так же показывает мертвые эмоции. Спокойный шок.

Одно из самых страшных вещей, что может произойти с человеком — отсутствие эмоций, когда чувства бурлят в внутри. Он не может и бровью двинуть и губой вздрогнуть. Выражение лица никак не меняется, оставаясь в холодном состоянии.

(С): После того как ты ушел произошел какой-то пиздец. В отсеке управления был тип.... Ну блять, взрыв? Я успел добежать и хоть как-то посадить тарелку, но... Вот. Хуево вышло.
(Д): Чудесно.
(С): В отсеке вся панель управления почти не работает. Там у двери валялось это.

СекБи протягивает сложенную криво бумажку. Она была вся в пепле, влажная от дождя и в некоторых местах соженная от инцидента.
Дрожащие руки Джаста с трудом берут и раскрывают ее. Текст не пострадал, а знакомый подчерк въелся в глаза.

"Я слышал ты снабжал некую личность динамитом. Чтож, получай его обратно. Твоя панель управления этой летающей хуйни в ТНТ, который ты так тщательно дарил моему дому. Пусть служит тебе уроком, злодей."

Знакомый слово в слово текст. Точно такой же как писал СекБи на табличке. Правда пара слов были заменены, а некоторые части предложения убраны. Тот же посыл, который так же хорошо вписывается в его ситуацию. Отправитель не указан.
Он мог поверить, что это сделал Санчез, когда тот приходил за вещами снеговика. Он мог допустить, что частые угрозы Альцеста подорвать чью-то базу были вовсе не шуточные. Он мог поверить, что это сделал даже Ямакаси, которые так или иначе замешаны в частых взрывах. Но подчерк говорит об обратном.

(Д): Это писал Альфедов..
(С): Че? Да ну, он же не приходил сюда. Ты ж с ним был в это время.
(Д): ...
(С): Хотя это мог бы быть их план. Блять они крысы сучьи!

Санчез. Этот блондин победно улыбался когда уходил с территории Хайди. Джаст предполагал, что это может быть как-то связано с тем, что он назло делает что-то ему. Думал, что та ухмылка это демонстрация его победы в борьбе за внимание Альфедова. Он знал, что Джаста не выберут.
Джаст ошибся.
Санчез тогда ушел в направлении дома черта, на то он не обратил внимания. Это может быть лишь совпадение, но очень.... Очень схожее с правдой.
Продуманный план. Один отвелкал, другой действовал. И все это под руководством перового.

(С): Щас, блять, я разберусь с этими ебланами. Жди.

СекБи вжимается руками в телефон набирая чей-то номер. Скорее всего организаторы этого ужаса были готовы к такому повороту событий и сразу же ответили на звонок. Крики ящера резали уши, гора матов, неразборчивые вопросы. Отвечали такой же манерой, видимо на другой стороне трубки был Альцест.

Джаст все так же смотрел на пылающий дом: как по тонированному стеклу скатывались капли дождя и масла. Везде валялись шестеренки, шурупы и другие мелочи. В воздухе навесало облако дыма. Даже дождь не мог его осадить.
К ноге Джаста прицепился флаер, шуршащий от сквозняка на полу. Он поднял его с земли.
"Дьявол".
В голове пронесся их разговор с Альфедовым.

***

(А): Ты думаешь у дьявола есть рога?
(Д): Да, так и думаю.

***

Джаст понял. Он ошибся. У дьявола причесаные волосы и он одет в костюм с галстуком. Он мил, вежлив. Он застал его в расплох. И у дьявола улыбка такая яркая, что он и глазом не маргнет. Точное описание Альфедова.

Руки ослабли. Он смотрел в никуда. Сложно было представить, что сам Альфедов смог бы придумать такой план. Очень сложно.
Рывок ветра выхватил из ладони флаер и унес его на своих волнах.

(С): Пошли, блять. Сука мы щас с ними так нахуй побеседуем!

СекБи схватил Джаста за воротник его коричневого кардигана, ведя за собой.

Не хотелось никуда идти. Ни с кем не хотелось говорить и тем более выяснять отношения. На сегодня ему этого хватило. Но что поделать, ящер никогда не останавливается на пол пути.

(Д): Ты хоть знаешь куда идти?
(С): Нет, не знаю. Но, сука, нутром чую где эти крысы сидят.
(Д): Нам тоже влетит.
(С): Ага, щас. Да пизды они получат!

***

Симуляция. Подземный небольшой город, который выстроен внутри острова Уединения. Укромное местечко Альфедова, о котором он долгое время печется. Главная комната была выстроенна наподобие настоящего мира, правда, в очень ярких комиксных очертаниях. Везде построены деревянные дома, кузницы, церкви из камня. Были небольшие проходы в пещеры, одна из которых таила в себе гигантское пространство с кучей ферм и углублений к центру земли.

Многим это место не казалось приятным. Здесь все было подстроено под настоящий мир: все казалось чужим, кукольным дискомфортным. Но снеговик здесь чувствовал себя как рыба в воде. Попытка выставить настоящий мир искренне отразилась на его сердце. Для него — это единственное место, где он будет чувствовать себя в безопасности до поры до времени. А с учетом того, что больше здесь не слышан и малейший запах пороха вместе с летающим железом и кучей песочного дыма — казалось, что снова здесь царил покой и безопасность.

Альцест стоял у одной из кузниц, отделывая каменные трещины, которые были итогом случайно взорного динамита. Санчез стоял у куча сундуков, тоскал подходящие ресурсы, помогая мужчине. Альфедов  копался в шалкерах, наконец разгребая свой бесчисленный беспорядок.

Все они болтали о всяких мелочах. От восхождения солнца до глупых мемов. Слышны были шутки про порно, которое чаще всего говорил Альцест, какие-то более современные приколы, которые знал только Санчеса, пытаясь объяснить их значение и Альфедов, что раз через раз поддерживал разговор поддакиванием.

(?): Эй, блять!

Дружескую посиделку, даже более в семейной обстановке, перевал из ниоткуда, разившийся крик. Все трое остановились в его поисках. Вскоре из деревянной двери вышел силуэт высокого ящера, сзади которого безжизненное плелся Джаст. Все напряглись без исключения.

Альцест бросил в сторону, держащую в руках кирку, так сказать: готовясь к битве. Санчез выбежал из склада намереваясь уже вступить в конфликт. Снеговик стяля спиной к пришедшим гостям, даже не обернулся.
Страх ли это увидеть снова его или показ на глаза, что ему сейчас абсолютно все равно, что произойдет? Может, просто есть более банальная причина? Сложно описать.

(А-т): А вас не приглашали.
(С-би): А мы сами приперлись, искали вас — блядей.
(С): Не понимаем про что ты.
(С-би): Сука, у вас вообще есть что-то человеческое? Вы подорвали дом Джаста,блять, серьезно?
(А): О нет, как же он переживет парочку динамитов?
(С-би): Да ебать , Альцест! Его дом полностью состоит из техники и механизмов. Лишний неправильный взрыв, который вы, блять, решили устроить, как клоуны, и весь его дом — сейчас валяется на дне ямы! Хуй знает, сколько ему потребуется, чтобы поднять его обратно и сможет ли он вообще это сделать!
(А-т): То есть как один взрыв в его доме, так это трагедия. А вот сотни  динамитов, спрятанных по всей симуляции Альфедова, это так. Просто комическая шутка?
(С-би): Но мы-то, сука, не взрывали его!
(А-т): Ну что поделать? Мы например, сейчас заделываем взрывы, которые кто-то тут оставил.
(С-би): Да причем тут, блять, сейчас это? Мы говорим про тарелку Джаста!
(С): Ахуеть.... Ну ты, конечно, вообще прикольный. Приперся сюда, говоришь, что мы такие звери, мерзкие существа, которые посмели взорвать чей-то дом, хотя вы ничем не отличаетесь.
(С-би): Да потому, что мы, в отличие от вашего клоунского поступка, даже не активировали никакой взрыв!
(А-т): Да, конечно. Мы верим твоему пиздежу. И гигантскую постройку наверху симуляция не вы строили.
(С-би): Да сука, как это вообще сейчас связано со взрывом? Это в прошлом, блять, я хотел бы за это извиниться, но то, как вы сейчас поступили вообще отбрасывать мои извинения в пизду этого мира.
(А-т): Ты вообще сам слышишь что несешь? Вы че, типо главные герои этой вселенной? Вы, блять, понаделали  всякого дерьма, мы поступили с вами точно так же. Дали ответку. Не стерпели, как ваш ГНДР. А вы, блять, пришли, начали говорить, что это мы монстры.
(С-би): Нет, Альцест, подожди-
(А-т): Ты даже признать это не мо-
(С-би): Да нет блять, Альцест. Вы это сделали, потому что мы это сделали. А мы в первый раз это сделали, потому что он снабжал динамитом Невидимку и подрывал магниты. Он взорвал магнит Джаста, который до сих пор, блять, не работает!

Ящер указывал пальцем на черта, яро жестикулируя.
Сзади стоявший смотрел лишь на Альфедова не моргая. Дыхание у него перехватило. Шум вокруг  стал лишь фоновой музыкой, которая очертала его душевное состояние.
Снеговик все так же стоял спиной. Поменял позу, скрестив руки на груди и уперся боком об один из шалкеров. Он слегка лишь повернул голову в сторону, разговаривающих. Но взгляд все так же не было видно за снежной челкой.
Сейчас Джаст не знал сколько прошло времени. Он пропустил весь конфликт, развивающийся между Альцистом и СекБи, в котором часто подкидывал дрова в огонь еще и Санчез.

Он смотрел только на него. Только на человека своей души.

Гул затуманил разум. Кружащий в воздухе абсурд полностью касался их обоих, безусловно выделял главных фигур начала спора.  В округе сторонники каждого защищали своего друга, переходя порой даже на самые зверские высказывания. Недавно начавшаяся мелкая дискуссия стала гораздо большим, чем выяснение правоты. Для всех защитников было важно отстоять точку зрения, все цеплялись за любое слово и за самое мелкое происшествие.
Вечные вздохи, повышение тона, грубые высказывания.. Все это стало настолько громким, что хотелось навечно остаться в пустоте, где не будет ничего кроме его одного.
Его и Альфедова.
И он и вправду туда попал. Звуки затихли. Исчезли. Как и исчезла надежда на любые возможные отношения с ним. И тем, кто стоял напротив, смотря с горечью в глазах на снеговика. У Джаста дрожали глаза, рот открывался и закрывался, пытаясь подобрать слова. Дыхание участилось и пот только пристал ко всему его лицу.
Он старался сохранить себя перед оппонентами, прячась за фигурой своего друга. От страха и риска потерять лицо перед другими или потерять свое личное лицо. Он забывал дышать, а легкие самостоятельно давали понять, что им не хватает воздуха. Глубокие вдохи и выдохи не помогали. Как и не помогали его провальные попытки достучаться взглядом до Альфедова.
До Альфедова, что стоял точно так же, под защитой друзей, под таким же шумом, под таким же страхом. Но если у Джаста страх был  неопределен, мелькающий потерять стойкость перед врагом или потерять, уничтожить то доверие и искренность, которую он отдал лично Альфедову.
Альфедов ничего не говорил. Стоял спокойно. Шум для Джаста стал тишью для Альфедова. Сжатые кулаки снеговика расслабились, словно показывали, что он сдается и бороться не хочет. Не хочет бороться с самим собой, внушая и цепляясь за любые чувства и эмоции, доказывая, что Джаст бы так не поступил. Но все, что он хотел слышать переломалось. СекБи повторял их планы. Все то, что Альфедов до сих пор отрицал, зная правду. Он отрицал, он не верил, что его друг.. Нет. Именно Джаст мог так поступить. Они столько болтали по душам, лечили друг друга, помогали в любых делах. Между ними чувствовалось доверие, искренность и невинность. Или это чувствовал только Альфедов.

Все, что говорил ящер - убивало его. Убивало его веру, надежду, любовь. Убивало его чистые чувства к Джасту. Каждое слово, описание поступка и простые подробности, что они ОБА делали — только уничтожали его. Каждое слово стало иглой, безжалостно влетевшей в сердце. Настолько часто и настолько много, будто хотели полностью изуродовать даже силует сердца, оставляя на его место обволакивающую оболочку сотен, может даже тысяч игл.
В горле Альфедова встал не ком, а кирпич.
Он ничего не чувствовал. Не любви, не ненависти, ни жалости, не собственной глупости доверия. Даже отвращение пропало. Лишь опустошение, худшее из всего этого.
Веки устало прикрыли глаза, блики пропали, олицетворяя оставшуюся безжизненную душу. Все, что было между ними вмиг перемножилось на ноль.
Один молил в шуме лишь одно: поговорить на единое. Только вдвоем.
Другой дал понять, что на нем появился крест. Крест, обозначающий потерю важности. Делающий его незнакомым прохожим. Пустым прохожим. Пустым... Никем.

Внезапно снеговик уходит в один из построенных деревянных домов. Джаст чувствовал, что это немое приглашение на еще один разговор.
Он никогда не откажется от него, даже если его будут проклинать, называть бесчувственным человеком, лишь бы только он смог снова поговорить, хоть как-то с Альфедовым. Неважно наедине или же среди толпы, просто снова поговорить с ним. Еще раз.
Черт сразу же пошел за ним следом. Остальные даже не заметили, что оба парня ушли из поля зрения. Все дальше отдалялись громкие конфликтные голоса, выкрики матов, перетягивание одеяла на себя что-то доказывая.

Что ж, может, это шанс вернуть все восвояси, оставляя все конфликты позади и идя вперед к чистому новому будущему?
Надежда все так же не умирала.

Альфедов стоял поосередине небольшой комнаты. Вся она была  сделана из высохшего бетона  переплетом цемента. Пол был покрыт черным бетоном, словно под ногами пустота. Джаст медленно закрыл дверь до характерного щелчка. Перед Альфедовым был стол, на нем  горшок, который когда-то раньше покупал сам снеговик. В горшке стоял стебель с сердцевиной цветка. Джаст сразу понял, это та ромашка, у которой больше не было лепестков. Сами лепестки лежали на полу, истоптанные, смятые, порванные на части.

Альфедов все так же не оборачивается и не смотрит на него. Это колит грудь. Черт молчит
Он не знает, что сказать. Не знает зачем пришел. Не знает, почему снова бежит за ним сломя голову.

Раньше всегда тишину нарушал Джаст, когда они еще были вместе. Когда еще не было этого острова. Не было этого мира. Сейчас он подметил, что в последнее время именно Альфедов разрушают глушащее молчание.

(А): Мы квиты.
(Д): И вправду.
(А): Ты понимаешь, что вы поступили хуево?
(Д): Так же, как и ты.
(А):Так же, как и я.
(Д): Альфедов.. Мне.. Мне жаль, что у нас все так сложилось.
(А): Не у нас. У тебя со мной. У меня с Джастом все хорошо. Я вернусь обратно и все станет на свои места.
(Д): Это.. Ладно. Я в прошлый раз сказал полную ересь. Извини, был на эмоциях.
(А): Я... Не извиняю и не извиняюсь.
(Д): Просто скажи, если есть хоть малейшая надежда, чтобы вернуть хорошие отноше-
(А): Нет конечно. Ну ты вроде не глупый, что за бред?
(Д): Ты тоже много хуйни сделал.
(А): В отличие от вас, я это признаю.

Альфедов  повернулся к нему. То ли это признание, что стоящий  в комнате хоть что-то для него значит, то ли этот полной ярости продолжительной ненависти до сих пор печет его.

(Д):  Ты.. теперь с Санчесом, да?
(А):  Почему тебя это вообще ебет?  (Д): Я тебе уже говорил, что...
(А): Что? Что ты любишь меня?
(Д); Да. Я люблю тебя, Альфедов. Даже после.... Всего...Этого.
(А): Даже если ты поклянешься своей жизнью, я в это, блять, не поверю.

Жара на улице превратилось в страшный холод. Превратилась в страх, что его не выслушают и отрекутся от него. В его глазах читалась просьба послушать, дать шанс все объяснить и показать, что все ранее сказанное им — не то, что думал снеговик. Джаст не находил себе места: дрожь в руках усилилась, глаза так часто моргали, что в глазах все плыло. А может все плыло от наводящихся слез, что с трудом приходилось подавлять в себе.

(Д): Ты до сих пор не видишь во мне меня? Серьезно?
(А): Джаст, формулируй правильно: я не только тебя здесь вижу ненастоящим. Всех здесь, за исключением новопришедших.
(Д):У тебя паранойя. Шизофрения. Может быть еще какая-то хуйня! Ты не пробовала лечиться?
(А): А ты не пробовал хотя бы раз уступать ради того, чтобы все исправить?
(Д): Я отступил. В итоге,  чему это привело?
(А):Ты? Отступил? Да даже когда я с тобой разговаривал, ты посмел меня обвинить во всех грехах этого мира! Даже когда был закончен разговор, ты выставил меня как подстилку. Ты сейчас серьезно? И после этого ты мне что-то сейчас лепечешь?
(Д): Я не хотел тебя терять! Я поздно осознал, что испытываю к тебе.... Нечто больше, чем.. Чем вообще... Ты пони-
(А): Я не понимаю.
(Д): Если я... Найду способ исправить все. Вернуть-то... Прекрасное время-
(А): Прекраснее чем было уже быть не может.

Молчат снова. Молчат и ничего не собираются делать. Джаст до сих пор сжимает руки в кулак. Неровно дышит. Рассматривает Альфедова. Будто это их последняя встреча, и это единственный шанс насладиться им. Снеговик спокойно смотрит на него безжизненным взглядом. Словно это последнее мгновение быть вместе.

(А): Ты мне отомстил. Я тебе отомстил. Мы квиты. Меня больше с тобой ничего не связывает.
(Д): А если Санчез-
(А): Да причем здесь Санче? Он-
(Д): Потому что этот белобрысый тип пристает к тебе, словно принц на белом коне! Что не глянь, так вы-
(А): Ты ревнуешь? Ревнуешь человека, который не может тебя терпеть?
(Д): ...
(А): Ревнуешь того, коруиты — никто.
(Д): ...
(А): Ты мне был важен раньше. Также как и ты мне это оказываешь. Но сейчас я просто не хочу знать о тебе ничего.
(Д): ...
(А): Прими это как факт.
(Д): Пожалуйста...
(А): Если тебе так интересен Санчез, то нет. Этот человек заменил мне СекБи. Они очень похожи.
(Д): Этот придурок и Секби? Блять, чем вообще?
(А): Он-. СекБи был для меня, считай, старшим братом? Да и до сих пор является. Но с появлением Санчеза как будто бы... Стало даже проще. Та же братская поддержка, то же доверие и характером, они не  сильно отличается.
(Д): Знаешь, я поверю в самую банальную ложь, но не в то, что они как две капли воды.
(А): Твое дело.
(Д): Ага.
(А): Я не буду с Санчезом. Я  не люблю его.
(Д): А меня?
(А): Я-.. Да, люблю, но и с тобой не буду.

Когда Джаста слушает  это по его душе мгновенно расползается неимоверная боль — она словно горит, разрывается и стонет изнутри. Это чувство сродни холодной пустоте, которая медленно заполняет каждую клетку тела, одновременно с жгучим огнем тоски в грудной клетке. Его сердце сжимается, как будто его сдавили руками, а в голове крутятся мучительные мысли: любовь — есть, но надежды быть вместе — нет. Это противоречие вызывает глубокое отчаяние и бессилие, порождая в душе внутреннюю бурю боли и безысходности, которую невозможно заглушить. В этот момент боль становится почти физической, она течет по венам, мешая дышать и рушит внутренний мир Джаста.
Он сдается. Он не хочет делать еще хуже, чем сейчас. Албфедову не горячо, не холодно с ним. Хоть теперь и знаю о его теплых чувствах к нему, но лучше оставить так. Нежели усугублять мнение о себе и вообще усугублять положение.

(А): Я не буду с тобой, умирая в твоей лжи. Я не буду с Санчезом, убивая его в своей лжи. Я.. Не способен на такое...
(Д): Я понял... Теперь мы- То есть в плане..
(А): Да. Мы чужие друг другу люди
Просто чужие и все. Ни друзья, ни знакомые. Теперь мы просто знаем о существовании друг друга.. И все.
(Д): Хорошо. Если тебе так будет-
(А): Так мне будет проще.
(Д):  Если я-.. Мне жаль! Я правда хочу-
(А): Ничего не получится. Просто уйдите.
(Д): ...
(А): ...
(Д): ... Прости.
(А): Не приходи больше.
(Д): ...
(А): Спасибо.

Джаст выходит из дома. Тяжелыми шагами проходит среди конфликтующих и оттаскивает СекБи за локоть к выходу. Те продолжают спорить, ящер брыкается, а после послушно идет за ним.
Альцест кричит еще пару неприятных колких фраз в догонку ушедшим и возвращается к ремонту кузницы. Санчез бегает взглядом по домам. Находит вышедшего снеговика с горшком в руке. Подбегает к нему.

(С): Бля-я, ну ты вообще прикинь, вот нормально это?

Альфедов вяло улыбается. Ничего не говоря.
Сегодня умерла в нем последняя искра. Что-то живое. Что-то то, что вечно держало его в себе. Все вернулось на свои места.

(С): Что у тебя за арсенал такой?

В руке Алььфедова был белый горшок с мертвым стеблем ромашки, который засох, казалось бы, за секунду.

(С): А ты куда вообще собрался?
(А): Мне нужно за зону. Похоронить его.