Глава 22
Мы обязаны отыскать могилу раньше, чем до нее доберется человек в маске. Если легенда не врет, то Священная Чаша окажется опасным оружием в неумелых руках.
Вопреки нашему рвению поскорее закрыть расследование, оно нет-нет буксует, ведь мы остаемся живыми людьми, которые чувствуют голод, жажду и даже устают. Поэтому было принято решение поесть и отдохнуть, после того, как я по поводу ужина прожужжала Алеку все уши.
Горячая ванна и благовония убрали накопившееся напряжение, словно нежный любовник снял с плеч возлюбленной ажурную шаль, однако разум по-прежнему оставался будто затуманенным наркотическими парами. Налитые свинцом веки потяжелели, и голова тотчас мягко утонула в пуховой подушке. Я толком не спала этой ночью, неудивительно, что сейчас валюсь с ног, однако дела не ждут. Хорошенько высплюсь, когда наконец окажусь в своей академической комнате, в безопасности, но не сейчас.
Немного поразмыслив, решаю все-таки обратиться к Мине, чтобы та поколдовала над моим состоянием, иначе придется держаться на чистом упорстве.
Мины в ее покоях не оказалось, поэтому спускаюсь вниз. Я вошла в гостиную ровно в тот момент, когда чем-то озабоченный Тео из нее выходил, оставив печальную Мину одиноко сидеть у окна.
--Что случилось, ребята?
Тео что-то пробубнил себе под нос и исчез за резными деревянными дверями, оставив меня в полном недоумении.
--Это что сейчас было?
Мина низко склонила голову.
--Ничего, Марджори.
--О, нет! Алек мне голову оторвёт, если снова почувствует проблемы в команде, потому что подумает, будто это я вас двоих рассорила. А я, не могу поверить, что говорю это, тут совершенно не при чем. Поэтому колись, зеленоглазая искорка. Тео тебя чем-то обидел?
--Можно и так сказать, -- нехотя призналась Мина, глядя на меня исподлобья.
--Что ж, он будет кормить рыб на дне Жемчужного моря.
--Стой! -- остановила меня Расмина, потянув за руку, как бы умоляя присесть рядом с ней. -- Прошу, останься.
Я поджала губы, но все же выполнила просьбу коллеги. Она сидит неподвижно, как величественная статуя, вырезанная из красного пламени: древнекаталианская богиня с непослушной копной огненных волос и изящным носом с горбинкой. При всех моих скудных художественных навыках, я никогда не смогла бы в точности передать эту изысканность при помощи обыкновенных человеческих красок.
--Боже мой, Мина, что такая как ты вообще забыла на военном факультете!
--Дар, -- лаконично ответила вета. -- Он обязывает меня служить. Также, как и тебя. Ты ведь тоже не хотела быть солдатом.
Не хотела. Я мечтала стать лекарем, лечить людей, помогать им, спасать своей теплотой и любовью. Но какое это теперь имеет значение?
--Почему не откажешься от него?
--Магия – это неотъемлемая часть меня, как рука или сердце. Бог отметил меня, вложив свою искру. Кто я такая, чтобы отказываться от того, что было даровано самим Всевышним? Тем более мои силы неразрушительные, они несут исцеление, свет. Слишком эгоистично бросать людей, что нуждаются в помощи, только из-за моих причуд. Кем бы я не хотела быть, я та, кто я есть.
--А кем бы ты хотела быть? -- неожиданно поинтересуюсь, хотя прекрасно понимаю, что это вообще не мое дело.
--Композитором, -- мечтательно протянула она. -- Я с детства люблю играть на музыкальных инструментах, родители и все вокруг пророчили мне громкую славу великого музыканта...
Я не могу оторвать от нее восхищённый и даже немного завистливый взгляд. Она все говорит и говорит, щебечет без умолку о пианино, расстроенной мандолине, и светится, как яркий пылающий огонь. Совсем другая... Воспитанная в любви и достатке, тоненькая и светлая, как белая паутинка, золотистый солнечный свет сквозь янтарную патоку меда, хрупкий, прозрачный хрусталь... Могу бесконечно проводить аналогии, но неизменно останется только одно – я никогда не стану такой же. Даже пройдя все ужасы военной службы, пусть даже в качестве военного лекаря, Мина не позволила себя сломать, не изменила себе, оставшись все тем же нежным и непорочным цветком. А я не смогла...
На ужине Тео, как назло, посадили рядом с Расминой, посему мне было бы крайне неудобно устраивать ему выволочку через весь стол. Алек, бесспорно, уже уловил тухлый запах назревающего конфликта, но, подозрительно, не выказывал никакого возмущения. Даже в мою сторону усиленно старался не смотреть, словно я вызываю у него дикую мигрень, тошноту, колики и зубную боль одновременно. Что ж, придется действовать осторожно, справляться своими силами, пока я не огребла за глупость этих двоих. Чувствую себя мамкой, честное словно.
--Тео, расскажи, как вы познакомились с Миной, -- невинно хлопаю глазками, пока нарезаю сочный кусок свиного мяса.
Он вперил в меня осуждающий взгляд:
--На учениях встретились.
--Погодите, а вы разве не вместе учитесь? – беззаботно поинтересовался Тамиан, обращаясь почему-то ко мне.
--Верно, только на разных направлениях, -- спешно объясняюсь я, но Тамиан видимо не оценил мои попытки вытянуть из коллег нормальный рассказ.
--На каком же направлении учитесь вы, Марджори?
Очень льстит интерес к моей скромной персоне, но разговор явно заходит не в то русло.
Алек так тяжело обернулся к Тамиану, что, казалось, вместе с капитаном повернулась вся планета.
--Боевое искусство. Я собираюсь уйти служить в Белую Гвардию.
Молодой граф укоризненно поджал губы:
--Слишком опасно для столь юного и прекрасного создания. У войны не женское лицо.
--У меня нет другого выбора.
--Позвольте не согласиться, Марджори, -- Тамиан с удовольствием откинулся на спинку стула, хищно прищурив голубые глаза. – Всегда есть выбор. Вопрос только в том, что вас не устраивает в предложенных альтернативах. Признаться, мало какая домина в принципе выберет военную службу, разве что...--Тамиан как-то странно на меня посмотрел.
Желание спорить отсутствует, поэтому в ответ лишь кисло улыбаюсь. Он ничего обо мне не знает, не имеет право копаться в моих мозгах.
--Боюсь, Марджори права. Тебе, Тамиан неизвестны подробности и тонкости ее жизни, поэтому глупо судить, -- авторитетно поставил точку Алек, даже не удостоив графа мимолетным взглядом.
Капитан умеет читать мысли что ли!? Впрочем, прилив благодарности тут же превратился в отлив, стоило мне заметить гнусное выражение лица Алека. Да что с ним такое? Он как будто лимон жует.
--Прошу прощения, Марджори, если чем-то обидел вас! Видит Катал, я не нарочно, -- Тамиан нежно дотронулся губами до тыльной стороны моей ладони.
Кроткий поцелуй его горячих губ лавой разошелся по замерзшим венам, отогрев ледяное тело, а взволнованное сердце предательски бросилось в пляс. Температура в комнате резко повысилась, и я почувствовала, как по шее стекла капля пота.
У Алека с Леорой уже нервно дергаются глаза.
--Глупости, Тамиан, все хорошо, -- возвращаюсь к трапезе, мысленно перебирая варианты продолжения разговора о Тео и Мине.
Внезапно Тео поднимается с места и, откланявшись, уходит к себе. Что ж, если гора не идет к Марджори, то Марджори идет к горе.
Извинившись перед присутствующими, пулей взбегаю по лестнице и ловлю Теостана ровно в тот момент, когда он уже собирается закрыть дверь покоев.
--Стой! – вваливаюсь в комнату, заперев ее за собой. – Есть разговор.
--Ох, Марджори, -- он уныло расстегивает ножны и кладет их на стол. – До завтра подождет любой разговор. Я немного устал, если ты не заметила.
--Угу, заметила. А еще узнала, как ты бессовестно разбиваешь сердца юных домин.
--Марджори...
--Какая кошка пробежала между тобой и Миной?
--Твою хорошенькую голову не посещала мысль, что совать нос в чужие дела не комильфо?
--Нет, такие глупые мысли посещают только тебя.
Тео тихо застонал.
--Безумие! Я не намерен это обсуждать с тобой. Без обид, Марджори. Да, мы вроде как уладили наши отношения, но вряд ли между нами восстановится то доверие, которое было раньше. Слишком много воды с тех пор утекло.
--Думаешь, я собираюсь с тобой сплетничать как подружки-змеюшки или по доброте своей душевной решила восстановить твои отношения с Миной? Нет, Тео, мне далеко до альтруизма. Считай мое побуждение помочь тривиальным эгоизмом, но я здесь, чтобы исправить свои собственные ошибки и не позволить тебе совершить такие же.
--О! Удиви меня, жемчужинка.
Я оторопело гляжу на Тео, словно первый раз в жизни слышу подобное обращение от него. Он называл меня жемчужинкой так давно, что уже должно быть ад остыл.
--Тео...
--Знаю, -- он отвернулся от меня, как я когда-то отвернулась от него, словно испугался нахлынувших чувств. – То, что ты причинила мне боль, не означает, будто каждая женщина обязательно разобьет мое сердце.
Я скривилась.
--Говоришь так, словно ты красивая барышня из сентиментального романа.
--Дело в другом, Марджори. Я не уверен.
--Не уверен в чем?
Тео помедлил с ответом, внимательно изучая выражение моего лица.
--Не уверен, что люблю ее. Чувства к тебе никогда не подвергались сомнению. Но Мина... Я... Я не знаю. Не понимаю.
--Ты боишься?
--Не за себя, -- он устало качнул головой, потирая переносицу. – Буду последней скотиной, если совру ей.
--Ты ей сказал об этом?
--Нет. Молчал как истукан. Да и что я ей скажу? «Извини, Мина, я слабохарактерный козел, который не может определиться, какую из двух женщин он любит?»
Его слова отозвались звонкой пощечиной по моему самообладанию. Обессиленно я прислонилась спиной к стене.
--Из двух женщин...
--Ну да. Мину или свою работу, а ты о чем подумала? – Уголки его губ поползли вверх, превратившись в лукавую улыбку.
--Я... -- мотаю головой, прогоняя непрошенные догадки. – Я же ничего о тебе не знаю, мало ли, кто еще появился в твоей жизни, помимо Расмины.
Дура надутая, Марджори, поздравляю! Мое подсознание скрестило на груди руки и ехидно поинтересовалось: «Что, глупышка, принимаешь желаемое за действительное?»
--Если ты не против, я бы хотел все-таки поспать. Поздно уже.
Разговор окончен. Алек прав. Мне катастрофически не хватает базовых навыков общения.
Хотела как лучше, а получилось как всегда.
Пожелав Тео спокойной ночи, словно во сне плетусь в свои покои, попутно проигрывая состоявшийся диалог, размышляя, а как могла бы я ответить, если бы не была поглощена раздумьями о возможной любви Тео ко мне. Почему я так этого желаю, коли пять лет назад самолично отпустила его?
Говорят, чужая душа – потемки, но я даже в своей собственной не вижу ни зги.
Сонливость как бабка отшептала. Маюсь, бесцельно мерю шагами комнату, пока в голове раз за разом звучат его слова.
«Какую из двух женщин я люблю?»
Наверное, никакую, раз задаешься этим вопросом, Тео... Проклятье! Зачем я вообще в это влезла!
Мне необходима разгрузка. Хватаю листы бумаги, акварель с кистями, миску и тихо, как мышка, пробираюсь в галерею, где недавно была с Тамианом. Слава Каталу она открыта и абсолютно необитаема, конечно, не считая призраков прошлого, витавших подле каждого предмета изобразительного искусства. Зажигаю пару тусклых свечей, набираю с подоконника снега в подготовленную емкость и аккуратно сажусь за стол.
Рисовать не хочется совершенно. С минуту глазею на пустой лист, в итоге начинаю набрасывать очертания Тео, таким, какой он предстал предо мной несколько мгновений назад: растерянный, уставший, но сохранивший в янтарных глазах искру обжигающего света.
«Любовь к тебе меня уничтожит, Тео!»
«Дай шанс все объяснить, Марджори! Не руби с плеча».
«Уходи. Вон! И кольцо свое забери, подаришь тому, кому меня продал!»
Словно пытаясь сбежать от моих внутренних терзаний, соленые капли попадали на лист, бессовестно уничтожая набросок. Тео расплылся, утонул в озере слез.
--Марджори?
Подпрыгиваю на месте, обернувшись на знакомый голос, раздавшийся из темноты. Алек медленно вышел к свету, точно не был уверен в своих действиях или боялся спугнуть робкую бабочку, за которой гонялся весь день. Тыльной стороной ладоней утираю щеки от слез.
--Что случилось? – словно приняв мое молчание, за разрешение подойти ближе, Алек двинулся прямо к столу.
Рисунки!
--Стой там! – истерично вскидываю левую руку перед собой, пока другой лихорадочно пытаюсь собрать листы, но неожиданно задеваю свечу. Она падает прямо на подол моего платья, который моментально загорается.
--Марджори! -- Алек подбежал ко мне, помогая топтать горящий подол. – С ума сошла?
--Не смотри!
--Ты готова сгореть, лишь бы я не увидел рисунки? Клянусь, без твоего разрешения даже смотреть не стану.
Упираюсь ладонями в стол, исподлобья глядя на капитана.
--Ты знал. Поэтому отправил меня с Тамианом именно сюда.
--Вряд ли Лурд держит на своем рабочем столе чужой рисунок, -- Алек пожал плечами. – Только если своей воспитанницы.
--Отвернись, я соберу листы.
--Почему?
--Потому что никто не должен это видеть.
Алек обвел отсутствующим взглядом утопающую во тьме галерею.
--Ты не должна стесняться своего творчества.
--Хах! Сначала все так говорят, а потом смеются.
--С какими же обормотами ты дружила, раз заработала тотальное недоверие к людям? – Нахмурившись, капитан склонил голову набок.
--Ой, вот только не надо меня жалеть.
--Ни в коем случае. В общем, я искал тебя, чтобы предупредить: завтра отправляемся в Норт.
-- Норт!? Это же в сутках езды отсюда!
--Да. Приключение на пять минут, даже глазом моргнуть не успеешь. Одна нога тут, другая там.
Скептично изгибаю бровь.
--Во сколько едем?
--Утром. Но сначала заглянем к сан Циону. Он передал, что копия некоего манускрипта у него, и он с превеликим удовольствием поделится со следствием.
--Что за манускрипт?
Алек присел на стол, сложив руки на груди.
--Полагаю, инструкция к найденному ключу. Или алгоритм обряда, или указание, где искать могилу. Сан Цион написал мне, что граф передал манускрипт ему на хранение до тех пор, пока сам за ним не вернется. Однако записи на древнекаталианском. Я знаю в Норте хорошего переводчика – он поможет расшифровать манускрипт.
Отрешенно киваю, силясь переварить хотя бы половину свалившейся информации.
--Удивительные у нас свидетели. Вспоминают полезную информацию только когда им это выгодно.
--Как и все люди, -- Алек подозрительно щурится, глядя в потолок. – Но ты права, вовремя прозревший Цион вызывает некоторые подозрения. Наверняка он понял, что граф либо мертв, либо в плену, и с нашей помощью решил найти могилу Магдалены.
--И заграбастать себе все лавры.
Капитан едва поморщился от моих «солдатских» выражений, но исправлять не стал.
--Думаешь, сан Цион знает, что мы нашли ключ?
--Сомневаюсь, Марджори. Скорее только догадывается... Ты не здесь. Что-то случилось?
--Случилось, но это история для теплого места и горячего сладкого вина-- грустно согласилась я, но тут же осеклась: – Если что, я не виновата!
Тишина галереи лопнула как воздушный шар, стоило тихому грудному смеху Алека вырваться наружу. Капитан добродушно улыбнулся и, весело подмигнув, произнес:
--Пойдем, пчелка, расскажешь. У графа как раз кое-где завалялась бутылка ароматного мускатного вина.