Магия Арбателя

«Призывай Меня в день испытания, и Я внемлю тебе, и ты прославишь Меня», — сказал Господь. Ибо незнание есть горе для ума. Призови же Господа помочь тебе в твоем незнании, и Он услышит тебя. И помни, что ты оказываешь почтение Богу, и вместе с псалмопевцем говоришь: «Не нам, Господи, а Единому имени Твоему принадлежит слава».

Афоризм 7, Первая Седмица, Магия Арбателя.

Прозвенел будильник, и я с трудом разлепила глаза. Вставать не хотелось. Но надо идти на пары. Немного повалявшись, я вскочила с кровати. Сначала мне вспомнился вчерашний кошмар, а потом самое главное – то, что было под кроватью. Я рывком легла на пол и заглянула в темное пространство. Под кроватью было пыльно и пусто. Я пошарила рукой. Там не было книги. Она просто приснилась мне. Это старый мамин молитвенник. Он был у нас дома. И я, наверное, забыла его взять с собой. Ведь я так спешила покинуть это место, которое стало для меня самым большим кошмаром моей жизни. Перед моим внутренним взором промелькнули черные тени, двигающиеся по стене. Длинные, словно когти, пальцы и мертвое тело на полу. Я с трудом отогнала ужасное видение, прежде чем огромная тень могла обернуться, чтобы я заметила белую маску вместо лица.

Я хотела уже вылезти из-под кровати, как луч солнца, неизвестно как прокравшийся сюда из окна, выхватил что-то блестящее. Я протянула руку и достала какую-то маленькую вещицу. Это оказалась миниатюрная золотая брошка. Она изображала знак пик из карт. Брошь была такая маленькая, что пробы на ней было не разглядеть, но я была уверена, что это золото. Я не знала, как она сюда попала, но почему-то почувствовала, что она никому не принадлежит, и я могу взять ее себе. Я зажала пиковую брошку в кулаке и только тогда увидела, что под кроватью лежало еще и перо. Оно было белоснежным и лежало такое прекрасное и чистое на пыльном полу. Я подобрала его. Откуда оно здесь? Перо тоже было небольшим, и оставалось только предположить, что каким-то образом оно прицепилось ко мне на улице. Скорее всего, его потеряла какая-то птица.

Странные вещи происходят со мной, но я привыкла.

Почистив зубы, позавтракав и сходив в душ, я пришла к одному решению. Мне не хотелось, чтобы еще одна смерть оставалась загадкой. Я не верила, что Славик, вот так, мог покончить с собой. Я должна была узнать, что случилось. Что хотя бы могло толкнуть его на такое. Поэтому после пар я решила идти на место преступления. То есть, в общежитие Славика. Чтобы собственными глазами убедиться в произошедшем. Я была твердо уверена, что Славик должен был оставить какое-то объяснение. И оно обязательно должно быть для меня. Я не знала, как это обосновать, но какая-то тайная связь установилась между нами, особенно после его смерти. Я чувствовала, будто он хочет что-то сказать, а понять его могу только я.

Кошки дома уже не было. Она как всегда ушла раньше меня. На улице моросил легкий дождь. Я обула красные резиновые сапоги поверх джинс, застегнула клеенчатый плащ, и побежала в Академию. Зонта у меня не было.

Путь в Академию был коротким. Жили мы недалеко, но дорожка была не асфальтированная. Поэтому, проходя мимо скопления студентов у магазина со вполне очевидным названием «Студенческий», я обнаружила на новых сапогах комки грязи. Я зашла в магазин, чтобы купить себе колы. И возле кассы обнаружила профессора Миллера. Его волосы и пиджак были мокрыми, а ботинки в грязи. В руках он вертел бутылку виски.

-Здравствуйте! – весело поздоровалась я.

Миллер от неожиданности подпрыгнул и развернулся на пятках, размахивая руками.

-О, как ты вовремя, Маргарита Бенжами! – состроил он одну из своих умилительных гримас.

Я улыбнулась.

-Мне нужна твоя помощь, вот, видишь этот замечательный состав, - он повертел бутылкой.

-Да я не разбираюсь в алкоголе, - ответила я.

-Я собираюсь использовать этот алкоголь для заспиртовки некоторых интересных мне видов насекомых. Как думаешь, подойдет для эксперимента?

-Наверно, да. Мне не приходилось спиртовать никого.

-Надо непременно все тебе показать, - Миллер подкинул бутылку в воздухе, и она со звоном разбилась о прилавок.

Я, не удержавшись, прыснула со смеху. Миллер в ужасе посмотрел на продавщицу, как будто это сделала она. Та в свою очередь смерила его мрачным взглядом, и сказала:

-Оплачиваете поврежденный товар.

-Вот, незадача! – Миллер нервно пошарил по карманам, нашел в потертых джинсах смятые купюры и выложил их на прилавок.

Естественно, они намокли, и продавщица разозлилась еще больше.

Когда я и профессор Миллер вышли из магазина, то услышали приглушенный звук звонка, возвещающий о начале пары.

-Опять опоздала, - вздохнула я.

-Не беда, скажите, что это профессор Миллер вас задержал,- и он, встав по стойке смирно возле массивной двери третьего корпуса академии, вытянул обе руки вперед. Тем самым приглашая меня войти. Я попыталась открыть дверь, но она разбухла от сырости и стала еще тяжелее, поэтому вместо этого я только поскользила на кафельном крыльце.

-Ой, прости! – Миллер хлопнул себя по высокому лбу, - забыл открыть дверь.

С этими словами он рывком рванул ручку, и массивная дверь с легкостью поддалась. Я зашла, а вслед за мной влетел Миллер, повинуясь реакции захлопнувшейся двери. Естественно, он налетел на меня, и, извиняясь, схватил меня за плечи, видимо, проверяя их сохранность.

-Да все в порядке! Меня не задело, - пошутила я.

Я улыбнулась неловко, потому что руки Миллера меня не отпускали, а стали вдруг какими-то твердыми. Я подняла голову, чтобы посмотреть, что с ним. Но он, отвернувшись, смотрел на лестницу. Я тоже повернулась туда и увидела спускающегося Аскеназу. Он медленно шел по ступеням, вцепившись в перила. Его бледное лицо было таким злым, что я невольно испытала ужас. Аскеназа застыл на середине лестницы, смотря прямо на нас. Миллер, наконец, отпустил меня. Он развернул ко мне свое, по-прежнему, веселое и милое лицо. И, похлопав по плечу, направился дергающейся походкой мимо Аскеназы. Меня поразил контраст, который представляли эти два человека. Сама я сделала неуверенно пару шагов вперед. И застыла между двух зеркал, что висели на стенах.

Аскеназа, дождавшись, когда Миллер прошел мимо с приветствием, стал спускаться. Он также медленно прошагал возле меня, смотря, но ничего не говоря. Я почувствовала терпкий аромат, исходивший от Аскеназы, смешавшийся с запахом дождя. Взглянула в зеркало, мне показалось, будто в эту секунду, когда Аскеназа отошел уже шага на два от меня в зеркалах, следуя за ним, проскользнула черная тень. Одно зеркало отразило другое, и, казалось, что теней, по крайней мере, две. Я помотала головой. Это было всего лишь его отражение в черной одежде. Хотя мне и показалось, будто оно появилось в зеркале уже после того, как Аскеназа прошел. Я бросила взгляд ему вслед. Он уже скрылся за поворотом.

Надо идти на пару. Я опять опаздываю.

В тот день у нас были обычные пары. Одну из них – введение в специальность, вел старый злобный профессор по фамилии Ребяко, а вторую, теорию лесных культур, - его сын Ребяко-младший. Он строил из себя такого же злобного и неадекватного человека, как и его отец. Нас уже успели предупредить, что Ребяко-младшего все ненавидят за то, что никто не может сдать у него экзамен.

Самое дурацкое, что его пара начиналась после большой перемены. Я простояла в столовой все 30 минут, пытаясь дождаться своей очереди, и, когда я, наконец, получила заветную еду, прозвенел звонок. Я кинулась через двор в четвертый корпус. Хорошо хоть нужная аудитория был на первом этаже. Зажав в одной руке сок, в другой сумку, а во рту булку, я мчалась по коридору. Ребяко-младший взглянул на меня, стоя у входа в аудиторию и, злобно ухмыльнувшись, захлопнул дверь перед моим носом. Неужели я всегда буду видеть эту картину захлопывающейся двери? Еще ни разу я не приходила на пары вовремя. Откусив кусок булки, я, испытывая недобрые предчувствия, вошла. Так как я знала, что Ребяко-младший никого не пускает после звонка, то уже разработала простой до безобразия план. Я, сделав вид, что не вижу препода, быстро прошла к своему любимому месту – первая парта в третьем ряду.

-Я смотрю, леди не особо обременяет себя правилами этикета, - услышала я за спиной скрипучий низкий голос Ребяко. Говорил он точно так же как и отец. Можно было вполне их спутать, если не видеть. Хотя и внешне они были здорово похожи.

На всякий случай я изобразила недоумение, отчего Ребяко-младший счел меня непроходимой дурой и сразу невзлюбил.

-Вы не потрудитесь выйти? – с издевкой спросил Ребяко.

Он, казалось, совсем не был ошеломлен моей наглостью, а, наоборот, как будто ждал такого поведения. Я решила давить на жалость.

-Извините, Игорь Иванович, я так спешила. Я случайно. В столовой была очередь.

-Назовите мне свое имя, чтобы я впредь знал о вашем существовании, - насмешливо скривил губы Ребяко-младший.

-Маргарита Бенжами.

-О-О-О! – с разочарованием протянул Ребяко, - тогда останьтесь. Я возьму вас на особый счет и поручу особое дополнительное задание к экзамену. Кстати! – он обратился ко всем студентам, - к экзамену по моему предмету вы должны готовиться уже сейчас, если хотите его сдать, что, разумеется, дано не каждому. Еще никто, - с гордостью продолжил он, - не сдавал мой экзамен с первого раза. Кроме того вы должны получить допуск на этот самый экзамен. Скорее всего, на это уйдут все ваши силы. Ведь мне кажется, что как незрелые, недовоспитанные и морально неполноценные рабы системы, вы просто не готовы к таким умственным нагрузкам, которые предоставлю я.

-Что требуется для допуска? – спросил Феллини. Надо сказать, что на нашем курсе не учился знаменитый режиссер. Это я, по своей давней привычке, придумала это прозвище Филиппову – чрезвычайно ловкому китайцу с прической молодого Джеки Чана.

Ребяко-младший уничтожающе взглянул на Феллини. А потом, будто он оскорбил его, достал из нагрудного кармана своего старомодного пиджака носовой платок. И промокнул им глаза. Я удивилась такой странной театральности. Мало того, что его отец – старая зануда, так еще он сам - просто злой испорченный выскочка с комплексом неполноценности. И теперь он решил отыгрываться на ни в чем неповинных студентах.

-Во-первых, - уже невозмутимо продолжил Ребяко-младший, - вы должны не иметь ни одного пропуска моих занятий. Один пропуск, и вы не допущены на экзамен. Во-вторых, если вы не станете соблюдать правила дисциплины, установленные мною на моих парах, то можете также попрощаться с хорошими отметками и экзаменом соответственно.

Ребяко выразительно взглянул на меня и вдохновенно продолжил:

-За малейшее нарушение дисциплины я изгоняю вас из кабинета. И ваше отсутствие на паре автоматически приравнивается к прогулу. Также у меня есть особые требования к докладам, которые каждый из вас должен подготовить для начальной оценки ваших умственных возможностей. Хотя я и так вижу, что они оставляют желать лучшего, поэтому доклады – пустая формальность. Но имейте в виду, что я не потерплю, чтобы вы сделали их как отмазку. Итак, теперь свод требований к докладу...

Ребяко-младший увлеченно загудел. Я рассматривала его исподтишка. Он одевался примерно так же, как отец, как будто был рожден в Советском Союзе и сделан в СССР. Он был маленького роста и имел массивную тяжелую голову с весьма живым лицом. Вокруг его черных навыкате глаз собирались глубокие морщинки, когда он кривлялся. А делал он это часто. Странный вредный человек. Хотя я и была немного рада, что есть в этом мире что-то постоянное – старые добрые преподы с идиотскими правилами.

- Марго, - толкнула меня локтем Кошка.

- Что? – зашептала я.

- Что приготовим на обед сегодня? - улыбаясь, заговорщески спросила Кошка.

- Не знаю. - боязливо бросила я, косясь на препода.

- Может, овощной суп? Очень тонизирует. - всерьез стала рассуждать она.

- Кать, сейчас не время это обсуждать.

- Да ну! Такая скукотища.

- Может, пюре с сосисками? - постаралась поддержать разговор, не привлекая внимания Ребяки.

- С ума сошла. Все занятия фитнесом насмарку!

- Тогда давай анаком купим.

- Знаешь, сколько там канцерогенов?

- Юные леди, - возник перед нами Ребяко-младший. Его лицо покраснело. – Не потрудитесь рассесться по разным углам?

Кошка встала, с гордым видом продемонстрировала свою фигуру и пересела за другую парту. Она закатила глаза с профессиональным мастерством, полагая, что, если понравится Игорю Ивановичу только внешне, экзамен будет у неё в кармане. Однако Ребяко, кажется, лишь сильнее разозлился и все оставшееся время бросал на нас недобрые взгляды.

Остальные пары, ботанику и математику, я сидела на последней парте и продумывала, как узнать побольше о смерти Славика. Я раздобыла в киоске местнуюгазету, где писалось о его самоубийстве. Приводились откровения его друзей-готов, а также интервью некой девчонки по прозвищу Арлекина (настоящее имя она наотрез отказалась сообщать). Она рассказывала, что общалась со Славиком за несколько минут до смерти, по эмейл, и он, якобы рассказывал ей о своих видениях. 

Эта Арлекина так запутанно все рассказывала, что я поняла, что она все врет. И, вообще, меня взяла злость, как это Славик мог общаться с совершенно не знакомой Арлекиной перед смертью, а не со мной. Но не бежать же в газету и говорить, что мне кажется, что дух Славика пытался выйти со мной на связь. И как они, вообще, додумались делать из этого новость. Я смяла газету и засунула в сумку.

В голове у меня созрел дерзкий план.