Фантасмагория: Полыхающий Рассвет

Детству следует оказывать величайшее уважение.

Ювенал

Темнота перед глазами постепенно отступила, словно кто-то медленно стянул с лица чёрную вуаль. Это не было похоже на ощущение пробуждения: Морганна словно всегда была в таком состоянии и теперь оно просто стало несколько яснее. Женщина слегка прищурилась от яркого блика, сверкнувшего прямо в глаза. Это напомнило ей, как они с братом в детстве лежали на траве и смотрели на облака.

Только сейчас Хель поняла, что она, вообще-то, лежит.

Медленно поднявшись, она огляделась и обнаружила, что пространство вокруг серое и не имеет ни конца ни края. Вокруг лишь парили разных форм витые рамки, пространство которых внутри было затянуто тёмной пылью. На такой стояла и сама Морганна, одетая в длинную льняную рубаху. Она сделала шаг вперёд и немного утонула в чём-то мягком. Впереди, будто бы из самого света, появились ступеньки вниз. Они слегка слепили глаза, но неприятных ощущений это не вызывало.

Только ступив на лесенку, Хель заметила, что некоторые рамки словно разбиты — в центре была геометрическая дыра, а вокруг торчали осколки из той же пыли. Они и пускали лучики от неизвестного источника света. Морганна отчего-то улыбнулась, продолжая разглядывать странное место. Оно было очень знакомым.

В голове было пусто — ни единой мысли. Бесцельный спуск показался вечной дорогой в никуда. Только ступени. Точёные, словно каменные, слегка шершавые и такие… такие… холодные?

Хель резко ахнула и схватилась за плечи, зажмурившись и сжавшись. Дикий мороз резко пробрал до костей, залез под каждую складочку ткани, резанул по губам и рукам, защипал глаза и щёки. Дышать стало сложнее. Ещё один шаг дался с таким трудом, что Морганна упала на колени и упёрлась в уже гладкую поверхность руками. Стоило только сфокусировать взгляд, как Хель замерла и холод отступил.

В отражении была она. Только маленькая. Едва вьющиеся волосы обрамляли фарфоровое личико, собранные в косу на затылке. Веснушки, словно звёзды, рассыпанные по бледным щекам и распахнутые от удивления янтарные очи. И платье. То самое платье. Хель прекрасно помнила, как просила у своего отца, чтобы он поскорее вышил на нём обереги. Точно такие же, какие были у брата. Ведь мама-то не была северянкой, да и тонкостей таких не знала. Самые разные узоры рассыпались на ткани: медвежьи лапы на груди для крепкого здоровья, как у Вождя Леса; оленьи рога на плечах, чтобы мороз злобно не кусался; на поясе красовались орлиные перья, дабы не уставать играть; от перьев переливались змеиные тени для ловкости; а по краю юбки шли волны, оберегающие от укачивания в долгой дороге. А к платью шёл и плащ. И не просто плащ — два драконьих крыла, вышитых тёмной кожей чешуйка к чешуйке.

Хель неверяще склонилась ниже и провела рукой по детскому лицу. Отражение повторило за ней. Поверхность зеркала пошла волнами, словно стекла и вовсе не было — только вода. Взгляд Морганны смягчился. Этот ребёнок был свободен от всего, что сейчас навалилось на неё. Как бы она сейчас хотела снова стать этой малышкой и страдать только оттого, что старший брат снова дразнит её маленькой.

Вдруг отражение резко оскалилось и схватило Аню за руку. Детская ручонка с силой сжала ладонь Морганны и потащила к себе. Чтобы не упасть, Хель пришлось второй рукой твёрдо опереться о раму. Напротив больше не было маленькой её. Губы испачкались в чём-то алом и стали одного цвета с глазами, кожа и волосы побелели, а на платье появились кровавые и грязные пятна. Сущность очень сильно старалась заполучить себе Морганну, но внезапно отпрянула и беззвучно закричала, схватившись за голову.

Хель и сама отодвинулась, а взгляда не отвела. В ту же секунду по зеркалу побежали трещинки, и оно с хрустом разлетелось на кучу осколков. Плечей коснулись чужие руки и обняли сзади.

— Ты пришла, — очень знакомый шёпот раздался над ухом. — Морганна.

Хель обернулась и застыла. Её обнимал мужчина в длинном сером плаще, полностью в него укутанный. Голову скрывал капюшон, но из-под него отлично было видно красные глаза и седые волосы. Морганна точно знала, кто это.

— Спекулус, — еле слетело с губ.

Он заулыбался и наклонился, чтобы оставить ледяной поцелуй на лбу женщины.

— Последний раз я видел тебя в более младшем возрасте. Ты стала очень хорошим человеком, Морганна.

В прошлый раз она виделась с ним, когда из-за случайности вновь выпила крови ведьмы. Прокусила её плечо до крови и попыталась выдрать кусок зубами. Морганне это удалось. Однако после этого боя она пролежала в приступе почти целый месяц.

Спекулус встал и протянул руку Хель. Она приняла помощь и поднялась, бросив взгляд на зеркало. Осколки почернели и теперь валялись вокруг. Мужчина повёл её за собой к краю рамы, на которой они находились, и уже там осторожно сел, свесив ноги. Только сейчас Морганна заметила, что на его щиколотках были надеты тяжёлые кандалы.

— В тот раз ты смогла выжить. — Он повернулся и по-доброму погладил её по голове.

— Я умерла?

— Нет. Но я бы сказал, что ты к этому очень сильно близка. — Спекулус отвернулся и посмотрел вдаль. — Если бы не праздник, ты бы прожила ещё пять лет. Помнишь, о чём я говорил в прошлый раз?

— Какой праздник? О чём ты?

Морганне было не до шуток. Она помнила, что была тут, но вот от разговора ни единого словечка не осталось.

— Даже природа ощущает это. Твоя память меркнет, не так ли? — Он взял её ладонь и провёл по линиям пальцем. — Ты плохо помнишь лица близких, забываешь голоса и обещания. Ты медленно погружаешься в забвение. Сам твой разум растворяется. И главный страх — проснуться утром с пустой головой.

Хель гулко сглотнула. Это всё было правдой. Конечно, она ожидала такого исхода, но столь скорые новости об ухудшении состояния сильно давили.

— Лекарство перестаёт помогать. У меня случаются внезапные приступы. Только благодаря Альберту я ещё не кидаюсь на людей. — Аня обняла сама себя.

Спекулус не ответил. Он лишь качнул ногами, из-за чего цепи зазвенели.

— Когда я умру?

— В ночь Чёрного Полудня. В самую короткую ночь, когда солнце будет властно отдать луне весь свой свет. — Он вдруг поднялся и потянул за собой Морганну прямо на середину. — К сожалению, я не могу сказать тебе больше. А если задержу, тебе же станет хуже. А я бы этого не хотел. Поэтому достойно проживи эти дни.

— У меня нет шанса? — Морганна вдруг нахмурилась. Взгляд снова зацепился за осколки.

«Узоры… Обереги… Отец… Я дочь Варяжья».

Женщину так сильно пробрало гневом, что она выпрямилась и грозно посмотрела на существо перед собой.

— Я северянка. И за жизнь поборюсь. С чего мне умирать?

— Таков мир. Ты умрёшь, будь ты хоть южанкой. Только если у тебя нет эльфа в друзьях.

Он засмеялся и отошёл на шаг назад.

— А ты кто тогда? Кто ты такой, Спекулус?

— Спекулус не я. Спекулус — мы.

Он стянул с головы капюшон.

В следующее мгновенье земля ушла из-под ног — поверхность, на которой они стояли, потрескалась и слово раскололась внутрь. Морганна полетела спиной вниз, шокированно глядя вперёд. Образ существа с длинными ушами стремительно отдалялся.

Морганна резко ударилась спиной и тут же подскочила в сидячее положение, тяжело дыша. Стоящий слева Нишант рефлективно отпрянул от неё. Пахло чем–то едким. В руках мужчины Хель заметила каменную ступку с зелёной жижей.

— Аня пришла в себя? Нужна соль? — послышался голос Альберта из другой комнаты.

— Да, всё в порядке. — Он кивнул, повернувшись к нему. — Ваши оленьи рога не пригодились. — Мужчина покачал головой и поставил ступку на стол. — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

Морганна помотала головой и даже сумела измученно улыбнуться.

— Просто плохое видение. Всё в порядке.

Фаввара выдохнул, но всё же по его лицу было заметно, что состояние женщины ему не нравится. Однако он отдал ей вещи с угла кровати и молча вышел из комнаты. Только сейчас Хель поняла, что очень сильно измокла. Она вся была в холодном поту. Дурной сон не хотел вылезать из головы. Не верилось, что ей осталось так мало времени. А ведь так многое надо было успеть: найти для Ричарда родителей, поговорить с Каем, довести до ума отношения брата с возлюбленной, съездить к дяде и дедушке.

Морганна звонко хлопнула себя по щекам.

«Нельзя о таком думать. Я буду жить. А это просто плохой сон. Я надышалась гарью, вот и приснилось».

Сумев себя всё же убедить мыслить в положительном направлении, Хель решила поговорить об этом с братом позже. Сейчас есть дела поважнее. Надо узнать у детей, что за ритуал задумали ведьмы. Если это что-то серьёзное, то конфликт может перерасти в целую войну. А это никому не было нужно.

Морганна переоделась в свободные рубаху и штаны, а босые ноги решила так и оставить. Не хотелось ещё как-то себя нагружать.

— Морганна, ты оделась? — Голос Нишанта раздался за дверью. Он вошёл после утвердительного ответа. — Я помогу тебе дойти. Все уже почти поели. И тебе стоит.

Он взял Хель под руку и, мягко придерживая, провёл к диванчикам. Альберт чинно сидел во главе детского стола, напоминая детям не забывать есть то этот овощ, то тот кусок. Заметив Морганну, Ричард подскочил, оставив тарелку, и подбежал к женщине, сжимая её в объятиях. Аня ласково провела по его волосам и приобняла в ответ.

— Я хороший? Я справился со всем?

Он шмыгнул носиком и лишь сильнее прижался.

— Да. Ты молодец. Я горжусь тобой. Все мы благодарны тебе за помощь. И очень горды твоей смелостью.

Хель наклонилась и поцеловала мальчишку в макушку. Тот ещё с минутку постоял так, но после вернулся на своё место, не сводя глаз с женщины.

Морганна села на прежнее место — рядом с братом. На ужин были тушёные овощи карри и свежесваренный рис. Детям и Хель было ещё предложено варёное мясо, но северяне отказались, сославшись на уважение традиций атманца. Нишант предпочёл дополнить свой ужин ещё и лёгким грибным бульоном, предложив гостям травяной чай.

Овощи были великолепны, впрочем, как и рис. Похожее сочетание Морганна пробовала только в Вэтельшире. Но там рис и мясо подавали, к сожалению, отдельно. Зато какие там вкусные супы. И сытно, и вкусно, и приятно. Но самое лучшее мясо, конечно же, было на севере. Только там его могли сочно и ароматно приготовить, да так, что слюнки начинали течь уже от одного вида, не то что запаха.

Как раз Альберт и любил приехать в родной Йорнорград, зайти в заведение напротив дома их дедушки и попросить хорошего северянского обеда. Тогда накрывали стол по всем правилам: и первое, и второе, и мясные нарезки, и овощные, и варенья, и соленья — всё, что надо для счастливой сытой жизни.

Но большее счастье сейчас Хель испытывала, глядя на то, с каким аппетитом Ричард уплетает вторую тарелку ужина. Аппетит ребёнка всё же был и его врагом, ведь объедаться мальчишке было нельзя. Поэтому ему намеренно давали уменьшенные порции.

Когда с ужином было покончено, то Риччи помог Нишанту всё убрать, даже сам помыл посуду, а после они вдвоём вернулись в гостиную. Удобно расположившись на диванах, никто не решался первым начать разговор. Поэтому эту ношу взвалил на себя Альберт. Он вынул из сумки сестры книгу и положил её на стол.

— Ричард, ты знаешь, для чего нужна эта книга? — Он специально спросил спокойно и даже бесстрастно, чтобы не напугать ребёнка. Но Ричард повторил то же самое, что и раньше: вещица служила для того, чтобы быть нужной некой Госпоже Фан.

— Ты можешь подробнее рассказать о том, как нашли эту книгу?

— Да! — Прежде слегка поникший Риччи заулыбался. — Мы были в доме другой ведьмы. Гриньетта говорила, что она достаточно хорошо постаралась, чтобы заслужить её. Тот дом был очень красивым. Везде были рисунки.

У Нишанта кольнуло в груди.

— Рисунки?

Фаус закивал:

— Да! Много рисунков! Они везде были — на стенах, на столах, даже каждая ступенька лестницы на чердак разрисована!

Альберт перевёл взгляд на побледневшего Нишанта:

— Ты что-то знаешь про этот дом?

— Это наш семейный дом. Дом вайш Фаввара. — Мужчина обнял сестру крепче. — И единственной ведьмой была наша мама. Но всё, чем она занималась, — огород и сад. И соседям помогала. Да и ведьмой звать её слишком громко. Она пела растениям, и те крепли. Она была бардом.

— Значит, вы оба — полукровки? — Морганна задумалась. — Это может поменять дело. Ричард, что ещё говорила Гриньетта? Может, она при тебе говорила, для чего нужна Шанти?

Мальчик задумался и сильно нахмурил бровки, но после ответил:

— Она говорила, что Шанти какой-то проводник. Для магии. Должна у кого-то что-то забрать и кому-то передать. Госпожа Фан всегда ругалась на неё за то, что она при мне обо всём говорит.

Взрослые замолчали. Надо было обдумать всё то, что сейчас им рассказал ребёнок. Шанти же сидела подозрительно тихо. Но её спросить никто не решался. Она ведь такое пережила, что и врагу не пожелать. Помимо этого, в воздухе ещё висел вопрос о Госпоже Фан. Кто она? Зачем ей это всё? Для чего эти действия? Хотя и было понятно, что вряд ли это будет известно, если даже при ребёнке она велела держать язык за зубами.

— Ал. — Морганна откинулась на спинку диванчика. — Голос Фан мне показался очень знакомым. До боли знакомым.

— В каком смысле?

— Её голос был точно таким же, как у той ведьмы, которая чуть не задушила меня в детстве. Я как услышала — почему-то тут же начала задыхаться. Я пыталась убедить себя, что это просто мой приступ, но… это была не боль. Это был страх.

— Это исключено, — отрезал Альберт.

Нишант удивлённо вскинул брови:

— Почему же?

— Я расправился с ней собственными руками, потому что она душила мою сестру, — проговорил мужчина и покачал головой. — Её единственный выбор — это пришить себе голову и долго заживлять раны. И то у неё остался бы шрам.

Морганне пришлось согласиться с братом. Однако вмешался Ричард:

— Вот такой шрам?

Он показал на своей шее расположение.

Хель переглянулись. Теперь нехорошо стало Альберту. Только они вдвоём могли знать, как была отрезана голова той ведьмы. Только они вдвоём знали, что Ал очень грубо искромсал её шею. Только они.

— Давайте вернёмся к Шанти. — Ал помотал головой и решил просто перейти на другую тему. — Роль, которую объяснил Ричард, так и называется — магический переходник. Это особый вид частикровства, который может возникнуть при недоразвитости магических способностей у родителей.

— Но ведь частикровство, это когда часть магии заперта в ореоле и может в любой момент просто вспыхнуть, — возразил Нишант.

Альберт бегло огляделся и вынул монетку из кармана.

— Представим, что это магическое ядро. У людей оно называется «душа». Душа заключена в ореоле — это та магия, которая всегда вокруг нас и которую мы впитали с рождением. — Он сжал в кулаке монетку. — Так устроен магический сосуд нулевого типа. Нормальный человеческий. Однако есть ещё форма частикровства — часть крови колдуна. При традиционном случае душа остаётся, а вот ореол приходит позже. В течение первого года. И в результате этого вокруг души уже скапливается магия, и когда ореол сформирован, то он просто раздувается, как мячик. — Ал разжал кулак и придержал монетку одним пальцем, изображая надутое пространство. — Но есть исключительные формы. И одной из них является форма магического проводника. При этой форме человеческий ореол сформировался так, что имеет дырки. — Хель чуть растопырил пальцы. — И через эти дырки человек может забирать у одного колдуна магию и отдавать другому. Это одна из самых безопасных форм.

— Но зачем им такой ребёнок? — покачал головой Нишант.

До этого молчавшая Морганна подскочила:

— Что, если для ритуала нужно настолько много магии, что её придётся отбирать у других?

— Это объясняет, почему к Гриньетте было такое снисхождение даже с книгой, — согласились мужчины.

Но вдруг всю эту дискуссию прервал тонкий голосок:

— А когда мы пойдём спать? Я устала.

Шанти честно держалась, чтобы не уснуть.

Альберт глянул на часы и нахмурился, согласившись, что время уже далеко не детское. Почти два часа ночи. Было решено постелить Ричарду в комнате Шанти, положив их друг к другу ногами. Пока дети готовились ко сну, Нишант помогал Хель стелить постель в гостиной. И хотя он очень настойчиво предлагал Морганне сегодня спать в его комнате, она отказалась, сославшись на то, что ей будет очень неудобно спать в комнате хозяина квартиры. Поэтому Альберт немного подвинул два дивана и вместе с Нишантом их застелил, пока Морганна расчёсывала волосы детей и укладывала их в постель.

— Ал. — Голос сестры отвлёк от взбивания подушки. — Подойди, пожалуйста.

Хель доделал то, что начал, и уже вместе с Фаввара зашёл в детскую. Двое, лежащие по разные изголовья кровати, воодушевлённо заулыбались. Оказалось, что маленьким героям очень захотелось сказку, а Морганна посоветовала лучшего сказочника.

— Значит, хотите северянскую сказку?

Ал сел посередине и откинулся на край кровати. Морганна и Нишант расположились рядом, но смотрели на детей.

— Что ж. Я знаю одну хорошую. Давным-давно, когда ещё на Великой горе Волхвов Хетте жили духи, а люди только начинали населять подножья и леса, Владыко всех духов Орин решило проверить, насколько люди готовы жить в их мире, насколько честен народ, который они оживили. Только спустилось оно с горы, как обратилось в немощного старика с котомкой за плечами. Шло оно по ужасной дороге — кочка на кочке, телеге не проехать. Уже и стемнело. Как видит — едет всадник. Остановился человек перед стариком да спрашивает, то он тут делает. Орин и рассказало, что, дескать, он отправился к родным на другой край селений да заблудился немного. Всадник поворчал на то, что у старика карты нет, да посадил на своего коня и привёл в свой дом. Жил всадник один и очень бедно. Разделил единственный кусок хлеба напару со стариком, поспал с ним бок о бок на полу, а утром научил, куда идти. Так и распрощались. Понравился ему Всадник.

— И это всё? — огорчённо произнёс Риччи, а Морганна захихикала и показала жест тишины.

Альберт продолжил:

— И так дошло Орин до следующей деревни. Стемнело, как оно пошло на порог в дом и постучало. Открыли ему, приняли как родного. Накормили и хлебом, и мясом — чем смогли. Не пожалели. Постелили на лавке у печки да утром с собой краюшку дали. К следующему вечеру пришло Орин к дому богатому. Всё по чести сделано. Постучалось к богачам — раз! — весь свет погас. Два! Все голоса стихли. Три! Дым из печки перестал идти. Уж луна взошла, а в дом никто не приглашает.

А на ту пору из дома напротив вышел человек за дровами. Позвал к себе ночевать. А у его семьи много-много детей. Поели они все сытно, Орин помогло детей уложить — рассказало, что всегда надо друг другу помогать. А как вернулось в главную комнату, застало хозяев плачущими. Они ему и рассказали, что, дескать, сосед напротив совсем уж собирается их по миру пустить — они у него хлеб покупают втридорога, молоко вдвое дороже, а мяса и не видно цены. Успокоило их Орин, уложило да и само спать легло — постелили ему на печке.

А с утра вышло, пока все в доме спали, ударилось камнем об землю и явило свой истинный облик. Застучало оно в богатый дом, да так, что стены затряслись. Повыскакивали все раздетые прямо на мороз да на духа смотрят.

«Ты не будешь жить на северной земле, — заговорило Орин. — Я камням и скалам сердце дало, чтоб они им грели друг друга, оберегали и ценили. А ты сердце моё потушил. Ничего не оставил. Тогда и убирайся отсюда, раз для тебя золото дороже человека!» — и обратило оно всю семью в сорок. И после этого они летают по всему свету да золото ищут. А те, кто пустили к себе старика, долго ещё его добрым словом вспоминали — и с охотой ладилось, и с хлебом, и с семьёй. Конец.

Хель повернулся к детям и растянул губы в улыбке. Оба малыша спокойно спали, улыбаясь во сне. Но более забавным было то, что даже Морганна и Нишант уже с трудом боролись со сном.

Уже в кровати Альберт чувствовал себя странно, когда начинал прокручивать их сегодняшний разговор. Словно сестра ещё о чём-то умолчала. И видимо, от этого ей тоже не спалось.

«Это её дело. Расскажет, когда будет готова».

— Аня, — он шёпотом позвал её и крепко взял за руку. — Клянусь. Всё будет хорошо.