Когда звёзды устают
Глава 8
от лица Эмиля
Когда головная боль, наконец, утихла, я присел на край здания и задумался. Всё вокруг казалось бессмысленным, словно кто-то извне насмехался надо мной.
С момента, когда подростки ушли, прошло, наверное, около часа — так подсказывали внутренние часы. Тишина давила. Хотелось уйти отсюда, просто пройтись. Пусть меня никто не видел, но одиночество в этих стенах было невыносимым.
Я снова достал сигарету, привычным движением поднёс её к губам и закурил. Казалось, запах табака пропитал не только мою одежду, но и саму кожу.
Было уже темно, когда я вышел на улицу. Ноги сами привели меня в центр города, к другому парку — не к тому, что на окраине, где я был раньше. На этот раз меня тянуло туда, где находился мост.
Зимой мы с другом гуляли там в час ночи, любуясь ночным городом. Слева от моста стояли гаражи, дальше начинались частные дома, похожие на сельские. Но самое красивое в этом месте были фонари — они мерцали вдалеке, словно звёзды, теряющиеся в тёмных улицах.
Я шёл, погружённый в пустоту, без мыслей, без чувств. Раз за разом прикуривая новую сигарету, я вдруг заметил, что в пачке осталась всего одна.
— Как символично, — пробормотал я, невольно улыбнувшись.
Спустя полчаса мой путь привёл меня в парк. Я шёл туда, где когда-то был с ней. Мне нужно было снова побывать в этом месте.
Здесь было красиво: жёлтые огни фонарей мягко освещали дорожки, отбрасывая длинные тени. Людей было немного.
Я дошёл до конца парка и сел там, где больше двух лет назад сидел с Эмилией. Воспоминания нахлынули волной.
Я помню тот вечер. Мы сидели в ночном парке недалеко от её дома. Лёгкий туман стелился по земле, пряча в своей дымке фонари. В воздухе пахло сыростью и чуть уловимым ароматом цветущей сирени, которую кто-то посадил неподалёку.
Она смотрела в небо, молча следя за звёздами.
— Знаешь, иногда мне кажется, что они тоже устают, — произнесла она тихо. — Звёзды умирают, но их свет ещё долго продолжает путешествовать сквозь Вселенную, даже если их самих уже нет.
Я слушал её голос, пропитанный чем-то глубоким, неуловимым. Он всегда звучал по-особенному в такие моменты — когда она делилась тем, что на самом деле творилось у неё внутри.
— Возможно, люди устроены так же, — добавила она.
Я не сразу ответил. Просто обнял её, крепче, чем обычно, будто боялся, что она растает, как дым.
— Эмилия... помнишь, ты говорила, что хочешь уйти? — мой голос прозвучал тише, чем я ожидал.
Она кивнула, но не посмотрела на меня.
— Тогда я сказал, что уйду с тобой.
Она напряглась в моих объятиях, но не отстранилась.
— Долгое время я размышлял, уверен ли я в этом. — Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. — И знаешь... Я не смогу позволить тебе уйти одной. Если когда-нибудь тебя снова посетят эти мысли, я могу сказать это без сомнений: я уйду с тобой.
На этот раз она всё же повернулась. В её глазах не было облегчения, не было и радости.
Была тревога.
Пугающая, пронзительная тревога.
Будто я сказал что-то не то.
Будто мой ответ испугал её сильнее, чем мог бы испугать отказ.
Она сжала мои руки и медленно, еле слышно прошептала:
— Не говори так.
Мы сидели молча, глядя на небо. И в ту ночь она не ушла.
И я тоже.
Но теперь, спустя годы, этот разговор возвращался ко мне эхом.
Теперь это всё звучало по-другому.
Я закурил последнюю сигарету, позволяя ей медленно тлеть в пальцах.
— Господи... — тихо выдохнул я, глядя в темноту. — За что мне это наказание?
Слова сорвались с губ сами собой. В груди разливалась пустота, медленно сжимающая сердце. Всё происходящее казалось болезненной, затянувшейся шуткой. Я понятия не имел, что делать.
Докуривая последнюю сигарету, я вдруг вспомнил, почему вообще начал курить.
Больше двух лет назад.
Она ушла.
Нет, я не тот, кто губит себя из-за несчастной любви. Всё было сложнее.
Когда влюбляешься в человека, чья жизнь утопает в беспросветной тьме, невольно охватывает желание спасти его, словно вытащить утопающего из бездны. Ты отдаёшь всё, чтобы отогнать мрак и вернуть хоть искру света. Но порой судьба жестока: вместо того чтобы спасти, ты сам попадаешь в одну лодку с ним, разделяя каждую его боль. И теперь, словно две души, спаянные общей утратой, ты чувствуешь, как его страдания становятся твоими, а каждая рана пробивается сквозь твоё сердце.
Я курил день за днём, не замечая, как зависимость оплела меня цепями. Иногда мог выкурить больше десяти сигарет подряд, не давая лёгким наполниться чистым воздухом.
Но это неважно.
Внезапно меня пронзила мысль.
— А что, если я умру ещё раз?
Смогу ли я снова вернуться?
Или на этот раз всё закончится окончательно?
Идея ударила по сознанию, как молния.
На этот раз я не стану вскрывать вены.
На этот раз — нечто другое.
На четвёртом этаже заброшенного здания я заметил верёвку, небрежно свисающую с потолка.
— Идеально, — усмехнулся я, направляясь обратно.
Я вошёл в здание, взгляд сразу зацепился за свисающую верёвку. Провёл по ней пальцами, проверяя на прочность.
Когда-то я читал, как сделать это быстро, без боли.
Петля легко скользнула в руке, затягиваясь в тугой узел.
Я поставил кирпичи один на другой, проверил их устойчивость и встал сверху.
Глубокий вдох.
Медленный выдох.
Но внезапно кирпич под моей левой ногой соскальзывает вниз. Он с глухим стуком падает на бетонный пол, разлетаясь на куски.
Равновесие теряется.
Тело резко дёргается вперёд — я не успеваю схватиться за что-то. Всё рушится слишком быстро.
Я не сопротивляюсь.
Не пытаюсь встать снова.
Просто закрываю глаза.
Кирпичи под ногами рушатся.
Мир исчезает.