Не удержаться

I can only give you everything I've got
I can't be as sorry as you think I should
But I still love you more than anyone else could
Hahlweg  – "Make This Go On Forever"

Дни тянутся и сливаются в один, отвратительно скучный и одинокий, наполненный тревогой и сожалениями. Что я могла сказать? Как должна была поступить? Непрекращающийся ледяной дождь за окном угнетает еще сильнее.

После того как Анна несколько раз пыталась поймать меня для разговора в столовой, я стала избегать появляться там в общее время. От людей тошнит, все что я хочу – разгадать эту чертову книгу.... или чтобы все кончилось любым другим способом. Я устала.

За окном такой густой туман, что совершенно непонятно утро или вечер. Я сижу на кровати полностью одетая и завернувшись в два одеяла, но они такие тонкие, что холод с легкостью пробирается под них. Меня бьет дрожь, а лоб и щеки горят огнем. Не хватало только еще и простыть.

Я захлопываю книгу Апокалипсиса и раздраженно откидываюсь на подушки. Ничего. Я закрываю глаза, но страницы все равно стоят перед глазами, словно выжженные на веках изнутри. Пора признать очевидное – я не справляюсь. Я бесполезна.

В животе урчит от голода, но встать лень. Я накрываюсь одеялом с головой и проваливаюсь в беспокойный сон. Снова красное море, я бреду по нему по щиколотку в воде. Переставлять ноги невероятно трудно, к ним словно привязаны гири. Борис все еще там, за столом, но в этот раз я не могу до него добраться, меня утягивает вниз.

Древо познания тянется ветвями в бесконечное небо, затянутое кровавыми грозовыми тучами. Отчетливо пахнет кровью и плесенью, от этого запаха тошнит. В корнях на этот раз никого. Я одна посреди ничего.

Все вокруг затягивается серой пеленой тумана, кровавая луна едва пробивается через него, я не вижу собственных рук. Мне кажется, что, если я закричу прямо сейчас, из моего рта не донесется ни звука.

Сквозь дремоту я слышу стук в дверь, и еще, и еще, но сил открыть глаза нет. Я хочу спать. Шаги. Кровать прогибается под чужим весом и меня притягивают в объятья. Аромат кедра... Ян.

Я утыкаюсь в его грудь и жадно вдыхаю его запах. Мне хочется плакать от облегчения. В его руках я, наконец, перестаю дрожать. Моей спины касается ладонь, она скользит к животу, и Каин прижимается ко мне сзади. Его дыхание щекочет мою шею.

Они не пытаются меня поцеловать или что-то сказать. Я засыпаю крепче, согретая теплом двух тел и мой разум затихает, видения исчезают. Никакого кровавого моря и пугающих деревьев. Только двое мужчин, которых я люблю.

Я открываю глаза, когда на Оксфорд опускается ночь. За окном так темно, что кажется вовсе ничего нет. Такие густые облака, что не видно луну. Я в постели одна и нет никаких признаков, что здесь был кто-то еще. Это всего лишь сон.

Мы все застыли, застряли на месте. Три дня назад Каин вернулся с разведки, доложив на собрании, что отродья пролив не перелетели, а что-то выжидают. И Донован приняла решение остаться в Оксфорде. Эта ошибка дорого нам обойдется, но мне ее не переубедить. У меня нет аргументов, только ощущение, что нужно двигаться. Выползать из этого вязкого болота мнимого спокойствия.

Оксфорд для них сейчас тихая гавань, но нам нужно в Шербур, я уверена. Хотя возможно подсознание просто играет со мной. Мне хочется движения, потому что это поможет избавиться от пустоты внутри меня. Каин с Яном заполнили ее не надолго, но теперь их нет.

Я видела их на том собрании, они едва на меня взглянули. Ян мне кивнул, но тут же отвлекся на разговор с какой-то незнакомой девушкой, судя по белому халату одной из подчиненных Анны.

Или это было четыре дня назад? Не помню. С тех пор я никого из них не видела. Мне стоило продолжать держаться в стороне ото всех, ни с кем не сближаться.

Стук. Пару секунд я тупо смотрю на дверь, пытаясь понять сон это или явь, даже щипаю себя за руку. Больно. Стук повторяется, и я сажусь на кровати, голые ступни касаются ледяного пола, точно не сон.

Я встаю и делаю пару шагов, но перед глазами все плывет, а ноги слабеют, я падаю, едва успев выставить перед собой ладони. Колени простреливает болью.

Дверь распахивается, и кто-то опускается передо мной на карточки.

– Лэйн?

Ян подхватывает меня на руки и несет к кровати, усаживает осторожно, как фарфоровую куклу, убирает волосы с лица. Мне хочется, чтобы он обнял меня, но он лишь придерживает за плечи.

– Я в порядке, – выдавливаю я.

Ощущение, что слова растягиваются на километр, падают тяжело как камни. Мне хочется откинуться спиной на кровать и провалиться в очередной сон, но усилием воли я заставляю себя открыть глаза и фокусирую взгляд. Ян выглядит обеспокоенным.

– Ты заболела? Поэтому не появлялась несколько дней?

– Просто проголодалась, – бормочу я.

–  Как знал...

Ян возвращается к двери и поднимает с пола упаковку с заваренной лапшой, он видно оставил ее там, чтобы отнести меня в кровать.

– Она, конечно, уже остыла...

От одного запаха еды желудок сводит болезненным голодным спазмом.

– Мне стоило прийти раньше, но Дмитрий отправил в город с поручением, и мы застряли там почти на два дня.

Лапша холодная и безвкусная, но я заставляю себя жевать и дышать носом, чтобы подавить рвотный позыв. Еда – это энергия, мне нужно поесть, к тому же ее принес Ян.

– Так почему ты решила заморить себя голодом?

– Этого в планах не было, – мне стыдно, что он видит меня в таком ослабевшем состоянии.

– Тогда почему ты не появлялась в столовой? Анна сказала, что не видела тебя несколько дней. Она приходила, но ты даже дверь ей не открыла.

Хмм, не помню такого. Хотя, может быть. Сны смешались с реальностью. Кажется, Анна и правда звала меня, но я сказала ей оставить меня в покое.

– Это из-за меня?

– А ты хотел бы, чтобы было из-за тебя? – Беспокойство на лице Яна кажется мне наигранным, а еще это ведь правда из-за него, отчасти... Я не хотела встречаться с ними, закрылась в комнате, как будто это решило бы все проблемы. – Спешу разочаровать, дело не в тебе. Я просто хочу уже поскорее разобраться с этим.

Я взмахиваю рукой в сторону книги Апокалипсиса. Ян прищуривается, словно не может решить верить ли до конца моим словам. Мне отчаянно хочется прижаться к нему и утянуть на кровать. Обнять. Просто быть рядом.

Но я встаю и выкидываю пустую коробку из-под лапши в мусорку.

–  Спасибо за еду, но мне надо принять душ.

Меня чуть ведет в сторону.

– Может не стоит в таком состоянии?

– Душ приведет меня в чувство.

– Тогда я провожу тебя.

Мы идем по коридору, не разговаривая, не касаясь друг друга. От этого тошно, во рту гадкий привкус, но уже не от лапши, а от этой бесконечной пропасти между нами. Есть ли какие-то слова, чтобы ее заполнить?

Ян пришел ко мне, значит ли это конец "паузы", о которой он просил? Значит ли это хоть что-то?

– Насчет того, что ты сказал в библиотеке... – начинаю я осторожно, но он прерывает меня.

– Давай не будем об этом.

Не будем, потому что все хорошо или потому что мы все еще на паузе? Судя по тому, что он идет на полшага позади меня второе.

– Я могу дойти до душевой сама.

– Мне все равно в ту же сторону, Лэйн.

Он говорит привычно мягко, но на этот раз мое имя отдает холодом. Хотя может это просто мое воображение все рисует в мрачных тонах.

Я захожу в душевую, и Ян следует за мной. Я кидаю на него взгляд, когда он прислоняется к раковине и складывает руки на груди.

– Так и будешь тут стоять?

– Не хочу, чтобы ты потеряла сознание в душе.

– Если хочешь увидеть меня без одежды, так и скажи, – улыбаюсь я, но он отводит взгляд.

– Ты все еще слишком бледная Лэйн, и пока мы шли, ты дважды едва не врезалась в стену. Так что нет, я здесь не за тем, чтобы смотреть на тебя обнаженную. Считай, что я выполняю дружеский долг.

– Мы не друзья, – огрызаюсь я.

– Тогда гражданский долг, забочусь о важном члене отряда.

Нехорошо получится, если единственная криптографка команды разобьет голову о кафель.

Я демонстративно раздеваюсь прямо перед ним, ловя ощущение дежавю. Мы снова в ванной, я снова раздеваюсь перед ним, и он смотрит на меня. Вот только на этот раз лицо Яна не выражает никаких эмоций.

– Ты ведешь себя как Каин, – закатываю я глаза.

– Звучит как оскорбление.

– Оно и есть.

По пути к душу я кидаю взгляд на джакузи. Оно сухое, покрыто тонким слоем пыли, а на бортике большой лист бумаги, на котором размашистыми буквами выведено:

Не использовать! Экономим воду!

Экономим воду, экономим чувства... А что если я хочу потратить все что есть без остатка?

Меня чуть ведет в сторону, и я упираюсь рукой в стену. Перед глазами плывут разноцветные круги. Я открываю вентиль, и едва теплая вода с шипением вырывается из лейки. Напор слабый, но его хватает, чтобы ополоснуть тело и волосы.

От холода меня начинает бить мелкая дрожь, а зубы стучат, но это приводит меня в чувство и, наконец, проясняет голову. Напор становится еще слабее, и я закручиваю вентили. Кажется, подачу воды тоже взяли под контроль. Воды едва хватило на пять минут.

Ян подает мне полотенце.

– Полегчало?

Мне хочется накричать на него, схватить за футболку и встряхнуть хорошенько. Он сам на себя не похож. Я натягиваю одежду, на еще влажную кожу, чтобы поскорее уйти, но в конце концов не выдерживаю и задаю вопрос.

– Есть какие-то конкретные сроки у этой "паузы"?

– Лэйн...

– Ян. Ты сам позвал его к нам. Cказал, что не против отношений на троих. Почему вдруг передумал?

– Это было до того, как ты призналась в любви к нему. – Он сжимает переносицу двумя пальцами, как будто пытаясь унять приступ головной боли. – Я и сам понимаю как это глупо, но я... Я не хочу снова остаться один.

Снова? Он молчит и ничего не добавляет, но я догадываюсь сама.

– Павел?

Он кидает на меня странный взгляд.

– Сколько же ты успела услышать у того дерева, Лэйн...

Достаточно, чтобы сложить дважды два.  Ян смотрит в стену поверх моего плеча, то ли вспоминая что-то, то ли раздумывая стоит ли продолжать этот разговор. Я касаюсь его запястья.

– Мы с ним успели только поговорить, перед тем как... все случилось. – Ян переводит взгляд на меня. – Представь, что перед тобой открывается дверь и ты видишь будущее приятней и лучше настоящего, но стоит сделать шаг и эта дверь захлопывается прямо перед твоим носом. И ты снова в темноте. Что хуже, не видеть возможностей вовсе или увидеть и потерять?

Я держу его за руку, и мы смотрим друг на друга. Несколько капель срываются с потолка и разбиваются о кафель.

– Об этом уже поздно рассуждать, Ян. Ты уже сделал шаг, мы оба. Я понятия не имею, что за этой дверью, но я точно знаю, что хочу быть там с тобой.

– И с ним.

Это не вопрос, но я все равно киваю, хотя в данный момент мне хочется вырвать пару-тройку перьев у чертового ангела за то, что он опять решил заняться гостингом. Ян потирает шею, кидает взгляд на джакузи.

– Мне нужно идти, я обещал помочь Ванессе.

– Кому? –  я отпускаю его руку и чуть отступаю.

– Помощнице Анны. Такая с веснушками.

– Веснушками... – эхом повторяю я.

– Лэйн, это не... а впрочем не важно.

Я смотрю как он выходит из ванной и едва сдерживаюсь, чтобы не кинуть ему что-нибудь вслед. Было бы только что кидать.... Какая такая помощь нужна поздним вечером в лаборатории?

Я отворачиваюсь к зеркалу, треснувшему в центре. Словно кто-то ударил по нему кулаком. Трещины змеятся по всей поверхности, искажая отражение. Я вывожу на зеркале символы из книги, один за другим. Палец не оставляет следа, но я все равно вижу их, давно выученные наизусть, они всегда в моей голове.

Ощущение времени пропадает, сколько проходит час, два? Волосы успевают полностью высохнуть, а я все стою, сжимая руками край раковины.

Злость поднимается, скручивая внутренности, царапая грудь изнутри. Я сжимаю несколько раз кулаки, но легче не становится. Хочется что-то разбить, сжечь дотла, стереть в порошок.  Уничтожить.

Ноги несут меня по коридору в дальнюю комнату. Грег хвастался, что они закончили ультразвуковой передатчик.

Дверь заперта, но поддается мне со странным треском. Замок плавится, металл стекает по поверхности. Это похоже на галлюцинацию. Моя рука зависает над тумблером. Один щелчок и сюда слетятся сотни отродий.

Сколько людей умрет? Так ли это важно... Заслуживает ли хоть кто-то из них спасения? Я касаюсь передатчика. На стену передо мной падает тень от крыльев.

– Давай, Лэйн, сделай это, – раздается голос Каина.