Другие

«Почему ты меня не отпускаешь?»
Как гром среди ясного неба. Сообщение от Пифии, но читаю я его голосом своего Защитника. Он явно заставил её писать, наверняка весь мозг вынес. Будет неправильно проигнорировать сообщение, к тому же... В любом случае, я ждала его первого шага. Вот он. Но удовлетворения его поступком показывать я не намерена.
«С чего это ты взял вообще?».
«Я уходил, ты держишь».
Вот ещё не хватало — держать его! Размечтался!
«Не держу. Хочешь идти — досвидули. Я за мужиками не бегаю, мог бы заметить уже».
«Я знаю. Просто ты меня отшила... Что мне делать?».
То есть, я ещё должна знать, что ему делать?! Да пусть делает, что хочет!
«Что тебе надо от меня?»
«Люблю».
«Люби», — хотя и приятно знать это. Он редко это говорит.
«И буду».
«Удачи тебе в этом», — к чему он клонит? Какой-то странный разговор...
«Ну вот, а ты говоришь, что я тебе нихуя не говорю. Как говорить? Ты сразу отсекаешь меня. Ты не даёшь сказать, объясниться».
«Слушаю. Валяй, — ну наконец-то до него дошло, что я жду объяснений! Надеюсь, он внятно выскажется, а не станет тупить, как прежде, — Интересно, ты всегда думал, что я способна на предательство?»
«Не думал».
«Почему ты не сказал, что не хочешь меня „будить", потому что боишься, что я тебя „отрежу" и ты свалишь?».
«Потому что ты разнесёшь всё к хуям. Ты сильная. Боец побаивается».
Как он кстати о моём Бойце. Я точно знаю, что они общаются: дразнят меня дружно. И Боец в курсе многих дел, о которых говорил мне Миша.
«О чём ты говоришь с ним?»
«О хуйне всякой. Он ржёт с чего-нибудь, к примеру... Приколы всякие. Тебя обсуждали чутка... Пару раз».
«Как пример: о способе моего „пробуждения", да? Ты сказал ему».
Да, я знаю, что Миша рассказал ему, потому что мой Боец в тот вечер был безмерно рад, полагая, что я с него с живого не слезу, в попытках «проснуться».
«Нет, это не значит, что во время трахача. Можешь просто энергию излучать сильную и „проснуться ". Просто наиболее сильно её излучаешь во время секса».
Ага, а ты и в курсе, постоянно торчишь рядом и смотришь. И по-моему энергия тебя интересует в последнюю очередь.
«Всё равно я не понимаю, почему ты не сказал, что боишься того, что я тебя „отрежу" и ты уйдёшь».
«Потому что ты сходу начала бы: „так я тебе для этого нужна"? И всё как сегодня. Это и случилось».
Какой бред! Какая чушь!
«Придурок! Ты мог сказать: „детка, понимаешь, я боюсь что ты меня ‚отрежешь', и тогда я отсюда исчезну. А мне тут нравится, мне тут хорошо". Ну неужели я бы так обиделась?! Ты же знал, как я тебя люблю, ты знал, как я хотела, чтоб ты тут был! Я бы всё сделала, чтоб ты остался! Тем более, если всё так просто: не „отрезать" тебя от себя. А ты что?! Ты скрыл это!!! Скрыл! И ты смел на меня обижаться за недоверие?! Как ты смел!!!».
«Я виноват. Мне нужно быть с тобой».
«Зачем? Толку тебе от меня?!»
«Нахуй мне твой толк??? Ты нужна и всё».
«Ты идиот. Ты мне не доверяешь. Не веришь. И думаешь, что смогу тебе навредить».
«Доверяю. Не уверен, что нужен был тебе».
«Болван! Зачем тебе быть мне нужным? Недостаточно, что я тебя люблю?».
«Ты с Бойцом трахаешься. Бесит иногда. Часто бесит».
Внезапно! Он вообще оборзел! Ты, придурок, утратил тело! До этого момента мы и знакомы не были! Идиот! Ну нихера себе, претензии!!! Мне что, отказаться от моего законного Бойца и уйти к бестелому, который, обретая плоть, потом пропадает на несколько суток, чтоб прийти в себя?! Да что за чушь!.. Нет, мне нельзя ему это писать... расстроится ещё.
«А зачем смотришь?».
«А хули мне делать? Я ж рядом всегда».
«Сваливай к Пифии, к Ведьме... Есть ещё Балу, Князь...».
«Нет. С тобой».
«Почему?».
«Люблю. Ты ж моя».
Как мило, что он зачастил с этим своим «люблю», обычно он это слово с большим трудом произносит, оно ему, как кость в горле.
«Тогда нечего смотреть на мой секс, ещё и беситься из-за него. Я знаю, что ты в этом процессе подпитываешься исходящей сексуальной энергией, так и какие претензии? Либо не смотри на это, либо молча ешь! Что тебе ещё от меня надо? Ты или ругаешься, или предлагаешь секс с собой. Ничего больше не надо».
Тут я, конечно, перегнула палку... Ну конечно мы с ним говорим о многом: о музыке, о литературе, о религиях и истории. О многом. Он просит включать определенную музыку и рассказывает мне о том исполнителе, чьи песни звучат. Он любит слушать мои мысли, когда я читаю книги, и конечно, вставляет свои комментарии и мысли о прочитанном. Он даже некоторые фанфики о себе слушает! Одни его раздражают, другие приводят в ярость, какие-то смешат, какие-то оставляют равнодушным. Тоже самое касается стихов. Знайте: то, что вы пишете, может дойти до его ушей. Просто знайте об этом и, попрошу от себя, постарайтесь не расстраивать его хотя бы, как артиста, которого вы любите или когда-то любили.
Если бы вы видели, как он расстраивается, слушая некоторые стихи и фанфики! А как он злится – даже рассказывать не хочется.
В общем, тем для разговоров у нас хватает. Просто в последнее время мы серьёзно присели на тему мистики...
«Больше не буду ругаться. Я боялся — „проснёшься", а я тебе нахуй не нужен. И похуй, гони тогда. Только сразу».
«Тебе не кажется, что я ещё „сплю", а уже могу послать тебя куда подальше, как сделала это сегодня?».
Ну серьёзно! Что мне мешало просто игнорировать его, если бы мне захотелось?
«Теперь уже можешь... Ты „проснулась"».
Что?! Что он несёт?!
«С каких пор?! Что-то я не помню, чтоб меня кто-то трахал!»
«Сегодня „проснулась". Да похуй, каким образом. Ты „проснулась", когда прорвало на меня...».
Обвожу взглядом помещение. Никаких изменений! Где трупы?! То есть, духи! Где твари?! Ничего не изменилось! Всё по-прежнему!
«А я откуда знал, что ничего не изменится? — мысли читает, — Ты наполовину была „разбужена". Стрёмно так. И видела и не видела...».
Господи, какое разочарование! Всё так же, как и было! Никаких, совершенно никаких изменений!
«Пиздец. Хуйня. Полная хуйня.
Всё хуйня. И вот этого я так хотела? Вот этой никчёмной хуйни?!»
«Тебе кажется. Ты сильная. Сама стремаешься просто. Ты сильная...»
«Ты теперь год меня в этом убеждать будешь. Я себя ещё большим лохом чувствую...».
«Не прогонишь. Буду».
«Хуйня. Это всё хуйня, Горшеня! Полная! Вообще ничего не чувствую!».
Я так расстроена, что иначе это и назвать не могу! Совершенно всё также, как и было! Всё! Абсолютно всё!
«А во сне нахуя я тебя водил, блять?! Ты готова была!»
Несколько последних ночей он действительно водил меня в странных местах.
Хотя, изначально, я сама пошла в одно из странных мест, и заблудилась там. Это была какая-то деревня, в которую я попала, выйдя из ТЦ с торца, и никак не могла найти оттуда выход, чтобы вернуться.
В какой-то момент передо мной возникла пожилая женщина. Она предложила показать мне дорогу, позвала за собой, но, к моему удивлению, я почему-то отказалась и решила сама искать путь назад.
Получив мой отказ, милая старушка вдруг рассердилась и её лицо исказила гримаса ненависти:
— Ну и ищи сама, дура!
Я бродила по деревне довольно долго, прежде чем нашла вход в тот самый ТЦ.
Блуждая по его коридорам, постоянно попадая в складские помещения, в какой-то момент я услышала Мишу.
— Затрахался тебя искать, дурила, — ворчал он, — Это ж надо было потеряться в параллели!
Я молча шагала дальше, так и не увидев его, но точно зная, что он идёт впереди, стараясь вывести меня из этих коридоров, оставаясь невидимым.
Оказавшись в огромном нарядном холле Центра, Миша показался мне: «спокойный» вид, взволнованное выражение лица и... плащ. Серый.
За его спиной кто-то маячил, и стоило ему отвлечься на меня, как этот кто-то пропал.
Миша коротко выругался и, приказав стоять на месте и никуда не двигаться, исчез в толпе.
Он вернулся через несколько минут; такой же хмурый, он вёл за собой Пифию, которая наверняка случайно затерялась среди людей, потеряв его из виду.
Русоволосая девушка с удивлённым лицом покорно шагала за ним, то и дело оглядываясь по сторонам.
— Пойдём, — он взял меня за руку, — Нам надо ещё Ведьму забрать. А она там бухая в говно!
Он вёл нас по солнечным весенним улицам к какому-то странному подземному переходу. Оставил нас на лестнице, снова строго наказав никуда не двигаться, и вновь исчез.
Спустя время, он вернулся и повёл нас вниз.
Внизу, в переходе, открылся чудесный вид на симпатичные, мощёные тротуарной плиткой, улочки, аллеи, засаженные по обеим сторонам деревьями, а кое-где над нами исчезал потолок: вместо каменного свода, над головами возникал прозрачный потолок, сквозь который было видно голубое небо.
На одной из лавочек сидела пьяная в дымину Ведьма.
— Он меня сюда привёл, — девушка икнула и захихикала, — Сказал тут сидеть и трезветь.
— Собрал наконец, — выдохнул Миша, и приобнял меня за плечи.
Утром мы с девочками дружно смеялись, сравнивая Мишу с бедной обезьяной из мультфильма, которая из серии в серию пытается собрать своих непослушных детёнышей.
В следующем сне он водил меня одну. В «мрачном» облике он тащил меня по таким же мрачным пустынным незнакомым улицам, крепко сжимая мою руку.
— Всегда будь рядом, — строго говорил он, — Не выпускай мою руку.
Он вёл меня и что-то рассказывал. Что-то важное, очень важное, о том, что со мной происходит, однако на утро я ни слова не вспомнила.
А там, во сне, мне было страшно. Страшно выпустить его руку и потеряться в этом жутком месте. Потому, несложно представить мой ужас, когда я вдруг, неизвестно каким образом, оказалась в захламлённой незнакомой квартире, в которой, на старом, продавленном диване дрыхла пьяная незнакомая баба.
Кругом были разбросаны мои вещи, и я бросилась собирать их в первые попавшиеся сумки.

Так и не собрав всего, что было нужно, я схватила пакеты и выскочила на лестницу — очень уж страшно было.
— Всё собрала? — Миша курил, стоя на ступеньке. Оказывается, он ждал меня! Слава богу, Гималаи с плеч! — Мне внутрь нельзя было. Пошли.
Взяв у меня самые тяжёлые сумки, он снова схватил меня за руку и повёл по улицам, постоянно зыркая по сторонам и хмуря брови.
Наконец он привёл меня в пустую светлую квартиру и сказал:
— Всё. Можно расслабиться.
Утро следующего дня мы провели очень странно.
Зайдя в комнату, я увидела его сидящим на диване. Он так и остался «мрачным». Сидел и глядел на меня тяжёлым, пронизывающим, жутким взглядом, поджав губы.
Он знает, что такого я его побаиваюсь даже на видео-интервью, но, видимо, ничего не поделать, облики-то от настроения зависят, значит сейчас он зол и взволнован.
Видимо, почуяв мой лёгкий страх, он попытался как-то исправить положение: похлопав себя по коленке, пригласил прилечь, продолжая буравить меня жутким, чёрным взглядом.
Это было очень странно. Странно лежать у него на коленях, видеть эти поджатые губы и тяжёлый взгляд, при этом ощущая приятное тепло от его рук, нежно подкачивающих меня энергией.
«И где ты меня водил? Что за пьяная баба там была? Что за квартира, куда ты меня привёл?» — этот сон не поддавался толкованию, потому я решила спросить у него. Сейчас посылать меня куда подальше не в его интересах.
«Квартира — место такое типа хранилища. Склад. Туда надо сводить. Баба — вестник. Несёт весть».
«Что она вещает?».
«Пифия в своём сне видела чёрную, — ей действительно недавно снилась женщина в чёрном со злобным лицом, — А значит — тёмный вестник. Хуйню вещает».
«Моя — пьяная. Значит –пьяный вестник. Предлагает бухнуть», — Ну логично же.
«Да потому что хуёво надо было сделать тебе. Вот и „предлагает"».
Ладно, всё равно мне до конца всего этого не понять, так что, вернёмся к нашим баранам.
«Что за шоу сегодня было с распахиванием рубахи?».
«Нихуясе шоу! Не шоу».
«А что это? Мистер пафос русского Рока».
«Я к тебе хочу...».
«Сидеть там. И говорить тут. Слышать не могу тебя. Даже музыку твою не могу слышать. И лицо твоё в ленте мелькает. Везде оно. В реале оно, в сети оно, даже во сне оно. И голос твой отовсюду...».
«Потому что я рядом. Любишь меня?».
Чёрт. Щёки вспыхнули. Он же не имеет в виду дружбу и всё такое! Что говорить?! Я не знаю! И я не хочу даже думать об этом!
«Какая разница...».
«Большая. Хотя, один хуй, не могу уйти».
«Почему не можешь?».
«Люблю».
Да что с ним сегодня такое?! Чего он мне душу треплет?!
«Ты ужасный. Ты тяжёлый. Ты агрессивный. Вспыльчивый. Эксцентричный. Ты просто ужасный мужик. Ужасный».
«Я знаю».
«А ещё ты ебанутый. И эгоистичный. И бесчувственный».
«Люблю».
Да он издевается. Он свихнулся. Да, да, он свихнулся. Как там было, в «Сверхъестественном»... Обезумевшие призраки... вот и он сошёл с ума! По-своему.
«Да с чего ты меня любишь, Господи!»
«Люблю и всё. Ты моя половина».
Говорит тот, кто всю жизнь считал себя целым. Да что с ним такое? Я не хочу всё это знать! Если поначалу это его «люблю» меня умиляло, то теперь только смущает и заставляет нервничать! Зачем я только спрашивала его!
«Кто это решил? Когда? Почему мне досталась именно эта ебанутая половина?!»
«Я виноват. Давно люблю. Дохуя веков».
Надо срочно менять тему. Я не могу, не хочу видеть эти слова в мой адрес от него. Это странно, это ненормально. Собственно, а с какого хрена я вообще задумалась о нормальности своего положения?! Со мной проводит большую часть времени бестелый Горшок, о какой нормальности может идти речь?!
«Кто ты? Почему ты остался сейчас этим воплощением?»
«Дохуя выебнулся в жизни. Потом пойду. Отправят».
«Объясни. Тебя заставили остаться Горшком? Это не твоё решение?».
«Я не против. Но это не моё решение. Я не должен умирать».
Милый, ты как бы уже... Что он имеет ввиду?
«Ну я не должен умирать. Я — Горшенёв, я не должен умирать».
Он же говорил, что живой... Он не должен умирать совсем, до конца. Пока он сохраняет это воплощение — Михаил Горшенёв жив...
«Если меня вышвырнут, или ты... или те,тогда навсегда уже».
«Ты не хочешь обратно? В тело. Реинкарнироваться, я имею ввиду...».
«Нихуя, хуёво там».
«Чем тебе быть без тела хорошо? Ты же так жизнь любил...».
«Я и живой. Нахуй тело? Больно».
«А так не больно? Что с тобой было бы, если б я пульсар бросила?».
«Энергию потерял бы. Ушёл бы на несколько суток. Может недель, хуй знает».
И всё??? И это всё? Стоило ли мне так переживать! Я-то думала, он может чувствовать боль сродни физической! А он бы просто энергию потерял!
«Этого мало???? Я ж исчез бы!».
«Фу, я думала, я могу тебе сделать больно».
Кажется моё разочарование его расстраивает...
«Ебать. Мне сегодня весь день больно».
«А как сделать так, чтобы ты будто физически боль ощутил?»
«А ты это сделаешь, если расскажу?».
Хотела ответить «нет», но... я не знаю. Малo ли, что может случиться? Вдруг когда-нибудь он меня так сильно разозлит, что я сделаю это сгоряча?
«Лучше не рассказывай. Расскажи о своём „кайфовом" облике лучше, мне вот это интересно».
На самом деле, это мой самый любимый его внешний вид, я уже писала об этом. Длинноволосый, стройный Миша с блаженной беззубой улыбкой и блестящими глазами. К сожалению, таким он приходит редко, и мне хочется узнать побольше о его этом состоянии.
«Ну, энергия высасывается и я, как под кайфом».
«Ты поэтому любишь нам её отдавать, а брать не любишь?»
«Да. Не должен брать. Не моё это. Я даю».
«А почему ты Ведьме даёшь тебя качать?».
Он действительно разрешает ей подкачивать его энергией во время тренировок. Однажды она дала ему так много, что он взлетел вверх и закричал: «Стой! Хватит!».
«Ну она нормальная такая. Сама даёт. Я ж немного... Ну, ты мне даёшь. Все даёте. Когда надо».
«Да? А когда она тебя подняла и ты на неё орал за это? Почему тебе это не нравится? Когда тебя поднимают, когда дают энергию».
«Ты прикинь, сколько она потратила??? Нехуй так делать. Я не сосущий. Мне нельзя и не надо брать».
«Потому что ты торчок».
«Да. И что?».
Головокружение, приправленное лёгкой тошнотой. Почему? Что-то странное со мной.
«Горшок! Ты всегда прикалывался по кайфу! Все воплощения. Ты всегда торчал. В других воплощениях тоже».
Я это знаю. Просто откуда-то знаю.
«Было дело».
«Я нормально это терпела?».
Ну, если, как он говорит, мы были вместе, у меня явно было своё мнение на этот счёт... И кажется, я уже знаю, какое...
«Нет».
«Я когда-то с тобой вместе торчала... Опиум... Курили...».
«Вспоминаешь, ага».
Это пиздец. Полный. Полный пиздец. Вот уж не думала, что первое, что я вспомню о прошлых воплощениях — это то, как я торчала на пару с Горшком! Чёрт, я сейчас сознание потеряю...
«Пусть ко мне идёт. Прощён».
«Он попросил спросить, можно ли к тебе, a ты сама уже ответила, — Пифия, моя милая, добрая Пифия. Читая это сообщение, я вдруг ощутила жар. Жар такой силы, как если бы Миша резко качнул меня огромным количеством энергии, — Короче, он помчался, тока ты свистнула!»
«Спасибо, что помогла всё это разрулить, спасибо большое».
«Я бы сдохла, если б не разрулила!».
В этот момент в кухню ворвался в хлам «кайфовый», широко улыбающийся Горшок. Он плюхнулся на стул рядом со мной и обхватил меня руками.