Наследие сфинкса

Рука Захи обжигала мою кожу, как раскалённый песок в полдень. Я позволила вести себя через лабиринт каирских улочек, где тени от высоких стен казались древнее самих пирамид. Воздух пах жареными каштанами, корицей и чем-то неуловимо знакомым — как будто бабушкиными духами, хотя она умерла пять лет назад.

"Кровь хранителей течёт в твоих жилах"

Его слова висели между нами плотнее вечернего тумана над Нилом. Я сжала в кармане бабушкин дневник — его потрёпанная обложка была единственным твёрдым в этом внезапно поплывшем мире.

— Куда мы... — начала я, но Захи резко дёрнул меня в тень, когда мимо прошла группа туристов с громко говорящим гидом.

— Не здесь, — прошептал он. Его глаза в темноте казались совсем чёрными. — Они везде.

До смерти хотелось спросить, кто эти "они", но в горле стоял ком. Вместо этого я лишь кивнула, когда он потянул меня к неприметной двери с выцветшим символом анкха.

Дверь скрипнула, пропуская нас в помещение, которое казалось вырванным из другого века. Воздух здесь пах пергаментом и миррой.

— Мой... кабинет, — Захи размашистым жестом показал на хаос из книг, свитков и странных артефактов под стеклом.

Я замерла перед витриной, где лежал бронзовый медальон с тем же символом, что и на первой странице бабушкиного дневника — глаз в треугольнике.

— Откуда это? — Мои пальцы сами потянулись к стеклу.

— Не трогай! — Он схватил моё запястье, затем сразу отпустил, будто обжёгся. — Прости. Просто... это не для чужих рук.

В его голосе звучало что-то странное — не злость, а... страх?

— Я не чужая, — сказала я твёрже, чем планировала. — Этот символ. Он был у моей бабушки.

Захи замер. Даже пылинки в луче единственной лампы казалось застыли.

— Значит, правда, — прошептал он. — Ты действительно из рода Хранителей.

Он развернул передо мной древний папирус, где среди иероглифов угадывалось изображение Сфинкса. Но не того, что стоял сейчас в Гизе — этого Сфинкс имел женское лицо и держал в лапах нечто, похожее на шкатулку.

— Твои предки охраняли не тайну Сфинкса, — голос Захи стал глубже, будто кто-то говорил через него. — Они охраняли мир от того, что спит под ним.

Внезапно страницы бабушкиного дневника в моём кармане затрепетали, как живые. Я вскрикнула, выронив его.

— Что за...

Книга упала раскрытой, и чернила на страницах начали перетекать, образуя новые слова — на древнегреческом, который я понимала лишь благодаря бабушкиным урокам.

"Когда луна коснётся его взора, путь откроется лишь крови хранителя"

Захи отпрянул, ударившись о полку. Стеклянная витрина задрожала, и медальон внутри... засветился тусклым синим светом.

— Этого не может быть, — прошептал он. — Последний раз он реагировал так в 1922 году, перед...

— Перед чем? — Я подняла глаза.

— Перед тем, как Картер нашёл гробницу Тутанхамона.

За окном внезапно завыл ветер, хотя минуту назад было тихо. Песчаная буря. В Каире. В мае.

— Мы должны идти, — Захи схватил мою руку. — Сейчас.

— Но дневник...

— Возьми его! Но если хочешь жить — беги!

Мы выскочили в переулок, где песок уже кружил в воздухе, как живой. Где-то вдали завыла сирена — редкое предупреждение о пыльной буре.

— Не туда! — Я потянула Захи в противоположную сторону. — Через рынок быстрее!

Он не спорил. Мы нырнули под тенты закрытых лавок, где висели связки чеснока и сушёных лимонов. Запах был оглушающим.

Вдруг тень отделилась от стены.

— Дочь Исиды... — хриплый голос заставил меня вздрогнуть.

Перед нами стоял старик в потрёпанной галабее. Его пальцы с синими от татуировок суставами сжимали точно такой же медальон, как в витрине у Захи.

— Они уже идут за тобой, — прошептал он, суя амулет мне в руку. — Песок всегда шепчет тем, кто умеет слушать...

Захи резко дёрнул меня за собой, когда из бури вышли три силуэта в длинных плащах.

— Беги!

Мы бежали, не разбирая дороги. Ноги вязли в песке, ветер выл в ушах. Каким-то чудом мы оказались у подножия Сфинкса — сейчас, ночью, без туристов и охраны, он выглядел чужим. Древним. Живым.

Лунный свет упал на повреждённую лапу — и каменные осколки дрогнули.

— Ты видишь это? — я схватила Захи за рукав.

— Вижу, — его голос дрожал. — Но этого не может...

Камень сдвинулся, открывая тёмный проход. Оттуда пахло ладаном и медью.

"Только кровь может открыть путь"

Голос звучал у меня в голове, но Захи тоже слышал его — я видела по его глазам.

— Ты знаешь, что это значит? — спросил он.

Я посмотрела на медальон в руке. Бабушка говорила, что наша кровь особенная. Что иногда...

Лезвие бритвы, которое я носила в бумажнике для экстренных случаев, разрезало подушечку пальца. Капля упала на порог прохода.

Камень заскрипел.

Тьма внутри дрогнула. Не свет появился — просто тьма вдруг стала... менее плотной.

— Мы должны войти, — прошептала я.

Захи схватил моё запястье.

— Если мы сделаем этот шаг, обратного пути не будет. Ты понимаешь?

Я посмотрела на него, затем на тень, сгущавшуюся за нашей спиной — те самые три силуэта приближались сквозь бурю.

— У меня никогда и не было выбора, — сказала я и шагнула в темноту.