Born to Die

— Сэм, что ты...?!

— Прости, я... мне больше... мне больше некуда идти, и... и... я...

Саманта задыхается. В груди пылает, ноги болят, руки дрожат от адреналина. Она не смотрит на Тэхена, смотрит ему в ноги, пытаясь прийти в себя.

Она только что пробежала от Тиса до особняка Ким, ни разу не остановившись для передышки?

— Заходи, — тихо шепчет Тэхен, берет за руку и затаскивает в дом. — Тише, хорошо? Я не хочу, чтобы родители узнали, что ты тут... чтобы кто-то узнал...

Саманта хочет что-то сказать, но она всё еще переводит дух. В глазах темнеет, но она не уверена: то ли это от перенапряжения и непривычной нагрузки для организма, то ли в поместье действительно так темно. На дворе кромешная ночь. Как она вообще смогла по памяти, без света, добраться сюда?

Мысли сбиваются в кучку. Она с трудом перебирает ногами, когда Тэхен тащит наверх. Саманта смотрит ему в спину, чувствуя долгожданный покой, впервые за сегодняшний день.

Что-то она совсем не следит за тем, что происходит вокруг. Мозг отказывается работать.

Когда она оказалась в ванной? Она узнает двух горничных, которые мыли её около четырех лет назад. Они постарели, на лице добавились морщины, а широкие улыбки сменились шоком и испугом, когда их руки касались царапин и синяков на теле Сэм. Крови не так много, как могло бы быть, никаких переломов и ушибов, разве что... ноги всё еще ноют, а легкие никаких не насытятся кислородом.

Видимо, из вежливости, или просто, чтобы подбодрить, они говорили Сэм комплименты, отмечая, какой симпатичной и женственной она стала. Аккуратно расчесывали волосы, которые со временем обрели более рыжеватый оттенок. Она думает "ржавчина", а горничные говорят "солнце". Зеленые глаза они назвали "изумрудными", а тело – "зрелым и грациозным".

Они не задавали вопросов. Болтали о своем, помогали Сэм немного отвлечься, не обращая внимания на её молчаливость. Переодев в белую ночную сорочку из плотного хлопка и расчесав еще слегка влажные локоны, они дали тапочки и помогли выйти из ванной. Удивительно, но Саманта больше не ощущала трудности в передвижении.

Снаружи ждал Тэхен.

Он стоял у стены напротив, скрестив руки на груди. Его хмурый, напряженный взгляд сменился знакомым беспокойством, когда он увидел Сэм. Он тут же подошел, но остановился, замечая на чужих ладонях легкие царапины.

Господи, такое ощущение, что они не виделись вечность.

Тэхен заметно возмужал. Он стал выше, в плечах – шире. Голос резко сломался, огрубел, но обрел бархатные нотки. Крупные черты лица неожиданно гармонично сочетались на его утонченном личике, а темная, густая шевелюра добавляла очарования и нежности. Взгляд более осознанный, взволнованный, искренний.

Он похорошел.

Так странно держать его за руку, ощущать его присутствие. Последние несколько лет, Саманта изредка могла видеть фотографии юного графа в прессе. Жаль, что он не подарил ей набор художника в детстве – тогда бы она смогла рисовать его, чтобы не забыть.

Его имя мелькало буквально везде. Газеты, сплетни, объявления на улицах и шепот в пабах. Юному наследнику графства через полгода исполнится восемнадцать лет, а это значит, что он официально вступит в должность помощника своих родителей во всех сферах деятельности семьи Ким.

Он был занятым, постоянно уставшим, но всё равно проснулся, всё равно услышал прилетающие камушки в его окно, все равно вышел, чтобы забрать Сэм, жертвуя собственным сном.

Дверь закрывается. Они в комнате у Тэхена. Казалось, здесь ничего не изменилось, кроме, разве что, картин.

Они ничего не говорят до тех пор, пока Сэм не поест. Если честно, она не была сильно голодной, но ароматное мясо с запеченной картошкой и теплым чаем помогли вернуть силы. Кусочек тортика остался на десерт, который Саманта не осилила, но решила, что после разговора можно побаловать себя сладким.

Тэхен не отходил ни на шаг. Он сидел рядом на кровати, о чем-то думая. Видимо, у него очень много вопросов, и Саманта может его понять. Не каждый день она появляется на пороге его дома, с порванным платьем, растрепанными волосами, покрытая грязью и со взглядом испуганного оленя.

Сэм кладет столовые приборы на поднос, вытирает рот салфеткой и делает несколько глотков ромашкового чая.

Кажется, Тэхен сейчас прожжет в ней дыру своим взглядом.

Но прежде, чем потребовать объяснений, он убирает поднос на стол и встает напротив. Он скрещивает руки на груди, нервно дергает пальцами, покусывает щеку изнутри и со всех сил пытается сдержать волнение с выпирающим любопытством.

— Я... кхм... я не знаю, с чего начать, — честно признается Саманта.

— Уж постарайся, блин, придумать, — резко отвечает Тэхен.

Тогда, лучше перейти сразу к делу.

— Помнишь, я говорила тебе о Джеке? Ну... том Джеке, с которым меня хотят свести?

Он кивает, но затем меняется в лице. Тэхен умный, поэтому догадывается раньше, чем Саманта откроет рот.

— Это он с тобой сделал? — в его глазах мелькает что-то, чего Сэм никогда не видела. Она тут же его прерывает, решая всё объяснить.

— Родители устроили нам ужин, как и все предыдущие наши встречи. Ничего такого. Всё было нормально. Джек – нормальный, он правда нормальный и... он, как и я, не хочет рано жениться. Ему не нужна семья, не нужны дети – он заинтересован в том, чтобы продолжить дело отца, чтобы сконцентрироваться на успехе сети пекарен, — говорит Сэм, пытаясь сложить бушующие мысли в порядок. — Но, он, как и я, понимает, что нашими жизнями управляют родители, и родители делают выбор за нас. Так что, мы даже пришли к такому соглашению, что... если мы поженимся, то никаких детей. Я не знаю, каким образом, но наши родители об этом узнали. Его папа с мамой, мистер и миссис Рейнольдс, всё организовали. Мне стоило задуматься, что они слишком... слишком щедры последнее время. Миссис Рейнольдс приготовила ужин, папа Джека принес вино, к которому я даже не прикоснулась, — Саманта сглатывает и скрещивает руки на груди. Яркие картинки всплывают перед глазами, а на коже жаром вспыхивают ожоги. — Он... он напился. Джек напился. Вино не было обычным, оно... не знаю... я не знаю, что с ним было, но он... он хотел... хотел этого. Хотел взять меня, хотел так, как..., — Сэм выдыхает, хмурится, не смотрит Тэхену в глаза – она сосредоточилась на его туфлях, как будто они – единственный маяк, который помогает найти дорогу. — Он никогда так себя не вел, никогда в жизни... то, как он лапал меня, как он заставлял, как... как... навалился всем своим телом... он же огромный, он в два раза больше меня... я... я не знаю, каким чудом, но мне удалось сбежать. Я бежала... просто бежала. Не знаю как, но я оказалась у тебя во дворе, оказалась под домом и... и...

Кровать прогибается. Тэхен сел рядом и неожиданно притянул ближе к себе, крепко-крепко обнимая. Сэм только сейчас заметила, как она дрожит, как по спине бегут неприятные мурашки, как сильно она схватилась за саму себя.

Но Тэхен... его объятия не такие, как у Джека. Они теплее, мягче... они помогают успокоиться и почувствовать себя в безопасности. Руки Тэхена осторожные, не принуждающие, заботливые.

Сэм слышит, как быстро у него стучит сердце, и как её собственный пульс гулом отдает в ушах.

Неуверенными движениями, она обнимает Тэхена в ответ, пытаясь сдержать слезы. Всё это время, начиная с ужина, продолжая нападением Джека и завершая побегом, она не проронила и слезинки. Шок, страх, желание выжить, желание остаться нетронутой заставляло бежать, заставляло держать себя в руках...

Но Тэхен. Тэхен, как дом. Уютный дом, где можно быть собой.

Саманта утыкается в ему в плечо, он обнимает еще крепче. Она чувствует его дыхание в волосах. Он не двигается, позволяет выплакаться, прийти в себя. Гладит по спине, пальцами цепляя волосы и сглатывает, когда видит красное и слегка распухшее от слез лицо Сэм.

Она вытирает щеки, шмыгает носом и выдыхает.

— Самое... страшное, что мой отец, скорее всего, знал. Знал. Вот это меня... уничтожает. Когда я бежала, я... я не побежала домой, я побежала к тебе. Мне было плевать, что меня могут не пустить, что тебя может не быть дома, я...

— Ты можешь остаться у меня столько, сколько тебе нужно, — твердо говорит Тэхен, ловя взгляд Сэм. — Ты не уйдешь, пока сама не решишь.

Саманта кивает. Хорошо. Хорошо осознавать, что у неё есть место, где можно перевести дух.

Они вновь замолкают. Видимо, Тэхен просто не знает, что сказать, но Сэм чувствует исходящую из него ярость. В глубине души, она боялась, что он прикажет расправиться с Джеком, но... он не виноват же, правильно? Всему виной чертово вино. Может, если бы она тоже выпила, то была бы такой же... раскрепощенной.

От одной мысли, что Сэм могла переспать с Джеком, всё тело пробирает дрожь.

Неожиданно для себя вдруг понимает, что в свои полные семнадцать с половиной лет, она катастрофически мало знает о сексе.

Отец не очень много рассказывал, всегда ограничивался скупыми физиологическими фактами; подруги со школы оперировали только ощущениями, описывая секс, как "лучшее, что с ними случалось"; их семейный доктор ответил на пару вопросов, говоря, что ничего страшного нет, и что главное – это хороший партнер.

Но ничего из выше перечисленного у Саманты не было. У Саманты был пьяный, высокий, потный, грубый и настойчивый Джек.

Сэм тяжело вздыхает и падает на кровать, всё еще поражаясь её мягкости. На таком ложе она готова умереть – настолько тут комфортно, особенно после длительной пробежки и тяжелой ночки.

Тэхен ложится рядом. Они оба смотрят на балдахин.

— А у тебя уже было... ну... это? — спрашивает Сэм, надеясь, что юный граф поймет, и он понимает.

— Пока что нет, но думаю, что это – неизбежно. Родители говорят, что до восемнадцати я должен с кем-то пожениться.

— Почему до восемнадцати?

— Не знаю. Они ничего не объясняют, не отвечают на мои вопросы, — раздраженно вздыхает Тэхен, складывая руки замком у себя на груди. — Всё больше и больше ограничивают меня. Я понимаю, что они готовят меня к посвящению, понимаю, что на мои плечи свалится целое графство, но можно быть сговорчивее, можно уделить внимание своему собственному сыну.

Поразительно, как Тэхен способен улыбаться публике, сиять на изображениях в прессе, но каждый раз, когда тема касается его родителей – он злится, не стесняясь показывать настоящее отношение к маме и папе.

Люди говорят, что он – светлое будущее графства, что Тэхен войдет в историю, ведь он не похож на своих родителей. Он искренний, экспресивный, его трудно забыть и легко запомнить. У него куча идей, он – талантлив и умен, и хоть моментами ему трудно сдержаться, трудно оставаться непроницаемым и решать проблемы с абсолютно холодным умом, он старается.

Тэхен всегда пытается показать себя с лучшей стороны, несмотря на то, что больше всего в жизни ему хочется отречься от престола.

Молчание немного затянулось. Саманта опять ушла в раздумья. Тэхен прочистил горло и неуверенно начал:

— Так, эм... он успел?

— Что успел?

— Ну... успел... эм... сделать задуманное?

Сэм не сразу понимает, что он говорит о Джеке.

— Нет. Я не позволила. Он не успел.

— Это хорошо, — с облегчением, выдыхает Тэхен.

Сэм сжимает края ночной рубашки, вспоминая.

— Всё это было так... страшно. Страшно, что я ничего не могла сделать. Вообще. Ужасное чувство безысходности, беспомощности. Как будто я – маленький ребенок, — Саманта переходит на шепот. — У него были ужасно липкие руки, я задыхалась под ним... и та его штука... Боже, она должна была оказаться во мне, правильно? Черт возьми, это ужасно, это звучит просто... отвратительно, — она кривится, пытаясь выбросить с головы то, что не случилось, но могло бы случиться. — Меня так тошнило, мне хотелось вырвать и...

Чувствует, как Тэхен берет её за руку. Такая мягкая, горячая. Он переплетает их пальцы, и от этого жеста что-то внутри ломается, глухо щелкая. Тэхен крепче сжимает, молча показывая, что он рядом, что он поддержит, что не нужно бояться... по крайней мере сейчас.

Сэм вновь разнервничалась, у неё участилось дыхание. Она говорила быстро, выплевывая тот ужас, что копился внутри, желая избавиться от грязи раз и навсегда. Но это так просто не работает, верно?

— Почему нельзя, чтобы всё было так, как хотим мы? Зачем нас заставлять? Почему женщины должны всё это выносить? Ребенок... Боже, ребенок по-другому не появляется. Нам объясняли в школе. И... эти дни, менструальные, они бывают такими неприятными. Почему у мужчин ничего такого нет? Почему они так просто могут овладеть женщиной? Почему это допустимо? Почему люди это допускают? Я... я..., — Сэм сглатывает, так сильно сжимая ладонь Тэхена, что у неё белеют костяшки. — Ты же не такой, правда?

— Я бы никогда так не поступил с тобой. Ни с тобой, ни с другой девушкой... это низко, — тихо басит Тэхен, потирая костяшки Саманты большим пальцем. — Знаешь, первое, о чем я подумал, когда увидел тебя на пороге... это... это неправильно, но... первое, о чем я подумал – кровь. Много-много крови.

Сэм вздрагивает и испуганно смотрит на Тэхена. У него дергается кадык, он не хочет смотреть на неё. Не хочет, чтобы она видела, что творится в его душе, что отражают его темные глаза.

— Пообещай, что ты не тронешь Джека.

Он несколько разочарованно фыркает.

— Хорошо. Но... если он еще раз позволит себе подобное – его ждет гильотина.

— Тэхен...

— Я не шучу, — он хмурится, вновь сглатывает и шумно выдыхает. — Это... понимаешь, эта злость... она разрывает меня изнутри. Иногда... я пытаюсь понять – откуда? Почему? Я... я словно... не знаю, жду момента, чтобы высвободить жестокость, высвободить что-то очень страшное, что сидит внутри. Я... подумал, что... наконец-то... Джек. Джек может стать тем, на ком я оторвусь.

— Тэхен, — повторяет Саманта и поворачивается к нему. Она замечает каждый мускул, что нервно подрагивает на его лице. — Тебя не должна опьянять власть.

— Я знаю-знаю, но... дело не в этом. Я не знаю, в чем дело. Я..., — он порывисто накрывает ладонью глаза. — Я ужасно себя чувствую, что подумал об этом. Убийство. Я подумал об убийстве и мне понравилась эта мысль. Это... неправильно... так же?

— Неправильно, — подтверждает Сэм и аккуратно убирает ладонь с его глаз, замечая, как они блестят от сдерживаемых слез. — Но... иногда можно быть злым, можно ненавидеть мир. Я тоже хотела убить Джека. Богом клянусь, я засмотрелась на тот нож на кухне. Я всего лишь на секунду представила, как втыкаю его ему в горло, как его тело падает на пол и... всё. Но это было лишь мгновение, понимаешь? Мысли, которые появляются на эмоциях.

Тэхен ухмыляется, поворачивается лицом к Сэм. Он почти касается её носа своим. Они очень давно не были настолько близко, и это... так странно, непривычно.

— Ты так здраво рассуждаешь... и спокойно. Об убийстве.

— Мне было страшно, Тэхен. Я не осуждаю себя за такие мысли, и ты тоже не должен. Если бы кто-то сделал с тобой то же, что со мной Джек, то перед моими глазами тоже была бы одна лишь кровь.

Тэхен фыркает, поворачивается на бок. Теперь они еще ближе. Он не отпускает её руку, Саманта крепче сжимает их ладони. От Тэхена приятно пахнет ванилью и чем-то цветочным. С ним так уютно, что ей не верится. Разве может быть так хорошо, просто находясь рядом с другим человеком?

— Что, если я скажу тебе, что три месяца назад меня насильно поцеловала одна девушка?

Саманта хмурится, не понимая, почему Тэхен так хитро улыбается.

— Кажется, что ты хвалишься, а не жалуешься, — ухмыляется Саманта. — И как же это произошло?

— Ну, понимаешь, — он вновь переворачивается на спину, жестикулируя свободной рукой. — Я очень сильно ей нравлюсь, и она не смогла сдержаться. Бедная принцесса. Влюбилась в меня и, не контролируя себя, поцеловала прямо в губы.

Сэм морщится, как будто Тэхен заговорил на другом языке. Пытается понять истинный мотив неожиданной новости, и, отчасти, радуется, что он может разбавить любую атмосферу своим не самым приятным характером.

— И как же это было?

— Ну... не очень, — он качает растопыренной ладонью в воздухе. — Мой первый поцелуй был, скажем, спонтанным и не самым приятным. Она сразу полезла ко мне в рот языком и... так много слюней, фу. Но я, как истинный джентельмен, ничего ей не сказал обидного... хотя очень хотелось.

— Хватит притворяться. Я вижу, что ты очень рад, что у тебя уже был первый поцелуй, — ухмыляется Сэм, выгибая бровь, но Тэхен лишь небрежно жмет плечами.

— Она мне не нравится, но нравится отцу. Так что, когда я ему рассказал, что она меня поцеловала, он был еще более довольным, чем я сам, — Тэхен закатывает глаза и облизывает губы. Саманта неосознанно следит за его языком, но тут же перемещает взгляд на его глаза. Что это вообще было? — Скорее всего, перед поцелуем, она объелась шоколада. Всё на вкус было, как шоколад. Либо так сильно нервничала, что не могла удержаться, либо хотела, чтобы я запомнил наш первый поцелуй, как шоколадный.

— Ой, фу, — Саманта смеется, переворачиваясь на спину. — То есть, теперь, каждый раз, когда ты будешь есть шоколад, то будешь думать о ней?

— Нет, конечно. Не дай Бог, — он фыркает и шире улыбается, когда слышит смех Сэм. — Хорошо, что меня не тошнит от шоколада.

— Мои некоторые одноклассницы тоже целовались с парнями, и все они говорили, что парни неаккуратные в этом плане. Много языка, всё очень хаотично и странно. Они очень разочарованы, потому что, по их мнению, первый поцелуй – очень важен.

— Теперь я точно расстроен своим первым поцелуем, спасибо большое, — ухмыляется Тэхен. — Но... я готов защищать парней. Откуда нам брать опыт? Откуда твоим подружкам брать опыт? Можно быть немного поснисходительнее...

— Ну ты не очень снисходителен к той принцессе. Слышала бы она, как ты тут о ней отзываешься... точно бы в слезах убежала.

— Ты же никому не расскажешь, да?

Саманта закусывает щеку изнутри. Конечно, она никому не расскажет, но она слишком сильно соскучилась по Тэхену, поэтому...

— Я подумаю.

Он подскакивает на кровати, принимая сидячее положение. Он искриться возмущением, словно не понимает, что Сэм – шутит.

— Это – приказ! Ты никому не расскажешь о моем первом поцелуе!

— Хм..., — Сэм щурится, пальцами постукивая по подбородку. — Думаю, моим одноклассницам будет очень интересно узнать, как их будущий герцог облажался с первым поцелуем.

— Я не облажался, эй!

— Хотела бы я послушать ту принцессу. Готова поспорить, что ты был еще ужаснее... с твоими губами и просто огромным, до ужаса болтливым ртом...

— Ах ты...! — он щипает прямо под ребрами, заставляя Саманту болезненно вскрикнуть и злобно зашипеть. — Как ты смеешь так обращаться с будущим герцогом? — он показательно скрещивает руки на груди.

— Ох, прошу прощение, Ваше Сиятельство. Но Вы та еще жопа...

— Знай своё место. Ты – моя подданная, и я приказываю тебе перестать выводить меня из себя.

Саманта не может сдержать смеха – она хохочет, прикрывая рот ладошкой, чтобы быть тише. Тэхен втягивает воздух, чтобы не рассмеяться так же, как и Сэм, ведь приказ звучит ужасно глупо и абсурдно.

— Что, если нарушу приказ?

— Гильотина, — произносит тоном, как сам собой разумеющийся итог.

— Гильотина?!

— Ага, — ухмыляется Тэхен, смотря на Сэм свысока.

— Как-то очень жестоко...

— По-другому кое-кто не слушает, — хмурится Тэхен. — Или щекотка. Да. Защекотать до смерти. Готов сделать всё своими руками.

— Тогда, ты прославишься, как... щекотливый герцог? Герцог-щекотун? Смехотворный герцог? Ай, больно! Хватит щипаться!

— Хватит мелить всякую чушь. Это тоже приказ.

— К черту твои приказы.

Тэхен зависает. Кажется, он перестал дышать. Он смотрел на Сэм так, будто перед ним сидела совершенно незнакомая девушка.

— Что ты сказала?

— Я сказала к черту твои приказы.

— Ну, всё... это – последняя капля, — он засучивает рукава, и это очень плохой знак.

Саманта успевает лишь дернуться – Тэхен хватает за руку и тянет обратно. Он очень быстро оказывается сверху, но перед тем, как приступить к жестоким пыткам, он останавливается. Зависает, когда видит, какими же испуганными глазами Сэм смотрит на него.

Если честно, она сама в шоке. Это же Тэхен, так? Он не может причинить ей боль. Не может же, да? Он... они знакомы с детства, они всегда так играли, всегда прижимали друг друга и безжалостно щекотали, пока кто-то из них не начинал умолять о пощаде.

Но вместо Тэхена мелькал Джек. На шее – его рука, на запястьях – его смазанные поцелуи, а в ушах – его тяжелое, сбитое дыхание.

Веселье растворилось в воздухе с той же скоростью, с какой лопается надувной шарик. Пустота наполнилась тревогой. Улыбки исчезли, и всё, что Саманта чувствовала сейчас – страх, тот самый удушающий страх.

Черт возьми... всё намного хуже, чем она думала.

А ведь Джек даже не сделал того, что мог, что намеревался сделать.

Это ужасает.

Саманта даже не просит – Тэхен сам всё понимает. Он резко подскакивает на ноги, поднимая руки вверх в безобидном жесте. Сэм медленно садится, свешивая ноги с кровати, и переводит дыхание.

— Прости, я... не думал, что ты так отреагируешь, — виновато шепчет Тэхен.

— Всё... нормально, нет, я... я доверяю тебе, просто... просто...

— Ты не должна мне ничего объяснять, ясно? — он садится на корточки перед Сэм, смотря снизу вверх. — Я виноват, я не подумал, что... ну... что тебе может неприятно всё это и..., — он тяжело вздыхает, взлохмачивая волосы. Он оглядывается на стол, где оставил поднос. — Десерт?

— Десерт, — кивает Сэм.

Тэхен садится рядом с блюдцем с тортиком и протягивает вилочку. Саманта молча кушает, периодически отдавая вилку Тэхену, чтобы он тоже немного попробовал. Они ничего не говорили, медленно пережевывая. Чай уже остыл, но Сэм всё равно допила до последней капли.

— Могу я... поспать с тобой?

— Даже не спрашивай, — мягко улыбается Тэхен. — Я сказал горничным, чтобы они не пускали Грэга ко мне до обеда... и сказали родителям, что я немного приболел. Я редко болею, так что они точно поверят...

— Ты всё так же хорошо обманываешь, — ухмыляется Сэм.

Тэхен жмет плечами и указательным пальцем самодовольно стучит по виску.

— Эта голова слишком гениальна.

Тэхен тушит свет. Они залазят под одеяло, оставляя между собой допустимое расстояние. Казалось, что теперь Тэхен пытается быть как можно дальше от Сэм, и, отчасти, она ему благодарна.

Но, не выдержав, она поворачивается на бок, лицом к юному графу, и он делает то же самое. Мягкие подушки расслабляют, вызывают протяжный зев. Тело само тяжелеет, а теплое одеяло создает убаюкивающий уют.

— Можно задать вопрос?

— Сам герцог спрашивает, может ли он задать вопрос обыкновенной подданной? Конечно, можно.

Тэхен пропускает издевку мимо ушей. Он неожиданно серьезный, что очень нехарактерно для него.

— Он... целовал тебя? Джек.

— Нет. Нет, не целовал. Не целовал в губы. Шея, руки, щеки... да. Но в губы – нет. Не знаю, почему для меня так важно уточнить всё это. Может, потому что я не хочу, чтобы мой первый поцелуй был с пьяным Джеком, — она фыркает, пытаясь не думать о чужих прикосновениях.

Тэхен сдержанно выдыхает, хмурится. Челюсти сжаты, но, несмотря на пробудившуюся ярость, он всё равно находит руку Сэм между подушек и аккуратно сжимает. Он так мало говорит слова поддержки, но его жесты... такие мягкие.

— А с кем ты хочешь, чтобы у тебя был первый поцелуй?

— Точно не с тобой, — ухмыляется Саманта.

— Ну да, конечно, — он закатывает глаза и надменно зачесывает волосы назад. — Ты не хочешь, чтобы твой первый поцелуй был с будущим герцогом? Кого ты обманываешь? Все мечтают меня поцеловать... подарить мне свой первый поцелуй.

— О, Боже... ты такой отвратительный, — она смеется.

— Теряешь свой шанс... потом, я уже буду недоступен, — он ухмыляется, видимо, зная, что Саманта ничего не может сделать, что у неё относительно связаны руки, и это... так бесит.

Сэм ни за что в жизни не отдаст свой первый поцелуй самовлюбленному графу, который в последствии сможет шантажировать её. Но, она также не хочет разделять первый поцелуй с Джеком, с которым, к сожалению, она будет обязана пожениться. Что скрепляет брак? Поцелуй.

Неужели, её первый поцелуй действительно будет с Джеком...?

Нет. Нет-нет! Сэм не хочет, ни за что в жизни.

Тэхен... Тэхен же... сам предлагает. Стоит научить его, что разбрасываться словами – плохая черта, очень вредная и недопустимая для такого серьезного графа, как он.

Поэтому, Саманта откидывает одеяло и садится сверху Тэхена. Он замирает, не в силах шевельнутся. Нахальная ухмылка и высокомерные высказывания тут же обрываются шоком. Он нервно сглатывает, меняется в лице и несколько испуганно смотрит на Сэм, которая нависает над ним, упираясь руками о подушку. Кончики её почти высохших волос щекочут его покрасневшие щеки. Их дыхание практически одинаковое – сбитое и взволнованное.

— Сэм? Ч-что ты вообще делаешь?

— Ты же сказал. Ты сказал, чтобы я не теряла шанс.

— Да, но...

— То есть, ты отказываешься от своих слов?

— Н-нет, я... кхм...

— Отдай мне приказ, — сглатывая, просит Сэм, ощущая легкую дрожь. — Быстрее, пока я не передумала.

Тэхен облизывает губы и смотрит широко распахнутыми глазами. Она еще никогда не видела его таким растерянным.

Он приподнимается, садится. Сэм отодвигается, чтобы ему было достаточно места. По телу растекается жар, внутри всё пылает. Она знает, что сгорит, если не затушит то, что слишком резко, слишком быстро разрастается. Но почему-то не может себя остановить, не может одернуть, когда Тэхен приподнимает ладонь и кладет её на пылающую щеку Сэм.

— Я... я приказываю тебе, чтобы.. чтобы...

Он сглатывает, задыхается. Взгляд бегает по лицу, уделяя особое внимание приоткрытым губам. Он смотрел так... непривычно. Он был так... близко. Сэм могла ощущать его дыхание на своих губах, могла чувствовать его неуверенную дрожь в пальцах, могла услышать его сердцебиение, коснувшись ладонью груди.

В воздухе что-то натянулось, время остановилось. На секунду, Сэм вспомнила лес, вспомнила, как там тихо, как реальность смешивается с чем-то невероятным, волшебным. В ушах эхом отдавался шепот кроликов, предостерегающий и предупреждающий, но она заглушала абсолютно всё.

Тэхен слишком... неожиданно стал похож на эфемерное желание, которое хотелось прощупать, пропустить сквозь пальцы и впитать.

Сэм никогда в жизни не чувствовала себя настолько на грани, и ей хотелось спрыгнуть.

— Приказываю, чтобы... чтобы ты отдала мне свой первый поцелуй, — шепот Тэхена растворяется в горячем, интимном поцелуе, который моментально, жестоко разрывает их дружбу на мелкие ошметки.

Саманта втягивает в себя воздух, когда чужие губы сминают её. Мягкие, сладкие, прохладные. Такие... приятные. Тэхен на секунду задержал дыхание, ожидая, что его оттолкнут, но Сэм поцеловала в ответ, интуитивно и осторожно, боясь показаться слишком неопытной.

Но Тэхену, кажется, всё равно. Он выдыхает, закрывает глаза. Плечи опускаются, напряжение и топорность в его движениях плавно перетекает в уверенность, решительность, и он, недолго думая, углубляет поцелуй.

Сэм всхлипывает, цепляется за плечи Тэхена. Второй, свободной рукой, он прижимает её ближе, поглаживая по спине. У него тяжелое, горячее дыхание, он хмурится, слегка наклоняя голову, чтобы было удобнее, и Саманта отвечает, с удовольствием отвечает, теряясь в их объятиях и невинном влечении другу к другу.

Всё совсем по-другому. Ей... нравится. В отличие от Джека, ей хочется, чтобы Тэхен целовал её. Он моментами неуклюж, их языки слишком хаотично сталкиваются друг с другом, но это их момент, и всё равно, насколько хорошо у них получается. Всё, что важно – всплеск неожиданных чувств, то, чего Сэм никогда не ощущала, то, что никогда не затухнет.

Тэхен тянет на себя. Он падает обратно на спину, и Сэм ползет за ним.

Что-что не так... она чувствует себя немного странно, особенно... там.

Тэхен тоже.

В её ногу упирается что-то твердое. Сэм вздрагивает, отрывается, мотая головой.

У Тэхена взгляд размытый, темный, у неё – не лучше.

— Тэхен, стой... я... мы...

— Еще чуть-чуть... пожалуйста, еще чуть-чуть..., — хрипло шепчет и вновь запускает язык в рот Сэм.

Не может отказать.

Они целуются нескончаемо долго. Кажется, что проходят года прежде, чем они оторвутся друг от друга.

У Тэхена на голове сплошной беспорядок, волосы Сэм спутались между собой. Они лежали друг напротив друга, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Сердце вырывалось из груди, каждая частичка в теле отдавала током. Сэм прокручивала в голове их поцелуй снова и снова, пытаясь понять, не сошла ли она с ума.

У Тэхена губы немного распухли, щеки и уши – покраснели. Он впервые выглядел таким уязвимым:, но и в то же время жадным. Он и сам не понимал, что только что произошло, почему они позволили этому произойти...

Сэм сглатывает. Не знает, что сказать. Тэхен тоже молчит.

Когда они оба возвращают себе способность тихо и мирно дышать, он притягивает её ближе, обнимая и утыкаясь носом в длинные, рыжеватые волосы. Руки Саманты сами ползут по горячей груди Тэхена, цепляются за шею и прижимают как можно ближе.

Чувства, вызванные поцелуем, такие сильные и громкие, но и в то же время такие... обреченные.

Сэм не хочет об этом думать. Не хочет, потому что знает, что это была ошибка... глупая ошибка.