Часть 7
Ария
Прошло несколько дней. За это время всё стало... привычным. Не легче, не проще — просто понятней. Я уже не смотрела на остальных как на чужих. И они на меня — тоже.
Каждый день был почти одинаковым: работа, короткие разговоры, еда, вечер у костра. Но в этих повторениях рождалось что-то настоящее. Как будто внутри всё понемногу собиралось обратно.
⸻
Утро было прохладным. Воздух ещё не успел прогреться, и трава под ногами казалась влажной от росы. Я проснулась раньше остальных, привычным шагом направилась к плантации.
На полпути услышала знакомые шаги.
— Опять бежишь первой? — голос Ньюта был чуть хриплый после сна, но тёплый.
Я обернулась. Он шёл сзади, чуть прищурившись от света. В руках держал какую-то тряпку и моток верёвки. Волосы ещё растрёпаны.
— Не бегу, — ответила я. — Просто не хотелось ждать, пока все проснутся.
Он догнал меня, пошёл рядом. Несколько шагов мы молчали — не потому что не о чем говорить, просто... не нужно было.
— Как ты? — спросил он после паузы.
— Нормально. А ты?
— Тоже. Устал. Но вроде жив.
Он чуть улыбнулся.
— И я — тоже.
— Сегодня к тем же грядкам? — спросил он.
Я кивнула.
— Значит, снова рядом, — сказал он. — Повезло тебе.
Я закатила глаза.
— Повезло тебе, — парировала я.
— Ну да, конечно, — усмехнулся он. — Я и забыл, что ты у нас главная.
Мы подошли к плантациям. Там уже кто-то был — возился с ящиками, таскал инструменты. Мы разошлись в разные стороны, но перед тем как уйти, он чуть задержался и бросил:
— Если устанешь — скажи. Я тебе воды принесу. Или сбегу отдохнуть вместо тебя.
— Сбежать — ты мастер, — сказала я, не оборачиваясь, но сдерживая улыбку.
— Зато честный.
⸻
Позже, ближе к обеду, я подошла к костру. Над чугунной сковородой всё ещё поднимался пар, пахло жареным луком и чем-то вкусным, сытным. За длинным деревянным столом уже сидели они.
— О, звезда пришла, — сказал Томас, подвигаясь. — Быстрее садись, пока Минхо всё не съел.
— Эй! — возмутился Минхо с полной ложкой. — Это была дегустация. Проверка качества.
— Уже третья ложка подряд, — подметил Ньют.
— Уверенность — главное в деле, — пожал плечами Минхо. — Особенно если есть шанс, что Фрайпан в еду что-то уронил.
— Ну-ну, — пробурчал Фрайпан, — ешь, пока тёплое. Потом будете жаловаться, что всё остыло.
Я села между Чаком и Ньютом. Еда и правда была вкусной — жареный картофель, что-то вроде тушёных овощей, даже немного хлеба. Всё приготовлено просто, но с душой.
— Слушай, Фрай, а ты реально неплохо сегодня справился, — сказал Галли, кивая на свою тарелку. — Даже не хочется придираться.
— Так и запишем в историю: «Галли одобрил обед». Пиши дату, Томас, — сказал Минхо.
— Уже пишу, — усмехнулся Томас. — Дальше будет: "Фрайпан — Избранный", "Голодные преклонились"
— Зато честно, — пробормотал Фрайпан, но было видно — он доволен.
Чак, как всегда, ел медленно, прижимая своего мишку к боку.
— Знаете, — сказал он, — я вот думаю, если бы у нас был ресторан, вы бы были худшими клиентами. Только и делаете, что жалуетесь, а всё равно до последней крошки съедаете.
— Это потому что мы благодарные клиенты, — сказал Минхо. — Мы жалуемся — и этим выражаем любовь.
— Так и знал, что ты странно проявляешь чувства, — хмыкнул Ньют.
Я тихо рассмеялась. Всё было как-то по-домашнему. Как будто знала их давно. Эти шутки, эти переброски — всё стало... привычным. Родным.
В этот момент к столу подошёл Бен. Он держал свою миску и чуть смущённо озирался.
— Эй, садись, чего застыл? — позвал Минхо. — Пока всё не расхватали.
— Я думал, вы тут одни избранные, — усмехнулся Бен, садясь на краешек лавки.
— Мы — да, — сказал Томас. — Но сегодня можно тебе разрешить.
— Как щедро, — хмыкнул Бен.
— А вы чего, не бегали сегодня? — спросила я.
— Не-а, — ответил Бен. — У Алби свои планы. Сказал, надо кое-что разобрать на старой части изгороди. Ну и, конечно, весь мусор на нас свалили.
— Это не мусор, это приключение, — заявил Минхо. — Главное — правильная подача.
— С этой логикой ты можешь сковородку назвать щитом, если вдруг Фрайпан опять забудет соль, — заметил Галли.
— Да у меня всё идеально сбалансировано, — парировал Фрайпан. — И вкус, и пищевое разнообразие, и немного драматизма.
— Драматизм у тебя — в каждом пригоревшем углу, — хмыкнул Томас.
— Я это слышал, — сказал Фрай, но с улыбкой.
Мы все рассмеялись.
Ньют наклонился ко мне чуть ближе:
— Кстати, ты сегодня с плантации рано вернулась. Всё нормально?
— Ага, — кивнула я. — Там сейчас меньше людей, спокойно. И думать проще, когда тишина.
— А ты думаешь? — усмехнулся он.
— Ага. В отличие от некоторых.
— Ой, да началось, — пробормотал Минхо. — Только не говори, что ты одна тут умная.
— Я молчу, — сказала я, кусая хлеб. — Ты сам всё сказал.
— Минхо, тебя только что размазали по тарелке, — усмехнулся Томас. — Прими это с честью.
— Я просто не доел. Сытый я умнее, — фыркнул Минхо. — На голодный желудок трудно защищать репутацию.
— У тебя есть репутация? — удивлённо спросил Галли.
— Конечно. Я — тот, кто всегда доедает. Это дар.
— И беда Фрайпана, — заметил Алби, покосившись на кастрюлю.
— Я тут сижу, между прочим, — буркнул Фрайпан. — И да, в следующий раз всем поровну. Особенно тем, кто "размазывает" и "доедает".
Я уже хотела что-то ответить, но Томас поднял руку:
— Предлагаю заключить перемирие. Иначе следующая ложка полетит не в еду, а в лицо.
— Полностью поддерживаю, — сказал Чак. — Я просто ем, честно. Не втягивайте меня в это.
— А Ария и Ньют чего молчат? — вдруг спросил Бен с хитрой улыбкой. — Подозрительно.
— Просто едим, — сказал Ньют спокойно. — Как и все.
— Ну да, — добавила я. — Просто друзья, сидящие рядом. Ничего особенного.
— Ага-ага, — протянул Минхо. — Такие "просто друзья", что глаза у вас говорят совсем другое.
— Минхо, хватит строить из себя психолога, — сказал Томас. — Ты вон вчера весь день пытался открыть дверь, которая тянется на себя.
— Это была проверка прочности, — ответил Минхо, не моргнув.
— Конечно, — усмехнулся Галли. — И всё ради науки.
Снова раздался общий смех — тёплый, живой, настоящий.
Такой, который чувствуешь не ушами, а внутри.
— А вообще, — сказал Алби, отложив ложку, — приятно видеть, что никто пока никого не придушил. Уже хороший день.
— Всё ещё впереди. — буркнул Галли.
— Оптимист, — покачал головой Томас.
— Реалист, — поправил Галли.
— Ну что, обратно в пот и грязь? — вздохнул Минхо, доедая последние кусочки.
— Ты только ел, — хмыкнул Томас.
— Тем более. Теперь можно страдать красиво, — отозвался он.
— Я бы поспорил, что ты вообще способен работать, — вставил Галли, вставая.
— Я сохраняю силы для героических подвигов, — сказал Минхо.
Мы посидели ещё немного — доели, кто-то допивал воду, кто-то просто лениво разминал плечи. Никто не спешил, но и никто не ждал указаний. Тут давно всё было ясно: каждый знал, куда идти. Кто-то вставал и шёл на плантацию. Кто-то — к загонам. Кто-то направлялся помогать с постройкой или таскать воду. Просто... расходились, как будто по давно выученной схеме.
Я тоже встала. Пустую тарелку отнесла Фраю, коротко поблагодарила. Он кивнул в ответ — уставший, но довольный.
Потом направилась к ручью.
Шла не торопясь. В воздухе ещё висел запах еды и дыма, в волосах — чуть пыли. Хотелось умыться, привести себя в порядок. Или просто немного побыть наедине с собой.
Тропа вела между деревьев — утоптанная, местами обросшая корнями. По пути слышались голоса — кто-то шутил вдалеке, кто-то уже взялся за работу. Где-то хлопнула ткань на ветру — кто-то поправлял навес на одной из хижин.
Я нагнулась к воде. Она была прохладной, почти ледяной. Несколько быстрых движений — и по коже побежали мурашки. Я умылась, вытерла лицо краем рубашки и села на гладкий, тёплый камень у самой кромки ручья.
Вода текла медленно, негромко. То ли оттого, что было тихо, то ли потому что внутри самой было тихо. Никаких разговоров, ни чужих голосов, ни шуток. Только лёгкий шелест листвы и капли с моих ладоней, падающие в воду.
Я посмотрела на своё отражение. Оно дрожало, искажалось течением. Почти как память — будто она есть, но на самом деле не держится. Скользит.
Прошло несколько дней, а в голове всё ещё висел тот странный сон. Лица. Свет. Голоса. Обрывки. Я не говорила об этом — ни Томасу, ни Минхо, ни... ему. Будто боялась, что как только скажу вслух — оно исчезнет. Или станет реальнее.
Я поджала колени и обняла их руками. Просто сидела так, чувствуя, как чуть влажная ткань прилипает к коже.
Шаги я услышала не сразу. Кто-то шёл со стороны деревьев — не спеша, но без особого скрытности. Я повернула голову.
— Эй, — сказал Томас, появившись сбоку. Лицо у него было немного обеспокоенное. — Ты куда пропала?
Я посмотрела на него и чуть улыбнулась.
— Просто... захотелось тишины.
Он кивнул и молча сел рядом, чуть подтянув колени. Мы оба смотрели на воду. Она текла неспешно, легко.
— Ты в порядке? — спросил он спустя минуту.
Я пожала плечами.
— Да... Просто не до конца понимаю, что внутри. Как будто всё слишком тихо — но не так, как раньше. А будто перед бурей.
Томас посмотрел на меня. Долго, молча.
Потом вдруг подался вперёд — и обнял.
Без слов. Без объяснений. Просто крепко, по-своему. Как брат.
Я удивилась — он редко так делал. Но и не отстранилась. Прижалась лбом к его плечу и прикрыла глаза.
— Ты сильная, — сказал он тихо. — Но даже сильным иногда нужно, чтобы их кто-то просто обнял. Без причины.
Я слабо улыбнулась.
— Спасибо, Томас.
Он кивнул, не отпуская.
— Всегда рядом, слышишь? Даже если молчим.
Я кивнула в ответ.
Он немного посидел рядом, потом сказал:
— Пойдёшь?
— Чуть позже.
— Хорошо.
Он встал, прошёл пару шагов и, обернувшись, добавил:
— Не задерживайся. А то Ньют начнёт ходить кругами, как потерянный.
Я только покачала головой с улыбкой, и он ушёл.
И впервые за долгое время мне стало немного легче.
Я просидела у ручья дольше, чем планировала. Просто смотрела, как на воду ложатся отблески листвы, как солнце сползает ниже, как шум и движение в лагере постепенно смолкают. Тело устало, но было что-то приятное в этой усталости — как будто оно говорило: ты выжила ещё один день.
Не заметила, как время пролетело. Стало чуть темнеть, потянуло прохладой. Где-то вдали услышался лёгкий треск костра, запах жареного — что-то жирное, тёплое, с дымком и приправами. Где-то вдалеке засмеялись, потом кто-то громко крикнул: «Фрай, ты опять сжёг хлеб!» — и я улыбнулась.
Я поднялась и пошла в сторону огня. Весь лагерь уже потихоньку собирался у костра. Кто-то ел, кто-то просто сидел, опираясь на бревна. В этом шуме не было суеты — только знакомые голоса, уют и усталость. Они сидели вместе — полукругом, кто-то жевал, кто-то спорил, кто-то пытался что-то доказывать, жестикулируя руками.
Когда я подошла, Минхо заметил меня первым:
— Э, звезда вернулась! Садись быстрее, пока Фрайпан не решил, что это всё для него одного.
— Пять минут назад ты говорил, что я готовлю отвратительно, — буркнул Фрайпан, ковыряя в тарелке.
— Так я и не ел, я просто критиковал, — невинно пожал плечами Минхо.
Я рассмеялась, села рядом с Ньютом. Он бросил на меня короткий взгляд, вроде как спокойный, но в глазах всё равно что-то мелькнуло.
— Ну что, как ручей? — тихо спросил он, пока остальные спорили, сколько именно соли надо на один котелок.
— Молчит. Но мне с ним легче, чем с вами, — усмехнулась я.
— Ай, слышали? — воскликнул Томас. — Ария только что обидела нас всех разом!
— Да брось, — фыркнул Чак. — Мы и есть шумный кошмар.
— Ты — милый кошмар, — сказал ему Галли, взъерошив волосы. — Остальные — уже кому как повезёт.
Я взяла миску, попробовала. Еда была горячей, сытной — и вкусной. Я кивнула в сторону Фрайпана:
— Неплохо. Я бы даже сказала, что ты превзошёл себя.
— Она это сказала! Записываем! — сказал Минхо, поднимая ложку как тост.
— Ещё бы, — гордо сказал Фрайпан. — Иногда и чудеса случаются.
— Особенно, если мы не умерли после первой порции, — подколол Томас.
Мы все засмеялись. Тепло, по-настоящему.
Галли подошёл ко мне и протянул кружку:
— На, держи. Только медленно. Это не чай.
Я приняла кружку, почувствовала аромат — что-то пряное, терпкое.
— Что это?
— Настойка, — ответил он. — Моя. Авторская. Лечебная. Против скуки, здравого смысла и слишком серьёзного выражения лица.
Я улыбнулась и сделала глоток. Обожгло горло, но не сильно — скорее, согрело. Горячая, немного сладковатая.
— Хм. А ничего.
— Осторожно, — сказал Томас, делая глоток из своей кружки. — Сначала она кажется нормальной. А потом ты начинаешь смеяться с любой фразы Минхо.
— Потому что я смешной, — сказал Минхо, поправляя рубашку. — Просто никто этого не ценит.
— Мы ценим, — сказал Ньют. — Просто... молча.
— Потрясающая поддержка, — фыркнул Минхо. — Вот потому я и пью.
— Ты пьёшь, потому что тебе налили, — заметил Фрайпан. — Не драматизируй.
В этот момент Чак подполз ближе, держа мишку. Не сказав ни слова, он лёг ко мне на бок и тихонько засмеялся, уткнувшись носом в плечо.
— Чак, ты чего? — спросил Галли.
— У Арии мягко, — пробормотал он. — И вы смешные.
— Вот, одобрение получено, — сказал Минхо. — Мы — смешные. Заслуженная награда.
— Не ты, Минхо, — уточнил Чак. — Томас смешной.
— Предатель, — сказал Минхо, глядя на него с обидой. — Я тебя мишке жаловался.
Чак прыснул в плечо.
— А я между прочим тоже немного выпила, — сказала я, приподнимая кружку. — Так что если что — я с вами.
— Добро пожаловать в клуб, — сказал Томас.
— Только не клуб, — вздохнул Ньют. — А то Минхо начнёт рисовать эмблему.
— Поздно, — сказал Минхо. — Уже в голове логотип. С флагом.
— Слушай, может, мы просто спокойно посидим? — спросил Галли, глядя на него.
— Нет, — ответил Минхо и глотнул ещё.
Мы сидели, переговаривались, смеялись. Кто-то подкладывал дрова. Кто-то просто молчал, слушая, как потрескивают ветки. Воздух наполнялся теплом, дымом и чем-то похожим на... настоящее.
Смеялись, болтали, кто-то уже зевал, когда Томас встал, потянулся и посмотрел на Минхо:
— Пойдём, ещё по чуть-чуть?
— Да, только по-чуть-чуть, — сказал Минхо, поднимаясь и сдерживая смешок. — Чисто чтобы оценить.
— Главное, не перепутайте "чуть" с "ведром" — хмыкнул Галли.
Минхо приложил палец к губам, как будто это был секретный план:
— Тихо-тихо, не спугни дух настойки.
Они двинулись куда-то за хижину, где Фрайпан обычно прятал бутыль. Прошло минут десять. Потом пятнадцать. Потом двадцать. Мы переглянулись.
Ньют встал, отряхнулся:
— Пойду проверю. А то опять найдём их в курятнике, как в прошлый раз.
Он ушёл. Вернулся минут через пять. Без ботинка.
— Что с тобой? — спросила я.
— Томас забрал мой ботинок, — сказал он, будто это было самое логичное объяснение. — Сказал, он "общительный". Минхо в это время разговаривает с курицей. Очень серьёзно.
— Чего? — не выдержал Галли.
— Лучше сами посмотрите, — вздохнул Ньют.
Мы поднялись, пошли за ним — и в следующую секунду застали картину, достойную легенд.
Минхо шатался у стен лабиринта с дико серьёзным выражением лица:
— Томас... Мне кажется, я телепат. Я только что мысленно велел дверям Лабиринта закрыться...
Рядом на земле валялся Томас. Он обнимал ботинок Ньюта.
— А я разговариваю с ботинком... Он говорит, что ты несёшь чушь.
Минхо нахмурился:
— Ты уверен, что это он сказал?
— Абсолютно, — кивнул Томас. — Он ещё извинился, что тебе вообще дали право голоса.
Мы все подошли ближе. Галли увидел это всё, остановился, прикрыл лицо рукой:
— Вы... вы что, опять выдули всё ведро?
Минхо, уже с дрожащим голосом:
— Это была дегустация... С научной целью.
— Мы хотели проверить, можно ли драться с гриверами на духовном уровне, — добавил Томас.
Минхо глубоко кивнул:
— На духовном. С чакрами.
Чак, стоящий рядом, испуганно прижал мишку к груди:
— У Томаса нет чакр. Только ботинок.
Я рассмеялась. Ньют лишь покачал головой, глядя на происходящее.
— Я их убью, — пробормотал Галли.
— После похмелья, — добавила я.
— Да, пусть хоть успеют пожалеть, — кивнул Ньют.
Томас, лёжа, вскинул руку:
— Кто-нибудь... налейте ещё!
Минхо, качаясь:
— Только если ботинок подтвердит.
А я подумала — ну вот. Дом.
И пусть он странный, шумный, и пахнет настойкой... но всё же — дом.