Часть 5
МЕДПУНКТ
Хижина медбратьев пахла спиртом и чем-то ещё... неестественно чистым.
Мы с Томасом молча зашли внутрь. Он держался рядом, будто ждал, что его сейчас попросят делать что-то страшное.
— Добро пожаловать, — сказал Джеф, кивая нам и протягивая пару тряпичных фартуков. — Помощь всегда нужна.
Мы молча взяли тряпки. Я взглянула на Томаса — он уже выглядел как человек, который передумал.
Но шагов назад не было.
— Тут ничего сложного, — продолжил Джеф. — Протереть, подать, подержать. Не мешать — уже большая помощь.
Я кивнула. Всё вроде просто.
Пока он не подвёл нас к парню с порезанной рукой.
— Окей, держи бинт, — сказал он мне. — А ты, — повернулся к Томасу, — намажь вот этим.
Он протянул ему банку. Томас взял её двумя пальцами, будто это был яд.
— Он ещё цел? — спросил Томас, сглотнув.
Парень, которому обрабатывали руку, усмехнулся:
— Не переживайте. Было бы хуже — меня бы уже пинали на кладбище, а не сюда тащили.
Прекрасно. Обнадёживающе.
Я почувствовала, как горло сжалось.
Запах йода, кровь на марле, шорох бинта — всё напоминало... то, откуда мы сбежали.
Я сглотнула.
Просто бинты. Просто помощь. Не лаборатория. Не П.О.Р.О.К.
— Всё хорошо? — прошептал Томас, когда мы вышли на воздух.
Я кивнула.
— У тебя?
Он покачал головой:
— Мне стало плохо, когда он сказал "ампутация".
Мы переглянулись и одновременно выдохнули.
— Кажется, не наша сфера, — пробормотала я.
— Абсолютно.
⸻
КУХНЯ
На кухне пахло жареным и дымом.
Фрайпан стоял у плиты, мешая что-то в огромной кастрюле.
— Так, новенькие. Вы чистите, режете, не режете себя, не портите ингредиенты. Вопросы?
— А если уже испортили? — спросил Томас с невинной улыбкой.
— Тогда не мешайте другим, — отрезал Фрайпан.
Мне досталась разделка овощей. Томасу — мешок картошки.
Я работала молча. Это было похоже на медитацию.
А вот у Томаса всё шло... ну... не шло.
— Это вообще очищается?! — возмутился он, разглядывая картошку, которую скорее искалечил, чем очистил.
— Она у тебя теперь не еда, а произведение боли, — заметила я, не поднимая головы.
— Может, мне надо было остаться у Джеффа, — пробурчал он.
Фрайпан, проходя мимо, бросил взгляд на его миску:
— Всё. От картошки отстранён.
Он махнул рукой:
— Иди мой котлы.
— Котлы не истекают кровью. Уже плюс, — проворчал Томас.
⸻
ПЛАНТАЦИЯ
На земле было тихо. Мягкая тень от листвы, запах земли, солнце сквозь ветви.
Я почти сразу поняла — здесь легче. Не физически. Внутри.
— Вот вам лопаты. Вот грядки. Не перепутайте, — сказал кто-то из ребят.
— А если перепутаем? — спросил Томас.
— Тогда — обратно к Фрайпану.
Мы с ним переглянулись.
— Ну уж нет, — хором сказали мы.
Работа оказалась простой, убаюкивающей: рыхлить, поливать, сажать.
Мы двигались рядом, почти не разговаривая. И впервые за день я чувствовала: всё под контролем.
Просто солнце. Просто земля. Просто руки в пыли.
— Эй, — Томас наконец прервал молчание. — Кажется, мы нашли, где не хочется сбежать.
— Ты про плантацию? — усмехнулась я.
— Да. Тут хотя бы никто не орёт, не истекает кровью и не подаёт картошку, похожую на инопланетян.
Я хмыкнула, вытирая лоб.
— Думаешь, нас оставят здесь?
— После того как я испортил и бинты, и еду? Надеюсь.
Мы оба засмеялись.
И тут, сквозь кусты, вышел Ньют. Он нёс что-то в руках — то ли ведро, то ли корзину.
— Ну и как вам тут, новички? — спросил он, остановившись рядом.
— Живём, — ответил Томас. — В медпункте нас могли бы похоронить, на кухне я чуть не угробил обед, так что это — вершина карьеры.
Ньют усмехнулся:
— Рад, что не пришлось за вами бегать.
Он посмотрел на меня — немного дольше, чем надо. Глаза мягкие. Спокойные.
— А ты как?
— Лучше. Намного, — сказала я, глядя на землю. — Тут... тихо. И не страшно.
— Тогда оставайтесь пока здесь. Меньше бед натворите.
— Ты сам напросился. Мы теперь твоя ответственность, — сказал Томас, подмигнув.
— Чёрт, — вздохнул Ньют. — Это был коварный план?
— Всегда, — сказала я.
— Я скажу Альби, что вы справились.
— Спасибо, — ответила я.
Он ушёл. А мы с Томасом продолжили работать. Было тихо. Даже мысли успокоились.
———
Солнце уже скрылось за краем стен, оставляя небо в мягких, тёплых оттенках.
День вымотал. Спина ныла, руки гудели, но внутри — странное спокойствие.
То самое, когда ты устал, но приятно. Потому что сделал хоть что-то. Потому что был не просто зрителем.
Мы с Томасом шли по тропинке обратно, изредка переглядываясь.
— Всё-таки не наша это работа, — пробормотал он, потерев запястье.
— Ну, по крайней мере, нас не уволили с плантации, — усмехнулась я.
— И никто не дал нам бинтом по голове. Уже победа.
У костра уже собрались остальные. Кто-то жевал что-то из миски, кто-то лениво переговаривался.
Усталость висела в воздухе — не тягостная, а почти домашняя.
Ньют заметил меня первым. Встал, потянулся, кивнул:
— Как дела?
— Лучше, чем утром, — ответила я. — Точно поняла, где не моё.
Он улыбнулся уголком губ. Такой взгляд...
Тёплый, внимательный. Будто он видел не только снаружи — а глубже.
— Ты вся в земле, — сказал он, подходя ближе.
— Да? — я посмотрела на руки. Кожа, вкраплённая грязью, под ногтями — чёрная полоса.
— Пойдём, — сказал он тихо. — Покажу, где вода теплее. Не ледяная, как у ручья.
Я кивнула.
⸻
Это место было чуть в стороне, за хижиной с инструментами.
Вода текла по каменному желобу из бочек, собирающих дождь.
Не сказать, чтобы тёплая — но не обжигала. Уже хорошо.
Ньют открыл клапан, подставил ладонь.
— Пойдёт. Дай руку.
Я молча протянула. Он намочил тряпку, начал аккуратно стирать грязь с моих пальцев.
Медленно. Почти бережно.
— Тяжёлый день, да? — мягко сказал он, проводя тканью по моей щеке.
— Ну, у нас вроде не было выбора, — попыталась я усмехнуться. — Первый день, всё по плану.
— Могли бы и полегче устроить "знакомство", — проворчал он. — Три работы за раз — не каждый глейдер выдержит.
— Зато теперь точно знаю, куда не хочу, — пробормотала я. Мы оба тихо засмеялись.
Он промолчал. Осторожно стер грязь с моей руки, потом снова — с щеки. Его пальцы чуть касались кожи. Мягко. Почти бережно.
— Ты хорошо справилась, — тихо сказал он. — Даже слишком хорошо, как для первого дня.
Я пожала плечами.
— Просто пыталась не чувствовать себя бесполезной.
Он замер на секунду. А потом — почти шёпотом произнёс:
— Ты не лишняя. Ни разу.
Я подняла взгляд. Он не улыбался, не шутил. Просто смотрел прямо.
— Это место... сжирает таких, как ты. Честных. Сильных. Я видел это.
— Я не сильная, — прошептала я.
— Сильная, — сказал он. — Просто устала.
Мы замолчали. Всё было сказано.
Но потом он добавил — почти не слышно:
— И ты мне не безразлична. Уже.
Слова повисли в воздухе. Он будто удивился сам себе — но не отступил. Я не знала, что сказать. Только кивнула.
Он выжал тряпку, убрал за ухо прядь моих спутанных волос.
— Пошли. А то подумают, что мы сбежали.
⸻
Костёр потрескивал. Ребята сидели ближе друг к другу, кутались в кофты.
Вечер стал прохладным.
Минхо глянул на нас:
— Ну, теперь вы хотя бы похожи на людей, а не на снопы сена.
Я уселась рядом с Томасом. Он молчал, глядя в огонь. Я толкнула его локтем:
— Всё нормально?
Он чуть улыбнулся.
— Просто думаю. Много всего.
Рядом сел Ньют. Согрелся, растёр руки.
— Завтра что? — спросила я, не отрывая взгляда от огня.
— Зависит от Альби, — ответил Галли. — Но, скорее всего, снова помощь. Посмотрим, где ты больше подойдёшь. Сегодня ты не провалилась — уже хорошо.
На пару секунд — просто тишина. Не пустая, а принимающая.
Как будто всё встало на свои места.
Ньют сидел рядом. Его плечо — в паре сантиметров от моего.
Мы ничего не сказали. Но и не нужно было.
⸻
Ньют
Я смотрел на неё в свете костра.
Лицо — усталое, но спокойное. Она больше не выглядела потерянной.
И не только потому, что отмылась от грязи.
Она смотрела на нас, как на что-то своё. Не чужая. Не "добавленная".
А настоящая часть. Будто всегда была здесь.
И почему-то внутри стало тише.
Я не знал, кем она станет для нас. Для меня.
Но знал — я хочу быть рядом, если она снова испугается.
Если почувствует себя одинокой.
Пламя дрожит. Красновато-оранжевые отблески танцуют на лицах, на ладонях, в глазах.
Все молчат — усталость висит в воздухе, и никто не торопится её прогонять.
Я скосил взгляд. Ария сидела рядом. Спина немного согнута, волосы спутаны от дня.
Усталость на лице, но глаза — живые.
— Чувствую себя как будто вернулась, — сказала она.
Тихо. Почти не для нас.
Что-то щёлкнуло внутри.
Я опустил взгляд. Пламя рассыпалось в зрачках. Уголёк треснул.
— Странное чувство, да? — сказал я, почти не узнавая свой голос. — Как будто раньше всё это уже было. Только ты не можешь вспомнить, когда.
Она повернулась ко мне. Не совсем — едва.
В её взгляде было понимание. Не вопрос. Не ожидание.
Просто тишина, в которой мы одинаково потерялись.
— И всё равно как будто знаешь этих людей, — добавила она. — Хотя второй день здесь.
Я кивнул.
— Знать не обязательно долго. Иногда это... просто ощущение.
Как будто внутри уже есть ответ — просто ты пока не готов его признать.
Она чуть улыбнулась. Совсем немного.
Но мне этого хватило, чтобы снова опустить взгляд на огонь.
Пара секунд.
Потом — голос Фрайпана:
— Завтра кто-нибудь другой займётся дровами. Если опять я — сожгу рубашку Минхо.
Минхо хмыкнул, не открывая глаз:
— Только не мою. Возьми у Алби — у него вечно одна и та же, с самого начала таскает.
— Я слышал, — подал голос Алби из темноты.
— Мы все теперь в списке на выговор, — буркнул Томас.
Несколько ленивых смешков. Треск ветки в костре.
Лёгкое движение воздуха — будто само место выдохнуло вместе с нами.
Я остался сидеть. Просто так.
На случай, если она замёрзнет — отдам кофту.
Или просто... если ей снова захочется не быть чужой.
Мы посидели у костра ещё немного. Тишина уже не казалась неловкой — скорее, нужной. Как будто всем стало ясно: пора.
Ария ушла одной из первых. Я проводил её взглядом. Она даже не обернулась — просто исчезла в полутьме.
Томас что-то тихо сказал, Чак зевнул так, будто мог проглотить воздух, и один за другим мы поднялись.
Пока не остались только гаснущие угли.
Гамаки висели рядом. Мы с Минхо, Томас, Чак, кто-то ещё — вся команда, плечом к плечу, как всегда.
Я лёг. Слышал, как кто-то шепчет что-то во сне. Как Чак тихо прижимает своего мишку. Как Ария двигается где-то в метре — короткое движение, вздох, и снова тишина.
Все спали.
Кроме меня.
Глаза не закрывались. Мысли тикали в голове, будто часы, которые никто не просил заводить. Кто я? Было ли у меня что-то до Лабиринта? Был ли я другим?
Я отвернулся на бок. В темноте виднелись только очертания — гамак, верёвки, чей-то локоть, торчащий наружу.
И наконец провалился. Будто упал в воду.
⸻
Сначала — гул. Глухой, как под водой. Неизвестно, откуда он: из воздуха, из стен или прямо изнутри головы.
Я открыл глаза.
Холод под спиной. Поверхность — жёсткая, металлическая. Руки прижаты к подлокотникам, будто приклеены. Не двинуться. Кожа вспотела и липнет к металлу.
Надо мной — свет. Медицинский. Яркий, безжалостный, белый.
Тишина вибрирует.
Вокруг — стеклянные стены. За ними — две фигуры.
Одна — высокая, широкоплечая. Движения резкие, раздражённые. В руке — планшет.
Вторая — ниже, сутулая, с тонкими руками. Держит что-то, похожее на шприц. Она склоняется ближе, почти касается стекла. Колеблется. Лица не видно, но в осанке — тревога.
Что-то в ней... знакомое. Не угроза. Скорее... жалость.
Я моргнул. И вдруг — вспышка.
Минхо. Узкий коридор, пыль и бетон. Он с Алби и Фрайпаном. Один держит трубу, другой замирает, прислонившись к стене.
Шум снаружи — как будто кого-то ловят. Глухие шаги. Голоса.
Снова — мигание, будто кадры рваной плёнки.
Томас. Он стучит по панели, торопливо вводит код.
В его глазах — страх. И... вина.
Рядом девушка с тёмными волосами. Спокойная. Холодная. Указывает на панель. Они спорят.
Слов не слышно — только пульс в ушах.
И снова — провал.
Тусклая комната. Одна лампа. Полутень.
На полу — девушка. В углу. Спина прижата к стене, колени поджаты.
Руки связаны. Волосы растрёпаны. Лицо — наполовину в тени. Но я знаю её.
Она смотрит прямо на меня.
И взгляд не испуганный. Он — узнающий.
Словно она... помнит меня раньше, чем я себя.
Я пытаюсь сказать что-то. Но голос — как под водой. Искажается. Исчезает.
Лампа мигает. Пространство рвётся.
И всё — исчезает.
⸻
Я резко открыл глаза.
Сердце билось в груди, как бешеное. Пот стекал по лицу. Грудная клетка сжата.
Надо мной — не потолок. Небо. Едва светлеющее, ещё тёмное, но уже без звёзд.
Тот самый момент перед рассветом, когда даже знакомое кажется чужим.
Я сел, сжал руками лицо. Сделал глубокий вдох.
Вокруг — сон.
Чак сжимает мишку. Томас спокойно дышит. Ноги Галли торчат из-под одеяла.
И только один человек не спал.
Минхо...
Он. сидел на краю гамака, наклонившись вперёд. Локти на коленях. Плечи напряжены.
Я подошёл. Сел рядом.
— Чего не спишь? — спросил я.
Он не ответил сразу. Вздохнул. Сжал руки.
— Не знаю. Что-то снилось. Странное. Всё... мутное, но...
Он запнулся.
— Но в какой-то момент всё стало слишком знакомым.
Я взглянул на него. Он не смотрел в ответ — будто боялся говорить вслух.
— Я был в узком коридоре. Грязном, пыльном. Мы прятались.
Алби, Фрайпан и я. Дышали тяжело. Было темно. И шум за стеной... как будто кто-то кого-то ловил. Мы затаились.
У Алби что-то было в руке — лом или труба, не уверен. Фрайпан держал меня за плечо. И вот этот шум за стеной... он будто давил.
Я кивнул.
— Я видел это тоже.
Тебя. Их.
Со стороны.
Как будто... вспоминаю не своё, но близкое.
Минхо нахмурился, потом медленно выдохнул.
— Думаешь, это воспоминания?
— Думаю... мы начинаем вспоминать.
— Или нам помогают. Эти сны... они слишком похожи.
— И слишком разные, чтобы быть случайными, — добавил я.
Я рассказал про свой сон. Про стол. Про двоих за стеклом — один с планшетом, другой с тонкими руками. Про девушку в углу.
Про глаза Арии — полные узнавания.
Словно она знала меня до того, как я стал... собой.
Минхо слушал молча.
И было видно — кое-что он тоже помнит. Или чувствует.
— Значит, ты видел и... её? — спросил он.
— Да.
Он кивнул.
— А я — ту девушку, что рядом с Томасом. Брюнетку. Спокойную.
Она как будто знала, что происходит. Смотрела на него... как учёный. Или как друг, уставший от лжи.
Я молчал.
— Мы чего-то не знаем, Ньют, — сказал он. — И это всё... начало. Что-то движется.
Как будто внутри. Всё просыпается.
Я смотрел на гаснущее небо над стенами.
— Да. Чувствую.
— И мне это не нравится.
— Мне тоже, — честно ответил я. — Но мы уже не остановим.
Он встал первым.
— Пошли. Остальные скоро проснутся. Не хочу, чтобы кто-то увидел, как я тут с тобой сентиментальничаю.
— Это был не сентимент, а чистый психоз, — усмехнулся я.
Он хмыкнул.
Мы вернулись. Осторожно, чтобы не разбудить никого.
Я лёг.
Закрыл глаза.
И всё ещё слышал её голос.
Не из сна.
А оттуда.