Первенцы

       Ближе к вечеру Стеф добралась до родного особняка путем долгой и нудной езды в автобусах, множественных пересадок и получасовой пешей прогулки. Спросите Вы: почему она так далеко ушла, так ещё и в лес? Ответ прост. Стефани терпеть не могла каменные джунгли, немного даже побаивалась их и, находясь в них, чувствовала себя опустошенно и немощно. Здания, что тянулись ввысь к небу, заставляли ее ощущать себя маленькой мошкой, которую они могли растоптать и не заметить. Постоянный шум и гул автомобилей, нескончаемое движение со всех сторон проникали в голову, заглушая мысли. Другое дело леса и поля. Их девушка нисколько не боялась, а наоборот, любила и обожала. Там, она могла быть наедине с собой и лесом. Там, она чувствовала себя по-настоящему живой, нежели в городе. В лесу она чувствовала свободу, которая пронизывала её до каждой клеточки тела. И в нем находила спокойствие и умиротворение. Но был маленький минус: он располагался в точности противоположно от дома, где жила Стеф, и чтобы добраться до него, ей приходилось тратить около двух часов.

         Как только девушка протянула руку к одной из дверных ручек, двери резко распахнулись настежь, и виновницей этого оказалась Элис, держащая корзину полную постиранных вещей. При виде Стеф она расплылась в улыбке и всучила ей корзину:

— ты как раз вовремя! На, вот, вещи повесь, а я пойду доготовлю ужин!

           Стоящей в недоумении девушке, ничего не осталось делать, как выполнить указ матери. Она быстрым шагом обошла особняк, где стояли бельевые "рогатки", между которыми были натянуты верёвки. Расправившись с бельём, Стефани, наконец, зашла в дом и тут же учуяла манящий аромат стряпни Элис. Девушка на носочках подкралась к кухне. Вся кухня же была в коричневых тонах. В центре стоял широкий деревянный стол с шестью стульями. Во всю длину основной стены находились поверх столешниц навесные шкафы, а между ними была посередине вытяжка, под которой располагалась плита. Со стороны входа на кухню стоял белый холодильник, который, по мнению Стефани, никак не вписывался в интерьер своим цветом, поэтому она всеми силами старалась заклеить его поверхность различными стикерами с обычными напоминалками. И в этой комнате находилась женщина, напевающая незаурядную мелодию под нос. Она металась от холодильника до столешницы и каждый раз что-то доставала и смешивала, выливая все в посуду.

            Стеф открыла холодильник, достала банку домашних консервированных ананасов и уселась за стол, в попытках снять железную крышку без столовых приборов. Это не осталось без внимания со стороны Элис. Она краем глаза заметила дочурку, а после выхватила из ее рук банку, которую та только успела открыть.

— опять сладкое? Ты себе так аппетит испортишь перед едой,— женщина поставила на полку ананасы и вернулась к нарезке крабовых палочек, однако она отвлеклась на горшок, уже стоящий в духовке.

          В глазах Стефани зажегся огонек, а на лице появилась хитрая ухмылка, и все, потому что заприметила одну из двух одиноких и никому, наверное, не нужных крабовых палочек на столе. Девушка подорвалась с места и схватила ее, после обежав стол уже держа во рту краденое. Миссис Уинтерс медленно повернула голову с поднятыми бровями и скептически посмотрела на нее.

— что? Я есть хотела, да и она ведь тебе не нужна была...да?— с набитым ртом спросила Стеф.

— Стефани Уинтерс, в следующий раз ты получишь ложкой в лоб!— женщина указала на столовый прибор в руке и демонстративно замахнулась ею, имитируя удар.

       Раздался дверной звонок.

— посмотри, кого к нам привело,— указала Элис и расправилась с последней крабовой палочкой с легкой улыбкой на лице.

—есть, мэм!

         Стефани направилась к входной двери, в которую усердно стучали. Она открыла одну из дверей, и нетерпеливым гостем оказался местный почтальон. Пожилой мужчина с легкой сединой в густых усах был одет в синюю униформу, из которой выглядывала голубая рубашка. Он приподнял фуражку в знак приветствия:

— добрый вечер, мисс Уинтерс. Прошу прощения, что беспокою Вас в поздний час, но это важно, меня просили кое-что передать лично в руки.

—и Вам доброго вечера, мистер Форк, опять работаете внеурочно?

         Мужчина с неловкой улыбкой кивнул, одновременно почесав затылок под фуражкой.

— что ж поделать, если писем много, а работников кот наплакал,— жаловался он.

— скажу вам по секрету: мой приятель Дин собирается пополнить ряды почтальонов, поэтому ждите его,— зашептала Стеф, прикрыв с одной стороны ладонью рот, поглядывая в разные стороны, словно боясь, что кто-то их может услышать. В конце она выпрямилась и подмигнула почтальону. Тот расплылся в улыбке и повторил жест.

— тогда жду его с нетерпением, а то уже устал с утра до ночи разносить письма и посылки. Ох, заболтала же ты старика, а я дурень совсем позабыл, зачем пришел,— почтальон порылся в своей суме огромного размера и достал конверт красного цвета с желтым оттиском по центру.— Посмотрим... это из Вашего учебного заведения.

          Он протянул его девушке, а когда последняя приняла вновь приподнял фуражку:

— приятно было с вами поболтать, мисс Уинтерс. Доброго Вам вечера.

— взаимно и Вам доброго вечера, мистер Форк.

         Стефани закрыла дверь и направилась обратно к матери, попутно рассматривая конверт. Красная бумага была с незаурядным узором, покрытым блестками, а посередине находился внушительный сургучный оттиск из желтого воска с рыжим разводом. На нем же виднелись два льва, соприкасающиеся друг с другом передними лапами, а сверху и снизу расположились две веточки сирени. Девушка развернула конверт и пробежалась глазами по заполненной области отправителя.

— от Гаррискарра Уильяма Джеймса, директора Академии Кларенс.

         Взяла нож из подставки и аккуратно отделив воск от бумаги, Стефани достала само письмо. Это не осталось без внимания Элис. Она вытащила горшок из духовки, поставила его на доску, а после села за стол напротив дочери:

— что в нем?

— многоуважаемая Стефани Уинтерс, приносим искренние извинения...— девушка нервно сглотнула вязкую слюну, а сердце стало медленно, но четко биться в груди,— но по веским причинам... мы больше не можем обучать Вас в нашем учреждении. Вы умная, ответственная, творческая личность, способная пройти... любые преграды... для... дости...— к горлу подкатил ком, глаза наполнились слезами. Стеф опустила голову и прикрыла лицо одной рукой, давая волю эмоциям. Мать вскочила с места и подбежала к ней, заключая девушку в объятия и прижимая ее голову к груди.

— прошло полмесяца, и он решил испоганить начало второго учебного года? Да и что это за старомодные послания?! Он что, не мог написать письмо на сайте колледжа? Стефаня, завтра мы вместе пойдем к нему и выясним из-за каких «веских» причин он решил исключить тебя.

          Но Стефани не могла унять душевную боль. Она крепко стиснула в руке письмо и обхватила тело матери, уткнувшись в нее лицом. Видя, как сильно переживала Стефани, Элис взяла в ладони ее голову и принудила посмотреть на нее. Тогда женщина заглянула в серые глаза, цвета пасмурного неба, и вытерла большим пальцем скатившуюся слезу на щеке дочки. Момент и вокруг них стали появляться образы людей, но фигурировали и высвечивались ярче всех лишь два человека. Сама Элис и Форд. Они стояли по обе стороны дочери, обхватив ее плечи при этом улыбаясь. В этот момент Стефани оглядела каждого, выронила из рук письмо на пол и тоже засветилась счастливой улыбкой, словно не было никакой печали. В какой-то момент блеклые образы посторонних исчезли, а основные стали более явными.

— доченька, я так тебя люблю,— признался мужчина и приложил свою ладонь к щеке девушки, а после наклонился и посмотрел на жену,— вас. Вас обеих люблю и никогда не брошу.

— а мы любим тебя, папа!— Стефани обняла отца, словно осязала его. Тогда видение-Элис положила свою голову на плечо дочки и ласково прикоснулась пухловатыми пальцами до лица мужа, ощущая жесткую щетину.

— предлагаю посетить завтра наш любимый парк аттракционов, кто «за»?— спросило марево в виде миссис Элис и когда оно увидело кивок Форда, рассмеялось.— Форд, но сначала ты должен побриться, иначе тебя примут за ежа!

          Онсо в голос рассмеялся и притянул членов семьи в крепкие объятия:

— ну, раз вы так настаиваете, то я побреюсь и буду лысым ежом, согласны?

          Он получил множественные кивки со стороны девушек и тогда продолжил:

— тогда решено! Завтра же мы отправляемся в «Гранд-Колибри», где проведем отличный день! А сейчас ложимся спать, ведь нам нужны силы для увлекательного дня.

         Семья покинула кухню и направилась в спальню, болтая о предстоящем дне. В это время Элис вытирала накатившие слезы:

— столько лет прошло, а ты до сих пор надеешься на воссоединение семьи. Неужели я что-то делаю не так?

         Ее взгляд наткнулся на лежащее, на полу письмо. Миссис Уинтерс подняла его, расправила и шепотом зачла.

Многоуважаемая Стефани Уинтерс, приносим искренние извинения перед Вами и Вашей семьей, но по веским причинам мы больше не можем обучать Вас в нашем учреждении. Вы умная, ответственная, творческая личность, способная пройти любые преграды для достижения поставленных Вами целей. Желаем найти подходящую Академию, способную увеличить Ваши способности и раскрыть потенциал.

                                                                                                          Гаррискарр У. Д.

          В конце под фамилией стояла подпись директора Академии и его печать.

          Элис осела на стул и медленно, словно боясь повредить лист, положила на стол, но спустя считанные секунды вскочила на ноги и рывком скинула все, что было на поверхности мебели. Плетеная деревянная конфетница вместе со сладостями с грохотом упала на пол, а стеклянная ваза с розоватыми пионами вдребезги разбилась. Женщина уперлась руками о стол, опустив голову.

— какая же ты мразь, Онсо. Прошло 13 лет, а ты до сих пор не унимаешься и продолжаешь портить жизнь собственной дочери, которую ты не признаешь из-за своего же скудоумия. Это было последней каплей. Я старалась смягчать углы и не проявлять агрессию, принося вред дочери и это было моей огромной ошибкой. Но теперь я принимаю войну. Ты еще узнаешь гнев семьи Уинтерс.