17 Глава-Тепло,от которого страшно
После разговора с Фаридом в доме стало тише. Но это было не спокойствие — это была напряжённая тишина перед бурей. Хатидже старалась отвлекать Мине делами по дому, Камиль часами сидел на телефоне, обзванивая знакомых, пытаясь наладить защиту, усилить безопасность.
А Мустафа… Мустафа стал другим.
Он всё чаще был рядом с Мине, даже если она молчала. Он больше не прятал взгляд, не отводил глаза, когда её пальцы случайно касались его руки. Он записывал для неё в блокнот не только важное, но и простое: Ты поела?, Тебе тепло?, Хочешь прогуляться? — и она отвечала ему с улыбкой. Дружеской.
— Спасибо тебе, Мустафа, — тихо сказала Мине однажды, когда он подал ей чашку чая на террасе. — Ты стал для меня… настоящим другом.
Мустафа кивнул. Но в груди сжалось. Он знал: для неё он друг. Для него — она вся жизнь.
Он вернулся в свою комнату, закрыл дверь и сел на кровать. Взял блокнот. Написал:
Я смотрю на тебя — и хочу, чтобы ты знала. Я с тобой, даже если ты никогда не узнаешь, как сильно я тебя люблю.
Он вырвал страницу. Скомкал. И выбросил.
Вечером, когда солнце уже опускалось за холмы, Мине подошла к Мустафе в саду. Он сидел под деревом, как всегда, с карандашом в руке.
— Ты сегодня мало ел, — сказала она, присев рядом. — Ты снова что-то скрываешь?
Он покачал головой. Потом написал:
Я просто думаю. Много всего в голове.
— Я знаю, — прошептала она. — Мне тоже страшно. Но рядом с тобой — спокойнее.
Он посмотрел на неё. Долго. Глубоко. А потом написал:
Я обещаю: тебя больше никто не тронет. Никогда.
Мине улыбнулась. Обняла его — по-дружески, искренне.
А Мустафа закрыл глаза. Пусть на минуту. Пусть она не любит его сейчас. Но он рядом. И будет рядом, пока дышит.
В ту ночь Мине долго не могла уснуть. В комнате было тихо, лишь за окном шумел ветер, задевая ставни. Её взгляд был прикован к потолку, но мысли — совсем в другом месте. Перед глазами снова и снова вставал Мустафа — его глаза, полные доброты, и тёплые руки, которыми он сегодня подал ей чай, укрыл пледом, помог, как всегда, молча и заботливо.
— Друг… — шептала она себе. — Он ведь просто друг…
Но что-то внутри начало меняться. Его молчание больше не казалось пустотой. Его взгляд — больше не был просто взглядом. Он чувствовал… больше, чем говорил.
Она поднялась, подошла к окну. На дворе было темно, но в саду, как обычно, горела лампа у старой оливы. И там, в этой полутени, сидел он. Один. С блокнотом на коленях.
Мине тихо вышла из комнаты, накинула на плечи кардиган и, босиком, пошла вниз. Её сердце стучало быстрее. Она сама не понимала, зачем.
Мустафа услышал шорох шагов и поднял голову. Когда он увидел её — глаза его слегка расширились. Он не ожидал. Но она лишь присела рядом, как и утром.
— Не могу уснуть, — сказала тихо. — А ты?
Он покачал головой и протянул блокнот:
Иногда тишина говорит громче слов.
Мине кивнула. Они долго сидели молча. Иногда молчание между двумя людьми говорит гораздо больше любого признания.
— Мустафа… — она повернулась к нему. — Ты… когда-нибудь влюблялся?
Он вздрогнул. Сердце застучало так, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу. Он не знал, как ответить. Пальцы дрожали. Он начал писать, но остановился. Потом всё же вывел:
Да.
Она посмотрела на него с лёгкой улыбкой:
— А эта девушка… Она знала?
Он замер. Потом покачал головой.
Пока нет, — дописал он. — Но однажды — узнает.
Мине вздохнула, опустив взгляд. Ей вдруг стало немного не по себе. Почему-то хотелось держаться за этот момент… и одновременно — бежать от него.
— Я пойду спать, — прошептала она, вставая. — Спокойной ночи, Мустафа.
Он кивнул. Но когда она ушла, он достал новую страницу в блокноте. И написал:
Я люблю тебя, Мине. Люблю так тихо, что, может, никогда не скажу. Но каждое моё прикосновение, каждый взгляд — это крик, который ты, быть может, однажды услышишь.
Он вырвал лист. И спрятал в ящик.