Номер 112m

Толстый слой тёмно-серых облаков треснул под натиском лимонного солнца, обнажая краешек иссиня-чёрного неба. Треснул и разошёлся сетью маленьких пробоин, впуская лучи и тут же впитывая появившийся свет. Исчезая, они отражались и таяли тонкими паутинками среди небоскрёбов, тонули в расплывающихся облаках. Гасли и прыткими солнечными зайчиками проносились по ледяным бетонным стенам. И вот, наконец, облака впитали свет, как губки, слились в единую прочную массу и всё вновь померкло...

Она очнулась на окраине неизвестного города и долго оглядывалась, сидя на небольшом холме, среди электровышек. Она скрючилась, поджала к груди заледеневшие ноги, опустила голову на посиневшие колени, такие бледные с синими и голубыми жилками, круглые с выпирающими чашками. Дыхание белым сыпучим дымом вырывалось из ноздрей и обжигало ладони рук, стоило поднести их к лицу. Собственные конечности казались неповоротливыми и массивными, ровно, как и русые волосы, которые тяжким венком покоились на голове, лохмами липли к плечам и спине.

Она поднялась на ноги, вдохнула пыльный городской воздух, очень знакомый и в то же время далёкий. Под босыми ногами слипалась пожелтевшая и ссохшаяся трава. Выстроенные позади и по бокам электровышки раздвинули свои железные лапы, непоколебимо стояли под ветром, упирались ввысь. Не было ни автомобилей, ни людей - одинокая и пустая тишина. Она медленно стала спускаться к автомобильной дороге, ощущала, как колкая трава впивается в подошву ног и изредка щекочет пятки.

"Фьють-фьють! Фьють-фьють!" - приятный свист ударил в спину. Она неуклюже развернулась и увидела сидевшую на проводах, маленькую взъерошенную птичку. Та, время от времени посвистывала, пуще прежнего пуша свои перья, а потом раскрыла крохотные, слегка ощипанные крылья, улетела в сторону небоскрёбов.

Девушка сделала один шаг назад, и земля просела под её босыми ногами. Метнулись в воздухе русые спутанные волосы, обвили тело складки серой рубашки, вырвался из горла сгусток воздуха. Она упала на спину, чувствуя как боль вместе с кровью медленно растекается, обволакивает каждую косточку и пульсирует в кончиках пальцев.
Она долго вглядывалась в распростёртое, затянутое облаками небо. Какая-то неведанная пустота будто бы вглядывалась в девушку в ответ. Её глаза высокомерно смотрели сквозь туманные веки, её пышный наряд, казалось, застелил всё небо, её прозрачная рука стремительно тянулась к девушке. Вдыхая воздух полной грудью Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь из прошлого, пыталась избавиться от тяготившей тело усталости и забытья. Она раскрыла душу навстречу пустоте, и они соприкоснулись. Но та, что взирала на девушку с небес была куда более древней, вечной. Её тяжесть - невыносимая, внушала истинный ужас.

Неожиданно Она почувствовала, как кто-то бережно приподнял её за плечи и вкрадчивым, слегка расплывчатым голосом, словно нараспев спросил:

- Эй! С тобой всё в порядке?

Руки сильнее сжали плечи. Она вяло распахнула веки. Всё в один миг встало на свои места, яркими красками вспыхнули цвета, вернулась, былая чёткость, исчезла пустота и голос, звучавший где-то совсем близко стал самым обыкновенным спокойным женским голосом. Перед собой девушка увидела женщину в белом халате с красным крестом на нагрудном кармане. В тот момент она плохо помнила, что именно значит этот символ, но почему-то на душе стало спокойнее и легче. Тем временем женщина помогла девушке подняться, положив её руку себе на плечо. Ноги задеревенели, затекли и не желали сгибаться, когда они вдвоём двинулись вниз с холма.

"Ну же... давай... понемногу...не спеши..." - говорила себе под нос медсестра(а она оказалась именно медсестрой), когда девушка, в очередной раз, потеряв силы идти дальше, навалилась на неё всем своим весом. Наконец, они остановились, чтобы перевести дыхание и снова продолжить путь. Именно тогда Она хорошо рассмотрела медсестру и сделала несколько неприятных открытий. Нижнюю половину лица скрывала матовая больничная повязка, с ней практически сливалась бумажного цвета кожа, столь бледная без изъянов и родинок, что она усомнилась в её натуральности. Глаза медсестры на фоне кожи походили на две чёрные дыры. Двигались в крохотных радужках пуговицы-зрачки, так стремительно и внимательно, будто их владелица испуганно озиралась. Ещё больше ужаснуло девушку то, что когда женщина встала и прошла вперёд, вглядываясь в дождливое небо, на её ногах пульсировали чудовищных размеров фиолетовые и красные вены. Они вздувались и оседали, казалось, готовые лопнуть.

Тянулось долгое молчание. У девушки просто не было сил, и Она пластом лежала на траве, пытаясь не уснуть. Собственное сознание отторгало, противилось ему и сравнивало с самым страшным - смертью. Медсестра постоянно находилась в движении. На её лице читалось волнение и желание поскорее двинуться дальше.

- Голова болит? - неожиданно спросила женщина, и Она в очередной раз с ужасом посмотрела в чёрные глаза.

- Угу. - Ответила с большим трудом.

- В сон клонит?

Опять короткий кивок.

- Помнишь, как зовут? Или лет сколько?

- Ничего, - в голове царила странная пустота, стёрли будто из неё все воспоминания, оставив лишь ощущение необходимости их вернуть.

Лицо медсестры ничего не выражало, скрытое маской.

- Вирус, значит. - Вместе со словами последовал полный сожаления вздох. - Как и у всех...

Именно слово вирус показалось девушке родным и невероятно близким. Она не знала о себе ничего, но этот " вирус " мог значить куда больше всех её воспоминаний. Слово сопровождалось большим количеством негатива, неприязни, от него веяло гнилью. Оно было сильным, глубоким, проникающим повсюду. Она думала, что куда бы ни пошла, то везде " вирус " нашёл бы отклик, связал миллионы жизней в одну единую калию смертей.
Медсестра снова и надолго замолчала.

Они вышли на дорогу и двинулись прямо в сторону города. К счастью, Она смогла идти самостоятельно. Боль и слабость временно отступили, затаились где-то в глубине костей ног, и то и дело гулко подвывали в барабанных перепонках. Явно не желая того, сонливость уступила место ясности, возможно, набиралась сил перед грозой. Кроны деревьев откликались на тревожные мысли девушки. Качались и свистели, поглощённые струями упрямого ветра. Стволы грозно трещали, словно пытались заглушить громкий свист.

Мимо не приезжали автомобили, а по дороге они так и не встретили ни одного человека. Даже в приделах города царила пустота. В окнах домов не горел свет, из-за углов смотрели закрытые двери местных киосков и магазинов.

- Где все? Где люди? - вырвалось у девушки.

Медсестра, идущая впереди, обернулась, казалось, её вырвали из глубоких раздумий. В её глазах мелькнули рассеянность и печаль, скрылись за дымкой ресниц.

- Практически все умерли, - больничная маска слегка сдвинулась влево и женщина поспешно поправила её. - Знаю, у тебя много вопросов... но прежде, чем ты их задашь мы добраться до укрытия. - Она бросила быстрый взгляд на небо. - Скоро разразится гроза.

Она шла, еле волоча ноги, опустив отяжелевшую то ли от мыслей, то ли от усталости голову.

Оказалось, что под укрытием медсестра имела в виду старую, полуразрушенную больницу, которая стояла, слегка накренившись на левый бок. Перекосились её серые бетонные стены, прохудилась крыша.
Глядели в разные стороны раскосые окна почти что матовые от пыли. Вся постройка из последних сил впивалась в землю, дрожала от старости и забытья. Валялись на земле в строгом беспорядке плиты парадной лестницы. Некоторые из них были бережно отодвинуты на пустынный газон, где высились парочка сорняковых цветков.
Медсестра с лёгкостью "взлетела" к двери и распахнула её. Жуткий смрад и пыль раздирали слизистую, наполнили воздух. Она еле сдержалась, чтобы не отскочить в сторону, но лишь зажала нос рукой. Заворчал вдали гром и на землю с огромной скоростью, практически сплошной стеной полилась вода.
Начался ливень. Медсестра грубо схватила девушку за руки и затащила внутрь здания, сказав:

- Иди за мной!