2/3
Что-то пушистое коснулось моей щеки, и в носу приятно защекотало. Я дернулся и моментально проснулся. С трудом открыв глаза, я увидел перед собой любопытную белую мордочку кошки.
«Я все еще сплю? Эта же Иуда! И вообще, что это за место? Бред… Такой реалистичный сон! Пальцы чувствуют текстуру серой обивки дивана, глаза болят от белого солнца, освещающего комнату, нос улавливает нотки корицы в свежезаваренном кофе…»
Пушистая Иуда беспардонно зашагала по моей груди и, остановившись прямо у лица, потерлась мокрым носом о мой.
— Давно не виделись. Последний раз ты мне снилась пару лет назад, – я приобнял кошку и принялся активно почесывать ей подбородок.
Уткнувшись в ее маленькую головку, я слушал тихое мурлыканье, которое действовало лучше любого антидепрессанта.
«Теплая…» – глупо улыбнулся я, обнимая пушистую еще сильнее.
Резкий грохот посуды заставил нас вздрогнуть, и Иуда спрыгнула на пол. Вальяжной походкой она направилась к приоткрытой двери комнаты и, остановившись в проходе, оглянулась, словно приглашая пойти за ней. Я послушно встал с дивана и на еще ватных ногах зашагал следом. Пройдя по светлому коридору, застеленному мягким линолеумом, я оказался в маленькой кухне, на которой еле слышно бубнил телевизор. У газовой плиты стояла девушка с влажными после душа волосами, они длинными кудрями спадали на плечи. Но, если честно, мое внимание больше привлекла забавная кофта, в которой стояла незнакомка.
«Хах, серьезно? Винни Пух? Вся толстовка в этих рисунках! Мило», – подумал я.
Желание узнать, кто скрывается в данном одеянии в моем сне, стало слишком сильным, и я почти вплотную подошел к девушке. В одну секунду аромат кофе померк на фоне любимого запаха апельсинов. Девушка резко обернулась: от неожиданности зеленые глаза расширились, а сама она попятилась и, споткнувшись о стоящий позади стул, стала падать. Я тотчас же подхватил ее и резким движением прижал к себе.
«Черт, не хочу просыпаться!» – сердце билось как сумасшедшее. Мне казалось, оно без перерыва отбивает лишь два слога : Ма-ша, Ма-ша…
Такая хрупкая, в домашних мягких тапочках, и прямо сейчас она находится в моих объятьях. Пусть это всего лишь сон или мечта, я ее не отпущу. Наклонившись к макушке девушки, я поцеловал ее и запустил ладонь во вьющиеся волосы. Мое дыхание обожгло покрасневшие маленькие ушки Дубовицкой, и я прошептал:
— Моя.
Маша в ужасе отскочила от меня и, выставив перед собой кухонную лопатку, словно рыцарский меч, выпалила:
— Ты что, белочку словил? Сколько ты вообще вчера выпил?
Я буквально превратился в каменную статую. Кончики пальцев на руках и ногах заледенели, внутри меня все съежилось, я даже забыл, что надо дышать.
«Твою мать! Какого черта я здесь делаю? Я не сплю! Не сплю! Что вообще произошло? Что Маша обо мне теперь думает? Какой позор!» – паника накрывала меня все сильнее и сильнее.
Полностью покрасневшая девушка громко дышала, пытаясь немного успокоиться, но увидев мое недоумение подобралась чуть ближе и спросила:
— Ты в порядке? – Маша стала щелкать пальцами прямо у меня перед носом.
— Я… Как я здесь оказался? Это твоя квартира?
— С возвращением в реальность, – съязвила Дубовицкая, – Ты правда совсем ничего не помнишь?
— Последнее, что я помню, это как я сел в такси…
Маша почему-то облегченно расправила плечи. В ее глазах будто появилась бегущая строка с надписью: «И слава Богу».
— Ага, мое такси. Ты представляешь, в каком шоке я была, когда ты залез в машину и, облокотившись на меня, захрапел громче радио? – вздохнула Маша, – Я еле растолкала тебя, но свой адрес ты все равно так и не назвал. Бубнил что-то про ароматизатор… В итоге таксист испепелил нас своим самым свирепым взглядом, и мне пришлось тащить тебя к себе. До сих пор плечи болят!
«Пиздец. Хуже не придумаешь», – я сел за стол и, опустив свою дурную голову, поочередно стал колотить ее то правой, то левой рукой.
— Прости, пожалуйста… – смущенно простонал я.
— Да что мне толку с твоих извинений... Из-за этого недоразумения я пропустила свой поезд. А все билеты на вечерний экспресс разобрали, – уже спокойно произнесла Дубовицкая, звеня ложкой по стенкам кружки, – Ты кофе с сахаром пьешь?
Вместо ответа я виновато посмотрел на нее.
— Ох, значит будешь пить с сахаром, – девушка кинула несколько кубиков рафинада в чашку и протянула ее мне, – Твоя кислая мина нам обоим сейчас не поможет. Тебе ведь, вроде, тоже сегодня надо в Москву вернуться? Я слышала, как ты говорил ребятам.
Я никак не мог осознать и принять всю ситуацию. Абсолютно потерянный я грел ладони о кружку. Мысли путались, меня волновало не то, что я должен был уже давно выехать домой, а то, что я нахожусь в квартире девушки, от корой сходил с ума в школе. Нет. До сих пор схожу с ума. Собрав в себе последние осколки адекватности я все же ответил:
— Я на машине приехал. Если ты не против, то позволь тебя подвести.
— Вынуждена согласиться, – ответила Маша, немного подумав, – Ты в состоянии будешь вести?
— Дай мне час, – криво улыбнулся я.
Пока я продолжал сгорать от стыда, Дубовицкая поставила передо мной горячую тарелку супа и булочку:
— Поешь, помогает от похмелья.
В ответ я неуверенно кивнул и зачерпал большую ложку бульона, которую тут же чуть не пролил на свои штаны. Пушиста бестия прыгнула прямо мне на колени и гордо уселась перед тарелкой.
— Сливка! Слезь с него! Я кому говорю? – сердилась Маша.
Но кошка совсем не слушала ее, вместо этого, она гипнотизировала ароматный рыбный суп.
— Ах ты обжора! Ты помнишь сколько тебе лет? Если переешь – плохо станет! – Дубовицкая подошла ко мне и попыталась поднять кошку, но та в самый последний момент когтями вцепилась в мои брюки, и мы с Машей стукнулись лбами.
Подняв глаза, я увидел самые красные щеки в мире. Маша прикусила губу и, быстро отцепив Иуду от меня, отошла в другой конец кухни.
— Сливка, забавное имя. Это, случайно, не та кошка, которая постоянно ошивалась около школы? – поинтересовался я, чтобы разрядить обстановку.
— Она, – Маша ласково посмотрела на Иуду и чмокнула ее в розовый носик, – Я ее подкармливала, а когда увидела, как на нее соседская собака накинулась, сразу забрала домой. Она беременная была, я не могла так ее оставить! Котят потом знакомые себе забрали, а Сливка здесь осталась. Так с родителями и живет. Мама со смены сегодня приедет вечером, так что я со спокойной душой могу вернуться в Москву.
Я смотрел на то, как Дубовицкая обнимает пушистую, и искренне завидовал кошке.
«Хотел бы я оказаться на твоем месте сейчас, Иуда… Или стоит называть тебя Сливкой?» – улыбнулся я, доедая пампушку.
— Я помою, ты пока освежись лучше. А то мы сегодня вернемся домой только к полуночи, – Маша потянулась, чтобы забрать грязную посуду, но я накрыл ее руку своей.
— Мне правда жаль, что тебе пришлось со мной возиться… – сказал я, но на самом деле был вне себя от мысли, что увидел такую домашнюю Машу собственными глазами.
Дубовицкая почти сразу убрала свою ладонь. Опустив глаза она поставила посуду в мойку и включила воду. Я же быстро отыскал ванную и умывшись, стал собираться, чтобы выйти за машиной.
— Я заеду примерно через полчаса, запишешь свой номер, чтобы я позвонил, когда буду здесь? – я протянул Маше телефон, и уже через минуту был счастливым обладателем ее контакта.
Спускаясь в лифте я вспоминал, как лицо девушки заливалось краской при любом моем касании:
«Так мило! Жаль, что я не помню, как мы ехали к ней. Я же не мог ничего натворить, правда? Пьяный же в стельку был. Да, конечно не мог! Можно даже сказать, что моя выходка мне помогла!» – успокоил себя я, но выйдя на морозный воздух покраснел еще сильнее, чем Дубовицкая. Виной тому был не холодный зимний ветер.
— Твою мать… – выйдя из подъезда, обрывки прошлой ночи навалились на мою голову как снежный ком.