2/1
Тусклые солнечные лучи упрямо пробивались сквозь полупрозрачный тюль в моей комнате. Я неохотно приоткрыл глаза, отпуская сон.
— Снова она… – промычал я, приглаживая растрепанные волосы, – Чем ближе встреча выпускников, тем чаще мне снится то время.
Стараясь освободить голову от любых школьных воспоминаний, я принял теплый душ, а после одним глотком опустошил кружку растворимого кофе. Уже через пол часа, натянув выглаженную рубашку с джинсами, я захлопнул входную дверь квартиры и завел машину.
Чуть меньше 200 км до родного города я ехал три с лишним часа, всему виной нескончаемая пробка на выезде из Москвы. Знакомые с детства улицы быстро сменили мою раздражительность сентиментальностью и волнением: сердце то замирало, то начинало биться как сумасшедшее.
Я припарковался у недавно отремонтированного корпуса школы и не застегивая куртку направился к входу.
«Основное мероприятие пройдет в ресторане, где мы отмечали выпускной, в школу мало кто придет… Но бродить по коридорам, которые уже не помнят шум моих шагов, лучше, чем сидеть в квартире, до сих пор наполненной запахами спиртного и чужих одеколонов», – подумал я, открывая дверь.
На входе меня встретил равнодушный охранник лет 60 в мешковатой форме:
— Вы за кем?
— Я к кому, – шутливый ответ сам сорвался с губ, – сегодня встреча выпускников, решил зайти. Пустите?
— Не положено.
— Я буквально на 5 минут, документы с собой, вот! – я протянул мужчине паспорт.
— Не положено. – отвечал он на каждую мою реплику в течение еще нескольких минут.
Сдавшись, я вышел из помещения и, остановившись напротив таблички «курение запрещено», достал из кармана пачку сигарет.
«Интересно, Осман еще держит свою палатку?» – эта мысль промелькнула в голове, как только я закурил последнюю оставшуюся у меня сигарету.
Ругнувшись на закрытую дверь школы, я застегнул замок на куртке и, бурча как старик на весь несправедливый мир, отправился в сторону магазинчика турка. Снег приятно скрипел под ногами.
— Ха, как обычно никто ничего не чистит… Как же давно я здесь не был? Почти сразу после выпускного уехал в столицу, и причин возвращаться не находил…
На белоснежных улицах я приметил желтый магазинчик, который стоял на месте палатки Османа. Стало как-то тоскливо, ведь я хотел услышать несколько турецких нравоучений о жизни. Хотел почувствовать себя на 10 минут юным пацаном, нелегально покупающим сигареты.
Стряхнув с обуви налипший снег, я зашел внутрь. Мелодичные колокольчики над дверью нарушили тишину полупустого помещения, и из-за стеллажей выглянул мужчина с поседевшими, но до сих пор густыми усами:
— Заходите! Я рядом, если надо что-то пробить, просто крикнете мне «Осман, дорогой, жду у кассы», и я уже тут как тут! – бодро затараторил хриплый голос турка.
— Осман, ты все еще здесь… – я произнес эту фразу так забвенно, словно увидел не мужчину в годах, а фею с розовыми блестящими крыльями.
— Конечно, куда я денусь! Круглый год 24/7 я… – взглянув на странного покупателя, Осман запнулся, – Мальчик мой! Ты вернулся… Аллах, Аллах! Вернулся!
Осман кинул возле стеллажей коробки и, широко раскинув руки, направился ко мне.
— Это и правда ты, Игорь! – мужчина дружелюбно потрепал меня по плечу.
— Я…
Осман не дал мне возможности сказать и слова:
— Закрою ненадолго магазин, все равно народу пока нет. И чай заварю со сладостями! У нас, знаешь, как говорят? Сладко поедим – сладко поговорим! – Осман приглашающим жестом подозвал меня в небольшую коморку за кассой.
Сев на табуретку у деревянного стола, накрытого цветастой скатертью, я почему-то почувствовал себя дома.
«Я не ощущаю этого даже когда заваливаюсь к себе в квартиру после очередной долгой планерки. Так странно…» – подумал я, глядя на то, как Осман возится у старенького электрического чайника и громко шуршит разноцветными фантиками.
— Угощайся! Сладкие как мед! – гордо произнес турок, ставя передо мной блюдце с разнообразными конфетами и сухофруктами.
— Спасибо, – неуклюже ответил я, грея руки о чашку ароматного чая, – Апельсиновый?
— Чай? Угадал! Мой любимый.
— Мой тоже… – улыбнулся я, вдыхая приятный аромат.
— Так, а теперь рассказывай, когда приехал? Надолго?
— Приехал буквально час назад. Сегодня встреча выпускников, 10 лет прошло. После нее сразу обратно.
— Домой не заходил?
— Нет.
Помолчав с минуту, мужчина спросил:
— Как ты, сынок? Я так и не смог задать тебе этот вопрос, когда… Когда узнал, что…
Я прервал Османа:
— Она бросила меня. Разве есть смысл вообще говорить о той женщине? Слабая, безвольная, эгоистичная…
— Несчастная, сынок, несчастная. Иногда любовь бывает жестокой. Иногда она не окрыляет человека, а, напротив, связывает так крепко, что становится невозможно дышать. Чувства никогда не считаются с разумом, они разрушают его. Твоя мать сторонилась голоса сердца уже очень давно. В попытках стать глухой к его крикам, она стала глухой ко всему окружающему миру. И в итоге сбежала от него.
— А что вообще такое любовь, Осман? На моей практике, все, что мы привыкли называть любовью, приносит одни лишь страдания. Разве человек может нуждаться в чем-то, что делает его несчастным?
— Человек нуждается в другом человеке. Вот, что я знаю наверняка. И именно тот человек, которого ты не можешь выпустить из своих мыслей, и есть воплощение твоей любви… – Осман вздохнул, увидев мой встревоженный взгляд, и продолжил, – Кто та шайтан, что поселилась в твоих снах, мальчик мой?
Я удивленно посмотрел на мужчину:
— Откуда ты…
— Откуда знаю? Я же говорил тебе когда-то, что ко мне все приходят говорить о любви! – ухмыльнулся турок, поглаживая грубыми пальцами усы.
— О любви, которой не было…
— Не было для кого? – хитро сверкнул карими глазами Осман, – Теперь я понимаю, почему спустя столько времени ты все же решил приехать. Первая любовь не забывается, правда ведь?
— Действительно, – я достал из кармана куртки серебристую зажигалку, и тихо закончил фразу, – Не забывается.
— Не беги больше от своего сердца. Теперь ты знаешь, что это не заканчивается ничем хорошим.