Чачть 20
Оливия с трудом вдохнула.
Воздух был другим — тяжёлым, густым, пропитанным чем-то, что казалось чуждым. Она огляделась. Темнота больше не поглощала её, но мир вокруг изменился.
Она стояла в зале, который напоминал древний храм. Высокие колонны уходили в пустоту, а под ногами простиралась бесконечная гладь чёрного камня, словно пол отражал саму пустоту. Символы, те самые, что были в подвале, теперь светились на стенах тусклым золотым сиянием.
— Где я?..
Её голос отразился эхом, и в ответ раздался знакомый смешок.
— Ты всё ещё не поняла?
Оливия резко обернулась.
Андрас.
Но он выглядел иначе. Без той тьмы, что его окутывала. Без угрозы в глазах.
Он шагнул ближе.
— Ты запечатала меня. — Он развёл руки в стороны, указывая на этот странный мир. — Добро пожаловать в нашу тюрьму.
Холод прошёлся по её спине. Она не только запечатала Андраса. Она запечатала и себя.
Оливия отшатнулась, сердце бешено заколотилось.
— Нет. — Она покачала головой, осматриваясь в поисках выхода. — Этого не может быть.
Андрас только усмехнулся.
— Но это так.
— Я не могу быть здесь. Я... — Она сжала кулаки. — Должен быть выход!
— Ты думаешь, что кто-то вырывался из печати? — Он наклонил голову, наблюдая за ней. — Ты сама это сделала. Сама выбрала.
Оливия шагнула назад, но её спина упёрлась в колонну. Она стиснула зубы.
— Я не твоя пленница.
— Нет, — Андрас медленно приблизился, — мы здесь на равных.
Он поднял руку, и вокруг них взметнулись вспышки света, на мгновение озаряя стены храма. На камне вспыхнули незнакомые символы, но Оливия могла их прочесть.
— Это не просто печать, — тихо сказала она.
— Нет, — голос Андраса звучал спокойно. — Это связь.
Оливия почувствовала, как в груди сжался ледяной ком.
Она не только запечатала его. Она связала их судьбы.
Оливия тяжело дышала, её мысли метались.
— Нет... Это не может быть правдой.
— Но ты уже чувствуешь это, не так ли? — Андрас смотрел на неё пристально, изучающе. — Ты читаешь символы. Ты ощущаешь этот мир, как часть себя.
Она попыталась отрицать это, но внутри всё сжималось. Он был прав. Этот странный храм, пульсирующий слабым золотым светом, не был чужим. Он откликался на её присутствие.
Оливия закрыла глаза, вспоминая слова, которые произнесла перед запечатыванием.
— Nexum aeternum... — прошептала она.
— Связь вечная, — кивнул Андрас. — Ты не просто заперла меня, Оливия. Ты связала меня с собой. Теперь мы едины.
Гнев закипал в ней, вытесняя страх.
— Ты хочешь сказать, что я теперь... часть тебя?
— И наоборот, — спокойно ответил он. — Ты думала, что можешь остановить древнюю силу, просто произнеся пару слов? Это не так просто. Теперь ты принадлежишь этому месту. И мне.
Оливия сжала кулаки.
— Я не принадлежу тебе!
— Но и не можешь от меня избавиться.
Он сделал шаг ближе, но она не отступила.
— Что теперь? — спросила она, глядя ему в глаза.
— Теперь? — Андрас усмехнулся, и в его глазах вспыхнул огонёк, похожий на любопытство. — Теперь нам придётся научиться жить вместе... навеки.
Оливия почувствовала, как по её телу пробежал холодок.
— Я найду выход. — Она смотрела ему прямо в глаза.
Андрас лишь ухмыльнулся.
— Попробуй.
Она развернулась и пошла вперёд, не зная, куда ведёт этот бесконечный храм. Символы на стенах вспыхивали при каждом её шаге, а воздух становился тяжёлым, будто сам мир знал, что она здесь чужая. Или... уже нет?
— Зачем ты мне это говоришь? — спросила она, не оборачиваясь.
— Потому что ты должна понять. Ты не пленница. Ты — часть этой силы.
Оливия остановилась.
— Ты хочешь, чтобы я поверила в это?
— Ты уже веришь, иначе бы тебя здесь не было.
Она стиснула зубы. Всё её существо сопротивлялось. Она не верила. Она не могла поверить.
Но внутри что-то шевелилось, тёмное, неизведанное... и пугающе знакомое.
— Как долго ты был запечатан до меня?
— Достаточно долго, чтобы узнать, что второго шанса не будет.
Она обернулась.
— Шанса на что?
Он подошёл ближе, и их разделяло всего несколько шагов.
— На свободу.
— Ты думаешь, я помогу тебе?
— Я думаю, что рано или поздно ты сама этого захочешь.
Она хотела рассмеяться ему в лицо, сказать, что он ошибается. Но слова застряли в горле.
Потому что в глубине души она знала — что-то изменилось.