4/8. Четвёртая часть
Из цепких лап любителей сплетен и громких домыслов, меня вырвала Брена, сопроводившая в ванную, чтобы «приободрить подругу», добавив, что «Скала тоже может пойти». В нетопленной ванной комнате было в разы холоднее, что даже изо рта вырывались облачка морозного воздуха.
Подруга обняла меня так крепко, что дышать мне стало ещё сложнее.
– Прости, пожалуйста, я просто так рада, что ты здесь! Когда вас заставили сесть в эту повозку, я билась в истерике несколько часов, Скала докажет. Это был самый жуткий момент в моей жизни! Да в жизни каждого поселенца! А малыш Тигра, ужас какой... Ты совсем-совсем ничего не помнишь? – Брена посмотрела на меня преисполненными волнения глазами, мне было жаль подругу, ведь она так искренне переживала за мою семью... Но я не могла сказать ей правду, сказать, что они в полном порядке. Брена просто не может держать язык за зубами, если не сегодня, то завтра кто-нибудь бы об этом узнал.
– Совсем... Я ужасно за них волнуюсь. Что же теперь делать? Когда кончится эта пурга? – Собрав в себе все зачатки актёрского дара, ответила я.
– Это ещё чего! Что ночью было! Началось всё с легкого морозца, мы тогда убираться пошли. Ну, ладно, всем вместе было не трудно. Потом пошли остатки урожая, не изъеденные, конечно, собирать. Моркови немного... А потом как повалят эти хлопья белые! А ветер! С ног валил! Страшно, никогда такого не видел. Мы его убираем, а он снова появляется, всё ему нипочём, снегу этому. Входы в жилища завалил, представляешь? Еле разгребли. Побежали за тёплой одеждой, за дровами... А животные совсем ошалели, я даже не знаю, как они это переживут. Одна только надежда, что закончится эта непогода раньше, чем наши припасы. – Скала тяжёло вздохнул и раздосадовано посмотрел в маленькое, разукрашенное морозным узором, окошко.
– Просто ужасно! Бедные люди, бедные мы... А как она себя ведёт? Пурга эта?
– Примерно раз в два часа сменяются метель и затишье. Тогда самые сильные выходят справиться о животных и немного расчистить дорогу. Ходил я недавно, а толку что? Другой раз пойдём, снова навалит, ещё пуще прежнего.
– Всё, что нам нужно, это немного веры! Правильно? Ведь главное, что мы с вами вместе! – Приободрила подруга. – Кстати, Овечка в большом загоне со всеми овцами. Чтобы им было теплее. Пойдёмте, а то скоро нас хватятся. Ещё подумают, что мы какие шпионы. – Засмеялась Брена.
– А Флора здесь? Я видела в соседней комнатке Спрута. Хотела спросить, всё ли у них хорошо.
– А, да, она с мужем. Думаю, она очень обрадуется.
«Как бы ни так! Ведь она даже не вышла узнать, что там за шум, кто и откуда явился. Отведу её к себе домой, а там Тион мне поможет её разоблачить! Эх, но разве так можно себя вести с беременной женщиной? Я же не на самом деле какой-то шпион... Интересное Брена выбрала словечко, ведь я и правда отчасти шпион...».
В большой комнате люди заворожённо слушали пение Мелоди Ди, двигались в такт мелодии, словно бы на самом деле согреваясь от одних только слов:
Солнце так близко, нас греет светило –
Каждый сезон, каждый день, каждый миг!
Даже взамен ничего не просило,
Солнечный дар непомерно велик!
Я аккуратно прошмыгнула между сидящими на лавках жителями в соседнюю комнату, где помимо Флоры находились Велан и два лекаря женщины, в одно й из них я узнала старушку Гирею. К счастью, у них не было проблем с чувством такта, и они, попросив меня последить за сном Мастера, присоединились к хору.
– Привет, Флора. – Девушка сидела на стуле, приставленном к столу, на котором лежал её обездвиженный муж, и гладила его по руке.
– А, Алатея. Здравствуй. Я слышала, что ты вернулась. Прости, что не вышла поприветствовать тебя. Просто... Не могу оставить его тут... Что, если он очнётся, а я не рядом? Понимаешь? – Флора посмотрела на меня глазами загнанного в капкан зверя. Её лицо было очень опухшим от пролитых слёз и нехватки сна. Разве может она быть предателем? Как я только могла подумать?!
– Конечно. – Я похлопала давнюю подругу по плечу. – Ты большая молодец. Сейчас он нуждается в тебе больше, чем в ком-либо. Надеюсь... Надеюсь, что скоро проблемы с погодой разрешатся. – Флора с благодарностью сжала мою ладонь.
– Прости меня, Теа. Прости, если я была сама не своя это время. Я ведь совсем не хотела выходить замуж. Не хотела... Мне не нравился этот высокомерный простак – сын Спрута. У родителей уже всё было решено, но моего согласия никто не спросил. Мы начали общаться. Я поняла, что ненавижу всё его естество! Мне претила одна мысль о встрече с ним, пока...Пока он не признался, что влюбился в меня. Да, я знала, что он недурён внешне, что он хорошо обращается с деревом. Но то, как он отнёсся ко мне... Всё его дурачество – это только маска, Теа! Я полюбила его. Люблю его больше всего на свете. Я забыла обо всём, такая я плохая подруга. Обо всём... Я просто не переживу, если его не станет, Алатея! Я не переживу! – Флора разрыдалась так громко, что мне пришлось прикрыть дверь и успокоить её объятиями. У меня больше не было никаких сомнений, что я ошиблась. Просчиталась. Она не могла быть настолько хорошей актрисой!
Мы уместились на один стул и сидели так в обнимку, пока Флора не перестала всхлипывать. Я гладила её волосы и представила, какой, должно быть, у них со Спрутом будет красивый ребёнок.
– Помнишь, Ти, когда мы играли в нимф озера и разыграли Скалу, Ника и его старшего брата?
– Когда мы кидали камушки в озеро из-за кустов и издавали страшные звуки, а они подумали, что это Водяной?
– Ага, да! Вот хохма была! – Я и представить не могла, что когда-то вот так смогу сидеть в обнимку со старой подругой и смеяться, вспоминая детство. Что-то пошло не так. Но где? – Теа, что у тебя такое в кармане, упирается мне прямо в бок!
«В кармане! У меня в кармане лекарство! Ну, и дура!».
– В кармане? Понятия не имею, – ответила я и достала сначала из ближнего к Флоре кармана бутылёк, а потом и из правого.
– Теа. Что это?
– Я не помню, Флора... Кажется, это что-то из-за границы. Может быть... Как мне вспомнить, Флора?
– Напрягись, Теа, давай! Ты сможешь! Если у тебя это с собой, это должно быть что-то очень важное! – Я состроила гримасу сосредточенности, будто я выводила последние штрихи на необычайной красоты полотне.
– Это... это лекарство, Флора! Для Спрута и Мастера!
– Правда? Лекарство?! – От неожиданности Флора громко ахнула. – Стой, а мы можем ему доверять? Это не навредит?
– Я не думаю, что я бы могла взять с собой что-то опасное. Теперь надо вспомнить, кому какое...
– Я позову Велана! Нельзя, чтобы люди знали. Тебя тогда съедят с потрохами! – Взволнованно сказала Флора и поспешила за лекарем. «Нет, это определённо не она. Кто же тогда? Кто? У меня всего полтора дня на поиски...». Через несколько минут в комнату вошла подруга, а за ней и Велан, крепко заперший дверь.
– Ну, что там у тебя. Показывай!
Я достала из карманов бутылочки и положила их на небольшой деревянный постамент с травами. Велан откупорил прозрачные крышечки и понюхал содержимое каждого флакона.
– Хм... совершенно...ничем... не пахнут! Что ещё ты помнишь?
– Я помню, что по одной бутылочке на больного. А ещё вроде бы нужно делать компрессы... И всё. Больше я ничего не помню. – «Всегда ведь можно чуточку "припомнить"».
– Хм. Компрессы, значит? Судя по всему, это концентрат. Надо развести в тёплой воде, смочить чистые тряпки и в тепло часов на двенадцать. Но какая жидкость кому... Я всегда говорил: «В скверных ситуациях помогают старые хорошие советы». Если тебе сказали, какая жидкость для кого, то только доброжелатели. Вспомни, Алатея. Постарайся!
Ещё пара кривляний, и мне удалось «вспомнить», что Мастеру предназначена прозрачная жидкость, а Спруту – коричневая. Нам пришлось открыть дверь, чтобы выпустить в комнату тепло и развести внутри небольшой очаг. Но внутрь Велан никого не запускал. Около часа у нас ушло на подготовления, помогали и две не очень знакомые мне лекарки. Мы стирали и сушили бинты, очищали и грели воду, помогали переворачивать раненных. Скала принёс нам поесть овощную похлёбку с засушенным хлебом – это был единственный приём пищи за весь оставшийся день. Припасы поделили с учётом количества снеди, людей, их возраста и состояния. После обеда мы занялись непосредственным наложением множественных бинтов, а когда закончили, на поселение уже опустилась непроглядная тьма.
Несколько часов мы с Флорой разговаривали, вспоминали прошлое – Велан хотел подождать, пока компрессы начнут действовать. Мы должны были следить, чтобы не стало хуже. Я прекрасно знала, что мне надо идти и искать преступника, но бросить подругу в беде было бы не очень красиво.
Когда детей принялись укладывать спать, а Велан подтвердил, что компрессы чудесным образом помогают больным, нам было велено принести как можно больше неиспользованных одеял, тряпок и шкур. После этого Флора ещё добрых десять минут благодарила меня, и только тогда с заверения одного из мужчин, что пурга улеглась, я отпросилась домой – взять оттуда тёплые вещи моей семьи и, возможно, какой-то провиант.
– Ты не можешь пойти одна, Скала тебя проводит! – Запротестовала уже сонная Брена.
– Брена, тут же совсем недалеко! Одежда уже просохла. Я разведу там очаг, посплю, а утром вернусь помогать. – Подруга ещё долго не хотела соглашаться со мной, но в тот день дар убеждения был на моей стороне.
Не оставляя надежду на улице работали отцы семейств – разгребали лопатами снег, собирали снесённые ветром ветки, сменяли друг друга на постах, охраняя животных. Я кивками поблагодарила их, как мы делали ранее. Как мы делали всегда.