Аламейк: Стрела Судьбы

Ночью ко мне опять пришёл Тигра. Я уже спала и сквозь сон услышала: «Не обижайся на Брену, она это не со зла. Может она совсем как Вуф, а может просто устала». Потом мне стало очень тепло, я приобняла братишку и крепко уснула.

Когда я проснулась, его уже не было. Я не застала дома никого, на часах была половина седьмого утра, наверняка, они решили меня не будить и сходить за завтраком. Я заглянула в комнату родителей, что делаю крайне редко, хотела удостовериться, что отец вчера вернулся домой. Да, на стуле висела его одежда: пятна крови на нашей привычной серой ткани смотрелись как абстрактное украшение. Видимо он вернулся под утро, раз ни он, ни мама не успели всё застирать.

Я вспомнила, что даже не ополоснулась вчера после работы. Вода, конечно же, еще теплая, была в тазах: я смывала с себя весь вчерашний день, все воспоминания, все волнения и странности. С ужасом я увидела состояние своей школьной одежды: одна футболка была порвана, во второй я вчера работала. Ссора с Бреной совсем выбила меня из колеи, я даже забыла переодеться. Пришлось наспех замочить всё, что я испачкала вчера и надеть более плотную футболку с горлышком, рассчитанную на прохладную погоду.

Когда я закончила собираться, на кухне уже гремела посуда. Мама накладывала овсянку в тарелки, пахло свежим кукурузным хлебом. Тигра уже принялся за утреннюю молитву, зажмурившись, лепетал что-то про себя, а отец стоял у окна и смотрел прямо на часовню. Сегодня было солнечно. Снова солнечно.

Воспользовавшись моментом, я подошла к папе сзади и обняла его за плечи. Я уже предчувствовала его улыбку и тихий хриплый смех, но он лишь нежно сжал мои ладони и поцеловал их. Когда он повернулся, то по жутким синякам под глазами я поняла, что этой ночью ему не удалось их сомкнуть.

– Привет, Ти. Я знаю, ты многое видела вчера. И сейчас я расскажу вам всё, что знаю сам.

Мы сели за стол, а Тигра в роли маленького помощника положил каждому на тарелку по куску хлеба. Ну, скорее, закинул по кусочку, насколько ему позволяла длина рук.

Папа хорошенько откашлялся, прежде чем начать рассказ. Я приготовилась услышать длинную историю, такую, как я описала вчера, но ожидать такое было поистине глупо.

– Что касается Ива. Мы не нашли никаких следов ...кхм...влияния извне. То есть, он сам повалил дерево...и...да. Пилу извлекли, рану зашили. Но говорить о том, будет он ходить или нет, еще рано. Он еще без сознания, лежит в хижине. Велан предоставляет ему должный уход.

– Ты не находишь это странным? – Спросила я. Потому что нахожу всю эту историю странной.

– Что именно? – Папа до скрипа натирал старую дедовскую ложку полотенцем. Нервы.

– Во-первых, зачем Спруту понадобилось вырубать самое большое дерево в лесу рано утром, да еще и в одиночку? – Тигра закивал, как бы подтверждая мою теорию заговора. – Во-вторых, как бы он за несколько часов, повторюсь, в одиночку, срубил ствол такой толщины? Это просто нереально! – Тигра закивал еще чаще, мол, посмотрите, этот детектив моя сестра. – Тем более, такой узенькой пилой.

– В твоих догадках есть доля здравого смысла. Однако, доказать мы ничего не можем. Как и спросить у самого Спрута.

– Ладно, а что с Мастером?

Мама безучастно наблюдала за разговором со стороны, словно что-то анализируя.

– Велан сказал, что для одного дня слишком много работы. Поэтому мастера пришлось нести к старушке Гирее. Она промыла и зашила рану, но на вчерашний день, Мастер потерял много крови. А переливания, как описано в книгах, мы делать не умеем. Ровно, как и разбираться во вскрытиях.

– Поэтому нельзя узнать, что послужило причиной бешенства?

– Иногда такое случается, такое описано в книгах...

– Пап, у нас такое не случается! – Отец смутился и отложил, наконец, ложку.

– Давайте завтракать, иначе еда остынет.

– А что с ветром? – Спросила я, потому что именно ветер больше всего не давал мне покоя.

– С ветром? – Переспросил отец. м Ты тоже заметила эту странную прохладу?

– Вы разве не обсуждали и это вчера? – я тщательно размазала овсянку по тарелке, выравнивая её, как будто бы выравнивая весь вчерашний хаос.

– Мне кажется, что со всем тем, что случилось, никто просто не обратил внимания на ветер. Давайте есть.

Мама уже несколько раз пыталась что-то сказать. Она открывала рот, чтобы произнести какую-то фразу, но погодя, заполняла молчание ложкой густой тягучей каши.

– Я думаю, нам нужно проведать родителей. – Отец медленно поднял голову, одобряюще кивнул и продолжил трапезу.

Мои бабушка и дедушка с папиной стороны еще не совсем старые. Им только недавно перевалило за шестьдесят. Но решение переехать в две самодельные брезентовые лачуги они приняли почти пол поколения назад вместе с ещё жившими родителями мамы. Родители не любят об этом говорить, а мы с Тигрой стараемся не заставлять их волноваться лишний раз. Мы видимся с ними стабильно раз в несколько лет, а то и раз в год. На пятый день рождения Тигры папин отец вырезал из берёзы лошадку. Надо сказать, брату очень быстро пресытилась игрушка, её нельзя было прочесть или использовать для учёбы. На мой пятнадцатый день рождения бабушки связали мне тёплый жилет, который мне так никогда и не пригодился. Наверное, скоро придёт его черед. Прошло уже много лунных циклов, а пятилеток в этом году ни у кого не будет. Зачем маме пришло в голову проведать родителей? Да еще и на таком отшибе! О их жилищах мы с Тигрой знаем только по рассказам соседей. В поселении даже бытует такая присказка: «В брезентовой глуши добра ты не ищи». У нас дома есть несколько хороших рисунков мамы и папы в детстве с родителями, а большего я особо о них не знаю. Помню лишь, как бабушка Труди, мама отца, в раннем возрасте позволяла мне больше обычного и очень опекала. Только с течением однообразных рабочих дней границы реального стерлись, и я часто думаю о том, что из этого на самом деле было правдой, а что я могла выдумать сама?

Но отец всё-таки согласился. Он согласился со странным ветром. Я искренне этому рада. И это всё. Пока мы с мамой мыли посуду и убирали со стола, я размышляла о том, как нужно вести себя с Бреной и возьмут ли меня с собой родители на встречу с «брезентовыми отшельниками». Мне очень хотелось спросить у кого-то совета, но это было настолько дико и непривычно, что я сразу же отогнала эту идею прочь. Животноводство и литература – предметы на пятницу. Я сразу подумала о том, как хорошо, что Скала на уроках обычно сидит между мной и Бреной. Мама обмолвилась о том, что сегодня моя очередь кормить Овечку, и я покраснела. Каждый день – моя очередь кормить Овечку. Видимо вчера это сделала мама, потому что от недосыпа, мне даже не пришло это в голову! Я виновато взглянула на маму и сразу же отправилась в сарай.

Овечка благодарно заблеяла при виде меня. Я насыпала в кормушку приличное количество сена и вычистила её шерстку. Как ей тут одиноко, сидит целыми днями в брошенном всеми сарае, и думает о своей безвыходной овечьей судьбе! Обычно Тигра навещает её по вечерам, надеюсь, вчера он не забыл о ней, так как я. Я подумала, что у меня еще есть немного времени и рассказала Овечке о том, что меня так гложет. Знаю, звучит глупо, но в её блеянии я услышала гораздо больше понимания, чем от кого-либо за последнее время.

Тигра ждал меня на лавке около дома со своим рюкзачком и моей кожаной папкой. Мы понимали друг друга без слов, в такие моменты, я по-настоящему видела своё счастье в нашем маленьком мире.

– А ты знала, что друг Маленького Принца был лётчиком?

– Летал на самолёте?

– Ага.

– Да, я что-то такое помню. По-моему мы читали эту сказку в первом классе.

– Я тоже хочу стать лётчиком, когда вырасту. И улететь далеко-далеко.

– Почему бы и нет, Тигра? Возможно, ты сам соберешь первый в нашей истории самолет.

– Ты так думаешь? – я кивнула. Я, правда, так думаю. Тигра намного умнее и более целеустремлённый, чем его сверстники, намного умнее меня в его возрасте. А еще Тигра – «веритель». А это многое значит.

На площади было, по обыкновению, тихо. Везде было тихо. А что я собственно ожидала услышать? Собрание? Как бы мне не хотелось этого признавать, но Брена, похоже, была права: мы не семья. Мы бежим от чужих проблем, как только видим всё своими собственными глазами. Я даже подумала, что не инстинкт помощи ближнему заставил всех побежать на крик Спрута, а обычное любопытство.

Я не посмотрела ни на одну из плит, на которых стояла. Каждое утро эти фразы успокаивали меня своим мелодичным звучанием, эхом отзывались в голове, но не больше. Усадив Тигру в библиотеке, я поспешила скорее отбыть принуд на уроках. На выходе из главного зала я столкнулась с Ментором малышей Ивон. Эта полненькая добрячка всегда улыбалась при встрече и часто секретно передавала через Тигру свежую сладкую выпечку.

– Алатея! Ты была бы не против помочь мне с книгами и пропустить второй урок? Я уже спросила Лидию. Ей не оставалось ничего, кроме как кивнуть, – заговорчески хихикнула женщина.

Иногда мы с братом помогаем Ивон и её сыну Приму, библиотекарю, приводить книги в порядок. К сожалению, в рамках чудесного графика, отставание от которого чревато злыми взглядами и переваренной едой, помогать мы можем только несколько часов в пару недель во время уроков. Тем более Ивон совершенно обоснованно боится завистливых взглядов в нашу с Тигрой сторону. Сначала меня звали для наблюдения за братом: он больше всех из малышей проявляет неподдельный интерес к чтению. Позже семья библиотекарей заметила и мою тягу к новой информации. А еще через некоторое время я удостоилась тайной чести – помогать Приму в городском музее.

Жители не ходят в музей, чтобы поглазеть на экспонаты и прикоснуться к истории. Нет, жители вообще не ходят в музей. Они только приносят туда редкие находки, а семья библиотекарей (по совместительству хранители музея) содержат всё в надлежащем виде. Я была просто счастлива, услышать, что проведу несколько часов в этом чудесном месте и полакомлюсь вкуснейшими плюшками! То, что нужно, чтобы забыть о вчерашних кошмарах.

Я улыбнулась Ментору в ответ, и она поспешила поделиться новостью с Тигрой. В коридоре я немного обдумала предстоящее животноводство и успела пожалеть, что их с литературой нельзя поменять местами. «Убить пересмешника» Харпер Ли я прочитала года три назад и мне бы не составило труда написать хорошую работу по прочитанному. Лидия, скорее всего, поделит материал на несколько занятий, но животноводство все-таки никак меня не радовало.

В классе все уже сидели на своих местах, только Лидия задерживалась. Спасибо Брене, за то, что избавила меня от судьбы «толкателя» и села слева от Скалы. Я примостилась справа и стала очень медленно доставать бумагу и карандаш, словно в моей затасканной папке могло оказаться что-то еще. Буквально через пару секунд вошла Ментор и резким кивком приказала начать работу.

Разные породы свиней из разных неведанных местностей никак не лезли мне в голову, тем более что неловкая ситуация с моими друзьями усугубляла усваивание материала. Скала не отпускал шуточек по поводу описаний и изображений животных, как он делал каждый день до этого. Спустя замечательнейшие и самые познавательные два часа изучения свиней, я раньше всех сдала Лидии работу и вышла в коридор. Все поняли, куда я пошла, такое происходило раз в несколько недель, да и мало кто мне завидовал. Перспектива чихать от пыльных книг никого не прельщала.

Я еще немного повозмущалась тому, что наши свиньи не делятся ни на какие породы и к чему было всё это читать, но решила, что никто не испортит мне оставшейся части дня. По отполированным доскам пола главного зала плавали разноцветные лучи, струящиеся словно бы прямо из поднебесной. Тигра и пара других ребят уже активно стирали пыль с открытых книг и перекладывали их из одной высокой стопки в другую. Было так дивно видеть своего младшего брата смеющимся с другими детьми! Я видимо так глупо улыбалась, что сразу же заслужила от Ивоны липкую от меда булочку. Наш Пасечник – двоюродный брат Плуга, поэтому и у нас дома есть маленькая баночка лакомства.

– Пойдём за мной,– сказала женщина, унося с собой маленькую ароматную корзинку.

Я последовала в общий коридор, повернула направо и проскользнула в приоткрытую дверь музея, украшенную неким подобием гобелена с цветочной композицией.