Аламейк: Стрела Судьбы

Дома, конечно же, никого не было. Сначала я положила маме и папе в тарелки рассыпающийся холодный омлет, знатно сдобренный подтаявшим сливочным маслом и холодные жирные булочки. Увидев, какими голодными глазами Тигра смотрит на это подобие завтрака, я положила в его тарелку всё, что осталось в миске.

— Теа, ты положила мне две порции. Ты, наверное, опять задумалась.

— Нет, Тигра, я не голодна. Ты сегодня много бегал и даже носил тяжести. Ты же знаешь, что скорее вырастешь, если будешь хорошо кушать? — Ах, дети с этим неумолимым стремлением стать взрослыми!

— Знаю! Правда, не голодна? А что мы скажем маме? — брат взял вилку и начал жадно поглощать яйца.

— Ничего. Пусть думают, что я поела.

Я умилялась над тем, как кушает мой брат и составляла дальнейший план действий. График, говорят они. Ерунда, говорю я. Отведу Тигру в библиотеку, а сама пойду в школу. Надеюсь, Брена и Скала расскажут мне всё в перерыве. Четверг. Сегодня мы читаем ботанику и сельское хозяйство. Нудно, но нужно. А ещё мы собирались перед работой в поле поесть яблок всем классом. Вряд ли кто теперь захочет идти в лес, поползут слухи, и жители поползут скорее с работы домой.

Я не стала говорить Тигре жевать медленнее, он сам знает, как ему лучше. Должна признать, в некоторых вещах он смыслит даже больше, чем я.

В тазу на кухне еще оставалась теплая вода: я помыла посуду Тигры и ополоснула свою, положив все на сушку. Брат взял свой маленький рюкзак с тетрадью, ручкой и какой-то библиотечной книгой, я тоже взяла свою кожаную папку со школьными принадлежностями, надела вчерашнюю футболку с коротким рукавом и наспех промыла царапины ледяной водой.

Я узнала, сколько времени, только когда мы подошли к библиотеке. Было почти девять часов утра, а занятия обычно начинаются в восемь. Прежде я никогда не опаздывала, было страшно, что ментор сделает мне выговор, может быть негласный, в худшем случае даже словесный. Правая входная дверь была открыта и придерживалась большим булыжником. Нас, как и каждый день до этого, встретили рогатый конь и остроухий мужчина. Они, также как и почти любой житель поселения, поприветствовали нас молчанием. Сквозь осколочные витражи свода прямо в центр зала восхитительно яркими лучами лился тёплый радужный свет. Магическое место с неповторимой атмосферой, которой нет ни в одном уголке поселения. По левую и по правую стороны главный зал заставлен высокими деревянными шкафами с книгами, а ближе к центру расположены массивные прямоугольные деревянные столы со старыми креслами. Там, где в соборе бы располагался алтарь, находился детский манеж из остролиста, обшитый мягкими подушками. Там уже сидели малыши. Я усадила Тигру в кресло напротив одного из столов, пятеро его знакомых ребят уже образовали кучку рядышком и что-то бурно обсуждали. Я знаю, что Тигра любит читать в тишине, а если её не добиться, то хотя бы в одиночестве. Встретившись глазами с младшим ментором Бетой, я потрепала брата по голове и направилась ко входу в пристройку. Краем глаза я заметила, что он вытащил из портфеля книгу — это был «Маленький принц».

Чтобы попасть в школу нужно выйти из главного зала в коридор с правой стороны. Там находятся подсобные помещения для Менторов. Потом нужно повернуть налево, потому что с правой стороны расположен наш маленький музей, и идти прямо, пока не упрёшься в неестественный для романской архитектуры корявый дверной проём с дощатой дверью. За ней и находится школа.

В переходном коридоре стоит несколько лавок и они, на удивление, были заняты моими одноклассниками. Кроме лавок там стоял ужасный гул.

— Теа, ты же там была, да, Теа? — подбежала ко мне всегда растрепанная Марта Луг. — Что там стряслось?

— Менторши еще нет, а всех младших отпустили помогать в поле под надзором взрослых, чтобы не несли всякую ахинею. — Её брат Даг жевал во рту колосинку.

— Вот бы и нам отменили занятия, а! — сказал кто-то сидящий в темноте вдалеке.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова привыкнуть ко всем этим людям, как я привыкаю к ним каждый день, а моим глазам также нужно было привыкнуть видеть в темноте.

— Э, да. Я была там. Это Спрут Ив. Ему придавило ноги желудёвым дубом. Остаться разрешили только сильным ребятам. Ну, вы понимаете...

Все прекратили дурачиться и смеяться, сидящие на лавках выпрямились, большинство же, как бы мне не хотелось, уставились прямо на меня. Читая обо всем в книгах, привыкаешь к трагическим моментам и чрезвычайным происшествиям. Казалось бы, кот на дереве, опять кот на дереве. Но кто они вообще, эти коты? Есть ли у них способность забираться на деревья? Или тот же Берлиоз. Очень жаль, что он попал под некий транспорт и умер ужасной смертью, но это всё не то. Все эти горести остаются лишь словами на бумаге, пока ты своими собственными глазами не видишь, не чувствуешь, не переживаешь их.

— С ума сойти! — выкрикнул Ник. Он выделяется из всех нас тем, что когда ему было пятнадцать, одним утром он проснулся как обычно, умылся, оделся и... поседел на половину головы. Тогда же у него появилась какая-то необыкновенная супер сила подымать всем настроение. — То есть в нашем поселении что-то... произошло?

— Я вам говорю, это не к добру. — Сделала вывод Лиана. — Кстати, Теа, а где Скала и Брена? Не уж то они наконец... вместе? — Самая низкая, но самая проворная, она очень любила заниматься сводничеством. И не только на досуге. Девушка начала хлопать в ладоши.

— Перестань, Ли. Скала – сильный парень, тут все ясно. А Брена, может быть помогает...

— Всем привет! — как раз на слове Костыля (на самом деле его зовут Майло, но почему-то он избрал себе кличку Костыль) «помогает» в коридор вошла Брена.

Со всех сторон на девушку посыпались вопросы о том, где она была, что знает о случившемся, что произошло с желудями, ногами и почему-то омлетом.

— Ребята, я просто долго завтракала! Пыталась разогреть омлет на открытом огне, но не смогла быстро его разжечь, поэтому пришлось есть холодным, а потом еще булочки уронила, а вы знаете, как мой папа реагирует на все связанное с едой, а еще потом соседи побежали на поле и все так быстро происходило, что я совсем забыла о времени... — подруга тараторила без остановки очень долго, умело маскируя своё истинное утро. Она знала, что после пары-тройки обыденных предложений никто её слушать не будет и, пользуясь случаем, отвела меня в сторонку, в самый тёмный угол коридора.

— Я сама мало, что знаю, Ти. Флора была безутешна, я отвела её к сестрам, не домой. Там за ней приглядят, а то, кто знает, что она может сделать в таком состоянии. Остается только ждать Скалу, — я одобрительно кивнула и продолжила ждать Ментора, молча, в отличие от остальных. В скором времени она пришла. Высокая и худосочная, она всегда собирала мышиные волосы в тугой пучок на затылке, настолько тугой, что брови и глаза находились в жутком натяжении. Возможно, с десятилетиями она не представляла себя по-другому, чувство дискомфорта вовсе не ощущалось, однако нам смотреть на неё всегда было по-своему больно. Её зовут Лидия Мо, она живёт со своими старыми родителями и так и не вышла замуж. Трудно судить о том, какой Лидия человек: для меня она всегда была больше машиной, нежели человеком, казалось она не чувствует ничего или с истинным актёрским мастерством это скрывает.

— Старший класс, — Лидия прокашлялась от столь редких реплик, на которые ей всё-таки хватало сил или храбрости, — сегодня вы учитесь без получасового перерыва. Надеюсь, всем понятно почему. После первого занятия вы сможете перекусить булочками прямо в классе, — Она произнесла слова настолько тихо, что всем тем, кто удобно устроился в углах, пришлось подвинуться ближе к Ментору. От этого она захрипела еще больше.

За еще одной наспех сколоченной дверью находится просторный квадратный коридор с одиннадцатью дверьми. Двери эти ведут в маленькие учебные классы, где умещаются два ряда длинных узких лавок со столешницами, маленький учительский столик и стул. На отполированных стенах висят выцветшие с годами и изрядно потрёпанные таблицы и правила: их немного, но они по сей день напоминают ученикам, что и сотню лет назад такие же дети, как они сейчас, учили то же самое.

Мне очень хотелось упомянуть, что отпускать классы младше, но оставлять учиться нас, нечестно. Потом я подумала, что ведь и остальных Менторов тоже отпустили с работы, оставив в школе только Лидию, и решила ничего не говорить. Мы с Бреной сидели рядышком, как всегда. Было очень непривычно, поскольку Скала всегда сидел между нами и держал учебник, постоянно тыкал пальцем в разные смешные картинки и новые слова, а потом с непоколебимым видом профессора вчитывался в название главы в десятый раз и нарочито смотрел на Ментора, как бы говоря «Ничего себе! Вот это да!». Лидия знала, что он снова не напишет исчерпывающей работы по главе, но всегда помалкивала. Знания – сила, но гора мышц – это сила в прямом смысле.

Я знала, что во время проверочной работы буду бездумно переписывать все, что выписала в черновик на уроке. Жирный шрифт всегда оказывается очень полезен. Мне совершенно не было дела до моно и симподиальных соцветий, их классификации и структуры. Им вот явно нет дела до моей жизни. В тот момент я была полностью согласна с утверждением многих моих одноклассников: эта информация нам не нужна, мы здесь просто выживаем.

Ребята надеялись, что Лидия все-таки сделает перерыв, хотя бы десятиминутный, и они смогут перекинуться друг с другом желанными словами. Но нет, какой-то мальчишка принёс корзинку с утренними булочками, и нам пришлось жевать их прямо за чтением сельского хозяйства. Минуты, как бы литературно замусолено это не звучало, тянулись целую вечность, я старалась не думать о произошедшем и не волноваться о друге, который так и не пришел на занятия. Уставшие веки так и норовили сомкнуться и мне волей-неволей приходилось вчитываться в параграф. Без десяти два прозвучал обеденный клич: Морзи Ду замечательно играл на трубе. Этот спасительный звук был самым желанным за такое длинное утро, резко перетёкшее в день.

У нас было достаточно времени для обеда, а несколько дней назад мы условились поесть яблок на поляне в лесу. Я знала, что сегодня не пойду туда ни при каких обстоятельствах. Лучше бы работала в поле и изнуряла себя физической активностью, зато никакие противные мысли не лезли бы в голову. А потом Лидия сказала, что в три часа пополудни нам всем нужно быть в поле, а она собственноручно проверит, кто на месте, а кто решил сбежать. Воодушевленная парой утренних фраз, Ментор, к нашему удивлению, добавила еще и то, что прекрасно знает о планах некоторых из нас «полакомиться плодами достояния общественности», которые «этим вандалам» осуществить не удастся, в связи с «проведением расследования». Уверена, что ребята не особо расстроились: никому не хотелось проходить через желудёвую поляну, всем казалось, что там поселилась некая сила, и она обязательно уничтожит атмосферу спокойствия и дружелюбия.

После этих слов Ментора уже мало кто смеялся и громко говорил, лишь изредка в нашей обеденной подростковой процессии слышались перешёптывания. Тигра ждал меня у выхода, рогатый конь и остроухий мужчина снова безмолвно попрощались с нами.

Обычно я узнавала у Тигры, что нового он сегодня узнал и рассказывала ему, что узнала сама. Не знаю, может и он не мог сегодня сосредоточиться, но по взаимной усталости в глазах, я поняла, что мы оставим наше познавательное общение на потом.

Ветер продолжал гнать облака и трепать волосы неряшливых жителей. Я впервые за долгое время почувствовала неудобство обычной футболки — было прохладно. Рабочие с полей уже успели образовать недлинные очереди, мы с Бреной и Тигрой встали перед Мартой и Дагом Луг. Очередь сдвинулась всего на пару человек, несколько меланхолично и медленно, никто даже не обсуждал блюда сегодняшнего обеда. Новый порыв ветра обдул меня и Брену — это был запыхавшийся Скала. Он уже успел переодеться для полевых работ, а выглядел скорее измождённо, чем могуче.