Глава 4
Весь день я делала какие-то незначительные вещи: собирала ягоды, убиралась во дворе, рвала траву. С Майком мы больше не пересекались, поэтому вечером планировала заглянуть к нему, чтобы перекинуться хотя бы парой фраз. Я имела смутное представление, что сказать ему, и планировала действовать по ситуации.
Похолодание ожидалось только на следующей неделе, и все, что мне оставалось — это мечтать о сухих футболках. Книгу мне не удалось начать, она так и пролежала полдня на кресле. У меня даже не было времени ее забрать в дом. А внутрь я заскакивала при каждом удобном случае, чтобы хоть как-то остудить накалившееся тело. В течение всего дня я непроизвольно бросала взгляд на соседский дом, но видела только старшего Миллера и его мать. Возможно, Райн действительно думал, что его слова помогут и «образумят» Майка, но, как по мне, это выглядело как попытка заставить жить не свою жизнь. Не зная всей ситуации, все равно считала, что друг детства поступает правильно.
Отказавшись от обеда, я все-таки устроилась на кресле-качалке и принялась читать. Солнечные лучи подкрадывались к крыльцу, но им было еще далеко до меня. Дул совсем легкий фён; он еле приподнимал мои волосы и приятно касался кожи. Такой ветер очищал небо и мысли. Он был как спасительный глоток воды, как мягкое одеяло, окутывал тебя и убаюкивал. Мое тело наполнилось тяжестью и еще удобнее устроилось в кресле. Я лениво перелистывала страницы одну за другой, все больше погружаясь в мир Керри. Меня удивляла ее поверхностность, ее примитивные мечты и банальные переживания. Хоть Теодор в красках описывал ее мысли, она думала просто. Я не могла привязаться ни к одному герою, чувствовала диссонанс практически в каждом персонаже. Мне хотелось оспорить их мысли и действия. Идти к американской мечте? Если идти таким путем, то придешь только к американской трагедии.
— Что читаешь?
Я ощутила вкус утраченной сладости, как после приятного здорового сна. Образы стали превращаться в слова и знаки препинания — картинка исчезла. На коленях лежала только открытая книга. Больше никаких видений.
Я медленно подняла голову и заговорила:
— Сестра Керри.
— О, мечты утрачены. Действительность глумится.
— Ты читал? — Я посмотрела на Майка, подтягивая к себе ноги.
— Да, когда-то. Он первооткрыватель. Может, нам сейчас кажется сюжет заезженным, а в начале двадцатого века эту книгу не хотели даже публиковать.
— Почему? — Майк выглядел совсем другим человеком. Это он вчера помогал мне седлать лошадь? Мне казалось, что передо мной стоял незнакомец.
Майк засунул руки в карманы и повернул лицо навстречу ветру. Фён едва касался каштановых волос, а его профиль превратился в произведение искусства. Время как будто на секунду остановилось, я затаила дыхание и смотрела на него. Непринужденная поза, расслабленные руки. Из-под бордового поло было видно, как слегка приподнимается грудная клетка. Под солнечными лучами хорошо прорисовывались скулы, мышцы лица были расслаблены, а взгляд устремлён куда-то в бесконечность.
Мне хотелось почувствовать то же, что и он ощущал в ту секунду, прожить те же мысли, что пролетали в его голове, понять то, что казалось мне недосягаемым, но вполне реальным для него. Я сидела и не смела шелохнуться. Вдруг он встрепенулся, будто развеяв пелену блаженства, и ласково посмотрел на меня.
— Это считалось аморальным, — только и сказал Майк.
Я почувствовала себя обманутой, как ребенок готова была заплакать. Рука вцепилась в подлокотник, а взгляд недоверием пронзил Майка. Он думал об этом, я это видела. Видела, как он, глядя в горизонт, подробно в мыслях рассказывал о критиках, об американских ценностях, о традиционной литературе. Я хотела это услышать, но он сказал только три слова, заменив этим тысячи высказываний. Пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы унять детскую обиду. Очевидно, что он не собирался развивать эту тему, и я решила начать другой разговор.
— Кстати, я не вижу твоих работ. — Я спустила ноги и придвинулась вперед.
— Еще не вечер. — Друг ухмыльнулся, почесав затылок. — Ладно, мне стыдно признаться, но я забыл.
— Не может быть! И чем были заняты твои мысли? — Я встала и положила книгу в кресло.
— Тем, почему я должен раскрывать все карты, если ты не показала ни одну.
— Ты сожалеешь, что рассказал вчера?
— Нет. — Майк замотал головой и сделал шаг вперед.
— А мне кажется...
— Я тебе говорю...
— ...ты не хотел, чтобы я знала!
— ...ты совсем меня не слушаешь...
— Ты ни с кем не хотел этим делиться, но все равно поддался порыву. А как только закончил, стал сожалеть, потому что только ты один уступил этому влечению.
— Ого, вот это ты загнула. — Майк выдохнул и посмотрел в сторону.
Я молча стояла и ждала, когда он подберет слова. Зной стал спадать, и солнечные лучи уже не обжигали. Птицы наполняли все окрестности своим звонким пением, а близрастущие кусты пионов наполняли воздух сладостью. Было так приятно стоять, облокотившись о деревянную балку крыльца, и просто проживать этот вечер.
— Ты еще здесь?— Я не заметила, как парень подошел ко мне и коснулся плеча.
— Прости, как неловко... Здесь так спокойно и я... Просто задумалась и даже не заметила...
— Рад, что тебе здесь нравится.
— Да. — Я заправила волосы за ухо и еще раз отвлеченно посмотрела в сторону.
— Не жалею, что рассказал. Мне все равно не с кем было это обсудить. Я только хотел сказать, что до сих пор ничего о тебе не знаю.
— Прошел только один день. — Я пыталась дать заднюю, но Майк мне не позволил.
— Тем не менее, обо мне ты знаешь, какое направление я выбрал, мнение родственников на этот счет и в придачу ситуацию с Крисом. — Я рассмеялась.
— О чем ты хочешь узнать?— успокоившись, спросила Майка.
Парень задумался, а я снова не могла отвести от него взгляда. Каждый жест и взгляд кричали о том, чтобы сбежавший экспонат вернули в музей.
— Давай так. — Майк взглянул на меня. — О чем ты не хочешь говорить?
Я с благодарностью посмотрела на друга и ответила:
— Только не о будущем! Я ничего конкретного тебе не скажу...
— Большую тему закрываем... Хорошо. Что-то еще?
— Вроде все... Но может, мы сможем когда-нибудь вернуться к этому. Просто для начала мне надо разобраться в своей голове... Разложить все по полочкам.
— Без проблем. Как будешь готова.
Мы обошли дом и направились к калитке. Я не понимала, куда мы идем, но молча следовала за соседом. Он говорил на отвлеченную тему для поддержания беседы. Брат переставил мамину орхидею на подоконник, и цветок получил ожог. Один лист точно не получится спасти. После Майк объяснил, почему поливать лучше в первой половине дня и не подкармливать, когда корни пересушены, как в его случае. Я слушала и внутри смеялась над всей этой сюрреалистической ситуацией. Представляла, как Майк возится с цветком, дезинфицирует ножницы прежде, чем обрезать листья, следит за корнями и поливом. От этой картины я еще шире заулыбалась.
Мы дошли до сада. Здесь когда-то был рай для птиц, пока не установили несколько чучел. Это все равно не дает стопроцентную гарантию, но лучше так, чем совсем никак. Больше всех страдает черешня. Они до нее безумные. Я вспомнила, как мы меняли наряды чучелам, потому что пернатые быстро привыкали к виду безмолвного незнакомца и улыбнулась.
Здесь же были яблони, персики и сливы. Кусты черники и малины. Рядом стояла небольшая будка высотой в шесть футов, а шириной в три. Майк достал оттуда сложенный гамак. Я узнала его по полосатой ткани.
— Что думаешь? — Майк потряс тканью и посмотрел на меня.
— Что это отличная идея! — Я взяла второй конец и стала привязывать к толстому стволу яблони.
Гамак был огромный и на нем спокойно могли поместиться пять детей. Я вспомнила времена, когда мы впятером бегали по саду, а потом плюхались на гамак, уставшие и вымотанные. Никогда не было сомнений в прочности ткани, и мы каждый раз снова и снова запрыгивали, абсолютно уверенные в своей безопасности. Мы раскачивались одной ногой и смотрели наверх: на солнце, скрывающееся за густой листвой и на проплывающие мимо облака. Мы не думали о том, что будет потом. Все было проще. Будущее — это когда вернется бабушка с миской фруктов. Будущее — это когда спадет зной и мы побежим по полям на поиски приключений. Будущее — это когда тебе не надо бояться.
— Готово! — Я завязала веревку, а Майк проверил ее прочность.
Я легла поперек гамака, парень примостился рядом и слегка оттолкнул ногой землю. Мы посмотрели наверх, как шесть лет назад. Солнечные лучи все так же проступали сквозь ветви, а облака плыли куда-то в бесконечность.
— Расскажи о своих друзьях. Расскажи, как ты живешь дома. — Майк прекратил отталкиваться ногой, но гамак продолжал покачиваться.
— Что именно? — Я говорила медленно, как будто засыпая. Все мое тело расслаблялось и наполнялось тяжестью, все метаболические процессы замедлялись; я будто готова была впасть в эстивацию.
— Все, что угодно. Не знаю даже... — Майк затих на пару секунд и продолжил: — Какие они?
— Ну, они веселые... — Майк насмешливо посмотрел на меня, и я заговорила еще неувереннее. — Нас шестеро в компании, мы очень дружны...
Майк не выдержал этого ужаса и засмеялся. Впервые за эти два дня я видела, как он смеялся от души.
— Эмма! Ну в самом деле! — Закончив хохотав, парень снова посмотрел на меня.
Серо-голубые глаза приобрели темно-бирюзовый оттенок. Они в буквальном смысле искрились и отдавали теплом. «Так не пойдет». — Майк покачал головой.
— Не понимаю, что нужно рассказать... — Я чувствовала, как начинаю краснеть.
— Эмма, какие люди тебя окружают? У тебя есть близкая подруга или друг?
— Да...
— Тогда скажи о них что-то конкретное, определяющее именно их. Не надо обливать банальными характеристиками людей, которые тебе важны. Понимаешь?
— Кажется, да.
Майк кивнул и снова стал смотреть вверх. Он терпеливо ждал, когда я продолжу. И я начала заново:
— Лейзи. Она потрясающая. На первый взгляд можно подумать, что она эгоистичная и высокомерная, и это на самом деле так. Но Лейзи всегда меня поддерживает, таскает повсюду, пытается расшевелить и вытащить из скорлупы. В средней школе было трудно найти друзей. С Лейзи я познакомилась на тренировке по баскетболу. У меня сложные отношения с этим видом спорта и шло не очень. Она предложила свою помощь и дружбу. Можно сказать, что меня подобрали. Компания быстро приняла новенькую, и к старшей школе сформировалась группа из шести дружных подростков.
Знаешь, это так банально, ее типаж, характер... Она создана, чтобы быть лидером. Ты будешь смеяться, но она блондинка и из группы поддержки, а ее парень — капитан футбольной команды. Самый стереотипный канон! Но у нее неидеальная американская семья. Да, есть большой дом, а к каждой комнате приставлена ванная, золотистый ретривер и большой задний двор. Но я стала невольным свидетелем ссоры ее родителей. Отец изменяет с молодой секретаршей из своей компании, мать собирается судиться. Это ужасно, но самое страшное, что Лейзи сама говорит, какая банальная у нее жизнь. Хуже будет, только если она откроет свою собственную линейку парфюма.
Винить ее за эгоизм — нечестно. Ставить себя выше других — это единственное, чему научила ее семья. Она никогда нарочно со мной грубо не общалась. Были подтрунивания, но это скорее я принимала все близко к сердцу, нежели у неё возникало желание задеть меня. Она, может, плохой человек, но хорошая подруга.
Я замолчала. Эти слова еще эхом отдавались в моей голове. То, что я так давно не решалась даже сказать себе, вылилось одним потоком по простой просьбе Майка. Тот в свою очередь о чем-то думал, а потом повернулся ко мне и спросил только: «Ты все еще чувствуешь, что должна ей за эту дружбу?» Я смутилась, вопрос мне казался неуместным. То есть как можно было вообще к этому придти? Я рассказывала именно про Лейзи, и почему ему надо искать во всем какой-то тайный смысл?
— Почему все еще? — Я нахмурила брови. — Нет, может, в самое первое время, но это быстро изменилось. Я никому ничего не должна!
— Очень хорошо, что ты это понимаешь, — только и всего ответил друг.
Я нервно сглотнула. Лицо почему-то пылало, а живот неприятно скрутило. Майк ждал продолжения и, потерев переносицу, я продолжила:
— В нашей компании есть Зои — она такая бунтарка, с пеленок знает Лейзи и Мэтью. Она хороша в биологии и химии, но родители упорно готовят ее к бизнесу. У них своя фабрика в Италии — шьют замечательные сумки и обувь. Так получилось, что дедушка ее мамы — коренной итальянец, который открыл свое дело еще в двадцатых годах прошлого столетия. Во время Великой депрессии было тяжело, а после войны стало еще хуже. Но потихоньку они выкарабкались, а благодаря отцу, который прирожденный управленец, бизнес сейчас процветает. Беда только в старшем брате, он тот еще марафонец. Ей постоянно приходиться искать его по ночам и приводить домой, — родители не знают. А если бы узнали, то им все равно было бы некогда, ведь все в работе. Наверно, они платят самую высокую цену за итальянскую обувь.
Лили — очень скромная и тихая. Мы иногда разговариваем с ней, как с ребенком. Неосознанно. Просто она кажется такой хрупкой, такой уязвимой... Если говорить уверенно, то из-за своей наивности Лили сможет поверить буквально всему! Она из религиозной семьи, но воспитание у нее не типично для церковной школы. Она ходила туда крайне редко, а родители не видели ничего плохого в получении стандартного американского образования. Многие ее знакомые из религиозных школ жалуются, что родители запрещают общаться с другими подростками, потому что те испорченные и опошленные. Возможно, из-за того, что у нее приемная семья, к ней относятся с особой нежностью и заботой, без каких-то жестких ограничений. Но, несмотря на ее белый и пушистый характер, она два раза выругалась, и это выглядело очень смешно.
Джексон и Мэтью — гордость нашей школы. Благодаря им «Ричмонд Хайтс» четыре сезона подряд был чемпионом, уделав Климонтовских.
Джексон — главный шутник, самый несерьезный из всех, кого я знаю. Если в школе что-то не так, то в девяноста девяти случаях из ста — это вина Джексона. Но, несмотря на свои шалости, он очень ответственный. У него еще в десять лет умер отец, поэтому он стал единственным мужчиной в семье. Тащит на себе больную бабушку, попивающую мать и младшую сестру. Работает иногда в две смены, отдается спорту и учебе на все сто процентов. Это его единственный шанс поступить в хороший колледж. Он не признается, что ему трудно, но мы все это и так прекрасно знаем.
Мэтью. Ох, Мэтью — это просто чудо! Он очень нравится Зои, и не без оснований. Ему повезло родиться в прекрасной, хорошо обеспеченной семье. Вот у него, в прямом смысле этого слова, идеальная жизнь. Родители не ругаются, мать известный адвокат, которая никогда в своей жизни не брала грязные дела. Не знаю, как это вообще возможно. Отец в строительной компании. Занимается застройкой по указу штата. Никто из конкурентов не посмеет перейти ему дорогу. Младшая сестра настоящий идеал. Всегда в брендовых вещах, все время ходит в светлом, и ни разу еще не видела даже пятнышка на ее одежде. Сам Мэтью записан чуть ли не на все внеклассные занятия, изучает параллельно два языка, постоянный фаворит в футболе, после парня Лейзи, конечно. А еще помогает отцу на работе. Он невероятно интересный и умный. Я таких ещё не встречала. А еще он настоящий джентельмен и очень уважительно со всеми разговаривает. Половина школы его обожает, а другая — ненавидит. Еще бы! Он даже после тренировки выглядит, как с иголочки! А еще...
— Ты говоришь, Зоя в него влюблена? — Майк перебил меня впервые за вечер.
— Да... — Я снова покраснела и немного умерила свой пыл. — Вообще, не только! Нет ни одной школьницы, которая не сходила с ума от него.
— А ты? — Майк с улыбкой на меня смотрел. Я видела, как его глаза смеялись.
— Майк, мы друзья. Тут все по-другому... А Зоя знает его давно. И чувства появились из-за очень близкого общения.
— А он к ней тоже относится как к другу?
— Да. Мне кажется, они обсуждали этот вопрос еще давно, а сейчас Зои любуется им издалека.
— Какая интересная у вас компания. Жалко, что все изуродованы реалиями.
— Не все... — Меня удивили его слова. Захотелось вступить в спор и отстоять честь своих друзей, но Майк быстро заткнул меня своими словами:
— Ты про Мэтью? Думаешь, такая нагрузка в самый раз? И через пять лет он будет состоявшимся бизнесменом без каких-либо расстройств?
— А ты так в этом уверен? Он сам знает, когда сказать «стоп». Он это делает для себя, и да, я уверена, что через пять лет у него все будет замечательно! Расстройство будет поджидать только его конкурентов.
— Эмили...
— Не надо, Майк! Может, раньше ты и оказывался прав, но сейчас... — Я сжала руки в кулак и выдохнула. — Тебе никто не давал права комментировать других! Я тебе рассказала, только чтобы поделиться частью своей жизни, людьми, которые меня окружают! Ты решил сделать специализированную оценку наших взаимоотношений? Какой следующий диагноз, доктор? — Я вскочила с гамака и начала активно жестикулировать.
Чувствовала, как меня наполняет злоба. Мэтью? Вот за него точно не надо беспокоиться! Серьезно, вот у него точно будет лежать целый мир!
— Я не хотел тебя как-то задеть и тем более обидеть твоих друзей.
— Тем не менее, ты засунул свой нос не в своё дело!
— Прости... — Майк сидел на гамаке, понурив голову. — Но ты не можешь закрывать глаза на проблемы...
— Майк! Ты издеваешься? Какие проблемы? Нет у меня проблем!
— А ничего, что у тебя на каждую тему табу?
— Нет, ничего! Потому что это мое право что, как и с кем обсуждать!
— То есть эти запреты для меня? — Майк тоже встал с гамака. — Хорошо. Могла бы это сразу сказать.
— Тогда бы не стал лишний раз превращаться в психолога?
— Что я здесь делаю? — Парень шумно выдохнул.
— Я думала, что мы классно проводим время! — Я посмотрела на Майка.
Хоть я все еще невероятно сильно злилась на него, я не могла игнорировать тот факт, что футболка красиво сидела на его теле, из-под которой выглядывали мышцы. Плечи и шея были напряжены, а лицо — серьезное и сосредоточенное.
— Я пойду, пока мы еще всяких глупостей не наговорили. — Майк кивнул в сторону выхода, а я почувствовала досаду. — Только не закрывай хотя бы себе глаза.
— Майк, следи за своими проблемами! — И от слов парня я взорвалась как пороховая бочка. Уже мало что могла контролировать, особенно свои слова и действия. Меня просто унесло с потоком злости. — И лучше думай, как заработать деньги на свой университет, чтобы брат лишний раз не тыкал тебе в лицо необоснованные претензии.
Ну вот, глупости все-таки наговорила. Я посмотрела на парня с виноватым видом. Его глаза словно налились свинцом, оттого взгляд стал тяжелым и обжигающим. Увидела, как на секунду дернулся его кадык и сжались челюсти. Внутри все сжалось. Смотреть на него было настоящей пыткой, и я отвела взгляд. Щеки горели от стыда, а тело и вовсе пылало синим пламенем. Послышались отдаляющиеся шаги, в носу защипало, а глаза начала застилать пелена из слез. Вскоре звук шагов совсем затих, и я осталась одна среди фруктовых деревьев и своей безнравственности. Еще долгое время все никак не решалась посмотреть на место, где недавно стоял доверившийся мне человек.