Китнисс - стрелолист, Пит - скорострел
Утро в бывшем двенадцатом дистрикте было ясным и солнечным. Тёплые июньские лучики солнца прорывались сквозь окна домов в деревне победителей, построенной ещё при правлении Кэролайна Сноу.
Китнисс по обыкновению проснулась рано, в то время как Пит ещё сладко спал рядом с ней и посапывал. Над их кроватью было открыто окно, через которого дул прекрасный лёгкий ветерок. Китнисс собралась было вставать, но внезапно Пит бережно схватил её за руку.
- С добрым утром, - просипел он. - Полежи со мной.
Она подтянулась к нему и нежно поцеловала своего любимого мальчика с хлебом в губы. Этот поцелуй не был страстным или лёгким, он был именно нежным, как нежный цветок Примулы, который Пит, посадил перед их домом. Китнисс бережно хранила в сердце память о своей покойной сестре Прим, названной в честь этого великолепно красивого цветка. Прим была самым дорогим и светлым человеком в её жизни, но Панем забрал жизнь маленькой девочки просто так, лишь для претворения в жизнь одной гнусной цели, причинить боль огненной Китнисс.
С тех пор минуло уже много дней, но рана от потери этой светлой девочки никогда не заживёт в душе её старшей сестры. Семьдесят четвёртые и семьдесят пятые юбилейные Голодные Игры сломали множество жизней и оставили неизгладимый след и в душе Пита Мелларка, которому никогда не удастся забыть все те страшные события, столь далёких дней.
Порой в доме, в котором жили Китнисс и Пит, было ужасающе тихо и эту тишину было некому разрушить, ведь даже Лютик давно умер тихой, спокойной смертью. Этот кот ушёл в мир иной к своей любимой хозяйке Прим, подруге Китнисс Руте, и другим погибшим невинным людям и жестоким трибутам. Каждый день Китнисс приносит свежие цветы примул и кладёт их под фотографию своей сестрички.
- Что-то не так? - Встревожено спросил Пит.
Он всегда чувствовал, если Китнисс мучают тёмные мысли.
- Ничего, всё в порядке, - Китнисс едва заметно встряхнула головой и натянула на лицо улыбку, которая уже через секунду стала по-настоящему искренней. - Может, лучше прогуляемся?
- Конечно! Пошли!
***
Гуляя в лесу, они слушали стрекотание птиц и звуки природы, столь родные для Китнисс. Пит не очень любил природу, напоминающую ему об аренах на Играх, но ради девушки, которую любил всем сердцем и которую по воле Капитолия чуть не потерял, был готов на всё.
Раньше Китнисс показывала ему разные полезные коренья, красивые цветы и причудливых животных, но спустя какое-то время Пит уже и сам начал прекрасно узнавать все названия. Пока они пробирались к своему излюбленному месту в этом лесу, около озера, с которым были связаны воспоминания Китнисс об её отце, мимо них пробежала наглая белка. Теперь у Китнисс не было надобности охотится и убивать животных ради еды или продажи, потому что пищи и всего прочего у них было в достатке, однако временами охота помогала ей расслабится и вспомнить те времена, когда они с Гейлом ходили по этому лесу и выслеживали оленей...
- Китнисс? - Неожиданно спросил Пит пробираясь сквозь заросли высокого кустарника.
- Да?
- Ты бы хотела детей?
Китнисс молчала, поэтому Питу, шедшему перед ней, пришлось выйти на поляну и обернуться.
- Дети? - Недоумённо спросила она.
- Они самые, - слабо улыбнулся Пит. - Разве ты не хочешь, чтобы у нас с тобой был маленький малыш?
Китнисс знала, что он всегда хотел детей, но сама до сих пор не могла избавиться от предрассудков по поводу новой власти. Да, сейчас всё было хорошо, и жизнь потихоньку налаживалась, но кто знает, что будет завтра? Какое будущее ждёт их детей и нужна ли им вообще ТАКАЯ жизнь? На самых верхних ветках высоких деревьев птицы напевали прекрасные мелодии, а пересмешницы жадно хватали их звуки, словно хлеб, и начинали петь сами.
Китнисс подошла к нему и не без труда прошептала:
- Для меня это слишком трудно. Возможно, мне бы и хотелось родить ребенка, но меня все время не покидает страх...
Пит подошёл к ней и положил руки ей на плечи.
- Страх чего? - Нахмурился он.
Ради своей любимой, он старался делать вид, что в их жизни всё всегда было хорошо и никаких Игр никогда не проводилось.
- Я не знаю. Я просто боюсь... боюсь, что всё это, - она обвела руками лес, - лишь иллюзия и стоит искре вспыхнуть, как вспыхнет и всё наше общество, жаждущее хлеба и зрелищ! И все вновь захотят устраивать Игры. Как я тогда смогу отвести своего ребёнка на Жатву? Как? Пит, скажи мне! - Китнисс кричала, пока в её глазах плескалась боль от всего пережитого.
«Panem et circenses!» - гласила древняя фраза. «Хлеба и зрелищ!» - кричал народ.
Пит обхватил её лицо своими широкими ладонями и, смотря прямо в глаза, твёрдо заговорил:
- Но ведь сейчас всё закончилось, Китнисс. Закончилось! И больше никогда не повторится, просто потому что мы не допустим этого. Тебе нечего боятся, наши дети будут в безопасности, с ними ничего не случится. Я обещаю.
Он крепко прижался к ней, вдыхая приятный, слегка сладкий, запах её волос.
- Ты очень хочешь детей, да?
- Очень, хочу. И именно наших с тобой, таких маленьких, похожих на нас с тобой, и рождённых, как плод нашей любви.
Пит говорил так, будто искренне верил в то, что их ждёт светлое будущее. Так может, так оно и будет? Китнисс поцеловала его. Сойки пересмешницы подхватили новую красивую мелодию и запели её, будто аккомпанируя им. Этот поцелуй был долгим и нежным, но когда Пит прижался к Китнисс, их накрыла страсть. Китнисс немного отдалилась, но лишь ради того, что бы сказать кое-что Питу. Это будет её первый раз, но она не собиралась отступать.
- Мне не нужен никто, кроме тебя, - прошептала она в его губы и вновь поцеловала.
Она чувствовала его теплое тело на себе, в то время как Пит начал бережно распутывать волосы Китнисс из косы, страстно целуя её шею. Впервые она поцеловала его на их первых Играх, но теперь её не устроит обычный поцелуй, она хочет большего.
Пит крепко держит Китнисс за талию и сладко целует. Она чувствует его язык, проникающий ей в рот, и мягкие губы сына пекаря. Их сердца готовы вырваться из груди, но никто даже и не думает сделать паузу и отдышаться. Они слишком долго шли к этому, чтобы сейчас бить по тормозам.
Отстранившись от Китнисс, Пит быстро снимает свою рубашку и стелет её на землю, как простынь, на которую бережно кладёт свою девушку. Она обхватывает руками его широкие плечи и тянет его к себе, вновь жадно впиваясь в его губы, словно вампир. Китнисс лежит под ним, пока он быстро стягивает с неё майку и откидывает её в сторону. Она гладит его сильное, закалённое в боях, тело, скользя ладонями всё ниже и ниже. Она пытается снять их как можно скорее, но Пит тянется к её обуви, чтобы снять с ног ботинки.
Вот они уже валяются на земле, а он вновь на Китнисс. Она силой переворачивает его и, занимая верхнюю позицию, управляет Питом. Приятно удивлённый тот открывает рот, чтобы сказать что-то, но Китнисс затыкает его поцелуем. Она стягивает с него штаны (протез её уже ничуть не смущает) и обувь, после чего вновь горячо и страстно целует.
Пит нежно проводит рукой вверх по её спине и расстёгивает лифчик, другой рукой снимая его. Он переворачивает Китнисс на спину, и вновь оказавшись сверху, целует её грудь, живот и шею, медленно стягивая с неё штаны, после чего оголяется и сам. Теперь они трутся друг об друга совершенно обнажёнными телами, ещё больше возбуждаясь. Их мысли схожи, ведь раньше они никогда не чувствовали подобного. Посреди дышащего летним зноем леса раздаётся громкий стон, когда Пит входит в Китнисс.
- Больно? - Обеспокоенно спросил он.
- Нет, терпимо, - выдохнула она. - Поверь, в меня было воткнуть столько колюще-режущих предметов, что это для меня не больно.
Пит усмехнулся и через несколько мгновений начал медленно двигаться внутри Китнисс. Упиваясь его движениями, она извивалась и дрожала под ним как банный лист. Он снова целует Китнисс во впадинку между ключицами и проводит языком по этому месту. Она стонет и переворачивает Пита на спину, вновь оказывается сидя на нём верхом. Вверх-вниз... вверх-вниз...
Голубые глаза Пита внимательно смотрят на Китнисс, и она наклоняется к нему, чтобы в который раз поцеловать, выражая свою любовь. Она до сих пор двигается на нём и стонет от наслаждения. С последними толчками, они кончают почти одновременно, выкрикивая в экстазе имена друг друга.
- Китнисс, я люблю тебя, - прошептал Пит, нежно прижимая Китнисс к себе, словно самое дорогое сокровище, когда она обессиленная, легла рядом с ним.
Он всё ещё с трудом верил в то, что это, наконец, произошло. Глупая счастливая улыбка не сползала с его губ, пока он ласково гладил Китнисс по голове и целовал её голое плечо.
- Спи, - прошептал Пит, когда Китнисс заворчала и попыталась вылезти из его крепких объятий.
- Разбудишь меня. Не позволяй мне долго спать... всего пять минут... - бормотала она сквозь накативший сон.
- Говоришь прямо, как тогда, - Пит резко замолк. У него язык не поворачивался произнести вслух это мерзкое слово «Игры». - Закрывай глаза и спи, - улыбнулся он, как ни в чем, ни бывало.
- Не засну, пока ты не заснешь... - улыбаясь, пробурчала Китнисс.
Её веки стали неподъёмными, но она как могла боролась с тяжёлой дрёмой.
- Хорошо.
Сдавшись, Пит повернулся лицом к Китнисс и поцеловав её в лоб, крепко прижался к ней, чтобы не замёрзнуть во мне и только после этого удовлетворённо закрыл глаза. Услышав равномерное сопение своего сокровища, он позволил себе провалиться в сон... приятный сон.