Время Восхода . Команда Тота

 — Зачем тебе ключ от раздевалки, девочка? — голос пожилой вахтерши утонул за гомоном мелюзги. — Один урок остался, подожди, и открою ее для всех.

— Ну пожалуйста! — ладони мои сложились в умоляющем жесте. — Мне нужно бежать к брату в садик. Он сегодня играет в своем первом спектакле, мама просила прийти вместо нее, посмотреть...

— А что, сама она не может? — бровь школьного стража порядка недоверчиво скользнула вверх.

— Ее не отпустили с работы... Вся надежда на меня.

Я бессовестно врала. Не было никакого спектакля. Не было и садика. Даже брата — и того не существовало в природе. Равно как и материнской просьбы. Моя родительница ни за что бы не позволила мне пропустить занятия без веской на то причины. Узнай она, что я подалась в прогулы, дома меня бы ждала отменная взбучка.

Вахтерша еще с секунду посверлила меня недоверчивым взглядом, а после неохотно потянулась к крючкам на стене. Морщинистые пальцы протянули в мою сторону массивный ключ на толстой шерстяной нитке.

— Оденешься — принесешь назад.

Поблагодарив работницу вахты, я стремительно направилась к гардеробу. Два поворота, шаг через порог, и моя рука уже нащупывала на стене выключатель в желании избавить раздевалку от непроглядного мрака.

Щелк! Тусклый свет вспыхнул под потолком, освещая разномастные ряды ученических курток. Десятый «А», десятый «Б»... Десятый «В». А вот и мое пальто, в самом дальнем углу.

Рядом послышались шаги.

— Сразу как закончится последний урок, — донеслись из коридора обрывки чьего-то разговора, — собираемся у крыльца, Вероника сказала...

Я вжалась в куртки, молясь, чтобы говорящие прошли мимо и не заметили меня. Суть их разговора уже была мне известна.

Сегодня меня собирались бить.

А я не собиралась быть битой, потому тихо линяла. К моменту, когда Вероника и ее компания поймут, что их цель исчезла, я буду уже далеко.

Разумеется, побег был лишь временным решением моих проблем, и не отменял их наличия. Но бежать было все равно лучше, чем лезть в драку.

Убедившись, что та компания прошла мимо гардероба, я продолжила свои сборы. Ладонь проверяющим жестом скользнула в карман. Затем — во второй, где немного задержалась, нащупав чужеродный предмет.

Не предвещая ничего хорошего, я извлекла на свет сложенный в четверть тетрадный лист и принялась его разворачивать.

«ОВЦА» — значилось изнутри. Крупными, нарочито прямолинейными буквами, начерченными по клеточкам, словно почтовый индекс. Похоже, автор записки усердно поработал над тем, чтобы скрыть свой истинный почерк.

Я облегченно выдохнула, сминая бумажку в кулаке.

Неприятно. Но все же не смертельно. Бывали пакости и похуже. Например, на прошлой неделе мне в карман подложили гнилое яблоко. А пару дней назад в моем сапоге оказалась жвачка — ее я, увы, сразу не заметила. Даже не ожидала такого: обнаружить у одного из своих доброжелателей настолько изощренную фантазию оказалось в новинку. Пришлось выбрасывать носки и менять в обуви стельки.

Записки же успели стать нормой за прошедший месяц. Текст в них каждый раз различался, но в основном носил один и тот же характер. В конце концов, они хотя бы не наносили ущерба моим вещам, и я была благодарна хотя бы за это.

С чего все началось? С кошелька Вероники Бочкаревой.

Веронику единогласно считали королевой школы. Была ли она сногсшибательной красоткой? Нет. Бегали ли за ней толпы парней? Тоже нет. Причина ее почитания состояла в другом.

В свои семнадцать лет она уже имела успешный бизнес — у нее был интернет-магазин украшений ручной работы. Вероника создавала на заказ бижутерию в стиле бохо и получала с этого солидную прибыль. Наряды, косметику и даже смартфон последней модели — все это она могла позволить себе сама, на выручку со своего дела.

Репутация бизнес-леди и девушки, самостоятельно добившейся успеха, сделала ее в глазах школы настоящим идолом. Учителя при виде нее расплывались в улыбках гордости, парни школы — уважительно кивали, а девочки — выстраивались к ней в очередь за главной новинкой сезона — кожаным браслетом с макраме и прозрачными бусинами асимметричной формы.

Я оказалась с Бочкаревой в одном классе. Но все эти подробности о ней узнала немного позже.

Был третий день моего пребывания в новой школе, когда в спортивной раздевалке кто-то украл из кармана Вероники кошелек. Кража вскоре была замечена, и Вероника, красная от злости, велела выворачивать сумки каждой из одноклассниц.

Не опасаясь за этот обыск, я в полном спокойствии перевернула перед ней мешок с формой... Когда именно из него и выпала пропажа.

Не знаю, нарочно это сделали или случайно. Была ли это чья-то злая шутка, или вор таким образом заметал следы. Но в мою невиновность, разумеется, никто не поверил.

Радовало хотя бы то, что Вероника сжалилась и решила не доводить дело до учителей. Но радовало это совсем недолго.

Слух о том, что «Желя из десятого «В» крысит» разлетелся по школе словно вихрь, и вскоре любое взаимодействие со мной стало столь же постыдной вещью, как внезапно настигший посреди урока понос. Всего за один день из новой ученицы я превратилась в изгоя и «клептоманку».

А позже я узнала о внушительном авторитете Бочкаревой. За воровство у главного кумира школы мне начали активно мстить. И если старшеклассницы ограничивались в мой адрес хладным игнором и презрительными перешептываниями, то ее почитательницы более младшего возраста проявляли свою фантазию куда разнообразнее. Поставить мне подножку в столовой, написать записку с оскорблением или изрисовать мелом мое пальто — кто на что оказался горазд. Эти явления стали нередкими. И более того, регулярными. С незавидным постоянством я выбрасывала исписанные клочки бумаги, оттирала от мела одежду и находила разную гадость в карманах.

Но с жалобами никуда не шла. Во-первых, тогда бы всплыл инцидент с кошельком, невиновность в котором мне бы никто не позволил доказать. Во-вторых, всё это и так зашло слишком далеко. Просьба о помощи не смогла бы решить мою проблему. А вот усугубить ее и добавить мне в довесок ярлык «стукачка» — вполне.

Впрочем, усугубилась ситуация и без жалоб.

Сегодня на большой перемене у Бочкаревой стащили фирменный браслет, принесенный ею на продажу. А нашли его — конечно же — в моем рюкзаке.

Фарс вышел на новый уровень. От концентрации бреда в этой ситуации мне хотелось кричать. Но слушать, меня, разумеется, снова никто не стал.

Вероника ничего не сказала. Лишь посмотрела на меня, поджав губы, и ушла.

А позже я услышала из кабинки туалета, что главный кумир школы собирает всех небезразличных после уроков, чтобы отвести меня в соседний двор для «серьезного разговора».

Так всё и пришло к решению бежать.

Руки поспешно втиснулись в рукава. Пальцы забегали по пуговицам, застегивая пальто от ворота до колен. За ними последовал шарф — один оборот, второй... Готово. Осталось захватить рюкзак, и моя экипировка будет завершена.

Из гардероба я выпорхнула, словно птица из вольера. Ноги мои настолько рьяно понеслись к выходу, что было очень сложно не перейти на бег.

Ключ со звонким ударом вернулся на столик вахтерши, и последняя преграда, задерживающая меня на школьной территории, осталась позади. Впереди маячила желанная свобода.

Тяжелая железная дверь захлопнулась за моей спиной — громче, чем мне этого хотелось бы, но вроде и не привлекая звуком лишнего внимания.

А теперь прочь. Пока меня не заметили и не остановили.

Школьное крыльцо встретило порывом свежего ветра, отдающим нотками прелой листвы. Холодное солнце позднего сентября раскинуло свои лучи по окрестностям, позолотив крыши близ стоящих зданий и растущие подле них деревья. Под ногами поблескивали редкие лужи, а в воздухе нет-нет, начинали кружиться листья.

Осень была в самом разгаре. А казалось бы лето закончилось только вчера.

Еще в августе я наслаждалась безмятежными прогулками по родному городу, пока не подозревая, что через каких-то полмесяца окажусь в совершенно чужом месте. Одна, словно перст, и с толпой «доброжелателей» за спиной.

А изменилось все буквально за неделю.

Матери внезапно предложили повышение по службе. Долгожданное и горячо желанное. Вот только открывшаяся вакансия на предложенную должность была не в нашем городе, а в совершенно другом регионе.

Сначала мама растерялась. Спонтанный переезд не слишком-то вписывался в ее размеренные планы. Однако озвученная сумма зарплаты заставила ухватиться за эту возможность обеими руками. В рекордные сроки были собраны вещи, утешены родственники и улажены жилищные вопросы.

После чего насиженное гнездо было покинуто. А вместе с ним — и моя зона комфорта.

К сожалению, только моя.

В голосе матери, за прошедшее с момента переезда время, я слышала исключительно восторженные ноты. Долгожданная должность начальника, новый коллектив, новый город — все это пришлось ей по вкусу. Ее радовал даже расширившийся список обязанностей и дедлайнов.

Маме здесь нравилось. И я просто не имела права проситься обратно. Не могла даже позволить себе заикнуться о том, чтобы выдернуть оживившуюся родительницу из ее нового окружения и вернуть обратно в старое русло.

Наши с ней миры будто разошлись в разные стороны. Пока она радовалась каждому дню, я ежедневно проклинала сложившиеся обстоятельства.

Но деваться было некуда.

...я убавила шаг, думая, как именно лучше дойти до дома — по проспекту, или же попробовать срезать дорогу через дворы. Путь по проспекту был для меня привычным — до школы и обратно я всегда ходила по нему. Во дворы я не заходила, хоть и много раз видела по карте навигатора, что сквозь них можно найти более короткий маршрут.

Моя голова невольно обернулась назад.

Никого. Пока никого. Но что если компания Вероники хватится меня и решит догнать? Перерыв еще не закончился, у них есть все шансы. Лучше не расходовать время попусту.

Я скользнула в ближайшую арку.

Первый двор встретил меня картиной умиротворения. По пустующей детской площадке гулял ветер. Он носил вокруг качелей одинокий кленовый лист — ярко алый, явно принесенный из соседних мест. Здесь близ домов имелись лишь желтые тополя, периодически встречающиеся вдоль тротуаров. Их золотистые кроны покачивались из стороны в сторону, словно приветствовали на своей территории одинокую путницу.

Первое что я увидела, выйдя во второй двор — это раскидистые алые клены. Два дерева, растущие в полуметре друг от друга, и потому словно сливающиеся в одно. Их листва, красная, словно сама кровь, затмевала собой буквально все вокруг. Ничто не бросалось в глаза так сильно, как эти ветви в красном одеянии. Ни дворовая собака, нежащаяся на солнышке, ни троица молодых людей, дымящих у лавочки. Ни лицо восточной национальности в спортивном костюме....

Стоп. Впрочем, этот как раз привлекал внимание больше прочих.

Это был ярко выраженный представитель монголоидной расы, на вид этак лет сорока с хвостиком. Кажется, казах. Полноватый, с на лысо выбритой головой и парой заметных жировых складок на затылке.

Одет мужчина был в затасканный спортивный костюм: черный с контрастно-белыми лампасами. Настолько сросшийся с репутацией его массовых потребителей, что заведомо внушающий ужас.

Человек стоял у входа в один из подъездов, лениво прислонившись боком к стене. Стоял без всякого дела, засунув руки в карманы и вальяжно скрестив ноги. Будто ожидал здесь кого-то без спешки.

Тут хозяин костюма словно бы ощутил на себе мой взгляд и поднял голову. Черные глаза изучающе вперились в мою сторону. Было в его взоре что-то недоброе, тяжелое — словно нечто пыталось захлестнуть меня и уволочь в темный омут.

Я вздрогнула и поспешно разорвала зрительный контакт, опуская лицо как можно ниже.

«Только бы не подошел» — трусливо пронеслось в моей голове.

Ноги сами собою прибавили шаг. Быстрее уйти из его поля зрения — вот и все, что мне хотелось в данный момент.

Общение с незнакомыми мужчинами настораживающего вида не входило в мои сегодняшние планы. Равно как и в завтрашние. И даже через месяц. .

Тишину двора разрушил звонок. Из моего кармана как назло заиграла фирменная мелодия, выдающая известную и весьма недешевую марку телефона.

«Мама» — высветилось на дисплее.

Сердце рухнуло в пятки. Неужели ей уже сообщили про мой прогул?

Я остановилась посреди тротуара, дрожащими пальцами нажимая кнопку ответа.

— Да, — зашептала я в трубку, прикрывая динамик свободной ладонью

— Анжела, солнце, — мамин голос звучал слегка заведённо, — Знаю, что отвлекаю. Но дело важное. После школы — сразу домой. Только что звонили из БумЛайна: в три придут заменить роутер, надо встретить мастера.

— Хорошо, — буркнула я, желая завершить разговор как можно быстрее.

— И не забудь Барсика покормить!..

— Мам, все, я больше не могу разговаривать, — здесь, я собственно, никого не обманывала, время было крайне неподходящим для телефонных бесед.

— Все-все, целую! — всполошилась родительница и поспешно отключилась от линии.

Динамик издал характерный звук, сообщающий о разрыве линии, а я боязливо покосилась на типа с лампасами. Тот все еще смотрел в мою сторону. Неотрывно и весьма заинтересованно. Однако не делал никаких попыток сократить расстояние.

Зато вот троица парней с ближайшей скамейки поднялась от своего места и уверенным шагом двинулась в мою сторону.

Впереди всех шел долговязый, с перекинутой через плечом курткой. За его щеками вульгарно перекатывался ком жвачки.

Похоже, в их троице он был лидером. Другие двое — низкорослый крепыш и парень с пирсингом в брови, следовали за ним, по обе руки, но в то же время держась чуть поодаль.

— Девушка, а вас как зовут? — сплевывая, поинтересовался долговязый, когда компания поравнялась со мной.

Жвачка при этом не покинула его рта.

— Никак, — я попыталась пройти мимо, но рука вопрошающего ухватила меня за лямку рюкзака.

— Безымянная что ли? — глаз его угрожающе прищурился.

— Пусти! — я с силой дернула захваченную лямку, в попытке освободить ее. Но единственное, что у меня вышло — это случайно проехаться по пальцу захватчика острым ногтем, ненароком оцарапывая кожу.

— У-у-у, а девочка-то с коготками! — гоготнул он, — А что еще у тебя есть?..

В следующий момент мои руки оказались скручены его спутниками, а правый карман — вывернут умелым, явно отработанным движением.

— Отвалите!!! — хотела завопить я, но рот мне проворно заткнули потной ладонью.

— Ух какой! — довольно хмыкнул носитель пирсинга, когда на пальцы его товарища лег мой новенький смартфон. — Солидный!

— Да ну, Леха, он же розовый, — фыркнул крепыш, цепкой хваткой держащий мои запястья.

— И че, — долговязый хмыкнул, — Не тебе же с ним ходить. Толкнем у Алишера, он нам за любой заплатит.

— А может мне отдашь? — парень с пирсингом заметно оживился, — Анька моя давно такой просит... Подарю ей, пусть радуется.

— Потом решим. Сначала с этой разберемся, — Леха снова обратился ко мне, — Ну, что, прогуляемся до подъезда?..

Он отчего-то прервался. Взгляд захватчика лег куда-то влево, и я незамедлительно поспешила проследить за направлением его глаз.

От увиденного, по коже моей прошла двойная порция мурашек. В нашу сторону направлялся тот самый жуткий казах. Двигался он вразвалочку, с легкой ленцой, но, тем не менее, весьма проворно. Расстояние между нами сокращалось с поразительной скоростью.

Троица застыла в покорном молчании, не иначе как ожидая его приближения.

«Главарь» — пронеслось в моей голове. Или еще хуже — пресловутый Алишер, которому они прямо сейчас «толкнут» мой телефон, и больше я никогда его не увижу.

Наконец незнакомец приблизился. Его сосредоточенное лицо оказалось прямо напротив моего, и я в очередной раз ужаснулась: грубая кожа, покрытая множеством пигментных пятен, напоминала кожу ящерицы. А то и вовсе старый чемодан, полвека забытый на антресолях.

Черные глаза зловеще скользнули по нам четверым, и я готова была поклясться, что снова видела его: чудовище, затягивающее в омут.

Тут в мозгу моем промелькнула совсем ужасная мысль: а что если троица продаст этому человеку не телефон, а меня? Что тогда делать?

Мысли судорожно заметались внутри черепушки, мне казалось, будто я слышу, как они бьются внутри о костяные стенки.

Тело же застыло, словно парализованное. Как в кошмарном сне, когда тебе нужно бежать, а ты не бежишь. Вот только это был не сон. И бежать мне было некуда.

Точнее, бежать-то было куда. Но вот совершить побег при данном раскладе было бы крайне затруднительно. Сдавленные запястья и захваченная ладонью челюсть уже успели обмякнуть от нарушенного кровообращения и потерять свою чувствительность.

Ситуация была даже не патовой. Для меня это был чистый мат.

Однако происходящее вдруг приняло весьма неожиданный поворот. Незнакомец встал на мою сторону.

— Негоже, молодые люди, на девочку нападать, — в его отрывистой речи с акцентом звучал укор.

Я замерла, не веря собственным ушам. Что происходит? Зачем этому человеку помогать мне? Даже сейчас, когда мне улыбнулась редкостная надежда на спасение, мозг продолжал искать подвох. Такое чудесное разрешение навалившихся бед казалось мне чем-то из ряда вон выходящим и совсем уж фантастическим.

— А тебе какое дело, дядя? — гоготнул Леха. — Шел своей дорогой и иди.

Казах прищурился, медленно склоняя голову на бок. Со стороны он напоминал хищника, теплым деньком нежащегося в высокой траве, и тихонько высматривающего добычу.

— Есть мне дело, — возразил он, — Слабых обижать — это плохо.

— Это тебе самому сейчас плохо станет, если не свалишь! — подключился к перепалке крепыш.

— Вы мне угрожаете? — голос незнакомца излучал предельное спокойствие.

— А ты не расслышал что ли? — Леха злобно сплюнул под ноги.

Взгляд уличного бандита был настолько яростным, что будь у того сила испепелять людей глазами — от незваного гостя не осталось бы и мокрого места.

— Не отпустите, значит, девочку? — решил уточнить носитель лампас.

— Не понял что ли? — окончательно вышел из себя лидер группировки.

Его рука грубо схватила незнакомца за ворот куртки, недвусмысленно намекая на то, что продолжение их разговора пойдет уже в менее миролюбивом русле.

— Вали отсюда, рожа крокодилья! — прорычал грабитель.

Вторая его рука нырнула в рот и проворно прилепила к носу незваного гостя огромный ком жевательной резинки. В качестве последней точки над «i». И крайнего предупреждения.

Не теряя своего железного спокойствия, казах отлепил от носа «подарок» хулигана и отбросил жвачку в сторону.

— Хорошо, — кивнул он, и из голоса его исчез всякий акцент, — Я покажу вам рожу крокодилью.

Взгляд его обратился в мою сторону.

— Девочка, — сердито вздохнул незнакомец. — Закрой глаза. И не открывай. Дальше тебе видеть не надо.

Я растерялась. Просьба была странной. И даже из ряда вон выходящей. Для чего бы мне было закрывать глаза? После всех пакостей, причиненных мне этими мерзкими типами, я не имела ничего против того, чтобы посмотреть, как их будут ставить на место.

— Ну же! — рявкнул незнакомец.

В голосе его прозвучало нечто совсем угрожающее, и я неохотно подчинилась. Веки мои опустились на глаза, и мир вокруг погрузился во тьму.

Где-то по ту сторону век послышался хруст костей — похоже мой таинственный спаситель разминал перед схваткой суставы.

— Эй, ты чего, а?.. — голос Лехи наполнился недоверием, — Что за... ТВОЮ МАТЬ!!!

Лязг. Нет, клацанье. Зубов. Вот что я услышала. Только не человеческих, а, скорее, большой собаки. Или же... кого-то гораздо крупнее?

Клацанье резкое, громкое. Словно поблизости захлопнулся огромный капкан. Пустой, но готовый захлопнуться вновь, и на этот раз уже унести с собой жертву.

Окружение взорвалось в отрывистых воплях, пылких бранных словах, и нервных вибрациях. Чужие руки на моих запястьях разжались. Равно как и ладонь, захватывавшая челюсть. Улица наполнилась яростным топотом.

В попытке понять происходящее, я разомкнула глаза, незамедлительно оборачиваясь на звук.

Грабители спешно уносились прочь, точно поджавшие хвосты дворняги. Настолько быстро, словно столкнулись в этом дворе с самым страшным ужасом в своей жизни. Их отрывистый топот доносился даже с противоположного конца двора, а вскоре они и вовсе скрылись под ближайшей аркой.

Телефон мой, в спешке оброненный долговязым, покоился на асфальте. Угол экрана рассекала неприятного вида трещина, но в остальном с ним все было в норме. Не теряя времени, я подхватила с земли пострадавший девайс. А затем, в исступлении, перевела взгляд на своего спасителя.

Таинственный незнакомец стоял, с хрустом разминая шею. Вид его был все таким же умиротворенным, но теперь к общему фону эмоций добавилась еще и толика удрученности.

— Вы их били? — я попыталась внести в ситуацию хоть немного ясности.

Но вместо этого получила лишь загадочное:

— Не каждый злодей настолько храбр, чтобы заслужить битву.

— Это значит «нет»? — не поняла я.

— Это значит «пойдем», — казах сделал приглашающий жест рукой. — Провожу тебя до дома, чтобы ты больше не наткнулась на неприятности.

Я снова замерла в растерянном ступоре.

— Боишься меня? — усмехнулся незнакомец.

— Зачем вы мне помогаете? — наконец-таки осмелилась выпалить я. И тут же пожалела о своем вопросе.

Казах вздохнул.

— Потому что они были не правы. И им требовалось, чтобы их поставили на место.

— Что значит, «им требовалось»? — не поняла я.

Мой спаситель ухмыльнулся.

— Теперь у них есть шанс задуматься о своей жизни и что-то в ней пересмотреть.

Мимо нас пролетел алый лист. Возможно, даже тот самый, что не так давно кружил по соседнему двору. По крайней мере, мне отчего-то хотелось думать так. Чтобы это был именно он — одинокий потерянный листок, наконец вернувшийся в родные пенаты.

— Да и тебе что-то надо пересмотреть в своей жизни, — добавил незнакомец, чуть погодя, — Не от хороших действий ты попала под их раздачу. Неправильно ты что-то делаешь.

— Я сбежала со школы, — признание само вдруг сорвалось с моих губ.

— Ну вот.

— Это было необходимо, — возразила я.

— А это уже не важно, — мой спаситель покачал головой, — Плохое это было действие. Разрушительное. Тебя оно разрушало.

— Ничего подобного! — вспылила я. — Оно меня спасало!

— От чего? — казах моргнул.

Я подавленно примолкла.

— Так отчего же?..

«Не ваше дело,» — уже собиралось сорваться с моего языка. Как изнутри будто прорвалась словесная дамба.

И тут меня понесло. Словно на реактивной скорости я вывалила этому странному человеку все события, произошедшие со мной за последний месяц. Рассказала ему о переезде, о своем превращении в «изгоя-клептоманку», о «доброжелателях» и том, как сбегала от драки...

Казах терпеливо слушал, изредка кивая в такт моему рассказу. Когда я закончила говорить, он лишь медленно покачал головой.

— Избавиться от последствий сложно тебе будет, — задумчиво цокнул он языком, — Люди злопамятны. Пока не будет у них нового изгоя, ты для них, как красная тряпка для быков будешь.

— Советуете мне найти им новую жертву? — удивилась я.

— Нет, — возразил незнакомец. — Это опять же тебе во вред пойдет.

— И что мне тогда делать?

Мой спаситель нравоучительно поднял вверх указательный палец.

— Не искать в них надобности. Пусть забудут сначала.

От услышанных слов мне захотелось взвыть, но я усиленно подавила в себе это позорное желание. Правда, голос мой все равно предательски задрожал, выдавая задетый настрой.

— Значит, мне и дальше быть изгоем?

— Зачем быть изгоем? — казах пожал плечами, — Свои люди рядом должны быть. Только не там. Не они тебе нужны.

Рука незнакомца скользнула в карман черной олимпийки и извлекла на свет маленький картонный прямоугольник.

Визитка: белая, с тисненными бирюзовыми буквами. Она была незамедлительно протянута мне на изучение.

Зиятбек Зулкарнаевич Нилтымбеков.

ДТ «Восход».

...значилось на ней.

Взгляд уцепился за аббревиатуру, подбирая к ней расшифровку.

ДТ? «Дом творчества»?

— Вы учитель? — изумилась я.

— Тренер, скорее, — руки казаха пригладили спортивный костюм. — Не похож?

Я смутилась и не ответила, хотя вопрос был исключительно риторическим.

Пальцы перевернули визитку другой стороной. Там обнаружился адрес «Восхода» и его логотип — жук скарабей с лапками из квадратных скобок и спинкой из двух зеркальных букв «В».

— Приходи завтра по этому адресу, — новый знакомый ткнул пальцем в бирюзовый текст. — Там ты точно не станешь изгоем.

— Спасибо, Зиязул Нулкарнатович, — учтиво поблагодарила я.

Казах покачал головой, намекая, что зовут его немного иначе.

— Нилтабек Зиязанович, — попыталась исправиться я, но, кажется, снова попала мимо.

— Просто Бек Заевич, — махнул рукой новый знакомый, — Жду тебя завтра к трем.