Стигмалион

Я сидела на кровати, поджав ноги, обняв подушку и меланхолично глядя перед собой.
А Вильям варил мне суп!
Я бы скорее поверила, что Эллен Дедженерес свяжет мне носки, чем в то, что Вильям Веланд будет варить мне суп! В десять часов вечера на моей кухне. Болтая со мной и закатав рукава стильного черного пуловера от «Адидас». Спрашивая, нет ли у меня аллергии на какие-нибудь специи и водится ли у меня оливковое масло.
Представить только!
Я рассказала обо всем, что произошло. О работе в ветгоспитале, об Андреа и Фергусе, о том, какой важной и нужной я себя чувствовала, пока... Пока к нам не привезли ту собаку и смерть не рассмеялась мне в лицо: визгливо и страшно. Как она ткнула меня в грудь костлявым пальцем и сказала: «Ты никто. Я буду делать все, что захочу. А ты беги и плачь в подсобку, ничтожество...»
- Я не смогу быть ветеринаром. Самое время признать это, бросить все и уехать в Атлон...
- Ты просто испугалась, - Вильям сел рядом и сунул мне в руки тарелку с чем-то, что выглядело ужасно аппетитно. - Поешь.
- М-м... Уже от одного запаха мне хорошо...
Мой желудок принял пищу с блаженным урчанием.
- Ты умеешь готовить... Вот это да.
- Пришлось научиться, потому что Бекки и кулинария - понятия несовместимые, а на одном фастфуде я не протяну. Так что мы решили, что я готовлю, а она наводит чистоту.
- Вот оно что... Слушай, Вильям, это реально вкусно... я не ела толком последние два дня из-за... всего этого. Не могу есть, когда случается что-нибудь... невыносимое.
И я снова сникла, уткнувшись глазами в тарелку и горестно вздыхая.
- Хочешь мое мнение? Обо всем, что произошло? - спросил он.
- Давай...
- Ты сможешь быть ветеринаром. Ты сможешь оперировать животных, если захочешь. Ты сможешь быть кем угодно, если в этом заключается твоя мечта. Просто нужно время, чтобы психика успела адаптироваться - созреть для всего этого. Что будет, если ты попробуешь сесть на шпагат без тренировок? Или попробуешь жать от груди штангу в сто килограмм? Ты просто порвешь связки, а штанга тебя раздавит. Но если запастись терпением и работать над собой каждый день, то однажды сможешь все, что угодно. Абсолютно все. Ты когда-нибудь видела умирающую лягушку?
- Умирающую лягушку? - переспросила я.
- Да, умирающую лягушку.
- Нет! - нервно сглотнула я.
- Вот видишь. А ведь врачи начинают именно с лягушек. Сначала препарируешь лягушку на уроках анатомии, обездвиживаешь ее, разрезаешь скальпелем...
- Господи!
- Вот именно, Лори. Все, кто хочет сесть на шпагат, начинают с простой разминки. Все, кто хочет научиться смотреть смерти в лицо и не мочиться в штаны от страха, начинают со смерти лягушки. Прежде чем заглянуть в глаза собачьей смерти, прежде чем сразиться с ней, - нужно научиться смотреть в глаза лягушачьей смерти. Смотреть в глаза и побеждать. Потом за лягушачьей смертью ты победишь мышиную смерть. За мышиной - кроличью. И так далее. Твоя психика будет растягиваться, как растягиваются связки. Пока однажды ты не увидишь умирающего пса и не испугаешься. А не испугавшись, сможешь его спасти.
Все это время, пока Вильям говорил, я не сводила с него глаз. Хотите начистоту? Я не ожидала, что могу услышать от парня, который зарабатывает на жизнь спортом и моделингом, что-то настолько мудрое, что забуду даже про самый вкусный на свете суп.
- Возвращайся в госпиталь. Тебе же нравится быть волонтером. Просто пока не стоит заходить в операционную. Я понимаю, что хочется все и сразу, но всему свое время.
- Спасибо, - пробормотала я.
- Не за что, - ответил он.
- Нет, есть. Только что мне на секунду показалось, что между мной и ветеринарией еще не все кончено...
Вильям улыбнулся, и от этой улыбки стало совсем хорошо.
- Точно не кончено, - сказал он. - Теперь верни тарелку, и я налью еще.
Я смотрела на его спину, освещенную светильниками, и до сих пор не могла поверить, что он здесь. В моей квартире. Кормит меня и помогает пережить ужасное столкновение с реальностью... в ту минуту, когда он повернулся и спросил, сделать ли чай или кофе, я поняла, что страшно скучала по нему. Что мне не хватало его присутствия, голоса, тела, на которое я могла бы смотреть, и слов, над которыми я могла бы думать...
- Как твоя поездка в Норвегию?
- Более-менее, - бросил он через плечо. - Правда, лося, которого я мог бы пообнимать, так и не встретил.
Я рассмеялась, укладывая голову на колени и гуляя по его спине взглядом.
- Однако Бекки сообщила, что лося можно найти и здесь, один так точно меня ждет.
- О нет, - простонала я. - Не могу поверить, что она все-таки сказала это тебе... Это была шутка.
- Разве? - заметил он, возвращаясь ко мне с тарелкой.
Я предпочла не отвечать на этот вопрос. Тем более, что у меня было полно своих вопросов...
- Как у тебя дела с Айви?
- Чуть хуже, чем «никак», - ответил он, садясь на другой край кровати и закидывая за голову руки. - Айви сейчас на вечеринке у знакомого фотографа, делает все возможное, чтобы показать, как ей на все плевать и как легко она может найти мне замену. Отличная тактика. Ее подруга весь вечер бомбит Инстаграм фотками с вечеринки, на которых Айви очень весело и кайфово...
Я примолкла, ощущая себя виноватой в том, что между ними произошло.
- Наверно, тебе не стоило увозить меня тогда... У всех на глазах. Я до сих пор испытываю чувство вины.
- Стоило. Еще как стоило, - возразил он. - И я даже не хочу слышать о том, что ты жалеешь, что не отправилась в реанимацию, лишь бы не доставлять кому-то хлопот. Ладно?
- Ладно.
Мы снова встретились глазами, и я едва поборола желание поставить тарелку на пол и забраться к нему на колени... Я скользнула взглядом по его груди, по логотипу «Адидас», вышитому на пуловере...
- Разве по контракту ты не должен все время носить «Андер Армор»?
- Должен, - ответил он, изучая мое лицо. - Но иногда дико хочется делать то, чего делать нельзя... Знаешь это чувство?
О, я знала его. Оно сопровождало меня всю жизнь. Не проходило и дня, чтобы я не хотела делать то, чего нельзя. Например, прикасаться к другим. Или целоваться. Или...
- Хочешь развеяться? - вдруг спросил Вильям. - Ты очень поддержала меня после смерти Тео, за мной долг.
Или, например, развеяться где-нибудь с чужим парнем. Вся моя жизнь - одно сплошное желание делать то, чего делать нельзя. И, боюсь, сегодняшняя ночь не станет исключением.
- Соблазнительно, - кивнула я, доедая суп. - Только сегодня я не напиваюсь и не танцую.
- Я как-нибудь это переживу, - ответил он.
Мы набросили куртки и вышли из квартиры. И из дома. А потом сели в «Теслу» и отправились в ночь.
* * *
Вильям остановил машину на парковке у красивого здания, чуть ли не полностью сделанного из синего стекла. В стекле отражались лампы фонарей, стоявших вдоль подъездной дорожки. Сразу за зданием располагалась пристань: на темной воде качалось несколько скоростных яхт. Ночь была на удивление лунной и тихой, что так редко случается в ноябре.
- Где мы? - поинтересовалась я.
- Дайвинг-клуб «Мурена».
- И... Нам сюда можно?
- Тому, у кого есть ключ, можно.
- А он у тебя есть, - закончила за него я.
- А он у меня есть, - подтвердил он, и мы оба рассмеялись.
- Работаешь здесь?
- Работал несколько лет назад.
- А потом тебя уволили, но ключ ты оставил себе? - еще громче захихикала я.
- Мне нравится ход твоих мыслей. Ты всегда предполагаешь что-нибудь этакое, Долорес Иден Макбрайд.
«Надо же, запомнил мое второе имя».
- У меня бурная фантазия... Извини. Продолжай. Значит, ты работал здесь... Кем?
- Инструктором по дайвингу.
- Вау... А потом?
- А потом мне предложили выкупить долю.
- И ты выкупил.
- И я выкупил.
Вильям открыл дверь, и мы вошли внутрь. Он ввел код на панели сигнализации, а затем пропустил меня внутрь. Я вошла. На мраморном полу играли отблески уличных фонарей и неоновых ламп. Темно-синее небо просвечивало сквозь стеклянный потолок, напоминавший идеальную полусферу. Сразу за стеклянными дверями виднелась гладкая водная поверхность бассейна. За другими стеклянными дверьми - ресепшн, бар и зал отдыха с белыми диванчиками.
- Вильям, как красиво! И теперь это все твое! И ты можешь приходить сюда, когда захочешь. Плавать... и даже сидеть на стуле ресепшионистки! Или пить бесплатный кофе в баре!
- Сидеть на стуле ресепшионистки? Какая же ты испорченная девчонка.
Я рассмеялась, и смех птицей закружил под полусферой потолка.
- И чем ты планируешь здесь заняться?
- Понырять.
Я никогда не посещала общественные бассейны. Вода в них - это компот из чужих биологических жидкостей, среди которых не только пот и слюна, но и, наверняка, кое-что похуже. Войти в такую воду для меня - все равно что искупаться в кислоте. Поэтому разбирало любопытство, как же вышел из положения Вильям.
- Только не говори, что в бассейне - стерильная вода.
- Нет. Но в подсобке нас ждут сокровища лепреконов. То есть гидрокостюмы.
Ах, вот оно что...
- Нас?! - внезапно дошло до меня.
- Ты же будешь нырять со мной?
- Нет!
- Только не говори, что стул ресепшионистки привлекает тебя больше.
- Вильям, я... я никогда этого не делала.
- Не плавала?
- Плавала, в море. У бабушки в Донегале. Но не в гидрокостюме! Я даже не знаю, как надеть маску.
- Перед тобой стоит лучший инструктор по дайвингу на всем восточном побережье, а ты...
- Ах, ну да, - нервно рассмеялась я.
- Который обычно дорого берет за персональное погружение. Но только этой ночью у нас стопроцентная скидка. Беспрецедентная акция! - подмигнул мне Вильям. - Аттракцион невиданной щедрости!
- Ну ладно, ладно!
Вильям повел меня в комнату, где хранилось оборудование и гидрокостюмы. Он выбрал для меня подходящий костюм - голубой с серебристыми полосами по бокам - и рассказал, как его надеть.
- Когда закончишь, покажу остальное...
Он вышел, и я разделась, сложив стопкой одежду. Коленки тряслись. Возможно, выбрать напитки в баре было бы куда лучшей затеей. Я нырнула в гидрокостюм, натягивая его как вторую кожу и извиваясь змеей. Потом собрала волосы в хвост и вышла из комнаты на негнущихся ногах.
Вильям стоял у бассейна, уже облаченный в черный, плотно обтягивающий гидрокостюм. Я еще не видела очертания его тела... так явственно. Широкие плечи, рельефные руки, туго обтянутые бедра... Ох, мамочки...
Он услышал шаги и обернулся.
- Ты быстро, - и тут же замолчал, оглядывая меня с ног до головы.
- Только не говори, что я надела его неправильно, - пробормотала я, не сразу поняв выражение его глаз.
А потом вдруг пришло в голову, что он так внимательно смотрит не потому, что я что-то неправильно надела, а потому, что эта чертова штуковина обтягивала не хуже, чем перчатка руку. Причем очень тесная перчатка. На мне можно было пересчитать все впадинки и выпуклости. Особенно выпуклости...
Вильям посмотрел на мою грудь - я правильно угадала траекторию взгляда. Затем прочертил взглядом линию вдоль всего тела, а потом подошел и подтянул язычок молнии на моем костюме. Я вздрогнула, когда его рука случайно коснулась голой кожи на моей шее. Рефлекс, который не оставит меня до конца жизни.
- Не бойся, ничего не случится, - напомнил он.
- Я знаю, - кивнула я. - Просто рефлекс...
Вильям провел короткий инструктаж, рассказывая о баллоне, регуляторе, компенсаторе плавучести, помог надеть все остальное оборудование и облачился в свое. Страх и возбуждение переполняли меня, пока я следовала за ним в зал с бассейном, а потом...
Он бодро прошагал мимо бассейна и распахнул стеклянные двери, ведущие наружу - на большую площадку, ступеньки которой уходили прямо в море.
Мое сердце остановилось.
- Вильям! Мы так не договаривались!
- Скажи правду, ты же не собиралась нырять в чужой слюне и моче? - рассмеялся он.
- Если честно, то собиралась!
- Там не на что смотреть под водой, Лори. Ну совсем. Разве что квадратики плитки считать.
- Меня устраивает!
Вильям подошел и взял за руку, и страх тут же куда-то испарился.
- Там лучше, - с улыбкой сказал он. - Лучше, чем где-либо. И совсем не страшно. Смотри, я включил подводные фонари. В этой лагуне нет течения. Там очень тихо и не очень глубоко. Я называю ее ванночка для младенцев. Идеальное место для интродайва.
- Интродайва?
- Первого раза.
От последних двух слов у меня аж ладони вспотели.
- Идеальное место для первого раза, - повторил Вильям, медленно выговаривая слова.
- Звучит ужасно соблазнительно, - проворчала я. - Я прямо взмокла.
- Это от гидрокостюма ты взмокла, - хохотнул Вильям и потянул меня за руку.
И я подчинилась.
* * *
Вода ночного моря объяла меня, сомкнулась над головой. И море заговорило со мной: я слышала его дыхание, его голос, шум далеких невидимых волн, разбивающихся о неведомые берега.
Ночной дайвинг считается делом профессионалов, но рядом с лучшим инструктором на всем восточном побережье я не испытывала страха. Вильям постоянно был рядом. Совсем близко. Я могла бы вытянуть руку и коснуться его в любой момент...
Он указал на скалистое дно, покрытое колышущимися морскими водорослями, и знаками увлек за собой. Стайка серебряных рыбок пролетела прямо перед нашими глазами, поблескивая в рассеянных лучах подводного света. Камни, облепленные ракушками и разноцветными актиниями, служили домом для детей моря: я увидела ярко-оранжевую морскую звезду, распластавшуюся среди бурых водорослей, и огромного краба-паука, спешащего в укрытие, и даже маленькую - не длинней моей руки - акулу, стремительно исчезающую в колеблющемся полумраке...
Почему никто никогда не говорил, что все это существует так близко? Что целый неведомый мир живет рядом в параллельном измерении, и нас разделяет всего лишь гладь поверхности воды.
Все вокруг было полно жизни, все танцевало и двигалось вместе с водой. Так вот каково это - быть русалкой, дышать водой, ласкать медуз, презирать гравитацию. Наверное, я могла бы остаться здесь навсегда, если бы сказали, что на земле никто не будет меня оплакивать...
Я сделала в воде медленное неуклюжее сальто, раскинув руки и представляя себя русалочкой Ариэль из любимого диснеевского мультфильма. И наверняка веселя Вильяма до слез. Но ведь я и есть она - девчонка, которая мечтает убежать туда, где она будет свободна и любима...
Вильям тронул меня за плечо, и я обернулась. Прямо перед моей маской проплывала медуза - такая нежная и прозрачная, что была скорее похожа на призрака, чем на реальное существо. За ней тянулся клок тонких, как волос, жгутиков, которые сокращались и отсвечивали призрачной голубизной.
«Интересно, если бы я коснулась ее без перчаток, она бы обожгла мне руку? И если да, то как бы жгло - так же, как от прикосновения к людям, или как-то иначе?» - думала я, плавая вокруг медузы кругами.
А потом наша подводная прогулка закончилась, и Вильям увлек меня за собой - к поверхности воды, сквозь которую сияла луна-хризантема, распавшаяся на миллион маленьких лепестков.
Мы выбрались на платформу, хлюпая ластами. Меня пошатывало от усталости.
- Ну как? - спросил Вильям, стягивая с лица маску и помогая мне встать на ноги.
- Как будто... слетала на Венеру и обратно.
- Вот и на меня такое чувство обычно накатывает. Чувство освобождения. От всего, что было до или будет после.
Он встал слишком близко. И задержал мою руку в своей ладони после того, как помог выбраться. Или просто мой мозг, пресыщенный кислородом из баллона, начал воображать волшебные вещи...
- У меня кружится голова, - пробормотала я.
- Сильно? - насторожился он.
- Нет, слегка. Даже приятно. Как будто бокал мартини выпила...
- Это из-за азота в воздушной смеси, которой ты дышала. Это не вредно и совсем скоро пройдет. Идем переоденемся...
Мы сняли ласты, и я пошла за ним, едва касаясь пола. Под водой было совсем не холодно в гидрокостюме, но сейчас стало даже жарко. Мышцы приятно ныли, в голове стоял розовый туман.
Вильям оставил меня в раздевалке и вернулся через пятнадцать минут.
- Долорес? - постучал он.
- Да? - ответила я.
- Все нормально?
- Нет.
Вильям заглянул ко мне и обнаружил, что я по-прежнему сижу на скамейке в мокром костюме.
- Головокружение прошло?
- Нет.
Он вошел в раздевалку, изучил мои зрачки, приложил руку к шее и начал отсчитывать пульс. Кровь пела и танцевала в артериях - прямо под его пальцами...
- Вильям? - прошептала я.
- Да?
- Если тронуть ту медузу без перчатки, то будет больно?
- Будет слегка жечь, как царапина. А что, хочешь понежничать с медузой? - улыбнулся он.
- Нет. Я боюсь боли... Когда была меньше, то могла вынести что угодно: шприцы, катетеры, скарификаторы и даже ожоги от прикосновений. Раньше все это не слишком пугало, а сейчас неприятны даже мысли о боли. Я думаю, что мой запас храбрости исчерпан... Она просто закончилась - как пули у солдата, который слишком много стрелял...
Тоска сжала горло. Я сделала неровный вдох и отвела глаза.
- Ну и черт с ней, с этой медузой. Это не самое большое счастье на земле - трогать медуз, - пошутил Вильям, хотя глаза оставались серьезными.
- Ты думаешь, мне грустно из-за медузы?
- Нет? Тогда из-за чего?
- Лучше бы ты не спрашивал...
- Но я все-таки спросил. Так что выкладывай. Ты же не собираешься испортить эту ночь своими недомолвками? - улыбнулся он.
«Конечно, нет, - подумала я. - Лучше давай-ка я испорчу ее своими откровениями...»
- Я тут сидела и думала о горячей воде и воске, и о том, что они могли бы мне дать. О свободе и возможности быть такой, как все... Спасибо за эти сведения, правда... Но, к сожалению, я не настолько бесстрашна, чтобы воспользоваться ими... Боюсь, что никакие уловки не спасут: вода будет недостаточно горячей, или подведет восковой спрей, или секундомер, черт возьми... я не смогу, нет. Мне остается только ждать и надеяться, что для таких, как я, все же изобретут лекарство и вылечат. И надеюсь, что к тому моменту буду не слишком стара для... прикосновений. Что я все еще буду способна желать другого человека так же сильно, как... хочу сейчас.
Наверно, это было самое спонтанное и нелепое за всю историю человечества признание. Я замолчала, ожидая от Вильяма какой-нибудь реакции, но он просто смотрел на меня и молчал.
- Прости, не знаю, зачем я все это говорю. Это все эта... воздушная смесь... - пошла на попятную я, чувствуя себя полной идиоткой.
Его рука прикоснулась к моей щеке, словно измеряя температуру кожи. Потом к подбородку. Я как завороженная смотрела в его потемневшие глаза: зрачки в полумраке были сильно расширены, отчего глаза казались такими же черными, как вода в лагуне...
- Это очень опасная игра, Долорес, - сказал Вильям наконец. - Говорить другому человеку, что ты хочешь его.
- Это не игра, - едва слышно ответила я. - Игры закончились.
Нас удерживали на расстоянии какие-то сантиметры. И последние крохи рассудка, которых становилось все меньше и меньше, пока не остались только мы - всего лишь люди со всеми своими слабостями и пороками, тараканами и скелетами, ошибками и шрамами...
А потом он наклонился и коснулся губами моих губ. Игры и правда закончились.